Год до Пекина: Александр Рудских: старые фокусы против новой индустрии

— Сейчас мы только пытаемся выстроить систему контроля за учебно-тренировочным процессом и находимся примерно в середине этого пути. НИИ и Центр спортивной медицины предлагают свои методики. Конечно, не могу сказать, что здесь мы впереди планеты всей. Допустим, до Соединенных Штатов нам пока как до Луны. Я, к примеру, знаю, как тестируют лучников в Колорадо-Спрингс, после чего седьмые места через год трансформируются в золото чемпионатов мира. Сначала стрелка обследуют в математической лаборатории (помогают сформировать ему правильную стойку), потом отправляют в физиологическую, но не такую, как у нас, где спортсмены до сих пор велоэргометр крутят. Там лук подключен к приборам, которые определяют, что при натягивании тетивы рука, оказывается, дрожит, хотя на глаз этого не видно. Тотчас рассчитывают, что при такой амплитуде стрела на 90 метрах уклоняется от цели на 10 сантиметров! Вывод: слабый плечевой пояс. Разрабатывают точную программу укрепления.
У нас тоже есть неплохие методики. Однако меня удивляют все виды единоборств, теннис, особенно настольный, где игнорируют рекомендации НИИ, касающиеся реакции мышечного реагирования, своевременности правильного выбора действий и ответной реакции. Я с большим уважением отношусь к сестрам Павлович. Но им постоянно указывают на низкий уровень мышечного реагирования. А как можно с таким сражаться со “зверушками” из Китая? Никак! Так нужно же разработать программу для повышения реакции и ей следовать. Или возьмем борцов. Ездил я к ним на сбор. Они на разминке в баскетбол в основном играют. А надо бы ввести еще серию упражнений на мышечное реагирование. Каких? Да самых простых: легли или сели на пол, тренер дал команду, они должны подскочить, куда-то подбежать да еще подпрыгнуть при этом и так далее. Помню, Володя Пологов, тренировал средневиков, и то вводил такие упражнения. А здесь сам бог велел. К сожалению, все это игнорируется, недопонимается.
Наработки для контроля состояния спортсмена у нас есть, и я уверен: скоро мы сконцентрируем внимание на том, что доступно национальным командам. Пусть нет методик для измерения тремера руки в стрельбе из лука, подберем что-то другое. И если это внедрится в сознание людей, которые осуществляют тренировочный процесс, можно очень много поступательного сделать.

— Раз уж мы лучников затронули, то почему такая перспективная команда ничего не показала на последнем чемпионате мира, не сумев даже завоевать олимпийских лицензий?
— Мы курировали этот вид спорта и давали рекомендации, начиная с первого обследования, где было отмечено, что спортсмены имеют недостаточно развитый мышечный компонент. Жировой же превалирует. Это говорит о том, что лучники мало занимаются вопросами общефизической подготовки, в том числе и атлетической. Раньше мы проводили углубленные медицинские и комплексные обследования только перед аттестацией. Теперь — после каждого этапа подготовки. Так вот, когда проанализировали показатели стрелков из лука после базового этапа, выяснилось, что все они остались на прежнем уровне. И на протяжении всего года изменений в мышечном компоненте не произошло. Поэтому выступление на чемпионате мира — это, возможно, тот случай, когда стрела из-за тремера слабых мышц летела по другой траектории.

— То есть имеем дело с креном в сторону специальной работы?
— Да. Сначала должна быть работа базовая, и только на этом фундаменте — специальная. Тогда будут сдвиги.
Точно так же и с фармакологией. Некоторые считают ее панацеей. Однако, если ты базу не заложил, так тебе хоть какие препараты, даже запрещенные, дай, ничего не поможет. Это принципы, которым необходимо неукоснительно следовать. Иначе мы будем только выхолащивать спортсмена, уничтожать его внутренние ресурсы. Подход к вопросам фармакологии должен быть тонким. Здесь мы тоже пока особенно не продвинулись.

