Мини-футбол. Максим Воронин. “Придите и отберите мой хлеб и мое место. Просто так я ничего не отдам”

Затем судейское сообщество приняло негласное решение: украинскому легионеру спуску при малейших жестких действиях не давать. Не сказать, чтобы его умышленно “ловили”, но следили более пристально.
Максим ВОРОНИН действительно внес изюминку в чемпионат Беларуси. Жестких защитников было много и среди своих, но Макс, пожалуй, оказался одним из первых, кто показал, как нужно действовать в обороне без страха получить травму (возможно, поэтому футбольный бог оберегает его почти сорок лет) и отбирать мяч чисто. Если внимательно наблюдать за Ворониным во время игры, сразу на ум приходит ассоциация — “рекс”. А ведь гороскоп не обманешь. Наш герой родился в год Собаки, а его стихия — вода.
Бывшие лидские игроки и руководители не держат камня за пазухой. В беседе они предельно откровенны и интересны в общении. Жесткий на площадке, но галантный, как в балете, Воронин — ярчайшее тому подтверждение. Его откровенные ответы вызывают интерес и желание ознакомиться с карьерой игрока, который заканчивать пока не планирует и при этом рассказывает о лучшем, что случилось в его спортивной жизни.

— Твое появление в Беларуси получилось случайным?
— В какой-то мере да. После того как меня попросили уйти из харьковского “Локомотива”, думал заканчивать карьеру. Не хотел играть, была обида на тренера, так как мечтал выйти на площадку против “Барселоны”. А она как раз попала в группу с “Локо”. Мы тогда завоевали первое — самое трудное и запоминающееся — чемпионство. Однако меня по непонятным причинам отчислили. А в Лиду ехал доигрывать и ни на что не рассчитывал. Но получилось так, как получилось. Никогда бы не подумал, что в не очень большом белорусском городе пройдут лучшие в эмоциональном плане годы. И я очень благодарен судьбе за то, что она “перезагрузила” мою карьеру именно в этом месте.

— Варианты продолжения карьеры на Украине были?
— Да. Но не на тех условиях, которые меня устраивали. И сменить обстановку в то время было в самый раз.

— Кто посоветовал тебе после “Локомотива” податься в “Лидсельмаш”?
— В Лиду предложил поехать Дима Иванов. Он меня знал еще по чемпионату Украины. Честно говоря, не представлял, куда еду, но реальность превзошла все мои ожидания.

— Почему в то время сделал выбор в пользу “Лидсельмаша”?
— Команда-чемпион — это главное. Когда ставятся максимальные задачи, понимаешь, что все серьезно. А после встречи с генеральным директором Юрием Вашкевичем понял, что не прогадал, так как он был по жизни и в спорте максималистом. Жаль, что с ним потом произошло, но при нем “Лидсельмаш” не просто процветал бы, а зажигал бы в Лиге чемпионов.

— Надеялся, что сыграешь в главном европейском клубном турнире?
— Всегда об этом мечтал. Но не думал, что такое произойдет именно в Лиде. Поиграть в Лиге чемпионов был безмерно счастлив. Сейчас, на закате карьеры и спустя годы, хочу молодым игрокам пожелать не гнаться за суперусловиями, а стремиться попасть в топ-команду и поиграть в лиге. Это незабываемые эмоции.

— Как жилось и игралось в Лиде?
— Прекрасно! Первое время привыкал, а потом все пролетело, как в прекрасном сне. Виктор Константинович Тарчило говорил: “Это была сказка. Жаль, что она закончилась”. И это не шутка. Годы, проведенные в Лиде, каждый игрок той команды назовет лучшими.

— Как-то вы с супругой решили из добрых побуждений накормить борщом одного из новобранцев клуба. В итоге блюдо осталось нетронутым и прокисло. Как отреагировали?
— Да, было такое — случай с Димой Матицыным. Мне стало его жалко, принес ему борщ и котлеты. А когда увидел, что он еще и перебирает, не хочет есть, а предпочитает “Ролтон”, плюнул и сказал жене: “Хватит быть для него нянькой”.

