Сборная СССР. Владимир Шестаков: неестественный отбор

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”
Владимир ШЕСТАКОВ. Родился 30.01.61 в поселке Куида Пермской области. Серебряный призер ОИ-88 в Сеуле. Бронзовый призер ЧМ-85. Серебряный призер ЧЕ-84 в команде. Чемпион СССР-83, СНГ-92. Победитель Игр доброй воли-86. Окончил ИФК в г.Чайковском Пермской области (1990) и Всероссийскую академию внешней торговли в Москве (2000). Вице-президент Федерации дзюдо России (1996-1999). Президент ФДР (1999-2004). Главный тренер сборной России (2001-2004). Один из основателей (вместе с Гуннаром Кирсонсом) сети клубов дзюдо “Lido-Sport” в Латвии. Женат, имеет троих детей.

Куида — родина борцов

— В 80-х сборная СССР по дзюдо была переполнена выдающимися мастерами почти во всех категориях. На вашем пути в весе до 78 килограммов стоял грузин Шота Хабарели, чемпион Олимпиады, мира и Европы.
— Средний вес — это всегда серьезная конкуренция. Хабарели на три года старше меня. Когда я пришел в сборную, Шота уже несколько лет побеждал на всех уровнях. Позже основным соперником стал Башир Вараев из Грозного, у которого титулов было немногим меньше…

— Они выросли в традиционных борцовских центрах — Тбилиси, Грозном. Но вы ведь из Перми…
— Я родом из поселка Куида, это на границе Пермской области и Башкирии, 300 километров до Уфы и Перми. У нас воспитывались многие известные атлеты: четырехкратный чемпион мира по самбо Володя Гурин, чемпион мира Ильдус Мухавов, чемпион СССР по дзюдо Федор Зекин, мастера международного класса братья Каримовы, Шайхутдинов…
В детстве за школу бегал на лыжах. Участвовал в пионерском четырехборье, стоял в воротах за футбольную сборную района. Но все мальчишки нашего поселка прошли через борьбу. В обычном деревянном доме лежал борцовский ковер, шесть метров на шесть. Там и росли чемпионы. Оттуда ушел в армию, вернулся домой и, поступив в институт, переехал в Пермь. Кстати, в Минске живет пермяк Валерий Кардополов, чемпион мира по самбо. Вообще в Перми развиты единоборства — греко-римская борьба, самбо, дзюдо.

— Очевидно, в Куиде был тренер, создавший школу.
— Так и есть — Вячеслав Михайлович Коновалов, позже ему присвоили звание заслуженного тренера СССР. Сам никогда не боролся, окончил институт физкультуры и так увлекся борьбой, что всех нас в нее влюбил. Он сейчас старший тренер Московской области, и мы по-прежнему в контакте. Когда Коновалов из Куиды уехал, все погибло. Сегодня там мальчишки растут, но тренеров такого калибра нет.

— Карелин, будучи трехкратным олимпийским чемпионом, по- прежнему трепетно относился к наставнику Виктору Михайловичу Кузнецову. Может, в этом один из секретов его величия?
— Думаю, да. Тренер в сложных ситуациях собирает тебя. Нам Коновалов говорил: вы — патриоты Пермской области и должны выступать за Пермь. Мне еще до армии предлагали переехать в Киев, Ташкент, Минск… Я же поначалу представлял сельское общество “Урожай” и часто бывал на сборах в Майкопе, урожаевском центре. Когда переехал в Пермь, перешел в “Динамо”.
Если помнишь, что тебя земля пермская родила, что за тобой стоят тренер, отец, это всегда дает дополнительные силы. Когда тяжело было на соревнованиях, думал, как приеду домой, как буду в глаза Коновалову смотреть. Поэтому недооценки тренерского вклада быть не может. Наши достижения — его заслуга.

Винтики в подковерной игре

— Никогда не мог понять, как отбиралась сборная СССР. Чемпионам страны часто не находилось места в основном составе. Как вам это виделось изнутри?
— Действительно, правил отбора не было. Все отдавали на откуп главному тренеру и тренерскому совету. Потому, готовясь к ответственным стартам, никогда не знали, попадем на них или нет. Многое решали подковерные игры. Преобладали ведомственные интересы. Трудно было попасть куда-то, представляя “Урожай”, потому что доминировали “гиганты” — Вооруженные Силы и “Динамо”. Это касалось взрослого спорта, в юношах и юниорах на это меньше обращали внимания. Взрослеешь — “гиганты” тебя забирают. Федерацией дзюдо руководил тогда председатель “Динамо” генерал-лейтенант Богданов. Существовала ведомственная политика, и мы, атлеты, вынужденно принимали правила игры. Спортсмен — человек зомбированный. У него есть цель — Олимпиада, он стремится туда попасть любыми путями. Если ты на голову выше всех, тебя ставят. Но в дзюдо это довольно сложно. Потому что один из решающих факторов — субъективное судейство. Очень трудно четко оценить разницу между борцами. Всегда возникают спорные моменты. И они поворачивались в другую сторону, если ты не принимал правила игры.

