Портрет. Андрей Михневич: как только — так сразу

[!]
— Обидно, от золота на “Европе” тебя отделили всего лишь два сантиметра…
— Безусловно, я хотел выиграть чемпионат. Но не достиг результата, который планировал. Он позволил бы победить без всяких “если”. Осталось чувство нереализованности, которое затем прошло. Умные люди сказали, что я молодец, взял серебро, и это очень хорошо.

— На какой примерно результат был готов?
— Где-то 21,30-21,50. Рукой подать до наивысшего личного достижения — 21,69.

— Вообще-то, как мне кажется, ориентироваться надо на мировой рекорд…
— Это просто другой вид спорта. Даже не представляю, когда его смогут побить и кто это сделает.

— Выходит, предыдущее поколение толкателей, еще времен социализма, было более талантливым, чем ваше?
— Ну… Там было все немножко другое… Никто не знает, какими путями достигались эти результаты, кто с кем соперничал и по какой оси. СССР против ГДР, или они все вместе против США.

— А в глазах твоих так и читается: “Ну что за вопросы ты задаешь? Особенно про Восточную Германию…”
— Думаю, это касается не только немецких атлетов, но в открытую, сам понимаешь, никто говорить об этом не станет. Большой спорт — это борьба технологий. Не всегда фармакологических.
Разговаривая с американцами, понимаю, что и сегодня по этому показателю они на порядок выше нас. Не представляю, как можно достичь таких физических кондиций… Люди сидя жмут из-за головы 180 килограммов. Я это упражнение не использую, потому если одолею 100, то это будет хорошо. Приседаю с весом 270, они — 330.

— Вот он, резерв…
— Знаешь, если начну приседать с весом за три центнера, то перестану толкать. Сила войдет в противоречие со скоростью. Антропометрия каждого атлета заставляет его искать золотую середину. К тому же американская и советская школы всегда шли разными путями, с одинаковым, впрочем, успехом. Американцы — тоже не железные люди. И наказывать их можно.

— Каким образом?
— На 23 метра толкать не надо. Хватит 21,50. Но показывать этот результат нужно регулярно. На зимний чемпионат мира приезжает американец Кэнтвелл, имея в сезоне уже 22 метра. На разминке его подтверждает. А на соревнованиях толкает лишь на 19,90. Не я же с ним боролся, он сам не смог себя преодолеть. Человек обязан был победить, а в результате даже не попал в финальный круг.

— Согласись, когда соперники будут знать, что личный рекорд у Михневича в 2007 году, скажем, 22,20, то тягаться с ним психологически станет куда труднее, чем сейчас…
— Никто не спорит. Но попробуй толкнуть за 22… Теоретически я знаю, как это сделать, однако физические кондиции, здоровье этого пока не позволяют.
Дайте мне проработать хотя бы сезон без травм. А так каждый год обязательно что-то вылезает. Не одно, так другое…
Моя физиология — штука ломкая. Рос я довольно быстро и когда начал серьезно заниматься спортом, взял в руки штангу, связки не выдержали нагрузки. Еще в те времена начались воспаления, которые и проявились в полной мере сейчас. И нельзя на кого-то спихнуть вину, найти крайнего.
После зимнего чемпионата мира, отдохнув две недели, начал тренироваться — болят колени. Сделали снимок — мама дорогая! Врачи говорят: “Парень, тебе следует передохнуть месяца два как минимум”. А как это сделать, если надо готовиться к летней “Европе”? Начинаю работать, и травма, естественно, усугубляется. С нашим молодым врачом Пашей Дриневским мы сделали миллион всяких процедур — и все, по большому счету, без толку. С физиологией ничего поделать нельзя. В принципе это мелочь, у всех спортсменов так: они начинают серьезно лечиться, лишь когда закончат карьеру.

— Сейчас атлеты высокой квалификации нередко сетуют на то, что у нас не хватает хороших психологов…
— Я к ним отрицательно отношусь. В жизни встречался только с одним, с которым было интересно общаться. Затащили к нему перед Олимпиадой. Понравилось. Он меня просто выслушал, и стало легче. Все-таки грузить тренера лишней информацией тоже не хочется.
Но тот специалист был исключением из правил. Потому что другие не впечатлили. А как я могу доверять психологу из спортивного диспансера? Все мною сказанное по-любому выйдет наружу. Человек должен быть со стороны.
Хотя, если задуматься, мой тренер Владимир Иванович Сивцов — и есть лучший психолог. Может вытащить меня из любой ситуации. Как это было в 2001 году. Другой бы плюнул и растер, а Сивцов сказал: “Не дрейфь, Андрюха, мы выкарабкаемся и сделаем такой технический запас, что нам никто не будет страшен”.

