Золотая команда. Мы опередили свое время

Именно его бесподобные спасения и потрясающие броски по углам стали частью фундамента того успеха.

— Мальчишки любят забивать, а вы неожиданно выбрали совсем другой путь.
— Не знаю почему, но всегда мечтал стать вратарем. Смотрел во все глаза на Анзора Кавазашвили, Льва Яшина, Владимира Маслаченко и восхищался их бросками, реакцией, спасениями. Очень они мне нравились. Если вдуматься, защита ворот — настоящий героизм. Голкипер — последний оплот обороны. Если он не выручит, то уже никто не спасет. Поэтому выбрал себе такое амплуа. Стал голкипером. Честно, ни секунды об этом не жалею.

— Помните свой первый день в “Динамо”?
— Такое не забывается. Это было в 1968 году. Сначала домой телеграмма пришла. Мол, срочно выезжайте в Стайки. Этот документ бережно хранится в семейном архиве. Осенью прибыл на базу динамовского клуба. На первом этаже раньше располагались кинозал, а также столы для бильярда и настольного тенниса. Захожу — а там Малофеев, Адамов, Арзамасцев. Легенды! Вчера их только по телевизору видел. У меня прямо дыхание сперло. Спрашивают: “Ты что, вратарь новый?” А я щупленький, не очень высокий, по всем меркам. Стесняюсь. Но ничего, приняли меня в свою компанию.

— А когда форму с заветной литерой примерили?
— Ой, тоже непередаваемое чувство. Необычно приятно было надеть динамовскую форму. Тем более какие люди были в команде! Помню их всех. Усаторре, Зарембо, Пагальников, Мустыгин, Глухотко. Меня под свое крыло взял литовский голкипер Винцас Катейва. Он меня многому научил. Немало нюансов показал. В общежитии комнату делил с Владимиром Сахаровым. Он тоже много секретов мастерства приоткрыл. Директором нашего общежития была супруга легендарного тренера по боксу Владимира Когана. Строгих правил дама. Не позволяла ничего лишнего. Дисциплина жесточайшая. Кстати, к Когану тоже ходил на занятия. Он посвятил меня в секреты своей профессии. Это в жизни помогло. Рад, что повезло встретиться с такими уникальными людьми.

— Минское “Динамо” до 1982 года звезд с неба не хватало. И вдруг — золото…
— На тренерский мостик пришли грамотные, подготовленные специалисты, которые горели своим делом. Огромную базу заложил в 1976-м киевский специалист Олег Базилевич. Малофеев и его тренерский штаб еще больше развили командные умения. Функционально мы очень хорошо были готовы. Эдуард Васильевич и его коллеги профессионально работали на тренировках. Ведь не бывает такого, чтобы — бац! — собрали машину и она поехала. Малофеев много общался с игроками. Коммуникация была на высочайшем уровне, и команда подобралась мотивированная. Множество факторов сказалось. Но первооснова — тренировочный процесс. Здесь мы были на голову выше всех. Сейчас смотрю матчи женского чемпионата Европы. Десять человек впереди, затем те же десять синхронно отходят назад. Так и мы играли. Процесс не приостанавливался ни на секунду. Все в атаку, вместе — в оборону. Такой сплоченный и душевный коллектив еще надо поискать.

— Малофеев уникальный человек?
— Это даже не обсуждается. Он по натуре лидер. И сумел зарядить своей энергетикой весь коллектив. Он очень образованный, эрудированный человек.

— Стихами в раздевалке и тогда сыпал?
— Конечно. Он всегда знал, какое слово или предложение сказать. И еще на что обращу внимание. Он был авторитетом для всех. Сам добился запредельных высот, будучи футболистом. Забивал на чемпионате мира за сборную СССР. Я наблюдал за его выступлениями по ТВ. Конечно, каждое его слово для всех было главным. И он умело этим пользовался. Но он очень коммуникабельный. С ним можно было поговорить на какую угодно тему. И найти контакт абсолютно по любому вопросу.

— По тем временам Эдуард Васильевич выглядел своеобразным новатором…
— Это безусловно. Каждая его тренировка — отдельный роман. Он не стеснялся изобретать новое. Мы и в баскетбол играли, и в хоккей, и в волейбол. К занятиям Эдуард Васильевич привлек Михаила Цитрина, специалиста по акробатике. И у нас координационная ловкость была лучше, чем у всех остальных команд высшей лиги. Сейчас иногда смотрю на футболистов, как они падают после малейшего контакта с соперником, и становится смешно. У нас все было по-другому. Рубанули тебя по ногам, перевернулся на другую сторону и побежал в атаку. Валяться и кривляться у нас было не принято. Травмы и болезненные столкновения, конечно, были. Это спорт, здесь ничего не попишешь. Но с координацией у наших ребят было все в порядке.

— Ныне футболистам и их зарплатам завидуют. А как у вас обстояли дела в финансовом плане?
— Здесь нечего и сравнивать. Сегодня ведущие мастера в той же России получают просто заоблачные суммы. У нас все было скромнее. Получали все одинаково. Но во главе угла стоял результат. Выиграешь — заработаешь больше. Очень продуманная была система поощрений. Мы были подразделением общества “Динамо”. Игроки и тренерский штаб имели воинские звания. За это тоже доплачивали. Я начинал рядовым в том далеком 1968-м. Заканчивал в 1994-м в звании подполковника. Начинал третьим вратарем дубля, завершал карьеру генеральным директором клуба. Горжусь своей судьбой. Не покривлю душой.