— Тогда главным тренером был Геннадий Калеткин?
— Да, на протяжении всей моей спортивной карьеры. Он как раз в 1980-м после московской Олимпиады занял пост главного тренера, а мы с Виталием Песняком пришли во взрослую команду из молодежной в 1981-м. Целая плеяда молодежи, которая потом неплохо выступали: чемпион Европы Валерий Дивисенко, призер чемпионата мира Юрий Соколов, мы с Песняком, Хазрет Тлецери.

— Кроме ведомственных интересов, существовали и республиканские, способные вбить клинья в отношения между людьми разных национальностей.
— Наше поколение в сборной по дзюдо отличалось интеллектом, и между нами не было проблем: понимали, что мы — винтики в большой игре. Даже попадая на турниры вместо друзей, знали, что не мы решаем. Просто каждый делал свое дело. И это дало нам возможность сохранить добрые отношения после спорта.
Интересы республик при прочих равных условиях тоже учитывались. Но главенствовали все же ведомства. Когда Союз начал разваливаться, просто в приказном порядке говорили: этого или того поставить. В 1992 году на Олимпиаду не попал чемпион мира тяжеловес Сергей Косоротов. И я, чемпион СНГ, тоже не попал. В 1988-м олимпийскую путевку получил как бы авансом, а через четыре года у меня ее просто отняли.

Жестокий отбор

— Вы поехали в Сеул, хотя титул чемпиона Союза выиграл Виталий Песняк…
— Всю жизнь соперничал с Шотой Хабарели и в конце концов выиграл у него в Тбилиси, в 1985-м. В 1986-м победил на Играх доброй воли в Москве. После них на сборе в Липецке получил серьезную травму колена: меня увезли на “скорой помощи” в Москву. Весь 1987-й восстанавливался после операции. В это время появился 22-летний Башир Вараев. Он выиграл у Хабарели на Союзе, победил на чемпионате Европы. Поэтому соперничать за олимпийскую путевку я готовился только с Вараевым. Он потом говорил, что я для него был очень неудобным соперником. На тренировках у нас выходило — то туда, то сюда. Он тоже для всех был неудобным. Своеобразный парень, великий спортсмен — четырехкратный чемпион Европы, призер чемпионатов мира, Олимпийских игр. У него выиграть было… Башира только за счет судейства хоронили. Но всегда ему чего-то не хватало, чтобы стать абсолютно лучшим.
У меня же за год отсутствия прибавился вес, с координацией стало хуже — нога давала о себе знать. Тогда же не артроскопом оперировали, а скальпелем, потому восстановление шло долго. Новые ощущения, считай, заново начал ходить. Но я жаждал схватки с Вараевым. Однако, согнав шесть килограммов, потерял кондиции. Вышел на татами, и соперника не вижу. Проиграл в предварительной схватке, и мои олимпийские мечты испарились.
А в весе 86 кэгэ Виталий Песняк выиграл чемпионат СССР и спокойно готовился к Сеулу. Многолетний лидер, чемпион страны, да еще динамовец. Но в его категории были еще два сильных парня из “Динамо” — Сивцев и Поддубный. А в весе 95 килограммов — проблема. Поэтому последнего перевели в полутяжи, а Сивцева и Песняка готовили к Олимпиаде. На чемпионате Европы Саша Сивцев проиграл голландцу Спайкерсу и остался без медали.
Меня же повезли на сильный турнир в Будапешт на категорию выше — 86 кэгэ. Зная, что в Сеул не попадаю, расслабился. В подгруппе победил двукратного чемпиона мира Каню, за выход в финал чисто бросил Спайкерса и в финале выиграл подхватом на “юко” у чемпиона Олимпиады-84 Зайзенбахера. После этого меня включили третьим кандидатом на олимпийский отбор. Международный турнир в Тбилиси должен был решить нашу судьбу. И в первой или второй схватке Песняк проигрывает какому-то иностранцу. Это сильно сказалось на моем настроении. У меня появился шанс. Выхожу после него, побеждаю, а потом в финале проигрываю удержанием немцу. И Сивцев тоже проигрывает и становится третьим. И нас снова поставили на одну доску. Мы втроем приехали на пред- олимпийский сбор в Тарнауз, и там безо всяких схваток тренерский совет ставит на Олимпийские игры меня. Думаю, в мою пользу сыграло то, что в Будапеште я опрокинул трех сильнейших европейских дзюдоистов. Еще один плюс — я только пришел из более легкой категории.
Я с Виталием всегда сложно боролся, для меня он был неудобным соперником. Очень талантливый борец! Считаю, у нас три великих дзюдоиста: Володя Невзоров из Майкопа, чемпион монреальской Олимпиады, и два трехкратных чемпиона Европы — рижанин Саша Яцкевич и минчанин Виталий Песняк. Они не просто побеждали, а развивали дзюдо. Хотя были в сборной СССР и те, кто многого достиг трудом — Николай Солодухин, Хазрет Тлецери. Дзюдо — это не сила, это умение так красиво бросить, чтобы человек даже не почувствовал усилия. Песняк для меня был образцом дзюдоиста, схватками которого я наслаждался: как у него все красиво получается!
У меня другая судьба. Я, страшный трудоголик, постоянно перетренировывался и потому травмировался.
Когда объявили состав и я узнал, что еду на Игры, мне стало в некоторой степени неловко, что ли, из-за того, что занял место Виталия. Тем более у нас были близкие отношения. Песняк — авторитет, лидер сборной, а я пахарь, спортсмен до мозга костей. Что я мог сделать? Сказать: нет, не поеду? Мне дали шанс. И я за него ухватился.

