Золотая команда. Бесков звал к себе. На отказ обиделся

Только вот Валерия МЕЛЬНИКОВА с июля никак не могли найти, хотя и проживает в Беларуси. Он не имеет ни мобильного телефона, ни компьютера, ни даже собственной квартиры в столице. Техничного и необычайно талантливого полузащитника риелторы “нагрели” на полсотни тысяч долларов. Поэтому живет сейчас в маленькой деревне в Осиповичском районе в 25 километрах от Минска. Удивительный человек. Как и все истории, которые он рассказал за три часа беседы.

— Как вы оказались в “золотом” составе “Динамо”? Абсолютно у всех путь к чемпионству весьма тернист…
— Родился в Минске в обычной семье. Папа — токарь, мама — уборщица на заводе автоматических линий, который сами и строили. Сейчас его, правда, уже развалили. Разве что деда отмечу: уникальный человек, доживший до 94 лет. Он вместе с немцами возводил проспект Победителей. Родом из одной деревни с Киселевым, который сменил Машерова.
Квартиру мы ждали пятнадцать лет, хотя у папы было две грамоты Верховного совета БССР за доблестный труд. Когда переехали на улицу Менделеева, радости не было предела. Родители поначалу видели меня музыкантом. Слух хороший, играл в оркестре на скрипке. Но с мальчишками во дворе всегда в футбол гонял. Кстати, кличка моя была Малофеев. Его тогда в каждом доме уважали.

— Выбор спорта как состоялся?
— В него влюбился еще в 1972 году. Во время небезызвестной суперсерии по хоккею между сборными СССР и Канады. Каким-то образом договорились с соседями, у которых был телевизор. Смотрели неотрывно на Эспозито, Харламова, Якушева, Драйдена. Просто сказка! Тогда и услышал Николая Озерова и его знаменитую фразу…

— Многие говорят, не было никакого мата в прямом эфире…
— Там был супермомент у советской команды. Озерова переполняли эмоции. Он в запале и произнес: “Выход один на один! Бросок! Гол! Б.., штанга”. Ничего не выдумываю. С великим Николаем Николаевичем потом часто встречались, он приходил на матчи минчан в Москве. Живая легенда. В теннис замечательно играл. Неоднократный чемпион Союза. Имел успех на театральных подмостках. Матчи комментировал так, что заслушаешься. Новицкий такой у нас.

— Ну и как футбол победил?
— Отец часто брал с собой на матчи “Динамо”. Но ему там было не до меня. Тогда же можно было кое-что проносить. Вот с друзьями и нарушал режим. А я только под ногами болтался. И во время перерыва слышу объявление, что динамовская школа объявляет набор мальчиков 1959 года рождения. Я к отцу. А у него беседа в самом разгаре, какие другие проблемы могут быть?! Только отмахнулся от меня: “Конечно, иди. Кеды куплю. Остальное ДЮСШ обеспечит”. Я взял своего друга Колю Цыбарева. Пришли на просмотр, а там двести желающих. Разбили нас на группы. Чем-то я приглянулся легендарному Анатолию Николаевичу Егорову. В скором времени тому же Малофееву мячи подавал на бровке.

— Туда тоже не так легко было попасть…
— Конкуренция такая же, как битва за основу. Выбирали подавать мячи самых-самых. Изумительную картину помню: на руках Эдуарда Васильевича с поля уносят, прощался он с футболом. У всех (в том числе у него) слезы на глазах. Дальше — чудо. Через несколько месяцев он появился на нашей тренировке. Ему как начинающему тренеру нашу группу дали. Отлично поработали. Выиграли “Хрустальный мяч” — престижные соревнования в БССР среди юношеских команд. Я был капитаном, мне вручили почетный Кубок. Радости, как говорят, полные штаны.

