Греко-римская борьба. Из архивов памяти. Либерман против Эрцегана — единственный шанс

И чего ворошить прошлое, если бы не киношный сценарий, талантливо выписанный судьбой. В кино мы глазеем на героев, которым хочется подражать: Геракл и Тарзан, Штирлиц и Шурик, Фантомас и Чингачгук, Мимино и Скарлетт… У каждого поколения свои кумиры.

Григорий Казовский
Первый тренер Леонида фанатично любил борьбу и тренерское дело. Он скрупулезно фиксировал нагрузки, записывал свои наблюдения и всем накопленным щедро делился с учениками. Поэтому у него всегда был результат. Теперь-то двухразовые в день тренировки в порядке вещей, а в шестидесятые годы прошлого века это было ноу-хау. Григорий Абрамович опережал свое время и вырастил в Гомеле великолепную плеяду мастеров греко-римской борьбы. Чемпион мира Либерман — один из них. Чуть позже поднялись на высокие пьедесталы чемпион Европы и бронзовый призер Олимпийских Игр-2004 Вячеслав Макаренко, участники Олимпиад-2000,-2004 Владимир Копытов и Игорь Петренко, оба многократные медалисты чемпионатов мира и континента. И сын Казовского Александр стал классным борцом, несколько раз был призером первенств Советского Союза, готовился к чемпионату мира, но его “отстегнули” из выездного состава из-за того, что были родственники за границей. Сорок лет назад в СССР это автоматически отправляло человека в разряд “неблагонадежных”. И все профессиональные и человеческие качества меркли перед этим. Теперь Казовский-младший — уважаемый специалист, государственный тренер Беларуси по греко-римской борьбе.
Его отец как тренер добился бы еще большего, однако в 2007-м с подачи тогдашнего руководителя федерации борьбы Юрия Чижа и министра спорта Александра Григорова рулевого сборной Беларуси Валерия Гайдука заменили москвичом Геннадием Сапуновым, некогда главным в сборной Советского Союза. С руководством россиянина связано отлучение от работы в белорусской борьбе известных тренеров еврейской национальности. Классного специалиста Леонида Когана выдавили из сборной. Не нашлось достойной работы ни Григорию Казовскому, ни Леониду Либерману. Сапунов управлял авторитарно и терпеть не мог, когда кто-либо оспаривал его методы.
А названное трио — профессионалы, многого добившиеся в спорте, имевшие собственные взгляды на подготовку атлетов и не боявшиеся их высказывать. Обоим в поисках работы пришлось надолго покинуть родину.
Казовского позвал в Литву его воспитанник Андрей Грибоедов, возглавлявший в ту пору местную федерацию борьбы. И вскоре литовцы стали серьезными конкурентами на мировом и европейском коврах. На Играх-2008 бронзовой награды удостоился Эдгарас Мизгайтис. А ведь никогда прежде у этой страны в этом виде олимпийских медалей не было. Казовский вернулся домой, но снова напоролся на Сапунова.

Леонид ЛИБЕРМАН вспоминает
— Шло заседание тренерского совета Белорусской федерации борьбы, посвященное итогам чемпионата мира-2009. Все подавленно молчали. Сапунова боялись, знали, что мстительный. Поднялся Григорий Абрамович и заключил: “Я видел, как в Дании из семи человек лишь один мог нормально дышать после первого периода, по ходу поединков было очевидно, что наши борцы перегружены…”
Месть Сапунова оказалась скорой, он поставил вопрос ребром: или я, или он. И Казовский с тяжелым сердцем снова уехал в Литву. Ему тогда уже было под семьдесят. Тем не менее на Олимпийских играх в Лондоне его питомец Александр Казакевич добыл для Литвы еще одну награду. А белорусская команда под руководством Сапунова осталась без призов. За заслуги перед литовским спортом Григория Казовского наградили орденом. А человек хотел и мог пользу родной Беларуси приносить. Три года назад его не стало…

“Папа Мирский”
За четыре года занятий под началом мэтра Казовского 12-летний подросток Леня Либерман прошел путь от новичка до мастера спорта. Он крушил соперников в своих возрастных группах. Настал момент, когда наставник понял, что дольше мариновать парня в Гомеле не имеет смысла. Для прогресса нужны сильные спарринг-партнеры. И умница Григорий Абрамович отправил талантливого питомца в столицу к легендарному “папе” Мирскому. Возможно, это был ключевой момент в становлении будущего чемпиона мира.

