Прямая линия. Сергей Щурко: берегите женщин, женщин берегитесь...

ЩУРКО Сергей Николаевич. Окончил факультет журналистики Белгос- университета в 1994 году.
Работал в “Физкультурнике Белоруссии” (1991-94), “Спорт-экспрессе” (1994-96), “Галаспорте” (1997-98). В “Прессболе” с 1999 г.

— Сергей, мне 19 лет, и я очень хочу в будущем стать спортивным журналистом. Этим летом собираюсь поступать в БГУ на журфак. Для меня спорт и журналистика — смысл жизни. Расскажите, пожалуйста, какой вуз заканчивали вы и как делали первые шаги в своей профессии. Может быть, дадите какие-то ценные советы? С уважением, Дмитрий Х. (Минск).
— Дима, я заканчивал все тот же журфак БГУ, но сейчас туда не пошел бы. Какой-то особенной пользы от обучения там не почувствовал. Иняз кажется более практичным выбором. Вообще многие журналисты-прессболовцы не имеют профессионального образования и неплохо себя при этом чувствуют. Самое главное, видимо, это все-таки желание…
Что же касается ценных советов, то я порекомендовал бы вам самому больше заниматься спортом. Нет умилительнее и смешнее картины, когда человек, не поднимавший в жизни ничего тяжелее собственной авторучки, берется учить тренеров и спортсменов, как организовать тренировочный процесс.
Кроме того, физические кондиции могут пригодиться и тогда, когда кто-нибудь из обиженных вами атлетов решит свести счеты самым заурядным способом — такие случаи бывали. Коллеги неизменно терпели поражение, что славы нашей профессии, как вы сами понимаете, отнюдь не прибавляло.

— Сергей, вы общались со многими девушками-спортсменками. А кто из них вам больше всего понравился и чем конкретно? Schulc.
— Более всего в человеке мне нравится душа. Не красивые слова, рассуждения и благие намерения, а конкретные поступки. Все мои любимицы обладают этим талантом в полной мере: Даша Домрачева, Ассоль Сливец, Саша Герасименя, Алеся Чернявская, Люба Черкашина, Наташа Цилинская, Юля Нестеренко и так далее — полный список можно найти, кликнув баннер моей книги на сайте “ПБ”. Там фамилии тех, кто оказал материальную поддержку Диме Раку.

— Считаете ли вы, что любовь мешает творчеству и превращает его в узконаправленное действо? Дмитрий Рабко.
— Любовь ничему помешать не может. По-моему, это наилучшее чувство, свойственное человеку. Я радуюсь всякий раз, когда вижу влюбленного человека. К сожалению, за рубежом процент таких людей, как сдается, несоизмеримо выше, чем у нас. Зато мы очень хорошо умеем ненавидеть. Особенно своих — тех, кто много зарабатывает.

— Вопросы от pressbaks. Не считаете ли вы, что формат многих ваших творений все же не совсем соответствует “ПБ”, и, например, в “Комсомолке” и газете “Жизнь” вы смотрелись бы более органично?
— Я не знаю, что это такое — формат “ПБ”. Нас не в инкубаторе набирали, и у каждого есть свой стиль: Кайко не спутаешь с Шиловичем, Новикова с Бережковым, а Лобандиевского с Мартыновским. В этом, как мне кажется, и есть достоинство “Прессбола” — он не играет по определенной тактической схеме. В манере письма каждого угадывается собственный характер, и это здорово. Я вот только еще не решил, хорошо это или плохо, когда в одной газете существует несколько точек зрения на один и тот же вопрос. Впрочем, учитывая своеобразие нашей экономической и политической ситуации, думаю, это скорее факт положительный.
Что касается газеты “Жизнь”, то я жалею, что она так и не сумела выйти в Беларуси. Довольно грамотно заточенный проект, который вызвал бы заметное оживление на рынке отечественных СМИ. Хотя лично мне стиль этого издания не совсем симпатичен. Так же как творчество Петросяна, латиноамериканские сериалы и всяческие “Смехопанорамы”, но раз народу нравится, то куда тут денешься… Приходится переключаться на другие каналы