— И дальше все пошло?
— Если бы! Малофеев уехал в Высшую школу тренеров в Москву, нас взял под свою опеку Вениамин Арзамасцев. По окончании школы он сказал: “Все свободны!” Куда деваться? Пошел на завод имени Ленина учеником слесаря-сборщика. Основная обязанность — поход в магазин за нужным мужикам набором. Главное — пронести через проходную пакет из “Столичного”. При этом старшие товарищи не интересовались, как это сделаю. Я старался. Благо фигура была спортивная, не толстый, надевал просторную куртку. Параллельно играл за команду таксистов. Но пришла пора идти в армию. Из военкомата раз-другой домой приходили — мать им отвечала, что сын играет в футбол, в соревнованиях участвует. Потихоньку вещи начал собирать. Перед Новым годом включаю телевизор. Тогда три канала всего было. В главных новостях показывают первый выпуск тренеров ВШТ. Удостоверение номер один вручают Малофееву. Я родителей подозвал к экрану: мол, смотрите, моего наставника награждают. А он окончил с красным дипломом! Затем Новый 1978 год встретили. Сижу, грущу. Звонок. Мама сняла трубку и позвала: “Сынок, там тебя какой-то дядька спрашивает”. Услышал голос Эдуарда Васильевича. Я начал поздравлять: дескать, видел вчера вас по телевизору. Он перебил: “Слушай, ты мог бы через сорок минут быть на вокзале? В Брест поедем, меня туда назначили, хочу тебя посмотреть”. Я, понятное дело, сразу к матери (отец на работе был). Немного поспорили — она боялась, что придется возвращаться, а на заводе за прогулы уволят. В ответ только усмехнулся: за 60 рублей в месяц работу найду обязательно. Собрался, сел на трамвай и оказался на перроне железнодорожного вокзала. Там Малофеев и еще человек десять с ним: Леонид Гарай, Коля Шитик, Володя Дик, Серега Гоцманов, Витя Сокол. С Гоцей, кстати, по юношам всегда соперниками были. Он выступал за “Трудовые резервы”. А в Бресте оказались в одном номере в общежитии. Сдружились.

— Турнир второй союзной лиги никто сейчас простым не называет…
— А как иначе? Какие команды! Уровень соперничества запредельный. В составах много футболистов, которые блистали в командах высшей лиги. В той же смоленской “Искре” полно было воспитанников ЦСКА, спартаковцы за Кострому сражались во главе с легендарным Виктором Папаевым, полно опытных игроков в “Атлантасе”. Первые команды — воронежский “Факел”, “Текстильщик” из Иванова, СКА из Одессы. Обыграть их было нереально. Но мы здорово в том сезоне выступили. Стали шестыми из 24 команд. Остальные белорусские клубы финишировали за пределами 16 сильнейших.
Тогда совсем еще пацаном был, а 44 игры из 46 провел. Восемь мячей забил, отдал двадцать голевых передач. А если бы еще не провальные первые матчи… Выходил на поле в Бресте, а там полные трибуны, шум неимоверный. Никогда такого не видел. Отыграл на ватных ногах. Но Малофеев показал себя грамотным педагогом. Не перевел в запас, выпускал в основе, и все быстро стало на нужные рельсы.

— Вы тогда играли на дефицитной позиции “десятки”?
— Был высоким, тонко чувствовал игру, мог отдать любую передачу на обострение. Вот с “физикой” имелись проблемы. “Подо мной” в Бресте играл Василий Курилов. Легендарный футболист. Мог стать бронзовым призером в 1963-м в составе минчан, однако тогда Александр Севидов использовал в основе только москвичей. А ему 19 лет. Все жалели, что он уехал в Брест. Даже Малофеев признавал, что зря его отпустили. Он меня многому научил.

— Затем Малофеева пригласили в Минск. Сразу с собой не позвал?
— Была середина сезона. Только Колю Шитика в Минск забрали. Он тогда 14 мячей наколотил за полсезона. Конечно, получил приглашение в “Динамо”. Однако что-то не сложилось. Мы с Гоцей перебрались зимой.

— Ехали в столицу с радостью?
— С безумной. Мечта исполнилась. В 1979 году Малофеев сделал ставку на молодежь и своих воспитанников. Так в Минске из Гродно оказался Сергей Короза, Саша Пряжников прибыл из Гомеля, из Бреста приехали я и Гоцманов, потом присоединился к коллективу из Витебска Жора Кондратьев. Вторую лигу ЭВМ знал назубок.

