Пекин-2022. Китайский дневник. После праздника. Закон кармы и золотой карман

Плакать пришлось всерьез
Испугавшись сильных морозов, организаторы перенесли женскую биатлонную гонку с массовым стартом на день вперед — и сделали всем хорошо. Спортсменки и тренеры получили возможность состязаться в относительно комфортных погодных условиях. Журналисты, дислоцирующиеся в Пекине, — исключить из своих планов субботний переезд на скоростном поезде и включить личную произвольную программу, поискав что-нибудь интересное в этот день в китайской столице. Таким образом, в пятницу я последний и, между прочим, юбилейный, десятый (!), раз отправился по маршруту Цинхэ (что в Пекине) — Тайзичан (Чжанцзякоу).
Путешествие начиналось у Главного медиа- центра и едва не переросло в революцию. Все дело в том, что “шаттл”, который должен был доставить к железнодорожной станции, не пришел, а следующий по расписанию теоретически поспевал впритык к нашему поезду. Желающие уехать, понятное дело, выразили сначала осторожное, а затем и бурное негодование. Народ повел за собой пожилой репортер из Франции, потребовавший у волонтеров телефоны начальника, начальника всех начальников, товарища Си Цзинпиня, в конце концов. Не знаю, как насчет президента, но с несколькими руководителями его тут же связали. Француз эмоционально объяснил каждому суть проблемы. После чего лишь устало пожал плечами: “Китай… Они говорят, говорят… Понимаю, что моя борьба ничего не даст, но нужно было хотя бы попытаться”.
Стоим дальше. Ждем… И стихийная “французская революция” вдруг получает самую решительную поддержку с… украинской стороны. Мой добрый приятель Леонид Веселков штурмует “китайскую крепость” всем своим богатырским весом. Волонтеры получают подкрепление в лице нескольких девочек, прибежавших с соседней остановки. Споры разгораются с новой силой, когда мимо один за другим проезжают три абсолютно пустых автобуса. Короче, все революции в Китае абсолютно бессмысленны. “Шаттл” пришел по расписанию, благополучно миновал все пробки и довез-таки многострадальных работников пера и диктофона до уже урчавшего под парами поезда.
На биатлон все добрались вовремя. Включая отца “французской революции”, разгорячившегося настолько, что на улице он снял и затолкал в рюкзак одну из двух своих тонюсеньких курточек. Впрочем, здесь действительно тепло — всего минус семь. И солнечно. И ветрено. Красота. Как выяснилось немногим позже — обманчивая. И, как стало понятно значительно раньше, ускользающая. От всех гостей Олимпиады. И от наших Динары с Анной, увы, так и не ставших хозяйками ситуации на этих коварных китайских высотах.

Динара АЛИМБЕКОВА, похоже, к последнему олимпийскому старту успокоилась, укротила бурю эмоций, бушевавшую внутри, смирилась с судьбой-злодейкой:
— Все-таки хорошо, что мы пробежали сегодня. На завтра обещали погоду похуже. Мужчины даже отменили тренировку. Не знаю, будем ли мы тренироваться в такой холод… А сегодня? Такие погодные условия — всегда лотерея. Здесь уже ни о каком профессионализме речь не идет. Считаю себя хорошим стрелком, который способен подстраиваться под разные капризы погоды, однако когда ветер так предательски дует в спину, сложно найти установку. Признаюсь, я целилась в одну мишень, а попала в другую. Не знаю, как так получилось. Еще и солнце мешало. После первой стойки уходила и даже не могла вспомнить, сколько у меня промахов. Потому что стреляла долго и совсем запуталась. Целилась в одно — попадала в другое. Очень сложно было. Хотя, как ни странно, чувствовала себя, можно сказать, замечательно по сравнению с другими гонками. Не знаю, либо все только начинается для меня, либо я просто свыклась с тем, что здесь уже все закончилось, и береглась. Знаете, перед выходом на старт разговаривала по телефону с мамой, делилась своими горестями и тревогами, предполагала, что сегодня меня будут вывозить отсюда, как когда-то Тандреволд. Готовилась отдать все силы, какие остались, выдавить из себя последние капли энергии.

