Лауреат. Магистр шахмат

— Борис, на последних снимках, появившихся в интернете, ты в необычном одеянии. То ли это национальный наряд, то ли униформа профессора шахмат? По-моему, этот имидж тебе очень подходит — ты такой солидный, ученый, в очках.
— На закрытии всем победителям матчей подарили калмыцкие халаты. Вручили их вместе с шапками. Но, скажем, у Леко головной убор был плоским, и венгр стал похож на кочевника. А мне досталась шапка, как у магистра. Что бы это значило, даже не знаю.

— Камскому подарили еще и живность. Верблюжонок, которого американцу презентовали одиннадцать лет назад, превратился в настоящий корабль пустыни. Тебе не полагался спецприз?
— Открытие турнира было оригинальным. Во время жеребьевки использовались белые и черные бараны. Тот, кто вытягивал белого барашка, играл белым цветом, и наоборот. Организаторы объявили, что дарят животных каждому шахматисту. Но после торжественного мероприятия никто их не видел.

— Жалеешь, что не отведал плова?
— Я, как и Камский, хотел отдать своего обратно, чтобы рос дальше.

— Чем еще запомнился местный колорит?
— В Элисте меня больше всего поразил “Сити чесс”, город шахмат, построенный в степи. Там имеется памятник Остапу Бендеру: турецкоподданный держит в руках пешку, а рядом 12 стульев.

— Настоящие Нью-Васюки?
— Так и есть: мечта великого комбинатора воплотилась в жизнь.

— На закрытии ты сидел по правую руку от самого Илюмжинова. Значит ли это, что все разногласия между тобой и президентом ФИДЕ остались позади? Ведь в свое время Борис Гельфанд стал автором открытого письма Кирсану Николаевичу, в котором сетовал на то, что сроки претендент- ских поединков смещаются.
— Илюмжинов выполнил все обещания. Понял, что на нем лежит ответственность, и исправил то, что его команда провалила.

— Сейчас все обиды забыты?
— Дело было не в обидах, а в принципах. Идеологические разногласия по-прежнему остаются. Президент ФИДЕ считает, что надо ускорять контроль в шахматах, а я, как и большинство ведущих гроссмейстеров, думаю иначе. Но это вопрос рабочий.

— Все равно снимаю перед тобой шляпу. Надо иметь известную смелость, чтобы не отсиживаться в окопах, а открыто заявлять о своих правах.
— Мое решение основывалось на искреннем убеждении, что мир шахмат принадлежит не чиновникам, а игрокам. И если функционеры работают плохо, то задача шахматистов — указать им на ошибки.

— Теперь давай коснемся непосредственно борьбы за доской. Матч с кем из соперников был для тебя наиболее трудным?
— Тяжелее пришлось с Касымжановым. Все комментаторы в один голос назвали наш поединок самым интересным и содержательным. Оба очень хорошо подготовились, в том числе и в дебютном плане. И я, и узбекский шахматист могли склонить чашу весов в свою сторону. А матч с Камским сложился довольно легко. Только в один момент у меня была трудная позиция: во второй встрече в цейтноте я ошибся, но все обошлось.

— У Камского явно хромал дебют, не так ли? Вернувшись в большие шахматы, он отстал от жизни и все время избирал какие-то левые схемы.
— Теория начал никогда не являлась его коронкой. Когда Гата играл десять лет назад, он также стремился поскорее проскочить дебютную стадию. А сейчас, конечно, эти трудности усугубились. Жизнь не стоит на месте, дебютные варианты развиваются. И это было главной проблемой Камского.

— Ты выступаешь против быстрых шахмат, однако с Касымжановым все решилось на тай- брейке. Выходит, в рапиде Гельфанд тоже силен?
— Я ничего не имею против активных шахмат, приветствую классические. Но мне не нравится, когда из них делают гибрид. Контроль “час тридцать” — это ни туда и ни сюда. Ни подумать толком, ни варианты рассчитать, потому что времени мало.

— Сказалась ли помощь секундантов? Некоторые из шахматистов предпочли обойтись без тренеров.
— У меня подобралась очень хорошая команда. Это украинец Павел Эльянов, молодой гроссмейстер, покоривший высоту “2700”, и мой теперешний соотечественник Александр Хузман, с которым мы сотрудничаем очень долго. Работы у тренеров было много, по ночам они практически не спали, за что я им благодарен.

