ПОРТРЕТ ЧЕМПИОНА. Белый волк вырвался "за флажки"

— Сергей, еще раз поздравляем с победой! Уже пришли в себя после завоевания чемпионского пояса?
— Спасибо! Постепенно осознаю, что на самом деле произошло 1 апреля в Кливленде. Конечно, это значимое событие и серьезное достижение. Однако для меня не это главное. Куда важнее, что удалось продолжить поступательное движение наверх.

— В таком случае не лишним будет вспомнить, как начиналось восхождение.
— В середине 90-х, когда стал добиваться первых успехов на любительском уровне, у меня в Беларуси все складывалось хорошо. Деньги платили более или менее приличные, выделили квартиру. Но всегда хотелось добиться чего-то большего. Боксом стал заниматься в 12 лет, и с тех пор грезил о профессиональном ринге. Благо телевидение начало изредка показывать бои за титулы чемпионов по версиям IBF, WBA, позже профи приехали в Москву, чтобы встретиться с местными бойцами. Гвоздем программы стал поединок двух американских супертяжей. Впечатлило. Старался собрать максимум информации о профессиональном боксе, коллекционировал газетные вырезки, фотографии чемпионов тех лет. И рад, что теперь моя мечта осуществилась.

— Когда впервые предложили попробовать силы на профессиональном ринге?
— О, это вообще очень интересная история. Олимпиада в 1996 году проходила в Штатах, в Атланте. Я прекратил борьбу уже после первого поединка. И как-то с другом и земляком Сергееем Быковским сидели на ступеньках арены, беседовали. Вдруг заметил, что возле нас крутится какой-то парень, пытается прочесть аккредитации. Навернув пару кругов, он неожиданно присел рядом со мной и заговорил на ломаном русском. Мол, представляет WBA, таких-то людей, а потом спросил, нет ли у меня желания перейти в профессионалы. Он видел бой, уверял, что я не проиграл, а победа соперника — не больше чем случайность. Сказал, что моя манера боксирования понравилась людям, которых он (как оказалось, это был будущий менеджер болгарин Ивайло Готцев) представляет, и у меня есть все задатки, чтобы стать профессионалом. По возвращении с Олимпийских игр периодически созванивались. Правда, на первых порах выступал в роли своего рода консультанта: Ивайло больше расспрашивал о Василии Жирове. С россиянином в то время лично знаком не был, поэтому иог судить о нем только как о боксере. Это уже после переезда в Америку мы стали друзьями. Вместе с тем Готцев интересовался и моими делами, больше всего тем, не возникло ли желание перейти в профессионалы. Я отвечал, что в двадцать один год еще рановато, поскольку хочется прежде чего-то добиться на любительском ринге. В 1997-м стал третьим на “мире”. Год спустя на чемпионате Европы в Минске вновь встретились с Ивайло. Он отметил, что мой стиль заметно улучшился, а медаль планетарного первенства — существенное подспорье при переходе в профессионалы… Признаюсь, долгие уговоры подействовали, и когда в 1998 году в Министерстве спорта проходили аттестацию, я встал и сказал, что не буду больше выступать в любителях.

— Как отнеслись в верхах к вашему решению? Ведь наверняка на Олимпийских играх в Сиднее Сергея Ляховича видели на пьедестале.
— Мои слова поначалу восприняли с непониманием и негодованием. Дескать, как я мог так поступить, зачем мне это нужно… Однако расстались тепло. За что отдельная благодарность Григорову, председателю Белорусской федерации любительского бокса. Поговорили с ним по душам. Александр Владимирович напутствовал добрыми словами и сказал, что меня всегда будут рады видеть на родине (кстати, Григоров был одним из первых, кто поздравил после победы над Брюстером). Не встретил сопротивления и со стороны родителей. Мать с отцом всегда меня поддерживали, и когда поделился с ними планами, пожелали успехов в новом начинании. Не побоялись отпустить сына в неизвестность. Естественно, как каждые родители, волновались, но сказали: “Не получится — вернешься домой”…
Вскоре вылетел в Лос-Анджелес, откуда Ивайло Готцев отвез в тренировочный лагерь в небольшой городок Биг-Беар. Однако в первые дни был предоставлен самому себе. В тот момент вся команда работала над подготовкой Василия Жирова к бою за чемпионский пояс. Чувствовалось огромное напряжение, ведь россиянину предстояло оспаривать титул впервые. Поэтому дня три пребывал в качестве зрителя: ходил по центру, присматривался, изучал особенности. После победного для Жирова боя приступили к работе со мной. Правда, возникли огромнейшие проблемы с взаимопониманием. По-английски я тогда знал только “yes” и “no”. И моему первому тренеру Скотту Андрею приходилось объяснять все буквально на пальцах.