Крах мечты

Накануне отъезда в Корею во Владивостоке остались только олимпийский состав и два-три спарринг-партнера, чтобы поддерживать форму. Уже жеребьевка прошла, и во всех списках наши фамилии стояли. И тут за неделю до отъезда — тяжелая травма: от болевого шока теряю сознание, и меня на “скорой” увозят в одну из владивостокских больниц. Как только тренеры меня не обзывали, и все — нелитературно! Сам так расстроился: все — прахом! Задняя мышца бедра была надорвана на две трети, еле-еле держалась. В Москве мне ее срочно подшили.
Чтобы избежать скандала, тренеры решили никому не сообщать. Мол, привезем Шестакова в Сеул, он выйдет на татами, схватится за ногу перед камерами — и все. Но мне-то об этом не сказали. Даже личный мой наставник, Лузин Валерий Палыч, тоже заслуженный Союза, со мной не разговаривал. Такое было напряжение! Сильно поддержал полутяж Виктор Поддубный. “Чего ты, — говорит, — расстраиваешься? Ну, “порвался”, бывает, это же жизнь! Поедем, хоть Олимпиаду посмотришь!”
Витька меня тащил на себе — я же ходить не мог! Цеплялся за его могучую шею, и он волок меня через таможенный кордон. У меня был психологический шок. Никого не хотел видеть. Стыдно было. Тренеры просто делали вид, что меня нет — будто пустое место.

— Неужели можно отвернуться от человека в такой ситуации?
— Да, сразу! Это же советская система. Лузин мне не так давно рассказал: “Помнишь, что сказал, когда Поддубный тебя тащил через таможню? Ты обернулся и произнес: “Я все равно медаль выиграю!” А я этого и не помню.

Через Голгофу на Олимп

В Олимпийской деревне меня, чтобы никто не видел, в номер положили. Лежал, даже в столовую не ходил. Витька приносил поесть. В нашем корпусе был медицинский центр, его возглавлял профессор Миронов, он мне первую операцию делал. Две девочки приходили, одна делала физиопроцедуры, другая массировала — и все. А завтра мне бороться. Приходит наш доктор Михаил Анатольевич Рыгалов, спрашивает: “Как ты?” А я уже начал на ногу привставать тихонечко, ходить с опорой. Вышел, вниз спустился. На ногу встаешь — больно! Отошел от корпуса метров 15, смотрю — праздник. Татьяна Самоленко накануне выиграла бег на 1500 метров. Симпатичная такая девушка. Мы были знакомы: штангисты, легкоатлеты и дзюдоисты в Подольске на одной базе тренировались. Таня спрашивает: “Ну, как?” Она уже олимпийская чемпионка, у нее радость, прямо слезы на глаза наворачиваются, а я рядом стою и понимаю…
Вернулся в номер и решил, что в болоньевом костюме пробегусь, чтобы пот пустить и снять стресс. На другой день — взвешивание. Понятно, перегорел с этими нервами, встал на весы — без проблем. Меня сопровождал только доктор. Ни один тренер со мной не поехал!