— А ты сам бываешь психологом или, скажем, еще одним тренером для своей подруги Наташи Хоронеко?
— У Наташи есть тренер — Людмила Константиновна Никипорчик, вырастившая ее с юношеского возраста. Если и я еще буду что-то советовать… Зачем мне лишние проблемы? Характеры Наташи и Людмилы Константиновны очень похожи. На тренировке у них бывает шумно, любят они иногда пообщаться на повышенных тонах. Если со мной будут так разговаривать, то я просто не пойму, развернусь и уйду. А у них слово за слово — это в порядке вещей.

— Что полезного можно взять тебе из Наташиного характера?
— Возможно, спокойствие, умение не разбрасывать направо и налево лишние эмоции, уходить от конфликтов. Но сделать этого не смогу даже при всем желании. У меня обостренное чувство справедливости, а этом случае, сам понимаешь, не смолчишь. И потому вечно попадаешь в какие-то истории.

— Например?
— Ну, скажем, у меня диаметрально противоположные взгляды с председателем нашей федерации. Михайловский любит себя похвалить. Мол, мы заключили очень хороший спонсорский контракт с “Mizuno”. Но сборная этого почему-то не чувствует. На летний чемпионат Европы мы получили болоньевый костюм, майку и короткую форму. А где кроссовки, тренировочные костюмы, спецобувь, в которой большинству спортсменов надо выступать? “Mizuno” — серьезная фирма и в комплекте ее амуниции, как правило, присутствует несколько десятков наименований. Почему бы не заказать все?
Дальше идем. Развалили стадион на “Трудовых резервах”. Метательное поле тоже реконструируют с 2004 года. Начнется весна — поля нет, стадиона тоже. Соответственно условий для тренировок в Минске — ноль. Никто же нас не пустит метать на “Динамо”, верно? Можно уехать в Стайки, но тогда придется обойтись без силовой подготовки, потому что зал штанги тоже пока на ремонте, да и вообще на этой базе не мешало бы навести порядок. Имею в виду улучшение условий для подготовки легкоатлетов. На этот счет, насколько я знаю, есть бумага, составленная нашими гостренерами и Бадуевым.
В прошлом году, когда заключали контракт с фирмой “Nordic”, поставляющей спортивное оборудование и снаряды, я попросил, чтобы в список попал и специальный, так называемый зимний круг для метаний, он значительно отличается от летнего. Хотелось бы поехать на чемпионат мира уже подготовленным. Естественно, к той зиме уже не успели, а на эту вроде как и не нужен. Да пусть будет, пригодится же! Но нет…

— С восстановительными препаратами у тебя проблем нет?
— В принципе получаю все, что у нас есть. Но, конечно, это не та фармакология, которая должна быть. Существует ведь и на порядок выше. Она дорогая, тем не менее ее можно найти. Очень хорошие протеины, аминокислоты и так далее. Что-то производится в Японии, что-то в США. У нас тоже используется американская, но та, повторяю, гораздо лучше.
Да, когда-то мы нашли канал. Заключили договор, и всем спокойно — по фармакологии отчитались. А жизнь не стоит на месте. Конечно, поиск передовых производителей — дело довольно хлопотное, но это очень важная часть подготовки атлета. Не знаю, каким образом, возможно, через Министерство здравоохранения, однако этим надо заниматься.

— О, это будет долгая песня…
— Да знаю… Кому там это надо? Я выдавал бы деньги на фармакологию спортсменам, чтобы они сами решали проблему. И, предупреждая встречный вопрос, соответственно, уже мы отвечали бы с личным врачом за возможные последствия. Или, страхуясь от последних, можно было бы опробовать их эффект на любом желающем из числа атлетов высокого класса. Думаю, многие согласились бы. Все-таки спортсмен готов искать любой резерв для улучшения своих результатов. Стране, кстати, тоже на руку.