— Конкуренция наверняка была жесточайшей.
— Не то слово. Не стану перечислять весь состав. Просто скажу о своих конкурентах в полузащите: Александр Прокопенко, Владимир Курнев, Юрий Пудышев, Людас Румбутис, Сергей Корбут, те же Пряжников, Гоцманов. А мест в основе только четыре. Смотрел на этих легенд и думал: “Что я здесь делаю? Ведь еще вчера им мячи подавал…” Но выдержал безумные по насыщенности тренировки в Сухуми на первом сборе. Возвратились в Стайки. Естественно, что игроки основы получают двухместные номера, мы с Гоцей где-то на раскладушках в коридоре. Никто не роптал — не заслужили еще. Объявили обед в 13.00. Идем в столовую. Садимся за стол. Главный повар подходит и спокойно говорит нам убраться на время, так как эти места принадлежат лидерам. Мол, погуляйте, ребята, потом вас накормим. Такое было время.

— Но пробились же в итоге…
— А то как же! Ребята приняли в коллектив, это было самым важным. Кто был лидером раздевалки? Тогда никто об этом не задумывался. Большим авторитетом обладал Юрий Курненин. Еще Байдачный выделялся. Мог приложить абсолютно любого. По образованию — журналист, владел словом. Прокоп всегда сидел в сторонке.

— В первый ваш сезон проходил интересный турнир — Спартакиада народов СССР. Вы там виделись с самим Элтоном Джоном.
— Москва к Олимпиаде-80 готовилась, и антураж был соответствующий — праздничный. Даже пепси-колу продавали. Ну и Элтона Джона привезли. Помню его в очень смешных ботинках и странных брюках. Тогда не думал, что это мировая звезда. А турнир вспоминаю с ужасом. Первый матч с москвичами. За пять минут до конца как дал в “девятку” — чистый гол. До сих пор не понимаю, как Ринат Дасаев этот мяч вытащил. С украинцами тоже зарубились. Опять без голов. Последний тур — с Литвой. Считали уже варианты, как выйти с первого места, сколько сопернику отгрузить, а в итоге получили 0:2. Вместо поединка за первое место отправились играть за седьмое.

— Тогда блистали и другие персонажи. Например, невероятная пара в защите московского “Динамо” Новиков — Никулин.
— Под ноги им лучше не попадаться. Автоген и Коса не позволяли никому разгуляться возле их штрафной. У меня до сих пор перед глазами матч “Динамо” — “Зенит”. Первая минута, мяч получает Юрий Желудков, главный выдумщик клуба с берегов Невы. Как раз с двух сторон в него врезаются Автоген и Коса. Полузащитника питерцев поднимали минуты три. Он отыграл остальные 89 минут. Но как? Сами понимаете, к центру штрафной он больше не приближался…

— Минчане ведь тоже могли достойно ответить?
— У нас в центре защиты были Виктор Янушевский и Юрий Трухан. Последний стал легендой. Его батя на заводе изготовил шипы на бутсы длиной сантиметров пять. Трухан почувствовал себя настоящим королем. Мог любого в этих бутсах вырубить. Яркий пример — Валерий Газзаев, который в одиночку обыгрывал человек пять. Всегда перед стартом спрашивал: “А Трухан играет?” Если ответ положительный, искал возможность не выходить на поле. Мол, спину защемило, сердце сбои дает.
Хотя смотришь на того же Трухана… Кого бояться? Худенький, совсем не атлет. Но спуску никому не давал.

— Такой же был и Саша Прокопенко. Однако на поле творил чудеса…
— Это талант от Бога. Так как он умел сыграть в одно касание, как мог открыться, обыграть соперника один в один, никому не дано. Таких в Союзе было двое. В Минске — Прокоп, в Москве — Федя Черенков. Кипиани? Видно было, что король. Осанка, финты, игра в пас. А эти двое — коротышки. Таких людей земля рождает раз в сто лет. Всегда Прокоп меня учил: “Куда смотришь? На мяч? Не смотри. Занимай позицию. Сразу прикидывай следующее действие, только тогда будешь в выигрыше”. Так и Жору Кондратьева учил. Этим людям была подвластна любая стихия, они творили на поле что хотели.

