Веремеенко: продолжение в Питере

— Честно говоря, отсыпался после столь знаменательного события. Торжества затянулись: пришлось пройти через обязательную процедуру всевозможных интервью, затем нашей компанией отправились в ресторан на праздничный ужин.

— Кто входит в круг избранных?

— Помимо меня, агент, его друзья, семья. Все, кто был со мной на драфте в “Madison Square Garden”.

— Как оценили результат?

— Нормально. Могло быть лучше, могло быть хуже. В принципе не имело большого значения, какой номер написан напротив моей фамилии. Главным было просто попасть в список.

— То, что на тебя положил глаз именно “Вашингтон”, стало сюрпризом?

— Отчасти. Поездить-то пришлось прилично, но не сказал бы, что чувствовал какие-то предпочтения. В каждом городе задерживался совсем ненадолго. Приезжал вечером, утром проводил тренировку и уезжал. Причем каждый раз возвращался в Нью-Йорк — как на базу.

— По сведениям, просачившимся в Интернет, выходило, что наибольший интерес к тебе проявил “Портленд”. Там были и подробные рассказы, и цитаты Нэйта Макмиллана…

— Знаешь, мне тоже казалось, что все сойдется на “Блэйзерс”. Но они выбирали под номером 30 и предпочли другого парня, англичанина 1987 года рождения (Джоэля Фрилэнда. — “ПБ”.). Ничем особым он не запомнился. А 31-й “пик” портлендцы и вовсе обменяли. Впрочем, как мне объяснили, здесь многое решают всякие побочные факторы вроде раскрутки.

— Как я понимаю, ты успел многих выбранных на драфте оценить по достоинству…

— Конечно, ведь отработал семь просмотров. И со многими пересекался неоднократно, ведь практически каждый проводил собственное турне по клубам НБА, пункты которого частенько совпадали с моими.

— На просмотрах всегда присутствовали главные тренеры?

— Нет. В основном только помощники или менеджеры. Кроме Макмиллана, приходилось встречаться лишь с коучем “Нью-Йорка”.

— Ого, с Лэрри Брауном! Ну и как легенда тренерского цеха?

— Оценить не успел — как и везде, занятия были интенсивными.

— Что они включали?

— Как обычно, давали большую физическую нагрузку, а затем заставляли бросать на фоне усталости, имитируя игровую ситуацию.

— Ты рассказывал, что с попаданиями у тебя не получалось только в Далласе…

— В Нью-Йорке тоже вышло не очень.

— По итогам просмотров даются разные оценки, в том числе и по видению площадки. Неужели придумывают специальные упражнения?

— Не представляю, как можно было именно на этих занятиях оценить умение пасовать. В лучшем случае доводилось немного поиграть два на два или один на один. Так что проверяют преимущественно индивидуальные навыки.

— В “Вашингтоне” было что-то особенное?

— Именно там поиграли два на два. Присутствовали также мой хорватский друг Дамир Маркота, парень, которого выбрали под номером 8 (Руди Гэй. — “ПБ”.) и который, признаться, совсем не впечатлил, да еще один белый американец. Его в итоге вовсе не выбрали. Меня похвалили за хорошие действия в защите и заставили делать любопытное упражнение: на усах по обе стороны от щита на стойках помещались мячи, и требовалось по очереди с одного шага вколачивать их сверху. Поначалу это кажется развлечением, но после пятнадцатого прыжка едва ноги от пола отрываешь…

— Когда успели подружиться с Маркотой?

— Мы ведь практически ровесники, Дамир 1985 года рождения, неоднократно пересекались на разных молодежных турнирах с его сборной Хорватии, а сейчас являемся клиентами одного агента. Теперь же три недели провели вместе, говорим на похожих языках, да и вообще Дамир — неплохой парень. Вот и подружились. Маркоту, кстати, под 58-м номером выбрал “Сан-Антонио” и тут же обменял в “Милуоки”.

— Твой преддрафтовый вояж завершался в “Хьюстоне”. И “ракетчиков”, похоже, ты впечатлить не сумел, ведь свой номер 32 они отдали другому…

— Так получилось, что на хьюстонских тренировках ничего показать не успел. Ведь накануне в Шарлотт потянул заднюю поверхность бедра, и на следующем просмотре травма быстро дала о себе знать. Все равно мог бы отработать для тренеров “Рокитс”, но они не настаивали. Напротив, посоветовали поберечь собственное здоровье. Сказали: “Be smart, don’t be stupid”, то бишь будь мудрее, не делай глупостей. Да я и сам уже не ребенок, понимаю, что излишнее рвение часто идет во вред перспективам.

— Вижу, общаться с американцами на их родном языке у тебя получается неплохо.

— Как мне здесь все говорят, добавляю с каждым днем. Все-таки, языковая среда. Впрочем, сам понимаешь, я ведь не с нуля по-английски разговариваю. У нас в “Динамо” два последних сезона командой тренеры-иностранцы руководили, потому с общением на площадке вообще нет никаких проблем, да и в быту более или менее. Как правило, в обычных разговорах понимаю практически все, хотя объясниться самому еще сложновато.

— С руководством “Вашингтона” пообщался?

— Только по телефону. Поздравили и попросили присоединиться к команде в летней лиге, которая стартовала 6 июля. Правда, я отказался.

— Как я понимаю, в “Уизардс” ты не рвешься…

— Пока что — нет. Тут много разных факторов. Во-первых, упомянутая травма, из-за которой сейчас, в июле, не смог бы себя проявить. Во-вторых, менеджеры команды сразу предупредили, что шансов заиграть в основе у меня немного — очень большая конкуренция среди форвардов. То есть игровое время получить можно, но очень мало. В общем, мне посоветовали еще годик провести в Европе — дескать, так будет полезнее. В-третьих, важен и финансовый фактор, ведь мой контракт с “Динамо” рассчитан еще на два года.

— По слухам, сумма откупных в Питере составляет миллион долларов. А клуб НБА по регламенту лиги не может потратить больше 500 тысяч… Значит, остальное придется доставать из собственного кармана…

— Комментировать детали динамовского контракта не хочу. Замечу только, что в финансовом плане отъезд в Америку пока, безусловно, невыгоден.

— Газета “Washington Post” привела слова твоего агента Марка Корнштейна, дескать, помимо соглашения с питерским клубом, у тебя еще и обязательства перед национальной командой. Значит, ждем тебя в сборной…

— Конечно.

— Присоединишься уже на стадии подготовки?

— Постараюсь. В “Динамо” обязан появиться 10 августа, когда все соберутся на медосмотр.

— Затем в Минск?

— Почему обязательно в Минск?

— Скорее всего, сборная будет играть именно в столице.

— Я бы, естественно, предпочел родной Гомель.

— Следовательно, июль посвятишь отдыху и восстановлению?

— Почти. Сейчас собираюсь в Саратов, где начинался российский этап моей карьеры, встречусь там с молодыми баскетболистами, подарю ребятам динамовские майки с моей фамилией. А потом поеду в Гомель. За границей отпуска не планирую — дома и так бываю редко.