Наш человек за океаном. Рыцарь ледового образа

— Руслан, не жалеешь, что летом 2006-го поторопился переехать из Калифорнии во Флориду? Сейчас, глядишь, привез бы в Минск Кубок Стэнли…
— Нет, не жалею. Переживать о том, что уже произошло, на мой взгляд, бессмысленно. Можно подкорректировать настоящее, попытаться спланировать будущее, прошлое же не вернуть и не изменить.
Когда 6 июня “Дакс” в родных стенах одолели “Оттаву” 6:2 и победили в финальной серии — 4:1, от всей души порадовался за “Анахайм”, в котором отыграл десять лет, — в команде у меня осталось много друзей. Впрочем, не стану кривить душой: хотелось находиться в момент триумфа рядом с ребятами и тоже поднять над головой Кубок Стэнли. Всем сердцем был вместе с ними, хотя самый желанный и почетный трофей профессионального хоккея мне пока не покорился. Что ж, это станет дополнительным стимулом в работе.

— Наверное, сразу после финала было проще дозвониться до президента США Джорджа Буша, нежели до лидера “Анахайма” Теему Селянне…
— Пожалуй… Откровенно говоря, я и не пытался набрать номер кого-нибудь из недавних партнеров, поскольку знал: все отмечают победу. Скажу больше: и 7 июня не смог поговорить с Теему — даже автоответчик его мобильного телефона был переполнен сообщениями. Поэтому отправил SMS с поздравлениями, а пообщались лишь через день после окончания финальной серии плей-офф.
Представляю, как ребята были счастливы. Искренне за них порадовался и по-доброму позавидовал. Так что ни досады, ни тем паче огорчения, повторюсь, не испытывал в отличие от моей жены Беттэнн, которая слегка расстроилась, что в этот вечер меня не оказалось на льду анахаймовского “Honda Center”.

— На мой взгляд, в минувшем сезоне именно “утки” демонстрировали наиболее содержательный хоккей и взяли Кубок Стэнли по праву сильного.
— Согласен. Единственным серьезным конкурентом “Анахайма” в плей-офф был “Детройт”. Финал Конференции сложился для “Дакс” очень непросто — в большинстве матчей “Ред Уингз” переигрывали “уток”. Переломным же стала пятая встреча серии в Детройте, в которой “Анахайм” вырвал победу в овертайме — 2:1. Болельщики, уверен, прекрасно помнят этот матч. Скотт Нидермайер сравнял тогда счет за 47 секунд до конца третьего периода. Причем, если бы не рикошет от клюшки Лидстрема, Гашек без проблем парировал бы бросок капитана “Дакс”. Я сразу сказал Беттэнн, что овертайм останется за “Анахаймом”. Так оно и произошло: Лилья совершил детскую ошибку, и Селянне забил победный гол. Тот выигрыш “Анахайма”, по сути, предрешил исход следующего матча и серии в целом.

— Уже привык к Флориде или в Калифорнии все-таки чувствовал себя комфортнее?
— Конечно, в Калифорнии было комфортнее — там, как ни крути, я прожил десять лет. Но в бытовом плане проблем с адаптацией не возникло — так, мелочи, связанные в основном с переездом. В Соединенных Штатах все просто: купил дом — и заселяйся.
В хоккейном плане особых трудностей тоже не испытывал. Единственное, какое-то время потребовалось на то, чтобы привыкнуть к новым партнерам, менеджменту, стилю игры, который проповедуют “Пантерс” и ее главный тренер и генеральный менеджер Жак Мартен. Однако это не особо влияло на меня как на игрока.

— Кого-то из новых партнеров можешь назвать другом?
— Со всеми у меня ровные приятельские отношения. Но, пожалуй, ближе всего сошелся с финнами Олли Йокиненом и Вилле Пелтоненом, а также с канадцами Натаном Хортоном и Майком Ван Рином.
Йокинен, например, на правах капитана сразу взял надо мной шефство: встретил в аэропорту, в общих словах ввел в курс дела. У нас с Олли один агент, наверное, в том числе и поэтому он старался сделать все от него зависящее, чтобы я как можно быстрее почувствовал себя во “Флориде” как дома.

— Создалось впечатление, что в минувшем сезоне самым слабым звеном “Пантерс” была вратарская позиция: Олд начал чемпионат вроде неплохо, но потом “спекся”, а опытнейший Белфур чередовал удачные матчи с посредственными…
— Стабильности, особенно в первой части регулярного чемпионата, нашим голкиперам действительно не хватало. Думаю, не в последнюю очередь оттого, что во “Флориде” присутствовала небольшая вратарская неразбериха — Белфур и Олд вставали в “рамку” поочередно. А когда в коллективе нет железного первого номера на место в воротах, это негативно влияет на психологическое состояние как самих голкиперов, так и команды в целом. Из-за этой неопределенности, продолжавшейся едва ли не до середины сезона, мы играли в каком-то рваном ритме — на два-три хороших поединка приходилось столько же плохих.
Однако когда ситуация с вратарями “устаканилась” и Эдди Белфуру безоговорочно доверили пост номер один, стабилизировалась и командная игра. Считаю, вторую часть чемпионата он провел блестяще — в том, что нам лишь семи очков не хватило до попадания в плей-офф, огромная заслуга Эдди.