— С чем были связаны ночные бдения? Латали “дыры” в вариантах? Ведь отложенных партий теперь нет.
— Дебют по-прежнему играет большую роль. “Дыр” у нас не было. Но Касымжанов стал играть то, что раньше не играл — например, меранский вариант славянской защиты.

— Какой из результатов первого раунда явился для тебя неожиданным?
— Сюрпризом стало то, что Бакро проиграл Камскому с таким разрывом. В этом противостоянии мог быть любой итог, но что будет разгром, я не предполагал. А в большинстве матчей фавориты победили.

— В поединке Бареев — Полгар многие отдавали предпочтение “леди чесс”, но она не прошла дальше.
— Лично я делал ставку на россиянина. Как бы там ни было, у Юдит двое детей. И ей очень трудно совмещать материнство с выступлениями на высоком уровне.

— Со знаменитым семейством Полгар ты когда-то был очень дружен. Теплые отношения сохранились?
— Средняя из сестер, София, сейчас моя соседка. Жужа живет в США, Юдит — в Венгрии. До недавнего времени у трех сестер были одни сыновья — в общем счете у всех пятеро парней. Только у Юдит мальчик и девочка.

— Знаю, что твоей дочке в сентябре исполнится два года. Значит, тебе тоже известно, что такое семейные заботы?
— В первую очередь это большая радость, а уже потом проблемы. Семья придает мне много сил. Авиталь переживает за папу. За те полтора месяца, что я не был дома, она ужасно соскучилась.

— Как насчет ранней специализации? Не приобщал ребенка к древнейшей игре?
— Пока дочка учится плавать. А с шахматными фигурами познакомлю ее года в четыре. Надо, чтобы ребенок от игры получал удовольствие.

— Ты наконец-таки встретил ту единственную женщину, которая стала для тебя главной…
— С женой мне очень повезло. Майя моложе меня на четырнадцать лет, родом из Алматы. Она гуманитарий, окончила в Израиле университет по специальности “кино и телевидение”. Недавно написала первую книгу. О чем? О жизни. Это сборник рассказов и публицистики.

— Не думал из Элисты рвануть в Минск? Посетить вместе с семьей свою историческую родину?
— Мысли такие есть. Но пока ребенок маленький, нет смысла везти его в такую даль. Вот подрастет, тогда вместе приедем, покажу ей, где я родился и вырос. Недавно мне прислали одну фотографию. У дома, где я жил, росла березка, которую когда-то посадил папа. Сейчас она превратилась в огромное дерево.

— Кстати, берусь выполнить спецзаказ — запечатлеть памятные для тебя места. Можешь с ходу их назвать?
— Для начала хотелось бы увидеть Ботанический сад, который был рядом с моим домом.

— Наш исполнитель Дима Колдун на конкурсе “Евровидение” получил от Израиля самые высокие баллы. Ты, часом, за него не голосовал?
— Я в это время играл в российской лиге, там и смотрел финальный концерт. Порадовался за белорусского певца.

— Видишь, в эстраде мы вошли в шестерку лучших. Диму встречали в аэропорту, как космонавта. А тебе на земле обетованной устроили теплый прием? С цветами, оркестром?
— Ничего такого не было. Только пресса отметила мое достижение. Впрочем, в одной из газет обещали дать статью на первой странице и слова своего не сдержали. Во время турнира все “передовицы” были посвящены президентским, партийным выборам.

— Так надо возвращаться в Беларусь! У нас выход в финальный турнир чемпионата мира по шахматам не остался бы незамеченным. Кто, на твой взгляд, будет фаворитом в Мексике на “турнире восьми”?
— Состав очень ровный, поэтому много очков победитель не наберет, как это сделал Топалов в Сан-Луисе. А фаворит номер один — Крамник.

— У тебя с Владимиром какой счет?
— Специально не следил, но, по-моему, “минус один”.

— Значит, будем считать, равный. Какая по счету попытка штурма шахматного олимпа придется на Латинскую Америку?
— Трудно сказать. В финальной части, наверное, буду выступать в первый раз. Система розыгрыша чемпионского звания много раз менялась. Претендентские матчи уже играл, в 95-м дошел до полуфинала с Карповым.

— Что ж, будем следить за тобой с особым пристрастием! Удачи!
— Спасибо.