— Вокруг вас сегодня постоянно происходили какие-то катаклизмы — то кто-то упадет, то сломается чья-то палка…
— Да, первый круг выдался очень нервным, странным. Обычно девочки стартуют резво, некоторые вырываются вперед, но сегодня никто не стал этим заниматься. Потому что сначала дует ветер в спину и тяжелый подъем, а потом разворачиваемся — и сильный ветер в лицо. Каждая начинает тормозить, никто не хочет лезть вперед. Так и наталкиваемся друг на друга. Я вообще неожиданно оказалась в конце пелетона. Меня все обгоняли. К счастью, вовремя среагировала на падение Джимы. Не знаю, такое все суетное было… Может, уже силы всех покинули, чтобы стартовать бойко и брать ситуацию под контроль…

— Отсюда улетаете в ночь на воскресенье?
— Да, отправляемся на сбор в Рамзау. Потренируемся там. А затем продолжим выступление на Кубке мира. Наконец-то вернусь на то скольжение, которое мне подходит. Здесь оно сильно специфическое, тяжело преодолевать трассу, моя техника бега здесь вообще не работает. Сегодня старалась двигаться резче, за вчерашний день немного подредактировала технику. Но все равно здесь весь мой прокат останавливается тугим скольжением. Хочется скорее вернуться к привычным условиям, оказаться в Европе. Где цель одна — борьба за Кубок мира. Подводя итоги Олимпиады, успокоившись и все хорошенько обдумав, не скажу, что эти Игры стали для меня таким уж катастрофическим провалом. Потому что еще два года назад на чемпионате мира в Антхольце я не попала даже в гонку преследования. Два года готовиться и подойти к Олимпиаде в качестве лидера — это много и очень сложно психологически.

Анна СОЛА тоже пришла в микст-зону с собственным грузом накопившихся проблем:
— Мучения закончились? Так не считаю. Впереди еще много этапов — там тоже будем мучиться. Много ли рисковала сегодня? Мне кажется, что главный риск был в том, что я вообще вышла на старт. А на дистанции таких уж отчаянных действий с моей стороны вроде и не было. Физически чувствовала себя хорошо. На удивление, потому что эстафету бежала трудновато. А сегодня сил оказалось много. Даже больше, чем нужно было, — финишировав, поняла, что могу еще пару кругов пробежать.

— Какие выводы для себя сделали из этой Олимпиады?
— Нужно надеяться только на себя.

— Но настроение сейчас не такое мрачное, как еще пару дней назад? Уже отошли немного от минувших трагедий?
— Да, сейчас чуточку легче. В первых гонках очень сильно расстраивалась, переживала. Прямо до такого состояния, что аж трясло. Сейчас проще. Теперь думаю: ну есть — и есть. Хотя рук не опускаю. Понятное дело, хочется результата, но… Наверное, накопилось больше обиды, чем какого-то расстройства. Ничего, переживу как-нибудь… Впереди тренировочный сбор в Рамзау, будем там работать…

На этих словах Анна вдруг не выдержала и расплакалась. Интервью, естественно, пришлось прекратить. Держитесь, девчонки, все плохое когда-нибудь заканчивается, вернется и на вашу улицу праздник!

Антона СМОЛЬСКОГО после второго в этот день масс-старта ждали долго. Погода к тому времени заметно ухудшилась. Температура упала до минус пятнадцати. Порывы ветра налетали такие, что готовы были снести хлипкое ограждение у микст-зоны и тоненьких волонтерок, подпрыгивавших неподалеку в тщетных попытках согреться. Да еще и высокая влажность, пробиравшая до самых костей и вынуждавшая меня ежеминутно отогревать упрямо покрывавшиеся корочкой льда очки…
— Условия просто сумасшедшие. Меня колотит до сих пор, с момента старта до этой минуты. На пристрелке ветер вроде бы начал стихать, и показалось, что погода становится мягче. Однако в гонке случались такие серьезные порывы… Да вы и сами видели, что творилось на последней стрельбе! Касаемо хода по дистанции, отмечу: первый круг получился у всех очень быстрый, и потому дальше скорость прогнозируемо начала падать. Почти у всех. Кроме норвежца, который вообще непонятно откуда брал силы, с каждым кругом двигаясь все быстрее и быстрее. Как следствие, он все дальше отрывался от пелетона.