— Но вообще-то ты должен помнить о том, что страна, если что, за тебя не вступится… Вон Михаил Васильев — массажист от бога — заработал инсульт и мигом стал никому не нужен. Все чиновники разводят руками: мол, все понимаем, но инструкции не предусматривают.
— Это точно… Разве в нашей стране таким отношением к человеку кого-то удивишь? Михаил Юрьевич действительно из тех специалистов, которых у нас раз- два и обчелся. Да и человек хороший, его действительно любят… Если пройти по легкоатлетическому манежу, это тебе любой скажет. Но вообще я считаю, что Васильеву в теперешней ситуации надо помогать не только морально.

— Так помогите.
— Хм… Давай эту тему обсудим не на газетных страницах.

— Хорошо. Любимое выражение твоего тренера?
— “Вы должны не только тренироваться, но и жить”. Потому как спорт закончится и выяснится, что у тебя в жизни, кроме него, ничего и не было.
Я стараюсь интересоваться многими вещами. Нравится, например, в свободное время возиться с компьютером. На основе видео делаю фильмы о своей жизни. Последний о том, как мы с Наташей отдыхали этим летом. Там заставки всякие, компьютерная графика, музыка. Прикольно получается. На телевидение я свои диски, конечно, не понесу, но дома с родственниками и друзьями вполне можно посмотреть.
Очень люблю посещать всевозможные культурные очаги. Мы с Наташей после чемпионата Европы просто отрывались, в Минске гастролировало много театральных трупп. Было интересно. Даже в цирк сходили. Для меня это хороший вид отдыха.

— Многие релаксируются с помощью спиртного…
— Ну, это нормальное явление. У меня дома, кстати, хороший бар. Друзья, когда приходят, всегда удивляются: “И что это все у тебя так долго стоит?” Тяги к спиртному у меня практически нет. Могу за компанию выпить граммов 100-200. Наверное, могу и больше, но что-то не хочется.

— Ты прямо идеальный спортсмен получаешься. Не удивлюсь, если, проходя по манежу, направо и налево раздаешь ценные советы юным спортсменам, и потому они доверчиво тянутся к чемпиону мира в редкую минуту отдыха…
— Был у меня как-то один случай на мемориале Овсяника. Я тогда толкнул не так, как хотелось бы. Тренер дает рекомендации, естественно, слушаю и мотаю на ус. Это нормально, но когда подходит посторонний человек и начинает поучать, что надо было делать на самом деле, меня это бесит. Отправляю его не в очень ласковой форме.
Если бы я мог сделать так, как говорят, то можно не сомневаться, что именно так бы и выполнил толчок. Но мы над этим движением бьемся с тренером годами, ибо заложенное когда-то очень тяжело исправить впоследствии.
Потому-то не люблю получать советы и тем более раздавать их. Если только попросят, я выскажу свое мнение.
Я всегда открыт для общения и с удовольствием поделюсь собственным опытом, к тому же горьким. Впрочем, человек так уж устроен, пока не наступит на грабли, ничего понять не сможет. Сам таким был…

— То есть меняешься с годами…
— Не меняются только дураки. Со временем стал больше к себе прислушиваться. Научился жалеть себя. Если чувствую боль, перегрузку, то сбавляю обороты, чтобы быть целее. Раньше как танк шел вперед, и летом, когда все болячки вылазили, проваливался полностью. В чем же я еще изменился?

— Ну, обычно говорят так: стал меньше доверять людям. Считается, что волков вокруг хоть пруд пруди, и все они мечтают классного парня или девчонку разорвать в клочья исключительно по причине жуткой к ним зависти…
— Положим, меня никогда нельзя было назвать рубахой-парнем. Я с детства был, что называется, себе на уме. В этом не изменился. Разве что, наоборот, стал добрее к людям. Раньше был хуже…

— Уж не влияние ли это прекрасной девушки Наташи?
— Это началось еще раньше, когда перешел к Сивцову. Я увидел коллектив, где отсутствовали зависть, склоки и сплетни. Не скрою, меня приятно удивило, когда оказалось, что можно болеть друг за друга, не таская при этом камня за пазухой. “Победил — молодец, так держать! Не получилось — не отчаивайся, в следующий раз обязательно прорвемся!” Когда чувствуешь такое отношение людей, то, конечно, начинаешь открываться. Опять-таки не перед всеми. Считаю, чем меньше о тебе знают посторонние, тем лучше. Если честно, я даже друзьям, за очень редким и, пожалуй, единственным исключением, ничего не рассказываю о личной жизни.