Леонид ЛИБЕРМАН вспоминает
— Когда я и мои товарищи Леша Скамейкин и Миша Упеньек выросли и окрепли, Казовский отправил нас в Минск. Понимал, что нам нужно учиться и развиваться, а в столице для этого возможностей больше, чем тогда было в Гомеле. Скамейкин поступил в медицинский институт, мы с Мишей — в физкультурный. Упеньек стал успешным наставником, заслуженным тренером Беларуси, помогал готовить сборную страны к нескольким Олимпиадам. У него всегда растет хороший резерв. В августе его ученик Павел Глинчук победил на юниорском чемпионате мира в Уфе.
Мирский был не только классный тренер, но и человек особенный. Всем своим ученикам он много помогал по жизни — выучиться, жениться, найти достойную работу. Знал наших родителей, с какими девушками встречаемся, с кем дружим, как учимся. Во все вникал, давал мудрые советы, что-то рекомендовал, умел договариваться с разными людьми. У него это получалось не навязчиво, не назидательно, а как-то само собой, естественно, с шутками-прибаутками, без нажима.
В 50-х после “дела врачей” Мирский сменил отчество Шлемович на Иванович. В молодости он сам много лет боролся на высоком уровне: более двадцати лет был чемпионом Беларуси, на союзных первенствах конкурировал за медали. Поэтому глубоко понимал тактику и психологию борьбы. Казовский-старший тоже прошел его школу. На серьезные схватки Мирский настраивал как никто. Начинал шутливо: “Леня, давай-ка подумаем вдвоем, как объегорить третьего”…
Он бы еще и в 70-х тащил на себе сборную БССР, но тогда, по-моему, Дима Коган и Виталий Фефелов что-то замутили против него…
Фефелов перехватил штурвал, после него пришел любимец Мирского Николай Чучалов. Вроде люди толковые, борцы именитые, оба чемпионы Советского Союза, но все уже было не то.
Под опекой Мирского Либерман продолжил восхождение. В 18 выиграл юношеское первенство Советского Союза, а следом и Европы! Всего год спустя он пробился на взрослые пьедесталы. В Минске победил на мемориале Ивана Поддубного и стал серебряным призером Спартакиады народов СССР. В 20 гомельчанин выиграл молодежный чемпионат Союза, а затем такой же турнир европейского масштаба.

Леонид Аркадьевич продолжает
— Мне с тренерами повезло. Знаете, в чем класс настоящего наставника? Он должен избрать для борца такое направление развития, чтобы не ломать его. Подобрать приемы, которые подходили бы его подопечному по анатомии тела и биомеханике движений. Это же касается общефизической и специальной подготовки. Ни Казовский, ни Мирский нас не ломали. Потому, считаю, и удалось чего-то достичь.

“Бычок”, “накат”, “обратный пояс”, “мельница”
Леонид ЛИБЕРМАН рассказывает
— У каждого борца есть коронный прием, который ему подходит и с помощью которого он чаще всего побеждает. Великий Карелин обычно проводил так называемый “обратный пояс”. Легендарный полутяж Николай Балбошин, между прочим, знаменосец олимпийской команды СССР на Играх 1976 и 1980 годов, бросал прогибом. Коля высокий, под метр девяносто, ему было так удобно. “Мухач” Владимир Зубков (до 48 килограммов) захватывал руку соперника и бросал через спину. В его активе четыре мировых титула. Двукратный олимпионик Валерий Резанцев виртуозно проводил “бычок”: нырял под руку и сбивал в партер.
Моя коронка — бросок наклоном. Это движение я нащупал сам. Один, другой раз получилось выиграть с его помощью. Постепенно навык закрепился. Звезды белорусской борьбы 50-60-х Олег Караваев, Иван Коршунов, Николай Чучалов, Сергей Залусский в совершенстве владели “накатом”.
Я иногда использовал “задний пояс” в комбинации с “накатом”. Знаете, один тренер хорохорился, что его ученики знают много приемов. Толку-то, что знают… Ты поди примени знания в стрессовой ситуации, когда соперник на тебя прет, рефери делает замечания за пассивное ведение борьбы, секундомер отсчитывает время схватки… Знать — одно, а использовать для достижения победы — совершенно иное!