Альтернатива анаболикам

— Вы не могли бы сравнить ситуацию с фармакологией за год до Афин с нынешней?
— Сдвиг, конечно, есть. Однако у нас нет собственной индустрии.

— Создавать ее в Беларуси слишком дорого…
— Согласен. Но надо покупать не “мел”, а лучшее, что производит мировая индустрия. Ведь борцы правы, когда просят у нас разрешенные фармакологические средства (о запрещенных никто и не говорит) для экспресс-восстановления. У них же 15-30 минут между схватками! И мир на это отреагировал. США выпустили сывороточные пищевые добавки: пять миллиграммов под язык и через 10 минут уже идет процесс накопления энергии. В таблетке микроэлементы, глюкоза, то есть то, что исчезает из организма под воздействием нагрузки. Благодаря пероральному приему вещества сразу всасываются в кровь. Капельницы же сейчас запрещены, а если инъекцию делать внутримышечно, то для достижения эффекта может потребоваться суток двое.
Кроме того, в США создали пищевые добавки в альтернативу анаболикам. Только расписали их прием в течение дня — от и до. И ведь многие, видя, что все американцы постоянно ходят с бутылками с водой, думают о водно-солевом балансе. Ничего подобного! Просто одна добавка идет до завтрака, другая — во время него, третья — за час до тренировки, четвертая — через полчаса после ее начала и так далее. Может, уже есть добавка для нейтрализации повысившегося лактата. Все по ходу, все на контроле.

— Мы бедны, чтобы покупать современные препараты?
— Думаю, спортсмены нашли бы денег для приобретения. Однако для этого нужно ехать в худшем случае в Россию. Причем там можно купить тот же “мел”, у нас были такие случаи. В любой индустрии есть махинаторы. А прямого выхода на производителей у белорусов нет. Нужны люди, которые владели бы новейшей информацией, а также фирма, которая занималась бы поставками в Беларусь. Центр спортивной медицины предпринимает определенные шаги в этом направлении, и если мы хотя бы к новому году запустим процесс, думаю, это стало бы большим подспорьем.
При современном допинг-контроле нельзя серьезно говорить о манипуляциях с анаболиками, кровью и прочим. Это вчерашний день, фокусы не проходят.

— На чемпионате мира по гребле в Мюнхене за найденные системы для переливания крови дисквалифицировали трех россиян.
— Вот я и хочу людям разъяснить: если раньше было возможно, к примеру, подменить пробу, как это сделали венгерские метатели на Олимпиаде в Афинах (у них под мышкой была груша с мочой), то теперь это исключено. Мочу у тех, кто уже проходил контроль, закодировали! База данных имеется и на ДНК спортсменов. Ведь как гребцы попались? Они нарушили правило о запрещении внутривенных капельниц. А на этих системах осталось чуть-чуть крови. Вот по ДНК и идентифицировали нарушителей.
К слову, в 1988 году были заморожены пробы “Б” призеров Олимпийских игр в Сеуле. Их уже исследовали, однако молчат. Потому что, я уверен, при современной методике определения запрещенных препаратов пробы положительные! МОК и ВАДА сделали выводы, поэтому и накручивают.
Да, политика жесткая, однако и к нам отношение предвзятое. Ну нельзя делать столько заборов в отношении одного спортсмена. Допустим, Тихон сидит на отчетно-выборной конференции Союза спортсменов, заходит министр и говорит: “Ваня, тут приехали за тобой, выйди”. К Девятовскому подходят в аэропорту, показывают удостоверение и берут пробу прямо там. Остапчук за сезон проверили 12 раз! Я понимаю, что некоторые препараты обнаруживаются за 90 дней, но к чему создавать такую обстановку? Даже если человек совершенно чист, его все равно нервируют частые заборы.
За полгода у китайских легкоатлетов взяли, например, всего 9 проб, у американцев — 20. А у россиян — 102! И Олимпийский комитет России подал протест. Потому что внимание должно быть распределено более или менее одинаково. На Украине тоже беспредел…

— Говорят же, что существует список “неблагонадежных” стран.
— Он точно существует. И мы находимся в его “опасной” зоне.