— Ахиллесовой пятой “Флориды” образца 2006-2007 годов стала игра в овертаймах, в которых “Пантерс” одержали только пять побед, уступив в шестнадцати…
— Не знаю, как и прокомментировать твою реплику… Скорее всего, все дело опять же в психологии: когда команда проигрывает овертайм за овертаймом, вольно или невольно начинаешь опасаться дополнительных периодов. Появляется неуверенность. Ведь первую победу в овертайме мы добыли лишь 17 февраля в противостоянии с “Тампой” — 5:4. Правда, в концовке чемпионата стали выигрывать чаще, но поезд, как говорится, уже ушел… Добейся мы побед хотя бы еще в половине из сыгранных овертаймов, точно не пролетели бы мимо плей-офф.

— Твое отношение к постовертаймовым буллитам?
— Думаю, НХЛ пошла на это для того, чтобы подогреть интерес публики к хоккею. Буллиты — элемент шоу, а болельщикам нравится смотреть, как исполняются штрафные броски. Клубы, которые тщательно работали над этим компонентом, в итоге оказались со щитом: они брали те экстраочки, коих “Флориде” и не хватило. Мелочей в хоккее, как, впрочем, и в жизни, не бывает. По большому счету, всего одна победная шайба, заброшенная в серии буллитов, способна повлиять на результат команды по итогам сезона.
Другой вопрос, что, на мой взгляд, было бы справедливее и интереснее, если бы лига перешла на трехочковую систему. То есть за победу в основное время начислялось бы три очка, за выигрыш в овертайме или по буллитам — два, а за поражение в дополнительном периоде — одно, как и сейчас.

— Тебе пробивать буллиты не доводилось?
— К сожалению, мне эту миссию не доверяли.

— Хотелось?
— Уверен, я исполнил бы штрафной бросок как минимум не хуже некоторых из моих партнеров. На тренировках мы довольно много времени уделяли буллитам, причем получалось неплохо, но как только дело доходило до постовертаймовской нервотрепки, результат оказывался противоположным.

— Руслан, ты не обмолвился насчет “подогреть интерес публики к хоккею”. По-моему, он в Штатах и так запредельный.
— Не скажи… В США хоккей нуждается в популяризации, поскольку не занимает тех позиций, которые должен — он находится за пределами тройки наиболее рейтинговых видов спорта. А ведь от этого зависит финансовое благополучие лиги, владельцев клубов и НХЛовцев.

— Значит, вот почему североамериканские журналисты настолько “обнаглели”, что пристают к хоккеистам даже в перерывах между периодами!
— Подобные включения с места событий очень интересны болельщикам и, безусловно, способствуют популяризации нашего вида спорта: всем любопытно знать, что думает не остывший от игры хоккеист, которому через 10-12 минут снова выходить на лед.

— У наших хоккеистов или футболистов порой невозможно получить комментарий даже после матча — они отмахиваются от журналиста, как от назойливой мухи… Или в НХЛ игроков штрафуют за то, что те игнорируют контакты с прессой?
— Нет, не штрафуют. Конечно, спортсмен вправе отказаться от комментария или интервью, но на пользу его имиджу это точно не пойдет. Особенно сложно отвечать на вопросы, когда твоя команда проиграла. Но вместе с тем мы прекрасно понимаем: это часть нашей работы, и чем чаще средства массовой информации говорят и пишут о хоккее, тем лучше.
Что касается твоей ремарки по поводу белорусских спортсменов, то, во-первых, срабатывает наш менталитет, а во-вторых, отечественные журналисты порой позволяют себе недопустимые вещи, переиначивая или — того хуже — передергивая сказанные слова. Мне кажется, причина именно в этом: люди элементарно перестраховываются. Правда, в Беларуси с подобным проявлением непрофессионализма почти не сталкивался, а вот в России, когда во время локаута играл за казанский “Ак Барс”, — доводилось… На мой взгляд, если представитель масс-медиа ведет себя порядочно по отношению к спортсменам, то никаких проблем у него не возникнет.

— Принято ли в Штатах визировать интервью?
— Если это послематчевый комментарий, разумеется, нет. А если интервью разноплановое, в котором речь идет не только о хоккее, но и о жизни за пределами ледовой площадки, то, как правило, прежде чем статья появится на страницах газеты или журнала, игрок читает или хотя бы просматривает материал. Мне кажется, американская журналистика немногим отличается от белорусской.