— Скоро улетаете из Чжанцзякоу. У вас-то наверняка останутся и добрые воспоминания от этого недоброго места?
— Пусть здесь я и заработал самую главную и самую трудную награду в жизни, покидаю Чжанцзякоу с облегчением. Очень тяжело — и физически, и психологически. Может, здесь было бы неплохо потренироваться как-нибудь, провести несколько подготовительных сборов, посмотреть, как реагирует организм. Потому что место необычное. Но сейчас наш путь лежит в Рамзау, на недельный тренировочный сбор. Приведем себя в порядок — и на Кубок мира в Контиолахти.

Моя золотая медаль
Масс-старт в коньках — совсем не то, что масс-старт в биатлоне. Зрелище, может, и увлекательное, но сугубо на любителя. Вид программы наверняка сильно энергозатратный, однако при всем уважении большой любви к себе не вызывающий. По крайней мере у меня, в субботу внимательно отсмотревшего и мужскую, и женскую части состязаний, искренне рукоплескавшего победителям, безусловно отдавшего должное локальному успеху белоруски Марины Зуевой и уже через полчаса… все забывшего.
Ну или почти все: в памяти отложился неувядающий оптимизм Клаудии Пехштайн, у которой аккурат 22 февраля — 50-летие и которая бежит, соревнуется в олимпийском финале да еще и развлекает телерепортеров гимнастическими ласточками да шпагатами. Пехштайн — легенда. Масс- старт в коньках — мифологическое чудовище. Ну не мое это, не мое. Не люблю я откровенно скучные по своей сути соревнования, в которые искусственно вплетены дополнительные “фишки” для повышения тонуса интриги, для поднятия настроения публики. Не понимаю состязаний, в которых итоговые места атлетов вычисляются еще некоторое время после окончания забега.
Вот хоккей — совсем другое дело. Здесь все, как говорится, на табло. Борьба, азарт, накал и буря страстей от стартового вбрасывания до финальной сирены. Так получилось, что в Пекине я побывал лишь на двух матчах — первом и последнем. В обоих случаях на лед выходила сборная Олимпийского комитета России. В первом была натужненькая победа над швейцарцами. Во втором, исторически значимом, россиянам противостояли финны.
Сумасшедшего ажиотажа в National Indoor Stadium не наблюдалось. Билетов как на соревнование повышенного зрительского спроса организаторы не распространяли. Все как всегда: пришел, занял свободное место на трибуне прессы и приготовился увидеть нечто незабываемое. За час до начала финала олимпийского хоккейного турнира журналистские позиции были заполнены процентов на шестьдесят, а болельщицкие, напротив, — максимум на десять.
Невероятно, но и к началу игры в зале можно было найти свободные сиденья. Вот и гадай после этого — то ли ледовый дворец чересчур велик, то ли хоккей, представленный в Пекине без НХЛовцев, слишком мал…
Да, КХЛ — тоже лига, и “люди в красном”, даже не будучи машиной, в итоге благополучно добрались до финала. Однако гвоздь олимпийской программы не ослепил блеском и оказался каким-то гнутым. Тот случай, когда вывеска впечатлила больше содержания, когда желания гнались за возможностями и не могли догнать. Так называемое спортивное мастерство не раз и не два подводило команды. Так называемые болельщики монотонно размахивали флажками. Где-то высоко, под сводами арены, доносилось негромкое: “Суоми! Суоми!”. “Россия” — не звучало вообще, при том что журналистов из этой страны в National Indoor Stadium было превеликое множество.