— А им ведь за это немалые денежки платили!
— Доктор сделал обезболивающий укол и жестко перетянул бедро бинтом. Думаю: главное — дойти до татами. Встал — боли не чувствую. И ноги тоже. Ощущение, что в этой части тела будто бы пусто. Что делать?
С жеребьевкой повезло. Попался парень с островов Фиджи. Это сейчас есть предолимпийская квалификация. А тогда все подряд приезжали. Доковылял до ковра. Стоит гигант-негр ростом под два метра. И хорошо, и плохо. С одной стороны, моя задача схватиться за ногу и сняться с турнира. С другой — думаю: “Ну, как я этому да проиграю?!” У меня же к тому времени много турнирных титулов набралось — Токио, Париж, Прага, Будапешт.

— В Токио турнир Дзигаро Кано?
— Нет, “Шорики”, в финале японца “шлепнул” чисто. А тут стоит негр, который понятия о борьбе совсем не имеет — ну как ему проиграть?! Беру захват и чувствую, что сделать ничего не могу — ноги-то нет. Повис на нем, дернул, а внутри-то стереотип наработанный. Хоть и ноги не чувствуешь, а начинаешь что-то делать. И раз — поскользнулся: ему дают “юко”! Такая взяла досада! Валю его в партер, он лежит на животе, сверху накрываю, судья-то не видит. Накрываю шею и душу — злость такая была! Он как начал стучать по ковру! И победу мне отдали.
Недавно у доктора спрашивал: как мне это удалось? Оказывается, стрессы сильно мобилизуют организм. Не знаю, как бы боролся здоровым. Страха не было совсем, этого фиджийца разорвать был готов. Он показывает, что шея, но судьи отдали мне “иппон”. Во второй встрече — китаец. То же самое — прыгаю на него. На одной ноге стою, рраз! — двумя руками за руку его, и он меня на себе тащит. Валю в партер, накрываю шею, душу. Опять выиграл!
Третий соперник — англичанин Уайт, призер чемпионатов мира и Европы. Здоровенный негр, с ним и Песняк тяжело боролся. Как мы с Уайтом бились! Просто на него прыгаю, он не знает такой борьбы. Не борьба была — драка! Дрался, дрался, валил его, он выбирался, я валил опять! И так он от меня всю схватку бегал. Третья победа! По мнению судей. Следующим был тот же голландец Спайкерс. Сколько я с ним не встречался, всегда бросал его “чисто”. Он не мог со мной бороться — боялся. Спайкерс же не знал, что я травмированный. Точно так же на него прыгаю — начинает вырываться. Стоя фактически на одной ноге, вытаскиваю его на “мельницу”, бросаю — выворачивается, мне дают минимальную оценку “кока”. А потом я его просто загнал! И вышел в финал!! А финал — после перерыва, часа через три.

“Вспомнили обо мне”

Потом мне уже Виктор Поддубный рассказывал: тренеры сидят в Олимпийской деревне, попивают кофе и глядят по телевизору, как я попал в финал. Для них это был шок! Не могли поверить! Собрались, приехали в борцовский зал. А я уже отхожу от заморозки и напряжения — ногу всю колотит. Анатолий Иваныч Колесов, зампред Госкомспорта, тренеры с полотенцами, вокруг меня суетятся, скачут, ничего понять не могут.
Перед финалом опять накололи. Ну и рубились мы с австрийцем Петером Зайзенбахером, чемпионом Олимпиады в Лос-Анджелесе. Очень мощный! Я на него прыгал, он просто стоял прямо, таскал меня, а я его скручивал. И так крутились-крутились, ничья — 0:0. Его тренер Кучера, покойный, был президентом Европейского союза дзюдо. Схватку судили два европейца, один японец. Японец машет мне, европейцы — Зайзенбахеру. Проигрываю, по мнению судей, — 1:2. Потом пресс-конференция, допинг-контроль… Заморозка отошла, меня всего заколотило! Срочно на “скорой” доставили в госпиталь. Обкололи, гипс наложили и в тот же вечер самолетом отправили в Москву. На этом Олимпиада для меня закончилась.