— Помимо условий и оплаты труда… Однако вернемся к хоккею. Рекордные 32 балла, набранные по системе “гол + пас” в прошедшем чемпионате, ты наверняка можешь занести себе в актив. С чем связан почти двукратный всплеск результативности?
— С тем, что мои функции в новой команде расширились. Жак Мартен требовал, чтобы я не ограничивался разрушением чужих атак, а чаще участвовал в организации своих. Кроме того, в прошлом чемпионате намного больше времени проводил на площадке, когда мы имели численное преимущество. Короче, по сравнению с “Анахаймом” во “Флориде” моя роль в командной игре была несколько иной.
Но эти 32 балла меня не больно-то и порадовали. С удовольствием ограничился бы стандартными 15 очками по системе “гол + пас” при условии участия “Пантерс” в розыгрыше Кубка Стэнли. Я нисколько не рисуюсь, но сегодня мне малоинтересны собственные показатели результативности: главное — чтобы команда, цвета которой защищаю, играла в плей-офф.

— Зато в личном плане этот год для тебя особый.
— Да, май 2007-го для меня такой же счастливый, как и июнь 2005-го. Рождение дочери Алексис и сына Александро — это важнейшие события в моей жизни. Считаю, свой кубок в нынешнем году я выиграл.

— А как относишься к неадекватным, на мой взгляд, высказываниям некоторых болельщиков, что ты, мол, специально подгадал с рождением сына, чтобы не приехать на чемпионат мира?
— Каждый человек имеет право на ту или иную точку зрения. Не собираюсь никому ничего доказывать и тем более оправдываться. Это не имеет ни малейшего смысла: многие все равно останутся при своем мнении…
Мы с Беттэнн по-настоящему счастливы, что у нас подрастает двое замечательных малышей. Семья для меня — святое, и я не имел морального права оставить супругу без внимания в важнейшие периоды нашей жизни.

— Почему-то кажется, Курт Фрэйзер, как истинный американец, в ситуации разобрался и тебя не осуждает…
— Да, он человек с иным, нежели у большинства белорусов, менталитетом. Уверен, он правильно понял и воспринял мои доводы.

— Тебе пока так и не довелось с ним встретиться?
— Нет, мы знакомы. Причем познакомились здесь, в Минске, пару недель назад. Посидели в кафе, попили кофе. Фрэйзер спросил, может ли он рассчитывать на мою помощь на чемпионате мира 2008 года. Я ответил, что если здоровье позволит и не возникнет иных веских причин, то с удовольствием приеду в сборную и выложусь в поединках за национальную команду без остатка, как, собственно, всегда это делал.

— Но если “Флорида” попадет в розыгрыш Кубка Стэнли, ты вряд ли сможешь помочь сборной.
— Следующее первенство планеты состоится в Канаде, и это многое упрощает. Хотя бы в том плане, что если мой клуб вылетит из плей-офф даже во втором раунде, то смогу присоединиться к сборной после завершения первого этапа чемпионата мира. Я прямо сказал Курту, что лишь две причины могут помешать мне сыграть на чемпионате мира. Первая — не дай бог, проблемы со здоровьем, вторая — участие моей команды в третьем раунде розыгрыша Кубка Стэнли.
Остальных же болельщиков хочу заверить: рождения третьего ребенка на май следующего года мы с Беттэнн пока не планируем.

— Как тебе показался Фрэйзер как специалист?
— Бесспорно, он — профессионал. За его плечами опыт работы в НХЛ, а теперь — и в сборной. Большего сказать не могу, поскольку под его началом еще не трудился. Да и не дело хоккеистов публично оценивать работу тренера, мы должны играть.

— Если предположить, что в новом сезоне “Флорида” и “Монреаль” дойдут до финала Конференции, то на первенстве планеты в Канаде сборная опять недосчитается сразу троих ведущих игроков: тебя, Андрея Костицына и Михаила Грабовского… Не припомню, доводилось ли вам в прошлом чемпионате пересекаться на льду?
— С Мишей — точно нет, тем более что он провел за “Канадиенс” всего пару матчей, а Андрей приезжал с командой в Санрайз в ноябре, мы выиграли — 5:1. Костицына-старшего с его талантом и отношением к делу ожидает в НХЛ хорошее будущее. Думаю, следующий сезон он начнет в основе “Монреаля” и проведет за канадский клуб весь чемпионат. Кстати, перспективы Грабовского стабильно заиграть в НХЛ ничуть не хуже, чем у Андрея.

— Даже несмотря на то, что он мелковат для сильнейшей лиги мира?
— Я с тобой не согласен, что невпечатляющие антропометрические данные могут помешать Мише сделать достойную НХЛовскую карьеру. Сейчас, когда правила изменились, на габариты спортсмена обращают намного меньше внимания, чем раньше. Сегодня на первый план выходят скорость, маневренность, умение хорошо кататься, двигаться, мастерски владеть клюшкой, быстро и нестандартно мыслить. Все это у Грабовского есть.

— Неужели в НХЛ грядет эра Теоренов Флери?
— Во всяком случае, мощь и сила нынче не в такой цене, как мобильность и подвижность.

— Какие задачи ставишь перед собой на новый сезон?
— Во-первых, помочь “Флориде” пробиться в плей-офф и продвинуться в розыгрыше Кубка Стэнли максимально далеко, а во-вторых, существенно улучшить собственный показатель по “плюс-минус”: “-13” — это не дело…