— Как же из нее выйти?
— Во-первых, за счет чистоты наших рядов, а во-вторых, не сидеть и не молчать! Я, например, предлагал председателю БФЛА Михайловскому выступить в защиту своих атлетов: “Зачем столько допинг-проб Тихону или Остапчук? Вы же знаете, что они совершенно чистые. Можете безбоязненно написать в ИААФ и заявить, что срывается подготовка, нервируются спортсмены”. Мое замечание осталось без внимания. Поэтому, если мы продолжим сидеть, засунув голову в песок, этот вал так и будет катиться. Здесь надо занимать более активную позицию.

— Возьмем случай с спортсменом из страны, не входящей в “черный” список. Лидера “Тур де Франс” датчанина Расмуссена сняли с велогонки всего лишь за то, что неточно указал свое местонахождение накануне старта и его якобы не могли обнаружить допинг-агенты.
— А я знаю случай, когда наша бегунья уехала на похороны, не поставив в известность федерацию. И вдруг нагрянули комиссары ВАДА. Спортсменке вынесли предупреждение, и когда в составе эстафеты 4х400 на зимнем чемпионате Европы завоевала золото, то премиальных от ИААФ, как мы ни бились, не получила. Это у нас можно разбираться, делать снисхождение, а у них если провинился — будешь наказан. Это правило.

Не будем чистоплюями

— Может, часто наша мягкость и ведет к безнаказанности? За последнее время на допинге попались три молодые спортсменки: вольница Марзалюк, штангистка Громыко и высотница Иванова.
— Дело не только в мягкости, но и в безграмотности. Как можно попадаться на фуросемиде?! Тем более на пробах, которые мы сами берем и оправляем в Москву. Значит, люди просто не знают, что фуросемид — это допинг. И принимают его для сгонки веса. Надо хотя бы быть в курсе, что через пять дней он не ловится.
Или вспомним Корольчик. Чистые флаконы должны быть в упаковке, их достают в присутствии спортсмена! А перед Яной поставили два вскрытых флакона. Она сдала мочу и расписалась. Может быть, потому и поплатилась двухлетней дисквалификацией за кленбутерол.
А как когда-то попалась прыгунья в высоту Шевчик? Жили они на сборе в Польше. Врачом для лечения ей был назначен препарат, в котором содержалось 0,005 грамма запрещенного вещества. Если принять вечером, то утром — хоть все ВАДА съедется — не определишь. Нет, вечером ей было, видите ли, некогда, утром вспомнила, приняла, а допинг-контроль тут как тут! У меня потом переписки по этому делу накопился целый том. И белорусская федерация отступилась лишь тогда, когда нам пригрозили отдать дело в Спортивный арбитражный суд в Лозанне. Говорили же знающие люди, что еще никто его не выигрывал…
Необразованность спортсменов, многих тренеров и ведет к увеличению плачевной статистики. Эта тема попала в разряд запретных, мы так стесняемся говорить о фармакологии, что выглядим чистоплюями.
Мы даже разрешенные препараты не умеем правильно применять! Сейчас очень популярен неотон — особенно в видах спорта, связанных с выносливостью. Да, можно с его помощью создавать энергетику. Но при определенной дозировке и по определенному режиму. Многие до сих пор делают инъекции накануне соревнований!

— Действительно, я читала, кажется, про Девятовского, что он в Афинах укололся незадолго до старта, в результате ноги при метании были ватными.
— Я ему кричу: “Вадим, поворачивайся быстрее!” А он бьет по ногам, дескать, не слушаются. Почему? Потому что, когда дается три грамма неотона и больше, то свыше суток это создает крепотуру. Другими словами, мышцы вяжет. Но если бы он принял такую дозу за пять дней, все было бы в порядке… Многие выбрасывают деньги на ветер, принимая лишь по одному грамму. Ожидаемого эффекта, естественно, не получают. Потому и говорю: нужна просветительская работа. Врачи должны знать эти схемы назубок. И в то же время не вижу их вины, например, в последних случаях с злосчастным фуросемидом. Они не могли его прописать. Значит, свою роль играет “сарафанное” радио, когда передают друг другу, толком не зная что.