— Какое-то время ты капитанил в команде, но после одного из матчей поругался с Виктором Тарчило и повязки лишился. Что это были за эмоции?
— Капитаном меня выбрали ребята. Все было честно. Правда, Вова Жигалко был, мягко говоря, против. Он тогда еще не очень хорошо меня знал, и в нем играла гордость за страну, за белорусов. Как это украинец будет капитаном белорусской команды? А после ничьей 5:5 в Гродно Тарчило обвинил меня в трех пропущенных мячах — даже в тех, к которым я был непричастен. В раздевалке мы с ним жестко “закусились” на повышенных тонах. После возвращения в Лиду состоялось собрание, и меня лишили капитанской повязки и премиальных за месяц.

— Твой стиль игры своеобразный: неуступчивость, жесткость в отборе. Когда развил такие навыки?
— С детства не люблю проигрывать — ни в футболе, ни в теннисе. В спорте важно следовать принципу: если взялся, должен быть лучшим, и иначе нельзя. Подобного мировоззрения придерживаюсь на протяжении всей карьеры.

— Несмотря на жесткость на площадке, в жизни ты добрейшей души человек. Как можно настолько резко менять образ?
— Ну не такой уж и добрейший я в жизни. Но в то же время и не такой, как на площадке. Наверное, по натуре я добрый человек, а по духу — боец. Не хочу и не буду никому уступать. А иначе зачем выходить на площадку?

— Как воспринимал жесткие решения со стороны судей в отношении тебя?
— Знаю, что я не подарок, доставляю много хлопот арбитрам. Просто хочется, чтобы все они одинаково трактовали моменты, а не обращали внимания на соперника. Ошибки есть у всех. Если я в чем-то виноват, то должен понести наказание — и несу его в виде штрафов и дисквалификаций. А если нет, то в конце игры они говорят: “Извините”. Несправедливо, мне кажется.

— Склоняюсь к мысли, что из-за большой конкуренции в украинском футзале для достижения успеха необходимо было развивать спортивную злость.
— Нет, это ошибочное мнение. Просто украинцы сами по себе, не в обиду будет сказано белорусам, злее и наглее в спортивном плане. Это в крови не у каждого, но у большинства.

— В раздевалке в качестве опытного и поигравшего ты имел право “напихать”, а потом подсказать и извиниться перед партнерами?
— “Напихать” могу и не в раздевалке. Но это в большей степени стремление подсказать. Как такового “пихача” уже нет. Негативное отношение к партнерам делает атмосферу в коллективе хуже. Нужно знать, как к каждому подойти, чтобы не навредить.

— Чем профессионал занимается в выходные дни?
— Очень люблю большой и настольный теннис. В настольный мы играли перед тренировками с Росем, Камеко, Лосем. А чтобы сыграть в большой, выезжали, как правило, за город. Также люблю на природе пожарить мясо. В “Лидсельмаше” часто ездили с командой на шашлыки. Это сложно назвать тимбилдингом, потому что и так жили в общежитии. Просто нам хотелось сменить обстановку. И, конечно же, баня. Это святое.
Это в Лиде было особым ритуалом. Нас многие знали и начинали спрашивать, почему мало забили или почему проиграли. Такое общение с болельщиками было интересным и полезным. После этого и поддержка на матчах усиливалась. Кроме того, для восстановления часто ходил поплавать в бассейне в нашем спорткомплексе “Олимпия”.

— Был ли в твоей карьере клуб, кроме “Лидсельмаша”, когда с тобой, игроком, по вопросу приглашения новобранца советовалось руководство?
— Так как в “Лидсельмаше” — нет. В других командах могли спросить мое мнение, но решение принимало руководство.

— Если бы в Лиде предложили остаться на ухудшенных условиях, согласился бы?
— Меня звали и в “Форте”, и в “Витэн” — предлагали немного больше. Однако я всегда оставался в “Лидсельмаше”. Там была особая аура. В городе нас носили на руках. Понимаю, что подобное отношение мы заслужили победами, без которых ничего бы не было. Уверен, что я точно остался бы в команде, так как у меня были очень хорошие отношения с руководством. А условия… У нас они были не хуже, чем в других ведущих клубах чемпионата.

— Можно ли утверждать, что Лида стала самым любимым городом?
— Самым любимым — все же нет. Но в памяти навсегда останутся болельщики. Таких как в Лиде, я не встречал нигде.

— Ты из Киева, а Лида — город небольшой…
— Я действительно родился в Киеве, но 95 процентов жизни провел в Харькове. Это по сравнению с Лидой тоже, по сути, мегаполис. Изначально в Беларуси не хватало “движа”, но потом привык к уюту, тишине, размеренному ритму. А когда приезжал в отпуск в Харьков, приходилось перестраиваться и приспосабливаться к более активному образу жизни.