— Не обидно, что фотографии к вашим “плейбойским” материалам столь низкого технического качества? На мой взгляд, это дискредитирует идею, лишает ее смысла.
— Не обидно. Мне нравится творчество Никиты Безрукова. Хотя обещаю, что при встрече передам ему ваши слова. Если честно, очень хочется посмотреть на выражение его лица. Рассмеется? Покраснеет — разозлится? Возьмется за голову или спустит конструктивную критику на тормозах? Интрига…

— Как Александр Глеб относится к тому, что часть лидеров “ПБ” почти не скрывает предвзятого к нему отношения, настойчиво указывая на не имеющие отношения к спорту события? А ведь для издания это необычная практика…
— Глеб поступил радикально — он просто перестал общаться с нашей газетой. И в этой ситуации я, как его друг, чувствую себя отнюдь не комфортно. Проблема в том, что я и, как вы выразились, часть лидеров “Прессбола” знаем разных Глебов. Мой, судя по всему, куда симпатичнее того, что существует в их воображении.
По моему мнению, Саша один из немногих игроков сборной, кто действительно хотел что-то изменить как в национальной команде вообще так и в нашем футболе в частности. Если люди не смогли это понять и услышать, значит, в этом и моя, как журналиста, вина. Мне кажется, мы должны думать не о том, как научить Сашу Глеба играть в футбол и любить родину — взрослые люди в учителях не нуждаются, — а о том, как вырастить еще десяток таких Глебов.
Я вообще не понимаю, как люди, не достигшие и десятой доли успеха каких-то известных личностей, берут на себя смелость требовать, навешивать ярлыки и давать ценные, как им кажется, советы. Это незавидное свойство нашего пресловутого национального менталитета — мы легко умеем увидеть в другом человеке самое плохое и крайне редко ищем его в себе. На этот счет есть одна всем известная истина “Не судите, да не судимы будете”.

— Считаете ли вы проблемой “алконастроения”, которые царят в нашей сборной, или так происходит везде, и обсуждать здесь нечего? И должен ли “ПБ” сообщать, например, о запое игрока непосредственно во время подготовки к матчу?
— Беда в том, что проблем в нашей сборной, как и во всей стране, столько, что на них не хватит целой газеты. Ну пишем мы об одном и том же пятнадцать лет, а что от этого меняется? Ровным счетом ничего.
Можно установить слежку за наиболее экстремальными игроками сборной и радовать вас всех репортажами о посещении последними злачных заведений — уверен, это вызовет новый интерес как у читателей газеты, так и у самих журналистов — отчего бы не попробовать себя в роли юного следопыта, но этим мы тоже ничем ей не поможем.
Нужны управленцы-профессионалы. Если их нет, давайте будем завозить из-за рубежа и растить своих. Мне очень нравится в этом плане опыт хоккеистов — и о Хэнлоне, и о Поковиче, за очень редким исключением, я слышал от ребят только положительные отзывы.
Вы можете представить, чтобы наш тренер писал письма болельщикам, да еще зная, что он вряд ли когда-нибудь вернется сюда снова? Если бы ему и пришло в голову сделать нечто подобное, боюсь, там оказались бы исключительно матерные слова. Мы вообще дошли до абсурда. “Да, он полный мудак — если не сдаст, то обязательно подставит всех при первой возможности, но лучше тренера у нас нет…”
Надо готовить менеджеров — однако этим в стране абсолютно никто не занимается. Я видел многих — это совершенно случайные люди: друзья друзей, отцы, сыновья, дяди и тети. Какие там креатив, знание спортивного рынка, психология межличностных отношений в команде и тому подобное? На лице написаны лишь вечная скорбь о небольшой зарплате да неистребимое желание пополнить собственный бюджет за счет умыкания энной части средств из бюджета командного…
Где-то полгода назад написал материал о московском университете управления, где готовят спортивных менеджеров для работы в разных видах спорта. Там преподают серьезные специалисты, людей возят на стажировки в лучшие западные клубы. Что сделал бы любой уважающий себя президент или директор спортивного клуба? Позвонил бы в газету, обматерил Щурко, мол, давайте телефоны в конце материала, не отрывайте у профессионалов лишнее время, а узнав у меня координаты, тотчас набрал бы Москву, так как группы там, судя по рассказу декана, почти сформированы. Как вы думаете, сколько после этого у меня было звонков? Правильно — ни одного… Зачем — нам учиться нечему, мы и сами с усами.

