Эхо Гетеборга. На ошибках мучаются

Главное предназначение нашей газеты — объективность, которая достигается отражением различных точек зрения на процессы и явления, происходящие в спорте. Столкновение мнений нередко помогает сделать полезные выводы всем заинтересованным сторонам и способствует принятию в будущем более выверенных решений. В этом контексте приветствую сам факт публикации письма М. Л. Иткиной. Полагаю, что вопрос, ставший центром дискуссии, носит ключевой характер: речь идет о технологии защиты интересов белорусских спортсменов на международной арене. Потому позволю себе привести еще несколько важных аргументов и мнений участников событий финального турнира по толканию ядра на чемпионате Европы по легкой атлетике в шведском Гетеборге.
Напомню, наш атлет Павел Лыжин в третьей попытке толкнул ядро за отметку 20 метров — ориентировочно в район 20,30-20,40. Однако в этот момент произошел отказ электронной системы измерения. Шведский арбитр, не дождавшись появления результата на табло, выдернула из грунта штырь, фиксировавший точку приземления. Последовали консультации судей между собой, в итоге старший рефери подошел к Лыжину и предложил ему повторить попытку. Павел мог отказаться и заявить протест, но, увы, не сделал этого. Посмотрим, что по этому поводу написано в “Правилах ИААФ”.

Правило 146.3.
Любой протест в первой инстанции должен быть устно заявлен рефери или самим спортсменом, или каким-то лицом, действующим от имени спортсмена. Чтобы принять справедливое решение, рефери должен рассмотреть все обстоятельства, которые он считает необходимыми, включая получение пленки фотофиниша или официальной видеозаписи. Рефери может сам принять решение по поданному протесту или передать его на рассмотрение жюри. Если рефери отклоняет протест, остается возможность подать апелляцию в жюри.
Итак, Павел упустил эту возможность, согласившись на повторную попытку. Не сделай он этого, судьям, возможно, пришлось бы затребовать официальную видеозапись и с ее помощью восстановить место приземления снаряда. Но этот шанс был упущен. Остался следующий и последний — “возможность подать апелляцию в жюри”.

Правило 146.5.
Апелляция в жюри должна быть подана в течение 30 минут после официального объявления решения, принятого рефери. Апелляция должна быть сделана в письменной форме и подписана соответствующим официальным лицом от имени спортсмена. К апелляции прилагается депозит в размере 100 евро или эквивалент этой суммы, которая не возвращается, если протест не удовлетворен.
Как действовали в этот момент официальные лица делегации?

Мария ИТКИНА, руководитель команды (из письма в “ПБ”).
— … После окончания соревнований этот инцидент был проанализирован. Сам спортсмен сообщил, что арбитры объяснили это ошибкой электронной системы измерения. И ему предоставили дополнительную попытку. Лыжин согласился и выполнил ее. О каком тогда протесте может идти речь? Правила соревнований и права нашего атлета формально были соблюдены. Если бы Павел не согласился, потребовал бы измерить хотя бы рулеткой — тогда другое дело. Но этого не произошло. Протест можно было подавать, однако результат был известен заранее — нам бы отказали. Это борьба с ветряными мельницами. Во-вторых, за подачу надо было платить деньги, по нашим меркам, не такие уже и малые. Деньги тоже бы не вернули. Кроме того, в команде не я распоряжалась финансовыми средствами. Ими распоряжались Михаил Энтин и Борис Криштанович. И еще: прежде чем принять решение, советовалась с Лыжиным, Сивцовым.
Однако как очевидец события могу засвидетельствовать, что Лыжин после инцидента никуда не отлучался из сектора, а “после соревнований” давал интервью в микст-зоне белорусским журналистам, в числе которых был и я. Полчаса, отведенные на подачу протеста, к тому времени давно прошли. Сивцов же все время сидел вместе с Бадуевым и Криштановичем.
Руководитель делегации уверена, что, если бы протест был подан, “нам бы отказали”. Но это смотря против чего протестовать. Если требовать измерения результата, тогда, согласен, стопроцентный отказ. Если же протест был бы направлен против ошибочных действий судей, существовала вероятность, что белорусской команде и Павлу Лыжину принесли бы извинения. Ведь судейская оплошность была непреднамеренной, а стала результатом неблагоприятного стечения обстоятельств. Получить же в качестве компенсации официальные извинения — моральная победа команды и реальное осуществление той самой социальной защиты, которой Мария Леонтьевна успешно занимается на профессиональном уровне.
А что же другие официальные лица?