— Прокопенко отлично знали?
— Мы в Стайках всегда жили с Гоцмановым. Прокоп — с Петей Василевским. Тот засыпал моментально. Серега тоже сдавался быстро. После 23 часов заходит Прокоп. Мол, нужно поговорить. Садился в ногах и рассказывал байки до пяти утра, пока у меня глаза окончательно не закрывались. Ему было очень приятно общаться. Феноменальный человек. Личность с большой буквы.

— Но позволял себе…
— Было дело. Иногда привозили накануне матча никакого. Сразу — на процедуры. Баня, тренажеры, кросс. Выходит на поле, забивает, отдает. Гений, одним словом.

— Говорят, с московской Олимпиады Прокопенко пришлось ждать долго?
— Он был единственный минчанин в сборной СССР. Команда, по большому счету, провалилась, проиграв в полуфинале, заняла только третье место. Прокоп был нам необходим. Чемпионат никто не прерывал. Играли туры через три дня. Связываются наши администраторы. Все нормально. Тимофеевич в олимпийском костюме и с медалью на шее. Встречают его в Минске на вокзале. Купе пустое… Проводница извиняется: мол, прикорнула, не заметила, как вышел.
А тот просто отправился в вагон-ресторан. Познакомился с нормальными товарищами. Пригласили те его в Вязьму в гости. Он и сошел с поезда. Три дня искали.

— Жду еще историй…
— В тот мой первый сезон в Минск приехал донецкий “Шахтер”, лидер чемпионата. Там солировал Виталий Старухин. Феноменальный человек, который, говорят, больше голов головой забил, чем ногами. Англичане отдыхают. А самое порадоксальное, что он минчанин. С улицы Платонова. Проморгали его наши тренеры. А он стал лучшим снайпером чемпионата СССР. Пацаны вспоминали, что после каждой игры горняков в Минске ждали на Платонова Старухина. Он себе не изменял, приезжал, накрывал поляну в беседке и с удовольствием слушал восхищенные слова в свой адрес.
Так в том матче его опекал Валерий Шавейко. Так боролся, что зубы ему выбил. Майку разорвал, все ноги в синяках. Судьи тогда как судили? Пока кровь не появится, красную карточку никому не покажут.

— В том волшебном 79-м была еще трагическая история. “Пахтакор” до Минска не долетел, разбился самолет, погибли все…
— Я ничего не знал. Пришел накануне матча к доктору. Он меня просто выгнал: мол, не до тебя. Только потом тренерский штаб сообщил, что погибли ребята. Малофеев быстро организовал поминальный стол в ресторане. Там я свой первый стакан водки и выпил — всем было налито. Отказаться — просто плюнуть в лицо товарищу.

— 1982-й — просто феноменальный год…
— Малофеев подобрал необыкновенную команду единомышленников. Все работали за идею. От игроков до водителя автобуса. Приведу пример. Жена у меня из Бреста. Купили ее родителям холодильник. Она меня за две недели, пока тот стоял в нашей квартире, просто достала: мол, родители голодают…
К кому обратиться? К водителю Роману Васильевичу. Тот говорит, что в 7.30 и 20.30 доставляет футболистов домой. Поэтому остается время только ночью. Договорились, доставили. Возвращаемся обратно, 700 километров отмотали. Утром в 8.30 наш водитель снова в белой рубашечке и галстуке за рулем. Вот такие были феномены. Он любил, когда ему ребята из заграничных поездок жвачки привозили. Кинет несколько в рот и пузыри выдувает. Мы просто наслаждались поездками.