Они, конечно, переживали, но попивая халявную колу и не переставая набирать сообщения в смартфоне. Одна заброшенная шайба к первому перерыву — красная цена всего содеянного. Бурная реакция зрителей на ответный финский гол в начале второго периода не стала предвестницей игровой бури, тем не менее разбудила наиболее сознательных российских товарищей, принявшихся скандировать: “Шай-бу! Шай-бу!” Не то чтобы оглушительно, но внятно. Не то чтобы надолго, но разбудила. Ну а команды методично продолжали бороться, толкаться у борта, мериться силами и слабостями.
До очередной финской шайбы, в дебюте периода третьего. До досадной ошибки Федотова в “рамке”… Россияне обиделись, завелись, но… Проскочив свой поворот, “недомашина” уперлась в тупик. И уже ни снятие вратаря, ни тайм-аут Жамнова не помогли найти правильную дорогу. На церемонию награждения я не остался. Во-первых, ничего экстраординарного от нее не ждал. Во-вторых, надо было торопиться в отель собирать чемодан. Впрочем, нежданно-негаданно нарисовалось еще и в-третьих: видимо, сама судьба вела меня в “шаттл”, чтобы определить в счастливые свидетели встречи маленькой забавной истории — Истории с большой буквы.
Дело было так. В первый автобус я не влез, пассажиров набилось много. Зато следующий подошел быстро. Я стоял в голове очереди и поэтому преспокойно занял место в конце салона. В Пекине такая система, что сидеть можно на одной половине двухместного сиденья — вторая перечеркнута жирным крестом, обозначавшим социальную дистанцию. Хотя зачастую занимают и соседнее, по-приятельски либо любезно испросив разрешение у соседа. Вот и ко мне попросился один парнишка, на вид старшеклассник. “Извините, просто тяжело стоять. Можно я с вами?” — “Конечно”. — “Спасибо”. — “Не за что”. За ним в хвост автобуса прощемились еще четверо таких же, юных и простых. И едва отъехав, загорланили: “Суоми! Суоми!”
“Финны, что ли?” — спрашиваю у своего соседа. “Не-а. Тут только один финн, и ему уже финиш, — показывает он на самого тщедушного, с полуприкрытыми глазами. — Это он нас сюда привез поболеть за своих. А сам от радости даже хоккей досмотреть не смог”. “Понятно”, — осторожно отвечаю. “А мы из Новой Зеландии, тоже слегка хорошие, — продолжает откровенничать мой внезапный сосед. — А вон там, у двери, наш тренер — он лучший. А вот этот — тренер финна, должен довезти его до деревни… А хотите, я вам медаль дам подержать?” Неожиданно, однако. “Настоящую?” — “Золотую”, — с гордостью отвечает “старшеклассник” и, поковырявшись в кармане джинсов, извлекает… огромную золотую олимпийскую медаль! “Вот, смотрите. Тяжелая”.
Держу, смотрю и только теперь начинаю понимать, с кем это меня свела судьба. Нико Портеус — триумфатор состязаний фристайлистов в хафпайпе и по совместительству знаменосец команды Новой Зеландии. Потом посмотрел в интернете — точно он. Написано — двадцать лет, однако на вид не больше шестнадцати. “Еду в телевещательный центр”. — “Зачем?” “Там пиво бесплатное”, — искренне отвечает он. А вот уже и приехали. Выходим, делаем фото на память, желаем друг другу удачи и разбегаемся в разные стороны. Нико с друзьями — за бесплатным пивом. Я — в отель, где не то что пива, а уже и чая в пакетиках не осталось.