— То есть вы Игры не видели?
— Не видел. После этого мне вручили орден Почета, еще какие-то награды… Вот такой стресс пережил. Не скажу, что повезло с травмой, но она меня мобилизовала. Сейчас порой думаю: надо было чуть-чуть собраться и сделать австрийцу какую-нибудь “коку”. Но в то время, наверное, исполнил все, что мог. Стресс дал дополнительные силы, чтобы вырвать эту медаль.

— Что чувствовали в тот момент?
— Громадное удовлетворение! От меня тренеры отвернулись, друзья — нет, спортсмены все были вместе. Это был выплеск такой немой обиды, злости, желания доказать всем, завоевать олимпийскую медаль. Я, честно говоря, себе внутри памятник воздвиг. У меня в жизни две вещи были, которые тяжело дались: первая — Олимпиада, вторая — Академия внешней торговли.

Нелогичная последовательность

Жизнь идет по кругу. В 1984-м Олимпиаду для советских спортсменов отменили. Тогда у нас был яркий лидер — Саша Яцкевич, трехкратный чемпион Европы, призер Олимпийских игр. Он выиграл у Песняка чемпионат СССР и на тбилисском турнире опять победил Виталия. Тренерский совет принял решение: на чемпионат Европы едет Песняк, на Олимпийские игры готовится Яцкевич. Хотя Саша с иностранцами боролся хуже Виталия. А Песняку трудно было сладить с Яцкевичем. Когда же стало известно, что Советский Союз отказывается от участия в Играх в Лос-Анджелесе, тренерский совет принял решение поставить на “Дружбу”, турнир социалистических стран-отказников, Песняка. Для Саши это была страшная трагедия. Он, капитан команды, плакал перед строем. Он наш друг, и мы это переживали вместе. Виталий выиграл “Дружбу”, ярко боролся, а Саша закончил выступления в большом спорте.
Проходят четыре года. Та же ситуация повторяется, но теперь в роли Яцкевича побывал Песняк. Он побеждает на чемпионате страны и должен ехать на Олимпиаду. Но его отодвигают и ставят меня. Виталий в расстройстве уехал со сборов и оставил большой спорт.
Спустя еще четыре года я выигрываю чемпионат развалившегося Союза и готовлюсь к Олимпиаде. И точно так же поступают со мной — отодвигают, ставят Олега Мальцева из Красноярска. Вместе со мной тогда выбросили из сборной чемпиона мира Сергея Косоротова.
Это имеет какую-то нелогичную последовательность: взял — дал, взял — дал. Тогда уже СНГ было, политика включилась. И когда состав в Кисловодске объявили, мне сказали, что тренерский совет проголосовал 3:8 не в мою пользу.
Собрал вещи, из Кисловодска спустился до Минеральных Вод на электричке, сел в самолет, прилетел в Москву, прямо из “Домодедова” на такси в Рязань, там всего 150 километров. Домой вернулся ночью, выпил бутылку водки. Честно говоря, тогда чуть руки на себя не наложил. Меня вытащил брат… Это страшно. Мне был 31 год. Кроме спорта, я ничего не умел. Но в 1992-м спорт стал никому не нужен.

Итальянская соломинка

— Ситуация драматическая, сломавшая тысячи судеб больших спортсменов на советском и постсоветском пространстве.
— Идти тренером? У меня трое детей — не прокормлю. Что делать? Уехал в Италию. Знакомый помог там устроиться грузчиком. Целый год работал с пяти утра до шести вечера, а с семи еще в двух клубах преподавал дзюдо.

— Где работали грузчиком?
— На рынке грузил фрукты. Город Бари, деревня Рутюльяно на юге Италии. Что касается дзюдо, это были самые приятные моменты. Наслаждался тем, что преподаю любимое дело, которым занимался всю жизнь, и тем, что детям это нравится. По выходным родители меня звали в какие-то пиццерии. У меня день отдыха был один — воскресенье. Даже в субботу работал. Когда уезжал, на перроне в Бари собралось человек пятьдесят родителей. Они плакали. Я такого никогда не видел. В России такое невозможно.
У меня случай был однажды… Я же деревенский. Поехал в ГДР в 1977-м выступать на юношеский турнир в Берлин. По дороге домой звоню из Москвы своему тренеру Коновалову: “Я турнир выиграл”. — “Как выиграл?!” В деревне никто поверить не мог! А у меня денег — только на булку хлеба и билет в общем вагоне. Сутки пролежал на полке для вещей. Это же общий вагон, там все пьют, курят. А у нас в деревне скорые поезда не останавливаются. Только через 30 километров в Чернушке. Гляжу, состав почему-то в Куиде тормозит. Выглядываю в окно. А там — весь поселок вышел на станцию, натянули плакат и поезд остановили! Вот это да! Меня по деревне на руках носили, а я еще пацан, 16 лет, в школе учился. В городе такое невозможно — там люди сытые… Второй раз испытал подобные эмоции, когда уезжал из Италии…