— Итак, тот золотой сезон…
— Начался он интересно. Наших семь человек забрали во вторую сборную СССР. Возвращаются, а как раз накануне мы провели спарринг в Столбцах против дубля, по колено в грязи. Я просил Малофеева отпустить с этой игры, ночь не спал — зуб болел. Еле ползал на поле. Сто рублей в кассу пришлось заплатить за такие действия. Сыграл отвратительно. ЭВМ сказал, что я не готов к сезону. Думал, карьера закончена. Тут приезжают сборники. У Пудышева травма. Меня вызвали в кабинет Гарая. Спросили о готовности. Конечно!
Первые матчи получились хорошими. Я все шесть в основе провел. Предстоял тяжелый выезд в Москву, где ждали ЦСКА и “Торпедо”. А практика тогда была такая, что за день до главного поединка играли дублеры. Приехали. Заселились. Малофеев поинтересовался у игроков основы: кто не хочет ехать на дубль? Пудышев сразу же руку поднял. Я — тоже. Так мы с ним вдвоем в гостинице и остались. Капитан сразу меня в буфет потянул — День Победы на носу, надо отметить. Взяли по скромному: ящик пива, килограмм сосисок и баночку горчицы. Затем в номере продолжили с коньяком и водкой. Утром к доктору пришли измерять давление. Как дыхнули на Максимыча — тот мгновенно из кабинета выгнал. Малофеев крепко ругался. Но играть надо кому-то. Вышел Пудышев, забил гол, выиграли 3:2. Я на замену появился за двадцать минут до финального свистка. После матча на капитана страшно было смотреть: весь красный, майку можно выжимать от пота.

— А как вы пережили тот стресс?
— Чувствовал себя не лучшим образом. А тренер свое отношение ко мне поменял. В состав попадать перестал, хотя Эдуард Васильевич и дал мне возможность наиграть на золотую медаль, выпуская на замены. Девятнадцать встреч провел.

— Какой матч золотого сезона вспоминаете чаще всего?
— Много было хорошего. Мы начали здорово, но затем получили по зубам в Тбилиси — 1:4 от обладателей Кубка кубков. Хотя, по большому счету, та игра должна была завершиться со счетом 7:10. Моментов было море, команды сыграли в охотку, зрители были в восторге. На моей памяти впервые после поражения Малофеев в раздевалке пожал всем руки.

— А в Днепропетровске что запомнилось?
— “Днепр” обыграли с Литовченко, Протасовым и Тараном со счетом 3:1. Малофееву сорок лет исполнилось, у Пудышева дочка родилась. В чемпионате пауза, связанная с первенством мира. Как не отметить?! Конечно, возникло взаимопонимание с тренерским штабом. Заказали банкетный зал. Балдеем. Заходит Светлана Моргунова, знаменитый диктор Центрального телевидения. Тогда таких персонажей можно было пересчитать по пальцам одной руки. Конечно, у всех челюсти отвисли. А она говорит: “Ребята, погуляли, дайте другим шанс. У нас сейчас после концерта “Земляне” возвращаются”. Все культурно, с улыбкой. Разве можно отказать знаменитому человеку? Малофеев сразу к Гараю: “Пошли к нам в номер, только, что есть в наличии?” Поднимается Пудик (у него семь бутылок шампанского). Дальше Румбутис (у него ящик). Потом к нам в гости пришли ребята из “Днепра”. До пяти утра гудели.

— Обошлось без приключений?
— Куда без них? Утром выезжаем в аэропорт. Помятые, потрепанные, с запахами разными. А там объявление, что рейс переносится с десяти утра на пять вечера. Малофеев сразу ко мне — мол, сбегай на пятый этаж гостиницы, узнай, что у них есть в баре. Я, понятное дело, туда. А там еще никто не работает. Достучался еле-еле. Открывает заспанная буфетчица с седьмым размером груди, мне вообще стало плохо. Конечно, спросил не про чай-кофе, а про коньяк и шампанское. Та заулыбалась. Через десять минут заваливает к ней толпа. У нее глаза на выкате после нашего заказа. Малофеев поднимается и первый тост произносит за седьмой размер нашей официантки. Все пошло по-новому. В самолет еле вошли. Василевский сыну велосипед крутой купил. Попросил меня как самого трезвого доставить в салон.

— В Минске было уже легче?
— Роман Васильевич встретил и развез всех по домам. В салоне остались человек пять во главе с Пудышевым. Конечно, поехали к роддому. Его супруга выглядывает в окно, показывает дочку. Юра: “Свет, когда выписывают? Как через три дня? Договорись о продлении. Мне с ребятами надо погулять еще!”

