Золотая команда. Капитан, капитан, улыбнитесь!

Это был настоящий капитан, вокруг которого строились игра и отношения в раздевалке. Человек-оркестр. Футболист, влюбивший в себя всех. Замечательный друг, который безвременно ушел от нас в августе прошлого года…

Откровенный
Они не могли друг без друга. Футбол и Пудышев — как два неразделимых брата-близнеца. Он любил эту игру больше всего на свете. Она отвечала ему тем же. Яркий, техничный футболист, который тонко чувствовал партнеров и был настоящим сердцем и душой “Динамо”. Не зря в наиболее пиковые моменты того золотого сезона команда не раз собиралась в номере Юрия, и тот проводил свое отдельное собрание.
Занимая место в центре полузащиты, Пудышев мог появиться где угодно. Всегда своевременно и уместно. Сам забивал, еще чаще отдавал. Культура паса у него была прирожденная. Поэтому и радовался голу партнера больше, чем собственному. После завершения карьеры работал тренером. Все, кто с ним пересекался на поле и за его пределами, были в восторге. То, как Юрий Алексеевич умел объяснять и показать, — дорого стоит. Признают это все, кто прошел через его руки в славные времена золотого БАТЭ, авторитетного МТЗ-РИПО.
Наш герой установил вечный рекорд, выйдя на замену в кубковой встрече за столичный клуб в 55 лет! В этом он был весь: любил удивить, привлечь внимание. И народ отвечал своему кумиру такой же искренней любовью и уважением.
У журналистов к его персоне особое внимание. Рассказы Пудышева — один удивительнее другого. Даже знаменитые акулы пера из “Спорт-экспресса” признают: весельчаков в жизни встречали немало, но таких, как он, — никогда.
С ним можно было встретиться на 15 минут, а проговорить два-три часа. Баек, жизненных историй в его арсенале было столько, что хватило бы на несколько увесистых томов. Пересказать их невозможно, но вот некоторые всплывают в памяти моментально.
Он мог стать участником Олимпиады в Москве. Был на сборе в Новогорске. Терпел, проливал пот. В один из дней команда на автобусе отправилась на товарищеский матч в Лужники. Около метро Пудышев попросил водителя остановиться: “Ребята, всем пока! Я уезжаю домой”. Спустя годы, спросил об этом у него. Алексеевич подтвердил: мол, не чувствовал себя в команде своим, а просто так чье-то место не хотелось занимать. Да и накануне шампанского перебрали с Курнениным, вот и выплеснулось все наружу.
Еще одна история, более поздняя. После девяти сезонов в Минске он перебрался в Якутск. Молодой, красивый и популярный футболист пользовался в городе успехом у прекрасного пола. Одна девушка в душу запала больше всех. Всегда после дальних перелетов спешил к ней. Однажды она спросила о его самом большом желании. Тот и выдал: “Мечтаю искупаться в шампанском”. Сказал и отправился на дальний выезд. Сыграл удачно. Настроение отличное, на такси прямо из аэропорта к любимой. Та, загадочно улыбаясь, открывает дверь, а прихожая заставлена пустой тарой — процедура ждет!

Острый
Только Пудышеву в той команде было дозволено называть партнеров не по именам, а по собственно придуманным прозвищам. Те прилипали настолько, что потом и тренеры так стали называть своих подопечных. Румбутис — Дед, Алейников — Батюшка. Потому что внешности такие. Василевский — Битлз, а Курбыко — Том Джонс (оба петь любили за столом). Вергеенко — Стэн, ему хоккеист канадский нравился. Курненин — Курнае (тоже по имени игрока) или Курнилка. Зыгмантович — Зико, такой бразильский футболист играл тогда. Трухан — Ганс или Оливер Твист. Он все в жилетки и галстуки наряжался. Прокопенко — Джигит. Выплясывал лихо. Сокол — Еврюжихин, был такой в московском “Динамо”. Янушевский — Аист, за фигуру вытянутую. Гоцманов — Флотский. Любую “стенку” мог прошибить. Кондратьев — Бошков, головой играл хорошо. Когда вышел знаменитый фильм “Блеф”, стал Челентано. Мельников — Нильс, долговязый такой швед. Гуринович — Троекуров. У того машина в 18 лет появилась, сразу на ум Пудышева пришла фамилия помещика из “Дубровского”. Шишкин — Морозко, за красный цвет лица на студеном воздухе. Боровский — Борусько, Белов — Светлячок. Посмотрите тогдашние фото — сразу все станет ясно.