— А еще хотелось бы узнать вашу трактовку автобусной эпопеи Глеба? Это действительно что-то ужасное, если игрок сам добирается в аэропорт или нет?
— Я считаю, на качество игры средство передвижения никоим образом не влияет. Ну, если это, конечно, не велосипед или самокат.

— Сейчас я читаю вашу книгу “Любовь и спорт”. Очень понравился очерк о Пудышеве. Давно так не смеялся. Когда у вас выйдут новые очерки об игроках минского “Динамо”? С уважением, Рожко П., Минск.
— Надо отдать должное организаторским талантам Юрия Алексеевича — в свои соавторы он привлек Валерия Мельникова и Георгия Кондратьева, и сей тесной компанией мы просидели в динамовском общежитии около 7 часов, в результате чего на свет и появилось довольно веселое произведение, от которого затем отбивалось не одно поколение динамовцев.
Ну а почему не планирую новых очерков о партнерах Пудышева, я рассказал в другом своем материале из книги “Любовь и спорт”. Он называется “20 лет спустя. Команда нашей мечты” и начинается на 367-й странице.

— Здравствуйте, Сергей. Много лет читаю ваши материалы и постепенно прихожу к выводу, что у вас наступает эдакий кризис жанра, что ли. Нет, материалы по-прежнему интересно читать. Можно улыбнуться, можно загрустить. Но то, что называется творческим почерком, у вас, на мой взгляд, превратилось в одно бесконечное ворчанье. Меняются лица, события, страны, а стиль один и тот же, изрядно поднадоевший. “А помнишь, Санек (Васек), как было, а знаешь, Маша (Катя), как было бы, если бы не…” “А вот нам бы еще президента поменять, да сборную, да страну, вот тогда мы заживем”… Пожалуйста, политики поменьше, побольше ходов нетривиальных, и тогда ваше золотое перо не затупится, а строки будут узнаваемыми.
С уважением, Сергей Балуев, Минск.
— Только не надо клеветать, тезка. Это когда я призывал к свержению существующего строя? К сожалению, авторы в весьма значительной степени зависят от своих собеседников. Мне тоже хочется каждого из них видеть нетривиальным, ироничным, свободным и независимым в суждениях, но… Вы много встречаете таких людей в повседневной жизни? Поэтому, может быть, и прослеживается нытье в моих материалах. В том числе и авторское, от безнадеги. Как сказали мне после материала о Штефане Кретчмаре: “Ну вот, с умными людьми и интервью у Щурко получаются интересными”.
Мне молоко надо за вредность давать, товарищи! Человек перед тобой сидит заслуженный-перезаслуженный, но стоит только чуть ступить в сторону от его устоявшейся жизни и сложившихся суждений, как тут же нарываешься: “Ой, я не знаю… Никогда об этом не думал… Не стоит копать слишком глубоко…”
Ну смертельно скучно с такими, ей-богу… Потому мне так нравится в своей книжке Сергей Михалок — талантливый человек и личность во всех значениях этого слова. С ним не общаешься, а отдыхаешь. Это как приз за десятки людей, основное умение которых состоит лишь в развитии своей физической силы. Разговаривал по этому поводу с обозревательницей “Комсомолки” Раей Мурашкиной, как в этом плане обстоят дела в шоу-бизнесе. Ее норма действительно интересных собеседников тоже неказиста — два человека в год…

