Виталий Шербо. Орел снова в небе

“Столько встреч, что уму непостижимо, — начинает он, жестом приглашая присоединиться к общему застолью в одном из минских ресторанов. — Сегодня должен был встречаться с двумя министрами, но отказал им. — Увидев в моих глазах вопрос, Виталий поправляется: — Ну как отказал, сказал, что не могу, на другой день перенес. А еще, значит… — Щербо хочется добавить что-то еще, но он, поймав в прицел своих глаз, как обычно легко контролирующих перемещение всех объектов женского пола в радиусе пятнадцати метров, какую-то смуглянку, радостно бьет ладонью по столу: — Елки, что я у тебя в книжке-то прочитал… Кабаева к нам жить переехала?”
Эх, Виталик, как хочется мне, недоуменно разведя руками, тут же схватиться за мобильный, чтобы договориться о встрече с той, которая сегодня (вот ведь ирония судьбы) как раз и спрашивала о легендарном чемпионе Барселоны, мол, не приехал ли на побывку, а то ведь глаза все выплакала… Соблазн велик, но кумир нынче с девушкой, и, судя по всему, очень хорошей, так что ничего не остается…
“Так ты меня развел? — в восторге спрашивает Щербо и радостно хохочет, наконец-то, видимо, найдя убедительное объяснение тому, что в его голове после прочтения первоапрельского опуса сходилось не совсем. — А я-то думаю, какой еще Вася? С чего вдруг Кабаева за слесаря замуж собралась? Уж кто-кто, а Алина точно не дура…” — “А с другой стороны, Виталий, отчего бы Алине не влюбиться в слесаря, хотя бы потому, что любовь ведь зла, — парирую я, защищая творение рук своих, и даже перехожу в контрнаступление: — А ты вот возьми и скажи: а я поверил. Потому что любви, если, конечно, она настоящая, все подвластно. И так здорово всем станет. Мол, хороший парень этот Щербо, если в свои тридцать с хвостиком сохранил такое трепетное отношение к лучшему человеческому чувству…”
“Ну да, — соглашается Виталий, — сладко ты стелешь, но только я в чистую и бескорыстную любовь больше не верю. Нет ее, понимаешь?” Самое время мне извлечь на свет свой диктофон…

— Говорят, ты из Америки еще и рукопись книги привез?
— Да, даже с министром информации уже встречался по этому поводу. Называется “Америка, такая какая она”. Политическая, там вся правда о Соединенных Штатах. Помогал ее писать друг, бывший майор КГБ Украины, он же бывший полицейский в Лас-Вегасе и надзиратель в тюрьме строгого режима. Мы решили затронуть вопросы образования, религии и пропаганды в США. Там все без прикрас — то, чего мы не можем увидеть по телевидению и прочитать в газетах.

— Ну, это, положим, вопрос спорный — как раз наше-то телевидение в этом плане большой дока. Думаю, вашему бестселлеру зеленый свет обеспечен…
— Я хотел удочку закинуть, а вдруг за государственный счет получится напечатать. Но мне сказали, что все забито, да и вообще книгу для начала надо изучить — министр уже дал команду аналитикам. Так что сейчас ищу спонсоров. Напиши об этом в газете, вдруг откликнутся.

— Виталик, если твоя книга сильна идеологически, государство о спонсорах позаботится как-нибудь и без нашего с тобой активного участия…
— Да не, книжка лишь показывает обратную сторону жизни американцев. Вот они там все ходят в церковь, думаешь, потому, что верят в бога? Чепуха, для них это все равно как митинг или политинформация для советских людей во времена развитого социализма. А какое у них образование? Это же кошмар, что из людей делают. Тупизна полная.
Любого американца останови на улице и спроси: “Кто такой Бетховен?” Знаешь что он ответит? “Кличка собаки из сериала”. “Кто такой Рембрандт?” — “Зубная паста”. А если скажут правильно, то это либо выходец из бывшего СССР, либо агент ЦРУ.

— Но что же позволяет янки так хорошо жить?
— Эмигранты. Они там пашут, а американцы в ус не дуют. Сами-то по себе они ленивые и глупые. Не все, конечно, но подавляющее большинство.

