Юбилей. Эдуард Тиханович: умудренный опытом многостаночник

— Эдуард Валентинович, откуда истоки вашего увлечения футболом?
— Мой отец занимался стендовой стрельбой, так что нашу семью можно назвать спортивной. Сам я много времени проводил на улице, где с друзьями коротал досуг за проведением футбольных матчей. И однажды рядом с нашим полем появился известный уже тогда форвард минского “Спартака” Анатолий Егоров. Мы, конечно, от удивления разинули рты. Вечером же мне повезло еще сильнее: он был знаком с моими родителями и наведался к нам в гости.
Со временем ребята из нашей компании стали заниматься разными видами спорта уже на профессиональной основе. Я попробовал себя в гимнастике и велоспорте, однако предпочел футбол. Сначала был юным динамовцем, а затем оказался под знаменами ШВСМ. Смена обстановки стала шагом вперед — мы являлись участниками чемпионата республики, получали стипендию. Жаль, не удалось добраться до высот минского “Спартака”. Это была дружина уже не местного, а всесоюзного значения. Вокруг нее всегда существовал ажиотаж, и по этой причине рядом со стадионом “Динамо” построили незапланированную станцию метро “Первомайская”.
Через несколько лет стал студентом института физкультуры, откуда по распределению был откомандирован в Минский городской спорткомитет. Три года отдал организационно-практической работе — проведение соревнований, документация и так далее. Надо сказать, что за футбол тогда отвечал Леонид Лапунов, а мне, как молодому, дали легкую атлетику, велоспорт, лыжи, бокс и борьбу. На все турниры составляли смету. Обязательно заказывали оркестр — без него никак. Причем это все отслеживали представители вышестоящих инстанций. Работа была рутинной, чего скрывать, а мне хотелось заниматься тем, что приносило бы настоящее удовольствие.

— И как вы поступили?
— Стал тренером “Трудовых резервов”, где мы организовали футбольную секцию. Спустя несколько лет был одним из начальников столичной СДЮШОР-5. Однако от аппаратной деятельности навсегда оторваться не удалось — надолго посвятил себя Спорткомитету. Аппаратчиком был 35 лет, 25 из которых являлся председателем коллегии судей, еще несколько — ответственным секретарем. Потом мы разрослись. Я отвечал на вторую лигу, а точнее — курировал пятерых ее представителей. За подготовку резерва получил звание “Заслуженный тренер БССР”.
Через некоторое время меня назначили руководителем Центра олимпийской подготовки, где вместе с другими гостренерами проработал около десятка лет. И трудились мы, без ложной скромности надо сказать, успешно. Неизменно каждый год подопечные становились финалистами юношеских и юниорских союзных соревнований — Спартакиады, турниров “Переправа”, “Юность”, “Надежда”… Жизнь закрутила: только вернулись с одного, как пора начинать подготовку к следующему. Отрадно, что мы создали собственную систему республиканского масштаба для отбора ребят. И если у молодого спортсмена появлялись какие-то способности, он не оставался незамеченным, просто не мог остаться без нашего внимания.
Это была система на взаимовыгодных началах, которая приносила результат. Порой приходилось даже идти на некоторые ухищрения. Так складывалось, что россияне нас постоянно обманывали, и мы пошли на следующий шаг. Турнир “Хрустальный мяч” стали проводить по системе “осень-весна”. Это позволило зимой, по истечении первого круга, иметь представление о том, на что способны наши ребята. И самых мастеровитых из них мы уже выставляли на матчи против более грозных соперников. Это было одним из немногих способов противостоять москвичам или представителям Кавказа.

— В вашей карьере есть и годы, проведенные в кузнице футбольных кадров — Республиканском училище олимпийского резерва.
— Да, там я бок о бок с Юрием Антоновичем Пышником трудился около десяти лет. Были участниками чемпионата Союза среди подобных учебных заведений. Причем построили рабочий процесс по следующей формуле. Наша младшая команда боролась за приз “Хрустальный мяч”, где мы не ставили задачу обязательно одерживать победы, а потому не огорчались поражениям. Гораздо важнее было другое: по итогам первого круга отбирали из этих ребят лучших, которые проходили обкатку среди старших товарищей из РУОРа. Кабинетную работу совмещал с судейством. Причем низкую оценку получил лишь однажды. Как сейчас помню — это был матч с участием бакинского “Нефтчи”. Вратарь вышел на перехват, но его расчет был неточным. Позицию “на ленточке” занял полевой игрок, оказавшийся на пути мяча. Футболист прикрыл лицо руками, чтобы уберечься от возможной травмы, а мой свисток промолчал. За это получил от инспектора три балла.
17 лет ездил на всесоюзные сборы судей, где физическая подготовка была довольно жесткой. Если кто-то не соответствовал определенным требованиям, то моментально выпадал из обоймы. Затем стал посещать эти мероприятия уже как председатель коллегии судей. Москва привлекала меня для проведения этих сборов как преподавателя для арбитров, причем старался обязательно брать на сбор нескольких белорусских судей. Но с развалом Союза эта система сломалась. И сегодня до сих пор занимаются судейством те специалисты, которые еще тогда проходили через мои руки. Относительно недавно закончили обслуживать матчи Франц Летяго, Казимир Знайдинский, Вадим Жук.

— Как вы стали инспектором?
— Раньше судью переводили на инспекторскую работу не сразу. Однако председатель союзной коллегии судей Николай Латышев пошел мне на уступки. Хотя такую смену обстановки чаще всего практиковали через два-три года. “Откомиссарил” союзный чемпионат, посещал такие футбольные города, как Одесса, Киев, Баку, Ереван. Прекрасно помню матч между киевскими динамовцами и московскими торпедовцами. Правда, отказывался судить игры с участием московского “Спартака”. Это всенародно любимая команда, матчи которой обслуживать было довольно рискованно. Если ты споткнулся, тебя просто выбрасывали из этой системы. Таким печальным образом многие судьи закончили работу.

— Тяжело ли дался переход в новое качество — от судьи к инспектору?
— Вовсе нет. Раньше ведь было как. Сидят на трибуне пять представителей коллегии судей и пристально наблюдают за работой арбитра. По окончании встречи инспектор не делал ему ровным счетом никаких замечаний, зато те пятеро досконально указывали судье на все его минусы. Вот такая была форма обучения арбитров.
Если сравнивать работу наставника и рефери, то лично мне было одинаково тяжело и тренировать футболистов, и судить. И тот, и другой ночью после игры порой могут не сомкнуть глаз, вспоминая прошедший матч от и до. Зато инспектировать гораздо проще. Хотя, конечно, необходимо замечать, по какой причине арбитр трактует игровой момент именно так, а не иначе. Кроме того, стоит отличать предвзятое судейство от непредвзятого. Довольно скользкая и распространенная характеристика “на усмотрение судьи”. Но мне на судейские назначения везло. И к служителям Фемиды практически никогда не было серьезных претензий. Я ведь не понаслышке знаю все нюансы, связанные с их работой. Могу настроить на нужную волну накануне игры, поддержать непосредственно перед ней. Но если будешь заниматься ерундой — мало не покажется! Наверное, поэтому скандалы обходили меня стороной.