— Вопросы от помещика Ларина. Не скучно ли вам работать в спорте: одни и те же темы (очки-медали-секунды-травмы)… Не слишком ли мелка спортивная тема для Человека: рядом войны, сироты, инвалиды, землетрясения, убийства, рак и СПИД, а мы переживаем, что одиннадцать здоровых бугаев не могут мячик в “рамку” затолкать?
— Всегда надоедает возделывать один и тот же участок. Но у меня есть разнообразие — я в газете “свободный художник”, который, понятное дело, очками будет озабочен в последнюю очередь. Цифры для меня субстанция скучная. Душа человека — другое дело.
Насчет бугаев согласен. Меня мало волнует национальный футбольный чемпионат — из-за преземленности задач, из года в год решаемых его участниками. Неинтересны футболисты сборной, обижающиеся на тренеров, болельщиков, федерацию и черт знает кого. Того рано заменили, этого не туда послали. Детство какое-то. После того как побывал на Паралимпиадах и посмотрел на то, как бьются за победу люди с ограниченными (очень ограниченными) физическими возможностями, стал относиться к таким проявлениям “человеческой и гражданской позиции” весьма иронично.
Спорт должен помогать человеку реализовать свои лучшие качества, и когда я вижу в афинском бассейне китайского пловца без рук и ног, то считаю его героем, какое бы место он в итоге ни занял. Это очень хороший пример борьбы человека с обстоятельствами, который помогает формировать правильное отношение к жизни.
Спорт я люблю, потому и назвал так свою книжку. Хотя, конечно, хочется писать и о других вещах. А еще лучше — принимать непосредственное участие в делах и разрешении проблем тех же сирот, инвалидов, стариков из домов престарелых, помогать людям из спорта, получившим травмы. Ну не должны они чувствовать себя одинокими и никому не нужными. Я против! Да, это отнимает много времени, но мне кажется, что жить только для себя, любимого, как-то не очень интересно…

— Ваша оценка нашего спортсмена номер один?
— С недавних пор взял за правило не давать характеристик тем людям, которых не знаю лично. Не раз был посрамлен в собственных глазах за свой юношеский максимализм и непонятный фанатизм, полагающиеся на рассказы других людей.
Лукашенко — личность, несомненно, сильная. Но на его месте я был бы насторожен тем фактом, что у нас президент становится победителем практически всех соревнований, в которых принимает участие. От великого до смешного, как известно, один шаг…
Меня уже умиляет невиданная ранее решимость наших спортивных специалистов писать открытые письма президенту по практически любому, даже самому ничтожному поводу. “Так что, если мы напишем, напечатаете?” С одной стороны, радует вера в могучую силу печатного слова, а с другой… Но это наша жизнь…

— Какое спортивное мероприятие вам больше всего запомнилось в последнее время?
— Не буду оригинален — фантастическая победа Нестеренко в Афинах-2004. Юля не только выдающаяся спортсменка, но и удивительной теплоты человек, я ее очень люблю… Она всегда отзывчива — сейчас вот хочу добыть ее олимпийский костюм, в котором чемпионка стояла на греческом пьедестале. Продадим его на аукционе, который пройдет в рамках благотворительного вечера “Спортсмены — детям” в июле в одном из популярных столичных клубов. Хочется сделать все так, чтобы присутствующие получили удовольствие от вечера, пообщались друг с другом, хорошо отдохнули и заодно собрали средства для будущих акций нашего проекта.
Надеюсь, Юля почтит это мероприятие своим присутствием. Хотя ее, домоседку, бывает очень трудно вытащить из родного Бреста.

— Зачем вы бороду отпустили, девушкам же не нравится? (Я пробовал, но меня моя подруга заставила сбрить.)
— Она и меня хотела заставить, но я упертый! Вообще-то есть еще отважные девушки, которые не боятся бород, но мне, право, как-то неудобно приводить их фамилии.