— И все-таки сколько получали?
— В советские времена довольно неплохо. 250 рублей зарплата плюс офицерские 140. Достаточно серьезная сумма выходила. Инженер на предприятии имел 120 рублей. Но, повторюсь, и пахали мы тоже не жалея себя. Хотя, думаю, сегодняшние футболисты прочитают про эти суммы и только улыбнутся.
Вот почему-то вспомнилась первая зарплата. Устроился на кондитерский комбинат “Спартак”. Выдали на руки 75 рублей. Конечно, отнес их маме. Она расплакалась.

— “Динамо” базировалось в Стайках. Весело было?
— Моя комната находилась на первом этаже, а надо мной жил Малофеев. Естественно, был в курсе всех проблем, которые обсуждал тренерский штаб, ведь слышимость была потрясающая. Иногда они спорили до утра. С другой стороны, прекрасно отдавал себе отчет, насколько тренерам тяжело приходилось.

— Главные авторитеты той команды?
— У нас основной принцип был “один за всех, и все за одного”. Не могу сказать, что вот был кто-то один, кого беспрекословно слушались. Какие личности были: Пудышев, Боровский, Курненин, Гуринович, Кондратьев! Не практиковалось такого, чтобы кому-то одному в глаза смотрели. Каждый имел право голоса, каждый мог сказать свое веское слово. Любого выскочку быстро ставили на место.

— Малофееву могли возразить?
— Он был в “Динамо” главным. Эдуард Васильевич мог выслушать, поспорить, однако всегда оставался при своем мнении. Я такую позицию уважаю. Он горел на работе. Отдавался футболу целиком. Сейчас часто насмехаются над его притчами, стихами. Это некрасиво. Он всецело себя посвятил той победе. Вспоминаю последние матчи того золотого сезона и слова тренера о самопожертвовании. Так ведь сработало!
Я в некотором роде был проводником его идей на поле. И это действовало.

— Многие не поняли ухода Малофеева почти сразу после золотого триумфа.
— Я тоже. Предложили ему потрудиться в сборной СССР. Кто откажется? Но, на мой взгляд, останься ЭВМ в Минске, мы еще не раз выиграли бы самые почетные титулы. Для меня был шок, когда после матча в Литве Малофеев объявил о своем решении. Это был 1983 год. Дальше команда улетела в Америку, я лег на операционный стол. И завершил карьеру. Очень благодарен Арзамасцеву, который позже пригласил в свой штаб и помог освоиться в тренерской профессии.

— Самый трудный матч того сезона?
— Да все поединки вышли сложными. Особенно когда мы вышли на первое место. На лидера турнирной таблицы у всех настрой особый. Поэтому пришлось сложно в каждом поединке. Хотя отмечу матч в Днепропетровске. Мы выиграли у “Днепра” 2 июня в день рождения Малофеева. Безумно было приятно. Отпраздновали с шампанским. И осознали, что можем стать чемпионами. Дали негласную клятву друг другу, что надо постараться. Потом на ум приходит победа в Киеве. Это было принципиальное противостояние разных школ.

— Пудышев рассказывал, что главный матч был сыгран в Ленинграде. Сказал, что Вергеенко отработал его фантастически.
— Еще раз говорю: все матчи были тяжелыми. Ленинград — не исключение. Для меня в этом городе всегда все складывалось непросто. И в том поединке незадолго до финального свистка Владимир Казаченок вышел один на один. Я смело бросаюсь ему в ноги. В пылу борьбы не обращаю ни что внимания. Смотрю на ногу: гетра порвана, кровь хлещет. Сухожилия белые торчат. Доктор наш Василий Дмитраков подскакивает. Я его успокаиваю: мол, матч доиграю. Три минуты всего осталось. Дальше видно будет. Повезли после финального свистка в военный госпиталь, семь швов наложили.

— Но все равно последний матч стоит особняком. Обыгран московский “Спартак”. Диктор стадиона объявляет, что минское “Динамо” стало чемпионом СССР.
— Вы не забывайте, что этому предшествовало. 10 ноября умер Брежнев. Мы сидели в Стайках, не знали, ехать нам в Москву или нет. А там два матча. Сначала с “Динамо”, затем со “Спартаком”. В итоге после объявленного траура сыграли. Одноклубников мы вынесли в одни ворота — 7:0. Со “Спартаком” пришлось сложнее, но преодолели и это препятствие. Кстати, накануне того матча увидел дивный сон. Плаваю в океане, вода чистая-чистая, вокруг много крупных рыб, можно руками потрогать. Позвонил домой маме: мол, к чему бы это? Она говорит, что все будет хорошо, хороший сон. Так и вышло. Эмоции непередаваемые. Ощущение счастья, радости. Мы сделали это!
А затем запомнилась встреча в Минске. Весь перрон занят болельщиками, которые устроили настоящую овацию.

— Не жалеете, что рано закончили?
— Нет. Все познается в сравнении. Где только не побывал благодаря футболу! Фиджи, Таиланд, Индонезия, Австралия, Европа, Африка, Америка.

— С кем из той команды поддерживаете наиболее теплые отношения?
— Я работаю в Белорусской федерации футбола. Поэтому часто вижу коллег и одноклубников. Георгий Кондратьев всегда рядом. Анатолия Усенко постоянно вижу. Игорь Белов в соседнем кабинете. Сергей Боровский заходит, Игорь Гуринович тоже часто забегает. Петра Василевского, Юрия Пудышева, Виктора Янушевского, Юрия Курненина, Александра Прокопенко уже нет с нами. Сергей Гоцманов в Америке, болеет тяжело. Сергей Алейников в Италии. Разбросала жизнь ту великую команду. Но я очень рад, что мы подарили белорусскому болельщику столько счастья и удовольствия нашей игрой.