Душевный
Мы встречались с ним неоднократно. Иногда по телевизионным делам, чаще сталкивались в городе просто так. Здорово, что некоторые беседы до сих бережно хранятся. Думается, в рассказе о капитане золотого “Динамо” уместно услышать и его самого.
— Родился в подмосковном Королеве. Затем стал заниматься в футбольной школе московского “Динамо”. Вместе, кстати, с Юрием Гавриловым и Юрием Курнениным. С ними осталась дружба на всю жизнь. Естественно, в скором времени дебютировал за основу. Начал набирать обороты. Но затем — глупая травма. Почти полгода в запасе. Решил это дело усугубить походом в “Метрополь”. Конечно, меня отчислили и перевели в Минск. Побросал вещи в сумку и отправился в столицу славного БССР. В душе кошки скребли: новая команда, партнеры, тренеры… После первой тренировки выдохнул: отличный коллектив. Все с улыбочкой, с юморком, с пасом хорошим, с игрой комбинационной. В самое сердце.
А какие человеческие качества у ребят! Больше всех сдружился с Прокопенко. Саша, как и я, — ртутный шарик, ему все движуха была нужна. Две души нашли друг друга. Он тоже любил все настоящее, правильное, честное.
Не умел кривить душой. Не переваривал разные партийные накачки — тогда это было модно. На базе в Стайках соберутся дяденьки в пиджаках и давай нам про политическую ситуацию в мире рассказывать. Мол, вы тут жируете, а в Лас-Вегасе негры недоедают, голодают бедненькие. Как можете спать спокойно?
Я думаю, а где это место такое? Сразу после собрания к Прокопу, он самый эрудированный в команде. Тот к карте, показывает. Да еще и рассказывает, что Лас-Вегас — город миллионеров. Там казино на одном квадратном метре больше, чем во всем СССР. А бедные негры ходят в белых пиджаках и ездят на лимузинах, нигде не работая.
Я ему кличку дал — Джигит. Подвижный очень, на месте не стоит. С мячом не обращается — все время танцует лезгинку.
У нас два любимых места (кроме стадиона, понятно) в Минске было. Это рестораны. “Юбилейка”, но там реже бывали — с местами там всегда туго, нужно было заранее договариваться. И “Журавинка”. Это главное место столицы. Народный ресторан. Тем более, стоило там появиться — сразу оркестр футбольный марш играл. Люди вставали, аплодировали. А мы гордо шли по ковровой дорожке к своему столику. Солидные, в костюмах. Приятно, что тут скажешь?
Песни любили заказывать. Для души старались. И своей, и чужой.
Народ к нам — толпами. Никого не отваживали, всегда выслушивали до конца. Конечно, куролесили. Получали нагоняй от тренеров.
Едем играть в Ленинград с “Зенитом”. Прокопенко накануне отличился. Малофеев на собрании перед матчем обещает: если не выиграем, его в команде не увидим. Я как капитан обещаю победу. Как мы там играли! Миша Вергеенко в воротах просто стеной стоял, вытворял такое — сейчас не увидишь. Мы в нападении рвем соперника на части. 2:0 в Ленинграде — это что-то!
Малофеев — нормальный мужик. Говорит нам: “Не с победой поздравляю. А то, что Сашу выручили. Нельзя в беде товарища оставлять”.
Чемпионат Союза выиграли. А что такое этот турнир тогда? Клубный чемпионат мира. Сборная СССР отправлялась на мундиаль в 1982 году в статусе то ли второй, то ли третьей команды планеты! Какие клубы были со всех братских республик, самобытные, с удивительными мастерами в составе. А мы выиграли! Незабываемые ощущения. В раздевалке космонавты, народные артисты, Герои Советского Союза с шампанским!
Потом все на поезд — и в Минск. А там, несмотря на раннее утро, — весь перрон народом забит. Несколько тысяч пришли с победой поздравить. Только вот никто не ведал, в каком вагоне команда прибывает. А еще темень на улице. Так вот мелькнули на выходе из вагона спортивная сумка, куртка. Сразу крик: “Прокоп!” А это бабулька от внука возвращалась. Ее, понятное дело, на руки. И давай носить по платформе! И так минут десять, пока не рассмотрели. Она и крестилась, и молилась, и во весь голос причитала…
Только потом, когда в следующем вагоне динамовцы показались, народ понял свою ошибку. Бабушка осталась жива…
Сразу припоминаю наш чемпионский отпуск с Прокопом. Премировали нас двоих путевками в Аксаковщину. Тогда ни Турции, ни Кипра в принципе не могло быть. Рванули мы в это тихое и спокойное место. Силы после сезона восстановить нужно. Двадцать четыре дня отдыха от городского шума. Сказка…
Нас поселили на втором этаже одного их корпусов. Соседи — плохо говорят, плохо слышат, плохо ходят. А здесь мы, два здоровяка.
Приходим на обед. Понятное дело, вся столовая забита. У каждого свое место. У нас тоже. Присаживаемся. Нас узнают. За спиной шепот пошел, который постепенно превратился в гвалт. Сразу на столе — чайничек. Потом еще больные подтянулись. Каждый со своим прибором с носиком. Там у всех налита водка. Попробуй откажись, людям больно было бы. У них и так здоровье не в порядке, а еще мы со своим отказом.
И так десять дней. Подряд.
Поразительно, но люди, с которыми мы проводили эти профилактические беседы, натурально начали выздоравливать. Лица стали нормальные, румянец появился, кто плохо слышал, начал шепот в углу различать, кто не очень хорошо передвигался — забегал. А нам каждое утро вставать все труднее. Санек и говорит:
— Нужно валить, Юрик! Сопьемся в этом санатории.
— А как, Сань? Вещи в камере хранения. Оттуда не выпросим никак. Весь санаторий сбежится провожать.
Обошлись малой кровью: договорились с рабочими всем известным способом. Мы им — по сто граммов, они нам — две старые телогрейки. И как два партизана по тропинке на рейсовый автобус ЛАЗ, там забились на заднее сиденье и тихонько до Минска. Заросшие, с перегаром, в телогрейках. Два чемпиона СССР возвращались из санатория…
Зато хорошее дело сотворили. Сколько человек на ноги поставили!
В 1983-м полетели в Америку. Самый разгар кризиса отношений СССР и США. Два океана перелетели. Разместились в современном отеле. На второй день Саша подходит ко мне: “Надо мне отлучиться к своим. Знакомые из Бобруйска сюда давно перебрались, приглашают в гости. Ты только никому не говори — будет лишний кипеш. А я смотаюсь в Сан-Франциско”.
Дело утром было. Настало время обеда. Вся команда собралась в гостинице за большим столом. Генерал КГБ Шкундич начинает поверку. Результат плачевный. Одного игрока не хватает. Выясняется, что это Прокопенко. Василий Дмитриевич побледнел: “Гарай, Малофеев, Пудышев, быстро ко мне в номер!” Мы поднимаемся. Он уселся в кресло и давай во все горло нас поливать. Стоим по струнке. “Вы хоть понимаете, чем это пахнет? Не моими погонами. Это не самое страшное. Тюрьмой пахнет, ребята. И тем, что вы больше никогда за границу не выедете. Вы знаете, где Прокопенко?” — спрашивает.
— Нет, Василий Дмитриевич!
— Тогда приказ такой: чтобы через два часа был в отеле.
Мы, красные от разноса, вываливаемся в коридор. Малофеев сразу ко мне:
— Ты знаешь, где Саша?
— Откуда мне знать?
— Тогда я пропал! Я в Минске не могу его неделю найти, а здесь в Америке за два часа это нужно сделать.
Снова спускаемся в холл. Сидим, друг на друга исподлобья смотрим. Вдруг слышим кто-то кричит: “Прокопа привезли!” Немая сцена из “Ревизора”. Шум, гам, смех. Из микроавтобуса начинают выгружаться подарки. Сашок стоит счастливый. Мы тоже. Тут на крыльце Шкундич. Мы думаем, что-то сейчас будет… А генерал бросается к Сашке, обнимает его, как первого космонавта. Больше его от себя не отпускал!
Я бы прямо сейчас надел форму и выбежал на футбольное поле — так играть хочется! Но уже никуда не берут. А во сне — только футбол. Такой вот я, Сергуня…