— Как же ты смог, Виталий, столько времени прожить в стране, которая тебе не нравится?
— А мне Америка нравится, я ее люблю и хочу там жить. Там хватает всяких глупостей типа закона о сексуальном домогательстве, когда достаточно лишь взгляда, чтобы тебя обвинили черт знает в чем. Разговаривать с женщиной надо не ближе чем на расстоянии трех футов, иначе все, ты ее хочешь. Культуры в этом вопросе никакой. Подаешь женщине руку, чтобы помочь ей выйти из машины, а она смотрит круглыми глазами, потом пожимает протянутую ладонь.
Но в Америке закон действительно является законом. И твой бизнес, как и право частной собственности, защищается надежно. Там нет такого, как здесь: дал денег и сразу решил все вопросы…
Коррупция в США есть, но все же не в таких объемах, как у нас. Опять-таки злости поменьше, чем здесь, хотя в этом вопросе я наблюдаю некий прогресс. С каждым своим приездом нахожу Беларусь все более культурной.

— А как родина относится к Виталию Щербо? Как тебя здесь воспринимают? Богатый американский дядюшка, умудренный жизнью проповедник…
— Ну вот тебе пример. Два дня назад накатал я маляву прокурору страны. После тренировки везу своих ребят в гостиницу. Только выехали из паркинга, я даже ремень не успел пристегнуть, и тут как раз звонит телефон, он у меня в Минске постоянно разрывается. Я его взял, и меня тормозит милиционер.
“Пройдемте в машину”, — хотя у нас так не принято, но все равно иду, ведь со своим уставом в чужой монастырь не полезешь. Иду, сажусь. Мне высказали претензии, на что я ответил, что в Америке по телефону во время движения разговаривать можно, ну а ремни не пристегнул лишь потому, что только выехал. В принципе он прав, я готов платить штраф, даю все документы. Права у меня, разумеется, не белорусские, а американские, и к ним должна быть какая-то справка.
“Извините, я не знал”. — “А вы случайно не выпивши?” — “Нет, говорю, я с тренировки”. — “А вот мне что-то кажется…” Ну, тут я уже заводиться стал. У меня в машине ребята сидят, их кормить надо, дел впереди уйма, и вообще непонятно, в чем проблема.
“Вы, говорю, повнимательнее на фамилию посмотрите”. А ему все равно. Мне, отвечает, ваша фамилия ни о чем не говорит, а если бы и говорила, то это ровным счетом ничего бы не изменило. Вызывает еще одну машину, приказывает им отвезти меня на освидетельствование, а сам уезжает. Там, конечно, все по нулям оказалось — трезвее парня не бывает. Ребята, кстати, меня узнали, извинились за своего командира.
Я таких вещей не понимаю. Виноват — возьми штраф, но зачем издеваться над человеком и показывать свою власть? Американцы мои с круглыми глазами на весь этот беспредел смотрели.
Я человек не злопамятный, и все же координаты взял. Написал бумагу, объяснил ситуацию и попросил разобраться, почему Беларусь, которая в глазах иностранцев начала подниматься, из-за таких вот деятелей опускается снова.

— Да, неплохое у тебя начало предвыборной кампании получилось. То есть ты как бы даешь всем сигнал: “Ребята, никому ничего с рук не сойдет!” Так, что ли?
— Это точно. У нас же здесь все в той или иной степени коррумпированы. А я стараюсь быть честным. Ты хорошо эту тему подметил: я пытаюсь намеками вставлять то, что хочу попробовать себя в новом качестве.
Надеюсь, потом довольно большие люди меня выдвинут. Поймут, что я хочу помочь нашему спорту.

— И чего будешь делать, если тебя выдвинут?
— Самое элементарное — развивать виды спорта, приносящие наибольшее количество олимпийских медалей. Надоело довольствоваться одним-двумя первыми местами. Деньги идут, но не туда, куда надо.

— Чего будем подымать?
— Легкую атлетику, гимнастику… Только не футболу и не хоккею нужно давать. На эти виды, как мне кажется, государство и так выделяет слишком много средств.

— Тебе трудно будет спорить по этому вопросу с нашим президентом — известным любителем хоккея…
— Я ему объясню и дам понять, что там и сейчас денег валом. Хотя хоккей в общем-то не так уж и плох по сравнению с футболом. Не хочу сказать, что надо поставить на этих видах крест, и все же нам нужны в первую очередь медали.

— А еще классные спортсмены и тренеры…
— На это понадобится время. За один год здесь ничего не исправишь. Надо много строить и давать атлетам и их тренерам хорошие зарплаты, чтобы не уезжали.