— Здравствуйте, мои вопросы: нормально ли это — участвовать в пресс-конференции, задавать вопросы и при этом жевать жевательную резинку? Может ли поступающий так человек рассчитывать на уважение к себе? Спасибо! Васильев В.В.
— Черт возьми, уж не меня ли вы имеете в виду? У меня есть такая привычка, но ничего страшного в том не вижу. Ибо участие в пресс-конференции в моем понимании — это отнюдь не сидение в качестве истукана на всем ее протяжении. По мне хоть борщ хлебай, но вопросы задавай. Ибо, ей-богу, неудобно перед спортсменами и тренерами, когда те, придя на встречу с четырьмя десятками журналистов, удостаиваются от последних двух-трех вопросов от силы. Чего тогда туда ходить?
Если знаете, как надо играть нашей сборной по футболу, то объясните это Пунтусу так, как это делали в ложе прессы. Тот приходит — вот он я, бейте меня, спрашивайте. Молчат, за исключением Сергея Новикова и еще двух-трех человек. Как после этого можно рассчитывать на нормальное отношение к себе со стороны тех же тренеров?
Кто будет серьезно воспринимать человека, который боится прослыть при всех профаном? Понятно, что анализировать в тиши кабинета куда приятнее, но настоящая журналистика — это все-таки та, которая основана на постоянном общении с объектами своего интереса. Иначе герои живут в одном мире, а авторы — в своем собственном. И, кстати, обе стороны неплохо себя при этом чувствуют.

— Сергей, все герои ваших интервью и очерков какие-то самые-самые (самые умные, самые красивые, самые сильные — даже когда проигрывают, самые одаренные (ну не сложилось у многих) и так далее и очень уж правильные, хоть к ране прикладывай. Почему? Вы сознательно пишете только о хорошем и усиливаете это, или вы их так видите и хотите, чтобы все их так видели. Или считаете их действительно такими (а они, увы, не такие), или это ваш образ как журналиста, или редакционное задание?
Вопрос этот к тому, что когда спортсмена узнаешь с другой стороны (и она очень расходится с той, которая в вашей статье), то все ваши следующие потуги всерьез не воспринимаются. Сергей Кулинич.
— Ну вот, один пишет, что я брюзга, другой — что отьявленный оптимист. Сдается, все зависит от угла, под которым каждый из нас смотрит на жизнь. Мои герои — люди уже изначально мне симпатичные, хотя бы потому, что я сам их выбираю. Не хочется почему-то общаться с теми, кто тебе неприятен.
Я стараюсь разговаривать с ними по-честному, задавая любые, самые неудобные вопросы, потому что, отвечая на них, человек раскрывается лучше всего. Согласен, меня можно упрекнуть в шоколадном отношении к девушкам, но женщины — это вообще отдельная тема.
К ним надо быть снисходительными. Они не такие, как мы. И мотивировать их следует в гораздо большей степени. И любить тоже неизмеримо больше. И учиться понимать и принимать их такими, какие они есть. Поверьте, к вашим потугам (понравилось и мне это слово) никто не останется равнодушным. Девушки ценят внимание к себе — я в этом убеждался неоднократно.
Но вообще трудно отвечать на вопрос, в котором нет конкретных примеров. Я, например, как ни стараюсь, не могу найти двух своих одинаковых героев. А уж многих из них к вашей ране прикладывать бы не стал. В целях вашей же безопасности.

— За какие виды спорта вы будете отвечать на Олимпиаде в Пекине и в каком стиле будете их подавать — очки голы, секунды или в своем фирменном, а может, будете искать какой-то компромисс между двумя крайностями? Александр Горелько, Минск.
— Если честно, то так далеко я не заглядываю, но в любом случае, думаю, меня ждет незавидная роль курьера между аренами. “Ваши эмоции? Довольны ли выступлением? Ожидали ли такой прыти от соперников?” Я ненавижу все эти экспресс-интервью из-за того, что в них невозможно обойтись без банальных вопросов. Да и дурацкое это состояние — смотреть на спортсменов как на потенциальных металлодобытчиков и дружно, всем журналистским гуртом, наваливаться потом на того, кому повезет больше всех. Хотя мне всегда больше были интересны проигравшие. Их рассказ о соревнованиях традиционно получается куда более глубоким и содержательным.
В общем, не знаю я. Думаю, что и легендарного редактора нашего Владимира Бережкова эта моя неопределенность некоторым образом волнует. А вдруг возьму и буду какую-нибудь ерунду оттуда писать? Всякое ведь может случиться.

