Голос галерки. Григор-купец

Автор под ником HV время от времени постился на злобу дня, пока громко не заявил о себе сценарием передачи “К барьеру!”, где известный телеведущий Владимир Соловьев предстал судьей виртуального спора между главой МВД и главредом “ПБ” по поводу отъезда “крыши” последнего. Опус вышел из паутины, стал распечатываться, копироваться, самоиздаваться в хоккейных кругах и раздевалках, и тогда мы пригласили HV в редакцию, предложив парню снять маску. За ней, как вы успели заметить, скрывался весьма разносторонний взгляд и желание сменить амплуа. Следующая сказочка на нашей галерке подписана реальным именем и имеет, как мы полагаем, не виртуальные корни и прототипы. Кажется, где-то это мы уже слышали… Не на официальной ли пресс-конференции в столичном Доме прессы, когда руководитель нашей славной спортивной отрасли, открывая “Неделю моды на здоровье”, как всегда “обстоятельно и досконально” скрыл свою четкую, принципиальную и недвусмысленную позицию на последние хоккейные веяния?..

Григор-купец

Ни на море, ни на океане, а на минском Толбухина бульваре сидит скоморох, на балалайке играет, народ собирает. Хочет сказку рассказать да все правду показать — доброму люду на радость, худому на зависть. То не сказка еще, то присказка. Сказка вся впереди. Как горячих пирогов поедим да пива попьем, тут и сказку поведем.
Давным-давно, в прежние времена при одном царе в нашей стороне жил да был солдат не солдат, купец не купец, а боярин Григор-удалец. И ростом, и дородством Григор такой уродился, что все кругом диву давались. А грозный царь, стороны той государь, поставил удалого боярина над всеми своими скороходами быстрыми да силачами могучими, стрельцами меткими да пловцами крепкими начальствовать. Все у Григора на месте этом ладно текло, все спорилось. И жить бы ему дальше, горя не знать, да только была у боярина нашего точка зрения — девка ветреная и распутная. Как ветер-ветерок подует малек, так и меняется она без стыда и совести, что сам Григор ее узнать не может. Имелся в те времена стародавние обычай такой: как скует мороз льдом реки широкие, как выпадет на поля снежок пушистый, так собираются со всех сторон света белого молодцы добрые и девицы красные на состязание, кто из них самый ловкий да умелый, самый сильный да смелый. И пришла пора им путь держать в землю латинскую, на состязание великое, Олимпиадой нареченное. Напутствовал перед дорогой дальней царь Григора, чтобы в краях чужих не посрамили чести стороны родной. Долго или коротко продолжалось состязание то, но пришла пора домой воротиться. Привезли Григор со товарищами с той земли-чужбинушки один слиток серебра. Не успел Григор отдохнуть с дороги долгой, как вышла к люду его точка зрения, мол, наказ стороны родной мы выполнили. Но по прошествии времени малого подул тут ветер, и точка зрения Григора возьми да поменяйся. Ни то ни се, ни в деревне Иван ни во граде Селиван — так-то мы выступили. А ветер- озорник и не думал усмиряться. И снова поменялась точка зрения Григора — не смогли постоять мы за землю родную в стороне латинской, на состязании великом, Олимпиадой именуемом. Засмеялся народ честной. Что же ты за мужик, Григор, если не можешь точку зрения свою удержать?! Опечалился боярин наш, пригорюнился. Много ли с тех пор прошло времени, нам неведомо, только с соседнего государства громадного приехал в края наши гость дорогой знатный купец Третьяк. Не просто приехал, а с предложением. Чего это, говорит, ваши богатыри ледовые состязаются сами с собой, айда к нам, на просторы бескрайние. Призадумался царь, как быть: и свое состязание погубить боязно, и предложение Третьяка весьма заманчиво. Призадумался и Григор. Как ему сделать, чтобы точка зрения его вновь не опозорила. Думал-думал и придумал. Взял он свою точку зрения и разорвал надвое. И стало у Григора вместо точки зрения двоеточие. Перво-наперво, молвил Григор, я за сильное первенство стороны нашей. А лучше всего будет, если богатыри наши ледовые будут рубиться строем единым в государстве соседнем. Молвил и обрадовался. Защитил себя Григор от срама людского. Ведь двоеточие зрения никаким ветрам не подвластно.