Сергей БОРОВСКИЙ, защитник “Динамо”
— Очень начитанный, эрудированный, прекрасно играл в шахматы. Когда в команде организовывались турниры, то тройка Малофеев, Арзамасцев, Пудышев всегда боролась за первое место.

Юрий ТРУХАН, защитник “Динамо”
— Никогда для себя ничего не просил. Руководство республики часто встречалось с командой. Всегда интересовалось, что кому нужно. Пудышев никогда ни о чем не просил. Жил в однокомнатной квартире на Танковой. Спрашивали его: “Юрий Алексеевич, может, расширим жилпощадь?” Ответ один: мол, меня все устраивает. Вспоминаю еще историю. Однажды Пудышев в паузе между кругами организовал выезд на Остров любви в Заславле. Я в компании самый молодой. Начали жарить шашлык, накрывать стол, а я пошел прогуляться. Возвращаюсь — никого. Как до города добраться? Нас ведь на катере привезли… Хорошо рыболов проплывал, подобрал меня. Я на суше! Что дальше делать? Смотрю — огни ресторана по курсу. Захожу. Вся компания там, хохочут. Я в жуткой обиде. Мол, как вы могли так поступить? Они отвечают, что так проверяли характер. Доберешься самостоятельно до берега — будешь играть в команде.

Юрий ПУНТУС, тренер
— Дай Пудышеву миллион — завтра его не будет. Покупает продукты в магазине, в чеке обязательно плитка шоколада. Складывает все в пакет, сладость отдает продавщице. То же в гардеробе, в такси. Везде.