— Вы не могли бы пройтись конкретно по каждому недавнему случаю?
— Я не владею точной информацией. Расследование ничего не дало. Все отрицают. Это общепринятая практика: когда попадаются, виноватых нет. И начинаем: вроде как господь бог послал… Но если даже спортсменки принимали фуросемид по собственной инициативе, это означает и безграмотность окружения, и отсутствие нормального контакта внутри коллектива. Другого объяснения, честно, дать не могу.
Есть еще аспект. Например, в Польше в видах спорта с весовыми категориями существует ограничение: в процессе подготовки разрешается набрать только три лишних килограмма. Их потом в канун соревнований можно согнать естественными способами. А у нас есть случаи, когда боевой вес превышается на 10-12 килограммов! Но уж если ты получаешь стипендию в национальной команде, призвана отстаивать честь страны, так будь добра следить за собой. И не допускай ситуации, когда без фуросемида не обойтись. Считаю, здесь явно прослеживается недостаток воспитательной работы.

Прессинг по всем фронтам

— Мы говорили о том, что собираемся в Пекине ориентироваться на достижения белорусских олимпийцев в Сиднее. А почему, на ваш взгляд, именно на Олимпиаде 2000 года состоялся пока лучший результат за всю суверенную историю?
— По всей команде ответить не готов, скажу по легкой атлетике. В Сиднее мы завоевали пять медалей (из них две золотые). В Атланте-96 было четыре. И я меньше чем о пяти медалях перед Афинами и не думал. Но взяли только три. Почему? Считаю, перед Играми-2004 уж слишком нагнеталась обстановка. Некоторые спортсмены были просто подвергнуты прессингу по совершенно непонятным причинам.
Министру Сивакову не понравилось, что чемпион мира Михневич пришел на прием с участием президента без пиджака. Сделали выговор мне, а спортсмену звание заслуженного мастера спорта не присваивали и так далее. Остапчук прессинговали вплоть до четырех дней до отъезда. Но надо понимать: тот же Михневич — такой человек, который, если не создашь обстановку, чтобы он летал, не выиграет соревнования. У него много идей, он сам себе на уме, со своими принципами и никто его в обратную сторону не повернет. Все его нюансы надо направлять в нужное русло. А когда мы начинаем прессинговать, то убиваем его.
В толкании ядра были настолько близки к пьедесталу (Андрей Михневич — 5-й, Юрий Белов — 6-й, Надежда Остапчук — 4-я, Наталья Хоронеко — 5-я. — ПБ.), что еще две медали были реальны. И потом, я никогда не думал, что будет такое судейство в спортивной ходьбе. Гречанка, обыгравшая Турову в борьбе за бронзу, по уровню подготовки и в подметки не годилась нашим спортсменкам. Но ей разрешили бежать. А после Афин она ни разу, ни на одних соревнованиях даже не закончила дистанцию! Так и канула в неизвестность…
В Афинах неправильно было организовано общее руководство командами. Понавезли туда психологов, молодых девочек, не имевших опыта. Приехали мы на древний стадион “Олимпия”, куда вынесли соревнования толкателей, — земляной, компактный, с бугорком вместо трибун. А психологи уже там! И накачивают спортсменов… Я понимаю, можно настраивать на мобилизацию внутренних ресурсов. Но нашим-то говорили в том плане, столько уже дней Олимпиады прошло, а медалей все нет и нет, вот на вас вся надежда. Я вынужден был удалить их оттуда!.. А ведь Володя Сивцов заранее ходил к шефу миссии Забурьяновой и просил, чтобы никого, кроме Рудских, Ефимова и Сивцова, там не было! Однако нет, к нам отнеслись с каким-то недоверием и направили этих двух девочек мобилизовать наших спортсменов. Эффект получили обратный.
Вспоминаю и гнетущую обстановку в зале, куда нас собирали на Олимпиаде каждый вечер. Когда медалей нет, должен же руководитель найти именно те слова, которые вселили бы в тренеров надежду и оптимизм. Вместо этого шла нахлобучка. Все сидят, у всех дрожь в коленках: завтра наш черед, что с нами будет?..
Как раз с этой позиции в Сиднее была лучшая организация. Вплоть до того, что мы могли отметить успех не у себя в конуре, как в Афинах, а в более приемлемой обстановке. Помню, Зверева и Корольчик завоевали золотые медали в один день. Мы приехали в деревню после допинг-контроля к полуночи. И в штабе стояло шампанское, были накрыты столы. Поздравили спортсменок, подняли по бокалу. Все прошло по высшему классу. Это же жизнь, и ее надо правильно понимать. А накрутки не приносят успеха. На Олимпиаде ответственность и так у всех величайшая: и у специалистов, и у спортсменов. На мой взгляд, вот этим и отличались Афины от Сиднея.