— Новые условия выдвинули какие-то особые требования?
— В профессионалах другие нюансы боксирования, иные правила. Вскоре переехал в Аризону, в городок Скотсдейл, где живу и поныне. Следующие несколько месяцев наращивал мышцы, а спустя полгода отправились с тренером в Лас-Вегас, где состоялась встреча с Доном Кингом. Побывали дома у известного промоутера и после детальной беседы заключили контракт. Как и было оговорено в соглашении, Кинг организовал мне дебют на профессиональном ринге. В Майами Исаак Поу, так звали моего первого оппонента, продержался два раунда. Затем пошли другие пробные бои, целью которых было набрать рейтинговые очки. Единственный минус — под нагрузками дали о себе знать старые болячки. В 2000-м врачи обнаружили разрыв трицепса. К счастью, все оказалось не так серьезно: в локтевом суставе скопилось много жидкости, которая причиняла неудобства. Прочистили, но стал преследовать какой-то злой рок. Сначала в бою сломал руку. Боксировал на Гавайях и в пятом раунде почувствовал дикую боль в левой руке. После удара гонга сел в угол, сказал тренеру о проблеме. Он мне в ответ: “Хочешь, чтобы я остановил бой?” Добоксировал три оставшихся раунда с переломом, победил, но реабилитационный процесс занял много времени. Только восстановился, появились интересные наметки, как опять ушел в вынужденный отпуск — сломал большой палец правой руки. Кстати, опять на Гавайях. Какие-то несчастливые эти острова для меня. (Смеется.)

— А как проходила адаптация в Америке?
— В бытовом плане проблем не возникло. Сразу же получил в свое распоряжение квартиру. Общественного транспорта в белорусском понимании не было: у всех личные автомобили. Благо скоро менеджер помог и мне обзавестись машиной, что позволило постепенно изучить Скотсдейл, найти друзей. Долго местные устои казались странными, образ жизни и поведение людей удивляли. Поначалу задавался вопросом: “А спят ли здесь вообще?” Постоянно все куда-то спешат, нескончаемые вереницы машин… Но привык. Русскоязычных также было немного, испытывал дефицит общения.

— Домой не тянуло?
— Первый год часто возникало желание вернуться. Хотелось увидеть мать, отца, родных и старых знакомых. Но тренировки отвлекала от этих мыслей. Постепенно обжился в Штатах, приспособился.

— Когда начали претендовать на рейтинговые бои?
— Рано или поздно всем боксерам представляется шанс заявить о себе. В 2002 году Хасим Рахман, обладатель чемпионских поясов WBC и IBF, отстаивал титулы и встречался с Ленноксом Льюисом. Тот бой транслировался на весь мир. Равно как и предварявшие его разогревочные поединки. Мне довелось выйти на ринг перед основной схваткой. Это уже свидетельствовало о некотором признании. Тогда же выиграл свой первый 12-раундовый матч. Победа была приятна вдвойне, ведь к тому времени сменил тренера. Я сам многое отдаю, но и столько же требую в ответ. И с предыдущим наставником Скоттом Андреем именно на этой почве случился конфликт. Вернее, я пришел к мысли: если хочу чего-то добиться, необходимо что-то менять. Когда постоянно растешь как боксер, а человек не может дать больше того, чего ты уже достиг, то останавливаешься в развитии…
Переломным моментом стал бой с Морисом Харрисом в начале 2002 года. Перед тем поединком у меня появился еще один менеджер — Джин Томас, работавший прежде с Эвандером Холифилдом. Как после выяснилось, Томас и Кенни Уэлдон, который стал моим новым тренером, присутствовали на поединке и долго недоумевали, как Харрис смог победить. Это мое единственное поражение в профессиональной карьере. Потом менеджер и тренер подошли и сказали, мол, парень, у тебя есть потенциал, только ты не знаешь, что делаешь. С Уэлдоном вновь появился стимул работать, тренировки стали куда живее и разнообразнее. Уверен, сейчас Кенни — один из лучших наставников в мире. Он полностью изменил мои взгляды на бокс. Причем не путем тренировок, а простыми разговорами. Часто обсуждаем с Кенни различные нюансы, я стал намного богаче тактически. Сейчас могу одинаково успешно противостоять боксерам разных стилей. Тренер научил самостоятельно анализировать бои, искать решения проблем. Признаюсь, раньше не предполагал, что кто-то может так кардинально изменить меня. Секреты работы Кенни очень просты. Он довольно успешно выступал на ринге, провел более 50 боев, хотя чемпионом не становился ни разу, несмотря на то что долгое время являлся претендентом номер один на чемпионский пояс в первом полусреднем весе.