— Серег, а тебе в Минске не надоело? У меня давно уже ощущение, что именно так все и есть, но деваться просто некуда. Может, рванешь уже в Москву? Подозреваю, тебе здесь найдется где развернуться… Петр Саберов.
— Петя, хороший вопрос для человека, который проработал несколько лет собкором “Спорт-экспресса” по Беларуси, неоднократно соблазнялся приглашением в различные московские СМИ и до сих пор (что лестно) некоторыми из них не забываем. То есть это не проблема, при желании можно отправиться в Москву уже сегодняшним вечерним поездом. Но для меня российская столица отнюдь не является панацеей от того, что “давно все надоело”. Да, не все мне здесь нравится, но Беларусь — моя родина, и я хочу играть за сборную только этой страны. Командный, будем считать, игрок…
Да и кто будет здесь чего-то пробивать и улучшать, если все плюнут и отвалят повышать свое материальное благосостояние? Никого не осуждаю, просто хочу, чтобы мы сами за себя и поборолись. Хочу много чемпионатов мира, хочу хорошее белорусское кино, не о партизанах, а о современной жизни. О спорте хочу сценарий написать. Даше Домрачевой третьего дня рассказывал, как это все могло быть. Ей понравилось, сказала: “Клево”. Хотя она всегда так говорит…

— Сергей, если честно, мешает ли вам в работе, в отношениях с чиновным людом, ваша гражданская позиция, скажем так, немного отличающаяся от официальной? Лагунович Андрей, Гомель.
— Да нет, в общем-то я ее не скрываю. Самое удивительное состоит в том, что с ней никто из этого люда не спорит. Они, по-моему, без команды сверху вообще ничего не делают. Для меня лучший чиновник — это тот, кто снят с ответственного поста. Тогда на его лице появляется здоровый румянец, пропадают синдромы предыинфарктного состояния. Он становится похожим на нормального человека, и с ним можно общаться на самые разные темы.

— Скажите, Сергей, начистоту, вы сексуально озабоченный? Martin.
— Вопрос поставлен по-женски, уважаемый Мартин, и я вправе заподозрить вас в принадлежности к слабому полу. Мои друзья, что из мужиков, выбирают в этом случае несколько другую терминологию, хоть и довольно для меня лестную, но, боюсь, не совсем уместную на страницах газеты. Девушкам, вне зависимости от рода и степени близости их отношений с молодым человеком, не очень нравится его внимание и к другим представительницам лучшей половины, потому нашему брату легко получить ярлык маньяка, развратника или сексуально озабоченного субъекта.
Что ж, такова плата за дружбу со слишком большим количеством девушек, особенно если практически каждая из них хороша собой. Но, если начистоту, я не слишком сильно от этого страдаю, и мне нравится проводить время в их обществе.

— Зачем вам это книга? Что вы в ней хотели показать?? Suha_87.
— Показать картинки! Почитать странички!!

— Здравствуйте, Сергей, где и за сколько можно приобрести вашу книгу? Кисель Денис.
— Стоит она 10 тысяч, а купить можно на книжной ярмарке “Динамо” (Даумана, 23, торговое место 104) или в книжном киоске на метро Октябрьская, он находится справа от выхода в сторону “Центрального”. Либо позвонить по телефонам 7558990, 5666031, 6820832 и договориться, как можно ее приобрести.
Конечно, проще всего было бы отдать “Любовь и спорт” в книжные магазины, но тогда деньги мы получили бы в лучшем случае через полгода. А помогать Диме Раку надо уже сегодня. Так что это хорошая возможность внести собственную лепту в благородное дело.