— Какие у американцев подметил ноу-хау в этом вопросе? Чему у них в этом плане можно поучиться?
— Здесь трудно проводить параллели с нами. У них каждая федерация сама по себе, и сколько они там зарабатывают денег, одному богу известно. Государство им ничем не помогает, хотя если бы было наоборот, то тамошний спорт поднялся бы еще выше. Учитывая то, сколько к ним приезжает высококвалифицированных специалистов в разных видах. Однако за бесплатно ведь никто не хочет работать…

— А зачем им это надо? Америка и так лучшая в мире по экономическим показателям. Ей-то никому и ничего доказывать не надо, чай, не Куба…
— Почему же? США везде и всегда хотят быть первыми. Просто с таким подходом их преимущество было бы еще более очевидным. Хотя надо отдать должное американской системе — там олимпийский чемпион не получает больших премиальных от государства, но гарантированно становится обеспеченным человеком за счет заключения рекламных контрактов. Даже любой призер может легко заработать миллион долларов.

— А ты, помнится, в 92-м довольствовался 18 тысячами за 6 золотых медалей…
— Ну да… Но у нас тоже все будет хорошо, и на рекламе научимся зарабатывать… Мы уже становимся лучше во всем. Чтобы ни говорили про Лукашенко, он молодец!

— Грамотный ход. Не захочет Александр Григорьевич читать твое интервью полностью — все-таки семь колонок не шутка, спросит только: “А что там Виталик про меня говорил?”, а ему специально обученные люди и доложат: “Не все правильно, не все гладко, много ерунды нес про хоккей, но в общем и целом положительное мнение высказывал, хвалил”.
— Я хоккей люблю и уважаю, но все-таки не только на нем заострять внимание надо — и за другие виды браться. Хотя я многого не знаю, а вдруг заостряют?

— Острят как могут, изо всех сил — мы в начале третьего десятка стран идем по олимпийским достижениям.
— Нет, не годится, надо хотя бы в первой десятке быть. В 92-м белорусы именно так и выступили бы, выставляй они свою команду. Мы только со Светкой Богинской 8 золотых наград на двоих завоевали. А всего вроде 17.

— Так что конкретно делать-то надо?
— Денег тренерам больше давать, заинтересовывать их всячески. У нас сейчас тренеры сборной получают по тысяче долларов. Что это за зарплаты для специалистов их квалификации? Как минимум три-три с половиной. Ну ладно, если это наставник не самых первых номеров, то можно двумя тысячами ограничиться, но не меньше!

— Как же тренерам могут дать такой оклад, если министр зарабатывает втрое меньше?
— Это неправильно. Министр хоть и руководитель, однако ведь тоже с утра до вечера пашет как черт. Надо и ему поднять. Ну если мы хотим, чтобы наш спорт был на уровне.
Я все прекрасно понимаю, что происходит. Да, частному бизнесу здесь нелегко, да, Лукашенко подмял все под государство, но простой люд не так уж сильно и бедствует, как в России, где живет только Москва…

— Может, ты еще и в депутаты собрался?
— Ты что, до того момента, как я начну шурудить, — а я думаю приехать в Минск где-то в 2011-м, годик надо будет покрутиться в Спорткомитете, посмотреть, как все устроено и как происходит.

— А чего тянуть, давай сейчас дуй, нам только тебя и не хватает. Все какие-то вялые. А ты с инициативами, да еще и порядок собираешься навести. Очень простому народу такие идеи нравятся.
— Не, пока нельзя. Надо второй зал в Америке построить, восстановить финансовое положение. Я ведь только развелся…

— В деньгах много потерял после развода?
— 50 процентов. По тамошним законам все, что имеешь, вплоть до кольца, делишь пополам. Полтора года разводились…

— Это чье вообще решение было?
— В самом начале — мое. А потом я как-то остыл, думаю, дождусь, когда дочка пойдет в колледж, я как раз второй зал построю, империю расширю немножко. Ну а потом уже жена больше активности проявляла.

— То есть фраза о любви, произнесенная тобой в начале нашего разговора, имеет определенную историю…
— Понимаешь, вроде бы думаешь, что знаешь человека как облупленного. И любовь была, и вообще много чего вместе прошли, но когда видишь, как он ведет себя во время развода, как борется за то, что не его, — аж противно иногда становилось. Хотя, с другой стороны, как же не его, если нажито в совместном браке? Будь добр, 50 процентов отдай. Жена даже хотела забрать половину моих золотых медалей. Мой адвокат встал и сказал: “Ребята, вы вообще… Он эти медали кровью и потом зарабатывал, и никакого отношения к совместно нажитому имуществу они не имеют!” Медали у меня, конечно, остались бы по-любому, но надо было бы деньги отдавать. А ты представь, сколько сейчас стоит медаль 92-го года? Тысяч 150.