Идеологическая диверсия
В первом среднем весе (до 82 килограммов) полвека назад доминировал алмаатинец Анатолий Назаренко, чемпион СССР, Европы и мира. Правда, на Олимпиаде-1972 победил венгр Чаба Хегедюш. Назаренко готовился взять реванш на мировом форуме в Тегеране. Однако судьба распорядилась так, что сильнейшие средневесы мира в Иран не попали. Олимпийский чемпион угодил в автокатастрофу и чудом остался жив.
С Назаренко приключилась другая беда. Перед поездкой в Иран он решил запастись валютой. Однако в советское время покупка американских долларов расценивалась, как идеологическая диверсия, за которую можно было угодить за решетку. От заключения Анатолия спасли многочисленные титулы и принадлежность к спортивному обществу силовых структур — “Динамо”.
Наказали заслуженного мастера спорта сурово. Спортивные боссы, чтобы отчитаться перед верховным руководством, вывели чемпиона мира из сборной СССР.
Назаренко был не единственной знаменитостью, пострадавшим за “валюту”. В ряды “диверсантов” угодил сам Александр Масляков, ведущий и легенда КВН, самой популярной телепередачи того времени. Александра Васильевича отстранили от эфира на несколько лет.

Смелость Белова
Спортивное руководство СССР пребывало в растерянности. В самой медальной сборной внезапно образовалась брешь, полноценно закрыть которую не представлялось возможным. Шок спортивных боссов был настолько глубок, что на июньский чемпионат Европы-1973 в этой весовой категории не повезли никого.
Наказали ведь не одного Назаренко. Сместили и главного тренера греко-римской сборной, допустившего идеологический прогиб.
Новым рулевым сборной Союза назначили Белова, который долго и успешно возглавлял юношескую и молодежную советские команды. Владимир Степанович предложил закрыть амбразуру в среднем весе Либерманом. Решение для тех лет совершенно непопулярное.
Сейчас это может показаться диким… Военные успехи Израиля на Ближнем Востоке так раздражали престарелых склеротиков брежневского политбюро, что они развязали в СССР антиизраильскую кампанию, которая местами трансформировалась в антисемитскую. Яркий пример — пресс-конференция в Москве 4 марта 1970 года.
Ее участники — 52 знаменитых советских еврея. Например, дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Давид Драгунский, создатели советского атомного оружия трижды герой Социалистического Труда академик Яков Зельдович (он же один из творцов оружия победы — “Катюши”), его соратник Юлий Харитон, основатель Новосибирского академгородка Гирш Будкер, кинорежиссер Марк Донской (автор трилогии о Ленине и классических киноэкранизаций “Мать”, “Как закалялась сталь”), лауреат шести Сталинских премий Юлий Райзман, снявший культовые фильмы “Коммунист” и “Машенька”, поэт Евгений Долматовский, автор текста песни “Родина слышит, Родина знает”, киноактриса Элина Быстрицкая (Аксинья из “Тихого Дона”), великая балерина Майя Плисецкая, композитор бессмертной “Катюши” Матвей Блантер, знаменитый артист-комик Аркадий Райкин, зампред Совмина СССР Вениамин Дымшиц, писатели, актеры, народные и заслуженные…
Все это напрямую транслировало, а затем и повторило Центральное телевидение СССР. Суперзвезды науки и культуры выглядели подавленными. Коммунистическое руководство выставило их напоказ, словно преступников, и приказало оправдываться за события, к коим они не имели ни малейшего отношения.
Лейтмотив пресс-конференции был таким: “Мы, советские евреи, решительно осуждаем израильскую агрессию, не имеем ничего общего… и никуда не уедем…”
Следом под теми же лозунгами “Осуждаем! Не уедем!” по СССР прокатилась волна партийных и других собраний. В реальности получилось обратное: эта кампания как раз и подтолкнула многие семьи к решению покинуть страну.
Требовалось определенное мужество, чтобы в этой атмосфере вводить малоизвестного еврейского парня из Гомеля на место проштрафившегося чемпиона мира. А вдруг дрогнет и проиграет? Тогда припомнят такое, о чем и не знали! Кое-где досье есть на каждого.
Однако Белова идеология и политика в тот момент мало волновали. Ему дали карт-бланш на формирование и подготовку боеспособной борцовской “стенки”. Для него это тоже был шанс заявить о себе. И он не собирался его транжирить.
Владимир Степанович хорошо знал Либермана. Юношей он вызывал его на всесоюзные сборы, видел, как Леонид вкалывает на тренировках, тщательно готовится к соревнованиям и как правило показывает максимальный результат. Так было в юношеском и молодежном возрастах. Однако на взрослом ковре опыта больших побед у гомельчанина почти не было. Белов позвонил Мирскому и попросил, чтобы тот серьезно готовил Либермана.