— Последний матч золотого сезона со “Спартаком” выдался огненным…
— Там ситуация получилась уникальная. Матчи с “Динамо” и “Спартаком” перенесли, так как умер генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев. Мы из Москвы вернулись в Стайки и просто ждали решения о проведении. Пять дней траура. За это время Курненин, Пудышев, Прокопенко плотно садятся на телефон. Нужно договариваться с москвичами. Ведь прошла информация, что наш основной конкурент, киевское “Динамо”, обо всем уже договорился и в любом случае получит в двух заключительных турах четыре очка. Но мы обыграли два московских клуба и стали чемпионами.

— Праздник был большой?
— Началось все в раздевалке. По-моему, все знаменитые белорусы во главе с Героем Советского Союза Петром Климуком тогда пришли в гости. Шампанское рекой лилось. Наш администратор Леонид Василевский несколько раз переносил отправление поезда. Я Прокопа на вторую полку аккуратно положил, привязал ремнями, чтобы не упал. Легли спать. Рано утром — из репродуктора голос начальника поезда: “Ребята, поздравляю вас еще раз с чемпионством. В Минске вас встречает многотысячная толпа. Поэтому в Жодино я останавливаю поезд. Побрейтесь, помойтесь, горячая вода есть. Кто хочет, шампанское возьмите у проводников. Только аккуратно!” Вот такие феноменальные люди тогда были.

— Встреча на вокзале в Минске — незабываемое ощущение?
— Безусловно. Каждого из вагона выносили на руках.

— Пудышев рассказывал, что одну бабашку перепутали с Прокопенко и носили ее по перрону полчаса, пока не разобрались…
— Юра, как всегда, придумал. Как и встречу с негритянкой в Америке. Не было такого. Но в народное обожание окунулись. Вся площадь полна народу. До динамовского автобуса добирались несколько часов. Я ни разу в жизни такого счастья не испытывал.

— Дальше — всенародная любовь. По словам Пудышева, при появлении игроков в ресторане всегда звучал футбольный марш…
— Спорно. В “Юбилейку” так просто попасть было нельзя. Даже нам, футболистам. А вот в “Журавинку” — пожалуйста. И всегда марш звучал при появлении Прокопа. Его за любой стол просто тянули. Всем было приятно общение с такой звездой. А он особо не употреблял. Честно. Пьяным его видел лишь пару раз, и то не во время чемпионата.

— Годы были волшебные. Сейчас все в телефонах и гаджетах…
— Этого не приемлю. Едут симпатичные девочки в электричке, рядом приятные ребята. Познакомьтесь! Но нет! Все смотрят в телефоны. Как такое возможно?!

— А еще вы могли оказаться в “Спартаке”….
— Сезон-1983 начал на скамейке запасных. Захандрил. Тогда и получил приглашение от Константина Бескова. Он звонил на домашний телефон и говорил, что видит во мне замену Юрию Гаврилову. Я дал предварительное согласие перейти в команду в следующем году. Однако после того как Малофеев уехал на повышение в Москву и команду принял Вениамин Арзамасцев, жить стало веселее. Я вернулся на поле, отыграл от звонка до звонка все матчи. Когда приехали осенью в Москву играть со “Спартаком” (победили его в “Лужниках” — 2:0), накануне встречался с Николаем Старостиным — условия обговаривали. Но… В конце года звонок по телефону. На проводе Бесков. Мол, Валера, жду. Я в ответ: “Константин Иванович, извините, не хочу ничего менять”. Тот бросил трубку. Два раза Бесков никому не звонил.

— Сейчас вы живете в деревне, без компьютера, телефона и интернета. Неужели не скучно?
— Да все отлично. Во всех ошибках виноват сам, сейчас их исправляю. Много читаю. Понимаю, что в молодости немало пробелов в образовании допустил. Взялся за Льва Толстого. Великий писатель и человек. Еще повоюем. Оформлю пенсию, устроюсь на работу, все будет очень хорошо. В своей деревне попал в коммунизм. Любой с радостью идет навстречу.