— То есть после развода ты рухнул на колени?
— Да нет, просто очень хотелось расшириться, а сейчас денег на это не хватает. У меня занимается где-то 550 детишек, а так было бы в два раза больше. Если правильно вести бизнес, то в Америке на гимнастических клубах можно нормально зарабатывать. Хотя опять-таки очень многое зависит от того, где находится твой зал и какие в нем работают тренеры.

— Кстати, какие у тебя работают тренеры?
— Четыре русских, один болгарин, остальные американцы.

— Не раз слышал, что ты не балуешь наших соотечественников высокими зарплатами…
— Полная ерунда, они у меня зарабатывают неплохо. Я своих тренеров очень уважаю и всегда их прикрываю. Минимальная зарплата тренера — 36 тысяч долларов в год. Это не считая страховки и частных уроков, на которых они ежемесячно зарабатывают по 400-500 долларов наличными.
А мой ассистент по мальчикам вообще получает 43 тысячи в год.

— Какими-то другими видами бизнеса ты хотел бы заниматься?
— С удовольствием! В прошлом году интересовался насчет перспективы открытия в Минске автомобильного салона. Но когда узнал, какие здесь налоги и что меня в итоге ждет, сразу решил от этой идеи отказаться. Если только через президента, его личная подпись может дать какие-то послабления, но я поговорил на эту тему и понял, что ее мне не пробить, никакие спортивные заслуги здесь не сработают.
Еще хотел бы открыть небольшой ресторанчик — клуб в спортивном стиле, где можно было бы и поесть, и потанцевать. Правда, надо найти хорошее место, да и денег вложить. Думаю, полмиллиона уйдет как минимум.

— Тебе еще нужно и знакомыми хорошими обзавестись, чтобы посодействовали в решении бумажных вопросов…
— Это уж как у нас водится… А вот в Америке никого искать не надо. Зарегистрировал бизнес — открылся и работай, никто тебе мозги компостировать не будет.

— Так это ж класс!
— Не спорю. Но думаю, что здесь со знакомствами дело у меня пойдет лучше, чем в Америке без знакомств. (Довольно смеется.)

— Кого ты готов сегодня зачислить в свою будущую — лондонскую, следует полагать, — команду?
— Есть у меня и советники, и замы, но это все в уме, вслух пока об этом говорить рано. И вообще, мне нужны люди, которые будут что-то продвигать, говорить и посылать куда надо.

— Извини, но таких, чтобы и говорить, и посылать, кроме тебя, я больше никого в нашей стране не знаю. За редким, конечно, исключением…
— В этом-то и проблема… Хочется, чтобы рядом были не прихлебатели, а люди, которым верили бы так же, как и мне.
Но пока мысли у меня главным образом о своем американском бизнесе. Там надо набрать команду, чтобы во втором зале работала четко как часы. Хотя особых проблем в этом не вижу — плати людям нормальные деньги, и все будет хорошо.

— А что если взять да и перевести капиталы в родную страну? Право, как славно было бы инвестировать их в стремительно развивающуюся, как ты сам заметил, белорусскую экономику. Тебе за это грамоту, а может быть, даже и орден…
— Ага, а с деньгами распрощаться, да? (Заразительно смеется.)

— Какие ожидания связаны с гимнастическим турниром твоего имени, имевшем место быть в столичных “Трудовых резервах”?
— Ну а чего от него ждать-то? Организация, конечно, советская, то есть никакая — не умеем мы делать из соревнований праздник в отличие от тех же американцев. Зато состав в этом году очень хороший подобрался. Восемь стран, которые можно причислить к законодателям мод в европейской гимнастике. Два олимпийских чемпиона, два — мировых и много чемпионов Европы. Это серьезно.

— Ты пристально следишь за событиями, разворачивающимися в мировой гимнастике?
— У меня своя гимнастика. В зале.

— Ты ведь вроде собирался внедряться в международную федерацию.
— Ага, Нелли Ким рассказала, как она мучается — так это председатель женского мирового техкома, считай, второй человек в гимнастике. Кошмар, говорит, никто тебя не слушается. Так к тому же еще и денег не платят.

— А не боишься, что тебя здесь тоже потом никто слушаться не будет, пусть даже всего такого честного и некоррумпированного?
— Конечно, боюсь. Я даже и не рассчитываю, что послушаются. Это только задумки. Пока лучше синичка в руке, чем орел в небе. Начнем с ресторанчика, а там посмотрим, как карта ляжет…