— Зато своего воспитанника сделал лучшим на планете по одной из версий.
— Вклад Кенни в мою победу очень весомый. К слову, 1 апреля Уэлдон в двадцатый раз выступал в качестве секунданта одного из боксеров в бою за чемпионский пояс. Хотя начало сотрудничества с Кенни ограничивалось в основном занятиями. Количество поединков несколько уменьшилось, больший акцент сделали на тренировочном процессе. К тому же вновь случилась травма руки: разорвал сухожилие на запястье, восемь месяцев не появлялся на ринге. И вдруг в 2004 году новый промоутер Лу де Белло организовал бой с 8-м номером IBF американцем Домиником Гуинном, который на тот момент считался главной надеждой Штатов в супертяжелом весе. Ему пророчили большое будущее, отдавали чуть ли не все чемпионские пояса. Меня никто всерьез не воспринимал, в Ляховиче многие видели удобного для Гуинна соперника… Я же вышел на ринг и в пух и прах разбил надежды Америки. Та виктория ценна еще и тем, что бой проходил на территории Гуинна с арбитрами, выбранными его секундантами. Однако все судьи единогласно признали меня победителем. Успех автоматически вывел меня в число ведущих боксеров-супертяжей. Я воспрял духом, но наступил 2005-й…
Знаете, такого черного периода в мой жизни еще не было. В начале года готовился к бою с Джимми Маклаем, однако в последний момент что-то не срослось. Летом всплыл вариант с Владимиром Кличко — опять вмешались околоспортивные моменты. По приезде в Америку у меня украли барсетку со всеми документами, а по условиям контракта встретиться должны были в Германии. Но в таком случае последний подготовительный период полностью выпадал бы: вместо тренировок пришлось бы переключиться на постоянные перелеты из США в Беларусь и Германию, чтобы восстановить паспорт, открыть визу. В разговоре с представителем белорусского посольства в Америке получил заверения, что помогут с оформлением документов. Однако посоветовался с тренерским штабом и отказался. К осени на горизонте вновь нарисовался Дон Кинг. Он переговорил с Лу де Белло, и мне предложили во второй раз заключить контракт с известным промоутером. Главным его условием было проведение боя с одним из ведущих боксеров планеты. Кинг предложил Криса Берда. Однако начались непонятные накладки: поединок то отменялся, то вновь назначался… Почему? Кто-то говорит, что Берд не хотел со мной встречаться, кто-то — что Кинг не соглашался выполнять его финансовые требования. Потом Владимир Кличко выиграл пояс IBF и заявил, что он — главный претендент на бой с Бердом. Менеджеры пытались предоставить мне практику, организовали бой в шоу-тайм в Лас-Вегасе с Оуэном Беком (именно он будет боксировать за титул WBA с Николаем Валуевым). И надо же было такому случиться, что в тренировочном спарринге пропустил удар в корпус. В результате воспалился межреберный хрящ, доктора порекомендовали 5 недель покоя. Короче, 2005 год выпал напрочь.

— Но после того как вы стали чемпионом по версии WBO, те же Кличко и Берд просто так от Ляховича не отмахнутся.
— Надеюсь, так оно и будет и количество хороших боев возрастет. Брюстер два года назад отобрал чемпионский пояс у Владимира Кличко и 1 апреля пытался в четвертый раз отстоять титул.

— Сейчас относите себя к элите мирового бокса в супертяжелом весе?
— По-моему, пояс говорит сам за себя.

— Тогда за счет чего можете превзойти основных конкурентов? Тех же Кличко, Валуева, Берда…
— О преимуществе одного боксера над другим трудно говорить. Бой на бой не приходится. Каждый атлет хорош по-своему. Если кто-то желает доказать, что лучше меня, пусть выходит на ринг — там разберемся. Понимаю, что если хочу оставаться на вершине, то необходимо постоянно развиваться. Проанализировал бой с Брюстером и понял: есть резерв, за счет которого могу прибавить. На одном-двух коронных приемах далеко не уедешь. Внимательно смотрю поединки потенциальных соперников. Правда, давненько не видел Валуева в деле. Знаю, Николай — здоровый, сильный мужик с приличным ударом, но медлительный. У него постоянно возникают проблемы во встречах с подвижными соперниками. Как говорится, к каждому замку можно подобрать свой ключик.

— Тем более Волк, как вас еще называют в боксерских кругах, искусный охотник. Почему взяли себе такое прозвище?
— Нравится это животное. Надпись “White Wolf” появилась у меня на трусах года два назад. Татуировка на плече — еще раньше. Волк — умный зверь, хороший охотник. А Белый — потому что представляю Беларусь. Тренер, менеджер, массажисты — вот моя стая, с которой я охочусь. (Смеется.).

— Когда планируете приехать в Беларусь?
— Сейчас в основном поддерживаю телефонную связь с родными и близкими. Последний раз дома был семь лет назад. Постоянная занятость, разъезды вносят коррективы в планы. Однако после победы, надеюсь, свободного времени прибавится. Если не случится ничего экстраординарного, летом приеду в Беларусь.

— Чемпионский пояс захватите?
— Обязательно.