Свой взгляд. Десять дней, которые...

Сбивчивый и малосодержательный футбол на уровне матчей нашего национального формата вполне соответствовал задачам соперников. Спор шел за гипотетическое право не финишировать в отборочной группе предпоследним. Другой возможности оспорить его у словенцев белорусам может уже не представиться.
Горевать по поводу растворившегося в эфире первого тайма, поверьте, нет ни малейших причин. В нем команды играли даже тусклее, чем после перерыва. И кроме голевого пенальти Лаврича — сколь нелепого, столь и бесспорного, — примечательных событий не было вовсе.
Впрочем, нарушать принятый нами обет “наблюдательского” позитива в отношении к работе нового тренерского штаба сборной еще, кажется, не пора. На пробы и ошибки у нас просили осень — мы согласились ждать. Но ведь и при этом никто не должен обижаться на вопросы, возникающие в процессе слежения за миссионерством Штанге и Ко.
К слову, матч в Целе, как показалось, экспериментальный пыл главного тренера почти унял. Судя по стартовому составу, немец всерьез заботился и о результате. Вопреки обыкновению он не включил в заявку игроков, не проверенных прежде (за исключением весьма экстравагантной замены на вратарском рубеже). Да и их позиции практически дублировали знакомую “антирумынскую” расстановку.
Об изменениях в тактическом рисунке судить не беремся. Возможно, сборная и намеревалась строить игру на контратаках. Но ясно ведь, что ни в какой из тренерских установок по определению не может быть раздела, начинающегося словами: “Если на 3-й минуте мы пропускаем гол, то…” Может быть, поэтому первые признаки самообладания и борьбы за инициативу прорезались в игре белорусов лишь ближе к антракту, а по-настоящему отчетливо — только после похода в раздевалку.
Но, к большому разочарованию, в Целе на поле так и не обнаружилось реальных вожаков, которые увлекли бы команду на одоление неприятностей. У капитана Александра Глеба напрочь угасли глаза и поникли плечи. Макс Ромащенко играл с умопомрачительным техническим браком. Калачев активничал справа лишь фрагментами. Но Тимофей хотя бы пытался наладить взаимодействие с Корниленко. Однако, увы, именно настырного в атаках Сергея в перерыве пришлось заменить первым. Володя Корытько, вновь отправленный на место опорного хавбека, был предприимчивее и смелее, чем в Минске. Впрочем, это неожиданно обернулось для него симптомами измождения в концовке.
Заметим, темп матча был отнюдь не запредельным. И это только усилило любопытство по поводу природы мотивационных и функциональных метаморфоз, приключившихся с игроками сборной за десятидневку тренировочной работы под началом Штанге. Что случилось за это время с теми же сборниками из БАТЭ, перепад в физической готовности которых изумил даже при визуальном наблюдении за игрой?!
Между тем десятидневка двухматчевой сессии — это максимальный срок регулярного контакта с командой, на который может рассчитывать тренер сборной в разгар отборочного цикла. Что же было сделано им при первом белорусском опыте неверно?
Впрочем, мы не настолько наивны, чтобы ждать сейчас сколько- нибудь обстоятельных ответов на подобные вопросы. В общении с журналистами Штанге проявил себя виртуозным слаломистом, предпочитающим огибать темы и безобиднее озвученной. Который день, к примеру, трудно остудить впечатление от его пассажа касательно переквалификации в защитники Игоря Стасевича: “Не вижу проблемы в том, чтобы сместить молодого парня на десять метров по флангу”.
Потрясающе! Выразить различие футбольных амплуа в погонных метрах не додумается, наверное, даже завзятый хвостист из физкультурного вуза. По дальности посыла это нечто сродни поучениям чеховского героя: “Когда мы, ветеринары, говорим между собой, то, пожалуйста, не вмешивайся”.
Мы и не собирались — за окнами осень.