Апельсины, академия

Вернулся с Апеннин. Начали заниматься, ну, не бизнесом, это спекуляцией в то время называлось: что-то покупали, что-то продавали. А наш друг Виталий Будюкин, тоже бывший чемпион СССР, уже продвинулся в торговле. Мы нанимали в Рязани машину, приезжали к нему, он давал под реализацию напитки, “сникерсы”… Мы их продавали, возвращали ему деньги. Вот такой бизнес. Сначала малый, потом большой — финансовые операции, нефтепереработка. Все было построено на отношениях с друзьями по спорту. В каждом регионе имелись бывшие спортсмены, были какая-то репутация и соответствующее отношение. И мы нашли схему, как зарабатывать деньги. Организацию создали…
Один раз вообще сложилась парадоксальная ситуация. Звонят спортсмены из Уфы: “Вам апельсины не нужны?” Идем в магазины — апельсинов нет. В то время они только перед Новым годом появлялись. Они нам фуру из Уфы пригнали, а в это время в Рязань завозят апельсины. И все ими забито! Что делать? У нас они гнили. Все друзья объелись. Столько убытков понесли! Но это был начальный опыт. Когда переключились на экспорт нефтепродуктов, возникла необходимость в заключении контрактов. А мы и не знали, как они составляются. И я пошел поступать в Академию внешней торговли.

— Можно было поступить, придя с улицы?
— Тогда это было закрытое учебное заведение, поступали туда, как правило, по разнарядке МИДа. Академия готовила сотрудников заграничных торгпредств. Помню, на вступительных экзаменах сдавал иностранный язык и экономическую географию. У меня английского-то не было. Так, немного разговорный. Пришлось в 1996-м поехать на полгода учиться на юг Англии в город Бонамас. Там произошел любопытный случай. Каждый день занимался языком. Чтобы заполнить свободное время, нашел клуб дзюдо в соседнем с Бонамасом городе Пул. Плати два фунта — и тренируйся. Никто меня там не знал, прихожу, занимаюсь. Час тренируемся вместе, а в конце тренировки два-три лидера нас, “мешков”, бросают. Достаточно тяжело. Давно спарринг-партнером не был. Раз по пятьдесят каждый вечер бросали. Через месяц — региональные соревнования. Спрашиваю у тренера: “Можно поучаствовать?” — “Давай! Пусть русский участвует для разнообразия”.
На турнир лидеры пришли с семьями, их там все обожают. На трибунах пьют кофе, кричат. Своеобразное шоу для маленького города, все друг друга знают и приходят болеть за своих. Первые встречи я вел тихонечко: лежа в партере кого-то задушишь, кому-то сделаешь болевой. Дошел до финала. Соперник — один из тех, который нас бросал. Такой здоровый, мордатый, волосатый. Если наш уровень брать, он, конечно, слабенький. Вышел, знаете, на лице написано снисхождение… Ну, я на нем оторвался! А после схватки “лидер” был растерян. Англичане забегали, заволновались. Как так? Какой-то заезжий русский всех сделал! Стали спрашивать: давно ли занимаюсь дзюдо, где научился бороться? Говорю: серебряный призер Олимпийских игр в Сеуле. Не поверили, притащили толстенный справочник, нашли: да, действительно, мистер Шестаков — призер Олимпийских игр. На них это произвело впечатление.

— А как же с английским?
— Когда вернулся, успешно сдал вступительный экзамен. Заниматься в ВАВТ было очень тяжело. Я же до этого толком не учился. С детства — спорт, спорт, спорт. Институт физкультуры — профильный вуз. Где-то “двоек” не ставили, где-то сам сдавал. А в академии сел за учебу. Три с половиной года каждый день с девяти до двух — английский язык, финансовые дисциплины, маркетинг. Сутками учился. Когда окончил, преподаватели сказали: “Володя, мы видели, как тебе было трудно, твоему характеру можно позавидовать”.
Две вещи — Олимпиада и академия — характер закалили. Значит, можем, если захотим!