— Здравствуйте, Сергей. Во многих ваших интервью вы переводите беседу на тему секса, для чего это? Зельский Алексей.
— Если не изменяет память, то о сексе мы в последний раз говорили с Таней Москвиной года три назад. Не думаю, что такая периодичность превращает нашу газету в “СПИД-Инфо” или что-то еще, как писали многие недовольные читатели. Кстати, для них открою секрет: за все время работы в журналистике не припомню, чтобы спортсмены говорили таким изящным книжным языком, который очень часто можно встретить в их газетных интервью. Не помню также, чтобы они увлеченно обсуждали вопросы тактики или стратегии, методики тренировок и так далее.
Они абсолютно нормальные люди, и их интересуют те же вопросы, что и нас. Любовь и секс занимают если не первое, то одно из самых главных мест. Другое дело, что действительно хороших специалистов найти трудно, потому пообщался с Таней с большим удовольствием. И почему-то именно это интервью из всех, что Москвина раздала за свою богатую спортивную карьеру, запомнили больше всего. Значит, попали в точку. Ибо нет ничего хуже для журналиста и его героя, когда их совместное произведение читатель пролистывает с безразличным выражением лица.

— Теперь традиционные “7 вопросов от Глипа”. Думаю, как инициатор и, не побоюсь этого слова, застрельщик проекта “Автора!” имею право на 7 вопросов каждому. Здесь и далее под ником Глип следует понимать Глипоцкого Якова Вениаминовича собственной персоной.

Вы, вероятно, не один пуд соли съели вместе с Сергеем Евгеньевичем (да что там — просто с Серегой) Алейниковым? А когда и где вы впервые выпили с ним на брудершафт?
— Начнем с того, что на брудершафт с мужиками я не пью, предпочитаю все же девушек, как-то приятнее с ними это делать. Ну а во-вторых, автор сам выбирает форму, в которой будет вести повествование. Сергея наша манера общения не покоробила, думаю, даже польстила ему, ибо в этом случае сущность куда важнее формы. А мне очень хотелось узнать у симпатичного мне человека (хотя бы потому, что в детстве он был, как и для многих из нас, моим кумиром), что мешает лучшему футболисту страны минувшего века стать настоящим лидером, которого так сейчас не хватает. Я действительно им интересовался, но потом понял, что вожаков воспитать невозможно, у них как-то все у самих получается, на генном, видимо, уровне…

— Не кажутся ли вам явным перебором эти длиннющие преамбулы и эпилоги, обрамляющие смастеренные вами бесконечные интервью? Это вы себе ими что-то объясняете или кому?
— Да нет, не кажется. С чего взяли?

— Кроме “ПБ”, с какими еще СМИ, отечественными или зарубежными, вы сотрудничали (-ете)?
— С большим количеством, о существовании которых узнаешь уже постфактум, когда твой материал появляется на их страницах, сайтах или в каких-то книжных сборниках. Ну и ладно, мне не жалко.

— Не кажется ли вам, что проект “Спортсмены — детям” в том виде, в каком вы его освещаете, давно превратился в эдакую передачу “От всей души”, которую вела в семидесятые годы недавно усопшая Валентина Леонтьева? От этого слащавого сиропа за версту разит пошлостью! А вопрос такой: понятен ли вам смысл слова “легендарный”? А то у вас чего не хватишься, все кругом “легендарное”? Прессбол — легендарный, “Спортсмены — детям” — легендарные… Может, и вы сами считаете себя легендарным?
— Начну с ответа на вопрос — мне очень нравится слово “легендарный”. И использую его я, конечно, с некоторой (всегда разной) долей иронии. По-моему, это всем понятно: нормальный человек вряд ли будет воздвигать себе, или газете, или чему-то еще такой вот нерукотворный памятник при жизни. Хотя не сомневаюсь, что и “Прессбол”, и “Спортсмены — детям” когда-нибудь будут пользоваться этим эпитетом без кавычек.
Теперь о пошлости: уж извините, но вас в этом компоненте мне переплюнуть не удастся. Можно оттачивать свое остроумие перед экраном компьютера, а можно заниматься реальным делом, польза от которого очевидна. Меня больше прельщает второе.