Анатолий БАДУЕВ, главный тренер команды:
— За финальными соревнованиями я наблюдал вместе с тренером Михневича Владимиром Сивцовым и генсеком федерации Борисом Криштановичем. Когда произошел инцидент с Пашей Лыжиным, мы решили, что надо подать протест, поэтому стали искать Марию Леонтьевну, чтобы посоветоваться с ней, как с руководителем делегации. Зная, что у нас есть только тридцать минут, вскочил, стал искать ее на нашей трибуне, однако нашел только Игоря Астапковича. Когда соревнования возобновились, снова сел смотреть: Михневич лидировал, и я должен был контролировать ход турнира. Ведь ответственность за результат лежит в первую очередь на мне. Поэтому попросил Криштановича заняться поисками Иткиной. Однако и ему не удалось ее обнаружить.
На чемпионатах мира в Хельсинки и Москве, когда руководителем выезжал Михайловский, мы четко распределяли обязанности. Выбирали определенные места на трибуне и сообщали врачам, тренерам и спортсменам, где нас найти. Я все время в движении: нужно поддерживать контакт со спортсменами и их наставниками, медицинским персоналом. А Леонид Евгеньевич курировал общие вопросы, в том числе судейские, благо он арбитр высшей национальной категории. Потому и в Хельсинки, и в Москве он своевременно подавал протесты. А чем еще, скажите, должен заниматься руководитель команды?
Кстати, у нас в Беларуси только два специалиста имеют сертификаты ИААФ на право исполнять обязанности технических делегатов — Криштанович и Энтин. Поговорите с ними.

Борис КРИШТАНОВИЧ, генеральный секретарь БФЛА:
— В “Правилах ИААФ” сказано, что подать протест в апелляционное жюри может любое официальное лицо, но принять принципиальное решение о подаче протеста должен руководитель делегации — “соответствующее официальное лицо”. Остальные формальности — написать, отнести в жюри — может исполнить и другой человек, имеющий официальный статус. Но принимает решение и ставит подпись руководитель. Такова общепринятая практика. Я исполнял обязанности технического делегата на Кубке Европы в Мариборе, нескольких международных турнирах и практически всегда протесты подписывали руководители команд. Логика проста: через голову руководителя никто прыгать не будет.
Что касается депозита в сто евро, я готов был внести его вместе с протестом по первому требованию руководителя команды.
Далее в своем письме Мария Леонтьевна посоветовала поинтересоваться зарубежными поездками председателя БФЛА Леонида Михайловского. Пока не вижу в них ничего криминального. Его предшественник Александр Рудских разъезжал не меньше, но по этому поводу претензий к нему не возникало. Кто же, как не глава БФЛА, должен видеть и, разумеется, отвечать перед государством, обществом за то, как выступает национальная команда? Вот и министр спорта и туризма Александр Григоров в июле совершенно обоснованно выезжал на чемпионат Европы в Пловдив в качестве председателя федерации бокса. Разве это вызвало какие-либо нарекания? На мой субъективный взгляд, ненормально другое: белорусскую команду в Гетеборге в отличие от остальных возглавляло не первое лицо национальной федерации.
И все же, верю, что всеми участниками возникшего конфликта двигало и движет желание видеть наш спорт успешным, а нашего атлета — не обделенным, полноправным, уважаемым, находящимся на высоте. Ведь ради этого реализует свои уставные цели федерация, напрягает бюджет государство, действуют руководители, функционеры, журналисты — все, кто занят в этом благородном процессе. Его участники не застрахованы от ошибок, и, что касается лично меня, сожалею, что в эмоциональном порыве, желая восстановить справедливость и продвинуть дело, перегнул палку.
Во-первых, не соответствует действительности мое утверждение о том, что “решение о подаче протеста по регламенту может принять только руководитель команды”. Вместо “по регламенту”, следовало написать “исходя из практики”.

Во-вторых, не следовало, в связи с возникшим острым, но все же частным эпизодом, огулом ставить под сомнение деловые качества руководителя белорусской делегации в Гетеборге. Опыт, заслуги и значимость Марии Леонтьевны Иткиной общепризнанны — приношу ей свои извинения. Вместе с тем надеюсь, что публичное признание своих ошибок, равно как терпимость к другой точке зрения — есть цивилизованная норма поведения не только журналистов, но и всех участников благородного процесса развития и продвижения нашего спорта.

ОПРОВЕРЖЕНИЕ
Редакция газеты “Прессбол” приносит извинения Марии Леонтьевне Иткиной в связи с последним предложением материала “Математика Гетеборга” от 17.08.2006, а именно: “…чтобы поощрить человека, необязательно назначать его на ответственную должность, требующую качеств, которыми он изначально не обладает”. Оно не соответствует действительности.