— Если касаться ее, то у многих засела в голове ставшая уже культовой фраза из интервью твоей подруги Наташи. Когда Борис Тасман поинтересовался у нее, когда вы уже оформите отношения, ответ оказался примерно таким: мол, это не у меня надо спрашивать. И ты тут же предстал, чего уж греха таить, в неприглядном свете коварного соблазнителя…
— Да, ответ был что надо… Но я скажу так: всему свое время. Как только решим, так сразу и поженимся.

— А сейчас, получается, живете вы по системе?
— Это как?

— Все мысли подчинены главному старту четырехлетия. Так обычно говорят в интервью журналистам…
— Я о Пекине сейчас вообще не думаю. Разве что о чемпионате мира будущего года. Но все равно никто, и я в том числе не могу гарантировать, что буду к тому времени в суперформе. Если бы здоровье позволило, сделал бы бешеную работу. Но человек не робот…

— Тем не менее признайся: когда президент страны обнародовал указ о повышении олимпийских премиальных, это приятно согрело душу?
— Естественно, сей факт не мог не обрадовать. Думаю, всем спортсменам указ понравился. Но если с Наташей сейчас стали бы планировать, на что потратим заработанные деньги, то со стопроцентной гарантией мы ничего не добились бы. Нормальный спортсмен всегда суеверен.
К тому же я буду бороться не за премиальные, а за медаль. Это даст мне определенный статус, с которым впоследствии можно будет заработать достойные деньги.

— Какое-то новое мышление…
— Ты спрашивал, изменился ли я? Так вот один из признаков — это то, что стал болеть за всех наших легкоатлетов.
Может быть, это началось с Олимпиады, когда Юля выиграла спринт. Такого подъема никогда в своей жизни вообще не испытывал: сидишь на трибуне, и тебя просто трясет от осознания невероятности произошедшего. Но ведь потом выяснилось, что и в эстафете мы что-то можем. И 400 бегать, и 3000, и 5000 тоже…
И что вижу: идет объединение команды, мы становимся раскрепощенными и в принципе похожими на своих зарубежных соперников. Мне в тех всегда нравилось, как они добровольно и в полном составе садятся на трибуны и болеют за товарищей.
У нас раньше такого не было. Во-первых, все по группкам кучковались, а во-вторых, приятно, когда кто-то выступит еще хуже, чем ты. Впрочем, метатели всегда стояли особняком — мы легко подсказываем друг другу прямо в круге.

— Откуда же у вас новое сознание появилось? Тонкие и умные шаги руководства? А нас вот хлебом не корми, дай только чиновника поругать…
— Руководство здесь ни при чем. Оно может заставить, но если спортсмен не хочет, то никуда не пойдет. А иногда бывает даже так, что человек до своих соревнований приходит на трибуны, чтобы поддержать. Как это было у меня в Париже. Вадим Девятовский пришел на финал в толкании ядра и своим диким криком пытался меня воодушевить. За что ему большое спасибо.

— Может, в нас национальное самосознание просыпается?
— Трудный вопрос… Я себе его никогда не задавал. Просто это нормально — болеть за своих. Ведь переживаешь не только за легкоатлетов. Нравится штанга, спортивная гимнастика. Плавание люблю опять-таки как бывший пловец.
Помню, как три года назад на Олимпийском балу вручал приз Саше Герасимене, отлученной тогда по воле обстоятельств от большого спорта. Организаторы предложили, чтобы это сделал именно тот человек, который сам еще пару лет назад был на ее месте.
Я пожелал Саше не сломаться и вернуться. Еще тогда, когда разговаривал с ней один на один, видел у девушки стержень. И я очень рад, что не ошибся: сегодня Герасименя — мировая рекордсменка и одна из героинь уходящего года.

Мы еще обсудим Сашины перспективы на очередном чемпионате Европы за дегустацией редкой породы зеленого чая, привезенного хозяином квартиры из Поднебесной. Думаю, Андрей все же немного лукавил, утверждая, что об Олимпиаде сейчас — ни сном ни духом. Он очень хочет китайскую медаль и наверняка думает об этом больше, чем позволяет себе в интервью.
Но такой уж у Михневича характер. Потому и о хорошем человеке Михаиле Юрьевиче Васильеве мы начинаем говорить лишь тогда, когда мой диктофон наконец перестает крутить кассету…