— Не секрет, что у вас давно сложились очень теплые, я бы сказал, сверхдоверительные отношения с мадам Лепарской, которая содержит известное заведение на Даумана. Проясните хотя бы сейчас: на чьей стороне вы были в конфликте Лепарская с Корбутом против “ПБ” и его читателей? И как вы тогда использовали свое влияние на Ирину Юрьевну?
— Разрешите дать вам профессиональный совет: никогда не задавайте собеседнику вопросов, раскрашенных в ярко-эмоциональные тона. Теряете лицо… И не ругайте и не обижайте женщин — этим вы дискредитируете сильную половину человечества.
Теперь о Лепарской… Очень сомневаюсь, что вы знаете ее лично, но беретесь судить. Не знаю, не знаю… Мои “сверхдоверительные” отношения с Ириной Юрьевной действительно имеют долгую историю, на протяжении которой мы ругались и мирились бесчисленное количество раз. Но я ее уважаю — в том числе и за легендарную фразу: “Если мне скажут: или откажись от Андрея Иманали, ибо уйди в отставку, выберу второе, потому что я друзей не предаю”. Кстати, и к Иманали у меня отношение совсем не однозначное — весьма глупо отрицать тот факт, что он значительно помог белорусской художественной гимнастике и без него нам теперь очень трудно. По Корбуту моя позиция понятна: кто-то просто расправился с газетой, которую невозможно контролировать. Влияние на Ирину Юрьевну у меня никакого нет, так же как и у нее на меня. Она просто высказала свое мнение. Откровенно и прямо. За что ей респект.

— Сколько иностранных языков вы знаете? Оцените степень владения каждым из них по 10-балльной шкале?
— Мой несчастный английский уехал вместе с любимой учительницей Лесей Ткаченко (кто забыл, напомню: она лицо фотоагентства нашей газеты) в Америку, так что здесь беру паузу до зимы. Впрочем, что английский, тут бы русским овладеть. Представляю, как сейчас наш корректор Зина ворчит, изымая или вставляя мне какую-нибудь запятую. “Эх, Серега, Серега… Когда ты уже со знаками препинания разберешься?”

— Не относитесь ли вы к тому типу литераторов, которые пишут, как говорят, а говорят… не очень? Если выпадет вам во время Олимпиады в Пекине подменить кого-нибудь из БТ-комментаторов, не стушуетесь?
— Да нет, я нечасто в общем-то тушуюсь. Комментатор из меня, думаю, получился бы хороший, но вот только кто же Щурко в прямой эфир выпустит? Риск есть — а вдруг возьмет он и брякнет чего-нибудь такое, за что потом всем головы поснимают. Он вполне даже может. Я его лучше других знаю.

— Постоянно общаясь с нашими прекрасными во всех смыслах спортсменками, вы ни разу не влюблялись в кого-нибудь из них? И вообще расскажите про свою первую любовь, если, конечно, есть такое желание… Веракса Евгений, Ивенец.
— Да конечно влюблялся, куда тут деться? Я очень влюбчив. Но будет, наверное, глупо рассказывать обо всех своих романах — даже мои лучшие друзья о многих из них не в курсе. Не стоит: кто-то уже замуж вышел, кто-то дружит с другим молодым человеком, так что пусть это останется между нами… Главное, чтобы о приятных временах осталась хорошая память.
Впрочем, могу рассказать о своей последней влюбленности. Зовут ее Даша Домрачева. Мне никогда не нравилось выражение: “В жизни может быть только один настоящий друг”. Меня, например, такие люди всегда смущали — вокруг нас огромное количество замечательных людей, и если они не с тобой, значит, в самом человеке что-то неправильно устроено… У Даши очень много друзей в самых разных точках земного шара и вот теперь есть еще один — 1345-й по счету. В Минске… Надо об этом в газету написать — скину потом SMS в Финляндию, где она в трубе бегает. Девушке приятно будет, не знаю только как ее парень воспримет… Ну да ничего, если что — упремся. Пусть знают белорусов, не, ну правда, Даша?