Черное и белое
Дальше — чемодан, аэропорт, Стамбул (транзитом через который добирались сюда и соответственно возвращаемся назад). Все практически так же, как и почти три недели назад, только в обратном порядке и при гораздо более упрощенном подходе китайских таможенных и медицинских служб. Да, долго-долго сидели в пекинском аэропорту, но это исключительно потому, что рано туда приехали, не терпелось уже покинуть эти чужие края.
Олимпиада завершена — и слава богу. Китай, как сон, исчезает в ночной темноте под крылом самолета — и это прекрасно, ведь пробуждение обещает радость возвращения и встреч с родными, которые уже заждались, которые дни считали до этого счастливого момента. Запомнится ли этот сон надолго? Безусловно. Потому что такое не забывается. Потому что такие праздники всегда с тобой, даже если от них остается не только приятное, но и горьковатое послевкусие.
Китай — большая и амбициозная страна, однако необходимо признать, что Олимпиаду она провела не без шероховатостей. Самая главная проблема — транспортная. “Шаттлов” для журналистов имелось предостаточно, расписание разработано скрупулезно, на широких пекинских дорогах была выделена специальная “олимпийская” полоса, но… Автобусы с журналистами все равно умудрялись подолгу простаивать в пробках. Расписание катастрофически не стыковалось с графиком прибытия скоростных поездов — приходилось по полчаса дрожать на морозе, дожидаясь рейса в Главный медиацентр. И что самое печальное — нужно было с мороза заходить в обледенелый автобус, принципиально не отапливавшийся. Слышал такое оправдание: дескать, “шаттлы” здесь работают на электричестве, при включенном обогреве батареи быстро разряжаются — использовать энергию человеческих тел с учетом всего сказанного и экономно, и практично. Тем более что тел в салон порой набивалось столько!.. Социальная дистанция? Даже помешенные на антиковидных мерах китайцы смущенно закрывали глаза, дозволяя трамбоваться до треска костей и скрипа с трудом закрывавшихся дверей…
Еще один позор минувшей Олимпиады — Бин Дуньдунь неуловимая. Вокруг игрушки ростом в двадцать сантиметров в Главном медиацентре творилось форменное безумие. В сувенирный магазин за час до открытия выстраивались длиннющие очереди. Талисманы заканчивались. Народ негодовал. Чтобы прийти на следующее утро и вновь встать в ту же очередь… Признаюсь честно, не стоял ни разу. Я видел и фотографировал весь этот кошмар, чтобы потом оправдаться перед моим младшим сыном Никитой за то, что не привез ему эту треклятую пандочку. Смотрел и недоумевал: ну вот как буквально на ровном месте возник подобный кошмар?! Почему огромный Китай с миллиардом рабочих рук не смог наклепать миллион этих медвежат, чтобы продавать их потом на каждом углу? Странная история. И второе место моего условного черного олимпийского хит-парада.
Замыкает же тройку… А знаете, да ну его, этот хит-парад, в колодец забвения — лучше перейдем к другому топ-листу, белому, о котором говорить и приятно, и радостно. Тем более что этот списочек уж точно подлиннее того будет. И на его вершине — серебряные медали Антона Смольского и Анны Гуськовой. Так и хочется воскликнуть: и я там был, чай-кофе пил, по усам не текло, но в самое сердце попало! Слезы Динары Алимбековой и Анны Солы, пускай это кому-то покажется странным, — тоже на светлой стороне олимпийского чарта. Потому что эти слезы — частица души настоящих профи, положивших многое на алтарь Чжанцзякоу и получивших взамен лишь неудачи и разочарования. Они боролись, плакали — и становились сильнее. А вместе с ними становились сильнее и мы, журналисты, потому что за эти несколько недель наши стреляющие лыжницы стали нам почти как родные.
Вообще, хорошие люди — главное богатство минувшей Олимпиады. Эмоциональные и откровенные биатлонисты. Светлые и чистые фигуристы. Героические и простые в общении фристайлисты. А еще — неравнодушные волонтеры. К окончанию зимних Игр они таки научились внятно говорить по-английски, а некоторые даже освоили “великий и могучий”, чем немало удивляли в последние дни. Они были не всемогущи на всех этажах этой колоссальной вавилонской башни, но они упрямо сновали, как муравьи, отчаянно мерзли на улице, догоняли “шаттлы”, искали и находили — короче говоря, делали все и даже немножко больше, чтобы облегчить непростую жизнь пишущей и снимающей братии. Спасибо им!
Спасибо всем коллегам по перу, выручавшим в трудные минуты. Спасибо самому быстрому поезду в мире, исправно на скорости 350 км/ч уносившему в горы и потом возвращавшему обратно. Спасибо солнцу, стабильно улыбавшемуся с безоблачного неба. Спасибо тебе, Китай, ты был великолепен даже с учетом уже упомянутых недостатков. Ты с любопытством заглядывал в окна наших автобусов, хотел познакомиться ближе, манил огнями Великой китайской стены и светящимися иероглифами пекинских улиц. Ты был — и ты будешь.