Руруа — за!
Против кандидатуры гомельчанина активно возражали российские тренеры. Они лоббировали магаданца Владимира Нечаева. Чаши весов долго колебались, как вдруг у Белова появился титулованный союзник. Неожиданно в пользу Либермана высказался выдающийся грузинский атлет, олимпийский чемпион-1964, четырехкратный победитель мировых форумов Роман Руруа. Он предложил опробовать Либермана на Универсиаде в Москве, которая проходила за месяц до ЧМ-1973.

Леонид Аркадьевич излагает подробности тех событий
— Всемирную Универсиаду я выиграл легко. Чувствовал себя великолепно, был, как говорят, на ходу.
В Тегеране, несмотря на сентябрь, стояла жара под сорок градусов. Соревнования проходили на открытом стадионе и привлекли внимание десятков тысяч зрителей. Это был первый чемпионат мира, на котором одновременно состязались классики, вольники и самбисты.
Жребий будто специально выбрал мне в соперники трио призеров июньского EURO»1973. Первым был финн Кейо Манни, затем болгарин Димитр Иванов и, наконец, чемпион Европы швед Лейф Андерссон. Я понимал, что не имею права на осечку. Не хотелось подвести Белова и Руруа, отстоявших меня в горячих кабинетных сражениях. Мой провал мог ударить по ним. Сразу бы вспомнили и мою неопытность, и происхождение, и бог знает что еще.
Поэтому выходил на ковер предельно мобилизованным и победил все европейское трио. Три виктории подняли передо мной финальный шлагбаум. В решающей схватке моим оппонентом стал призер мюнхенской Олимпиады, дважды чемпион Европы Милан Ненадич.
Югослав на девять лет старше и несравненно опытнее. Кроме титулов и мастерства, на стороне моего визави был влиятельный соотечественник Милан Эрцеган, президент Международной федерации борьбы (FILA).