— Знаю, ты всерьез занимался бальными танцами. Как считаешь, в плане футзала это увлечение помогло?
— Не скажу, как в футзале, но в жизни бальные танцы мне однозначно помогли. Привык держать осанку. Это прекрасный вид спорта, даже аристократический. Все стройные, подтянутые, воспитанные. Очень рад, что у меня был такой период.

— Говорят, что на командных банкетах в танцах тебе не было равных…
— По поводу банкетов не мне решать, но скажу, что танцевать люблю под подходящую музыку, а при хорошем настроении могу делать это даже часами.

— Из донецкого “Шахтера” у тебя остались шорты с пятнадцатым номером — заношенные и потрепанные. Для тебя было традицией тренироваться в них?
— Они были удобными, и я долго не хотел их выбрасывать. Да, Вова Жигалко шутил, что готов купить мне новые. Я же отвечал, что не стоит — это моя счастливая примета. А еще у меня есть щитки, которым уже лет сто (смеется), но я их не меняю, хотя есть и новые. Но это мои родные, с самого детства в них играю.

— За тобой закрепилось прозвище Агент, потому что ты предлагал украинских футзалистов не только в “Лидсельмаш”, но и в другие белорусские клубы.
— Со многими игроками общался и до сих пор общаюсь. Тот позвонил спросил, другой, третий. Я же денег с них не беру, просто хочу, чтобы ребята играли. Рось, Хурсов, Камеко, Гуменюк, Юнаков, братья Клочко, Асланян… Даже Стремилова в Казахстане я свел с тренером. Мне звонили и спрашивали о нем, просили координаты.

— Ты не сильно любил земляков из западной части Украины, тех же братьев Грицына, игроков из микашевичского “Гранита”. Почему?
— Не согласен, я нормально ко всем относился. Просто так получалось, что на площадке им больше доставалось. Все думают, что я и Крыкуна не любил и поэтому бил. Но это все в игре, а вне площадки мы хорошо общаемся. Никакой ненависти или вражды у меня ни к кому нет — будь то игрок с Западной Украины или из Франции.

— Казахстанский период в “Актобе” можешь назвать успешным?
— В игровом — так себе, потому что полгода выступал на уколах. В эмоциональном — однозначно нет. Мне в Казахстане было некомфортно.

— В паспорт никому не заглядываем. Тем не менее: ощущаешь свои сорок лет?
— По паспорту почти сорок, но в душе нет ощущения этого возраста. Просто нужно держать себя в форме, следить за питанием. Я всегда говорил молодым игрокам: “Придите и отберите мой хлеб и мое место. Просто так ничего не отдам”. Пока есть силы, задор, эмоции, буду максимально стараться приносить пользу команде.

— За счет чего остаешься на плаву в довольно сильном чемпионате Беларуси?
— Это надо спросить у тренеров, с которыми работал. Наверное, за счет характера, опыта игры в обороне и в начале развития атак.

— Расскажи о возвращении в Беларусь, в ВРЗ. Как случился переход?
— Заканчивался контракт с “Актобе”. Со многими ребятами из Белару
си я был на связи. Созвонились со Славой Григорьевым, который сейчас в УВД-“Динамо”. Говорит: “Ухожу в Россию, могу тебя предложить”. Вот так на личных контактах и связались с Валерием Михайловичем Зыковым.

— При каких обстоятельствах ты стал чемпионом мира среди полицейских в составе сборной Украины?
— Когда учился в университете внутренних дел в Харькове и играл за эту команду в высшей лиге. В ней и делал первые шаги в профессиональном футзале. А от университета команда поехала в Бразилию на чемпионат мира, взяли нашу четверку. Вот так мы и выиграли турнир, а на следующий год в Пекине также одержали победу.

— Какая твоя самая интересная история в Беларуси?
— Таких историй много, но не уверен, что все они будут интересны. Я, например, очень люблю спорить. И вот однажды заключил пари, что обыграю партнера по команде в большой теннис сковородкой. Поехал и купил ее. В итоге посмеялись, а поединок так и не состоялся. Еще был забавный случай. Когда играл в донецком “Шахтере”, на матч пришел футболист, у которого всегда были одинаковые кроссовки. Случилось так, что он взял и надел два левых и в них отыграл весь матч. И даже забил мяч. И только в конц