Лечь или взлететь
ЛИБЕРМАН продолжает вспоминать
— В полусреднем весе (до 68 кэгэ) в финал вышел еще один соотечественник Эрцегана — Сретен Дамьянович, которому предстояло оспаривать титул в поединке с моим товарищем Шамилем Хисамутдиновым. Поскольку я спартаковец, в сборной меня опекал старший тренер профсоюзов Пархоменко. Мудрый Николай Николаевич сразу все просчитал и предупредил меня: “Очень возможно, что арбитры в присутствии президента FILA вас с Шамилем разменяют. То есть Хисамутдинова, как безусловного авторитета, олимпийского чемпиона-1972 и свежеиспеченного победителя EURO»1973, трогать не станут, а меня, малоизвестного дебютанта, будут плавить, чтобы потрафить Эрцегану.
Однако были в нашей делегации и те, кто убеждал меня “в интересах сборной” сдать финальную схватку, а уж, дескать, потом, в следующем году, повезем тебя и на “Европу”, и на “мир”. Мол, негоже советским атлетам портить отношения с президентом международной федерации.
Не знаю, велись ли на этот счет какие-то переговоры между заинтересованными лицами. Может, и велись, раз уж нашлись доброхоты, убеждавшие лечь под югослава.
Однако я четко понимал: если сейчас проявлю слабость, обо мне тут же забудут. Коли выпал счастливый шанс, надо его использовать. Ибо второй такой возможности никто никогда не предоставит. Поэтому в мыслях не допускал иного исхода, кроме победного.
У Эрцегана, вероятно, были свои планы. Всего год назад он возглавил FILA и находился в зените карьеры крупного спортивного функционера.
Президент федерации сразу обозначил свое присутствие, сев перед финалами рядом с руководителем ковра. Что здесь скажешь: президент имеет право!
Тогда регламент схватки предусматривал три периода по три минуты. Я опасался, что рефери станет “душить” меня предупреждениями за пассивное ведение борьбы. Предполагаю, что Ненадич, прошедший горнило двух Олимпиад, тоже все просчитывал и понимал. Но меня эти факторы мобилизовали на активные действия, а его, видимо, наоборот, расхолаживали. Тем более рефери сразу начал прессовать меня замечаниями и жестами. Ждать, пока арбитр объявит мне предупреждение и соперник пойдет в атаку, я не стал. Чтобы выбить у оппонента и рефери возможные козыри, ринулся вперед: прошел в туловище и стремительно провел коронный бросок “наклоном”. Комбинация, не раз приносившая успех, сработала и в этот раз! Застигнутый врасплох югослав потерял равновесие и приземлился на лопатки. Есть туше, чистая победа! С начала схватки прошло две минуты 24 секунды… Ненадич, арбитр и Эрцеган были явно обескуражены такой скорой и неожиданной для них развязкой. Теперь ни один из этой троицы не мог повлиять на ход событий и исход финального противостояния.
Мой друг Хисамутдинов победил Дамьяновича и тоже выиграл золото. Вероятно, тогда мы огорчили Эрцегана. Но это спорт. Мы победили честно, вопреки возможным закулисным инсинуациям.
Последующие события подтвердили правильность моей стратегии.

Фортунаворот
Чемпион мира разматывает ленту памяти
— К чемпионату Европы 1974 года мы с Шамилем готовились на сборе в Сочи. В конце его нам зачитали выездной состав. В нем была и моя фамилия. Однако, прилетев Москву, узнал, что в Мадрид вместо меня полетит Назаренко. Динамовцы и спортивное руководство Казахстана использовали все возможные связи, чтобы снять наложенные на Анатолия взыскания. Никто не подумал о спортивном принципе. Можно ведь было устроить нам отбор, прикидку. На тот момент мы оба носили титул чемпиона мира. Назаренко выиграл его в 1971 году, я в 1973-м. Но об этом и речи не шло. Поэтому такой поворот событий психологически тяжело было принять. Тогда меня по-дружески поддержал Шамиль Хисамутдинов.
Отдам должное Назаренко: он победил в Испании и через четыре месяца на чемпионате мира в Стамбуле. Толя вообще великолепный борец! Мы встречались неоднократно: дважды фиксировали ничьи, дважды я уступал. А с Олимпиадой ему снова не повезло. Мы оба, я и Назаренко, были на предолимпийском сборе в Ялте. Однако в Монреаль на Игры-76 взяли другого динамовца — Володю Чебоксарова из Тюмени. В финале тот проиграл, по мнению судей, югославу Момиру Петковичу. Такой вот фортунаворот. Не исключено, что таким образом Эрцеган взял реванш у советских борцов за оплеуху в Тегеране.

В Минск не пустили
ЛИБЕРМАН с горечью припоминает
— Был у меня шанс еще раз выступить на чемпионате мира. Мировой форум 1975 года принимал минский Дворец спорта. Конечно, очень хотелось бороться дома. Готовился с максимальной самоотдачей. Незадолго до чемпионат мира выиграл престижный мемориал Николы Петрова в Болгарии. Там местные арбитры чужаков засуживают, но я был в очень хорошей форме. После победы позвонил в Минск. Мирский заверил: “Уже решено: будешь бороться!”
Однако фортуна, вероятно, решила, что одного счастливого билета с Либермана довольно. Главный тренер сборной Союза Виктор Игуменов меня не взял. Потом объяснили, что “наверху” якобы решили дать белорусам по одному месту в трех сборных: Зубкову — в греко-римской, Сюльжину — в вольной, Кардаполову — в самбо.
Больше на высокий уровень мне подняться не удалось.
Перешел в следующий вес, 90 килограмов, в котором хозяйничал двукратный олимпийский чемпион и победитель пяти мировых форумов Валерий Резанцев. Я выиграл несколько международных турниров, но это не сравнить с чемпионатами мира и Европы. На союзный чемпионат приедешь, глянешь список участников, а там — одни мастера-“международники”, титулованный народ. И, видимо, пик моей карьеры уже миновал.

Восемь лет в Индии
Леонид Аркадьевич извлекает из памяти индийский период
— В 90-х трудился тренером в Польше, внес свою лепту в подготовку трио олимпийских чемпионов Игр-1996.
Затем предложили поехать в Индию. Рассчитывал на один олимпийский цикл. Когда четыре года миновали, вернулся в Минск, а работать практически негде. Та же история, что с Казовским и Коганом. Сапунов и мне не дал ходу. Хотя у меня уже был титулованный воспитанник Фархад Магеррамов, призер чемпионатов Европы. Пришлось вернуться в Индию еще на четыре года.
Когда Сапунов уезжал из Минска после провала белорусских борцов на Играх в Лондоне, сказал ему на прощание: “Геннадий Андреевич, я уважал вас как титулованного атлета и тренера сборной СССР, но как человека я вас не уважаю. Сказал — и на душе стало легко. Антисемитов терпеть не могу! Слава богу, в жизни они мне редко встречались”.

“Коуч, камкатам!”
ЛИБЕРМАН толкует про индийские реалии
— В Индии жил в двухкомнатной квартире. Платили хорошо. Сложностей было несколько. Во-первых, жаркий климат. Европейцы там долго не выдерживали. Мой предшественник уехал до окончания контракта. Но я быстро адаптировался.
Другая проблема — языковая. В изучении хинди здорово помог сосед. Вечерами во время чаепитий он толковал мне основы бытового общения.
Когда начал понимать язык, стало легче управлять борцами на тренировках. Молодежь поначалу отлынивала от работы. Кричали: “Коуч, камкатам!” Это означало: все, работа закончена.
Спросил соседа, что на это отвечать?
Он порекомендовал: “Камкатам — песо хадзям”, то есть “работа окончена — платите за работу”. После этого многие прикусили языки.
Очень трудно было приучить их к порядку. Тренировка должна начаться в десять, они съезжаются лишь к двенадцати. Это отнимало много сил.
Непросто было разобраться и с возрастными категориями. Один и тот же борется с юношами, юниорами и взрослыми.
Амбиции индийцев поначалу исчерпывались попаданием в сборную. После того как они надевали майку с надписью “Индия”, их больше ничего не интересовало. Постепенно все стало на свои места. Сейчас индийские борцы успешно выступают на Азиатских играх и чемпионатах мира. Есть призеры, есть места в шестерках и восьмерках сильнейших. Радуюсь, что мой труд не пропал даром.
Из Индии вернулся в альма-матер — Белорусский университет физической культуры. Здесь я учился, стал мастером спорта, заслуженным мастером спорта, заслуженным тренером Беларуси. Уже шесть лет тружусь заведующим кафедрой борьбы…