Кого повезем?

— Рассуждая о лишних людях на стадионе, затронем тему формирования олимпийской делегации. Кто в нее должен входить?
— Изложу свои принципы. В первую очередь в команде должны быть те, кто имеет хотя бы малейший шанс на медали. Повторюсь, это 60-65 человек из 16 видов спорта. Затем необходимо включить тех, кто способен попасть в восьмерки. А также молодых спортсменов, которые могут раскрыться в будущем. Они должны пройти обкатку, может быть, набить шишки, но чтобы 2012 год уже не был для них дебютом. Чтобы не получилось, как на чемпионате мира у многоборца Кравченко. Поехал в Осаку и сделал два фальстарта, хотя имел хорошие шансы на медаль. Говорит, был сильно готов и хотел с первого вида заявить о себе… Вот такую молодежь, призеров юниорских и молодежных первенств, надо везти в Пекин. Но не следует ставить перед ними сверхзадач. Возможно, благодаря им мы и так получим одну-две медали. Все реально, молодежь сама умеет дерзать.
А вот к дисциплинам, где спортсмены идут навстречу пожеланию Кубертена “главное — участие”, надо подходить строже. Брать либо истинно талантливую молодежь, либо тех, кто гарантированно попадет в восьмерки.

— Назовите виды, которые вы считаете бесперспективными в плане медалей.
— На данный момент худшие возможности имеют семь видов: прыжки в воду и на батуте, современное пятиборье, стрельба из лука, таэквондо, конный спорт, теннис, хотя в последнем есть талантливая молодежь. В теннисе многое будет зависеть от того, будут ли коммерческие интересы подчинены олимпийской подготовке. Необходимо и наличие большого желания. Примерно такого, как у Лис в конном спорте, которая с Проблеском и Рэдфордом намерена преодолеть пропасть. Добавлю, что в спорте возможны всякие сюрпризы, многое реально исправить.

— Что скажете по комплектованию делегации обслуживающим персоналом? Самый яркий пример, который всплывает в памяти, как в Афины не взяли врача Аркадия Кириллова, опекавшего будущих призеров Нестеренко, Гелах, Бичик, Стукалову…
— И это было неправильно. На Олимпиаде должны быть истинные профессионалы. Открывать путь на Олимпиаду нужно, не руководствуясь принципом “всем сестрам по серьгам”, а исходить из потребностей лидеров.

По-житейски

— Как вы относитесь к тому, что на людей, уже вписавших свое имя в олимпийскую историю, так рьяно возлагаются надежды и в преддверии следующих Игр, что иногда они просто не выдерживают? Не все же такие железные, как Екатерина Карстен, которая к тому же живет за рубежом. А вот, например, о Юлии Нестеренко иногда приходится слышать и нелицеприятные слова из уст спортивных чиновников. Судя по весенним интервью, Белой Молнии приходится сейчас очень нелегко.
— Если чисто по-житейски, то это присуще всем нам: на проверенного человека и надежд возлагаем больше. Но этим спортсменам нужно и условия предоставлять такие, чтобы они летали. Тогда отдадут все, что умеют и имеют. Я просто уверен: если Катя будет не готова, она сама откажется ехать на Олимпийские игры. А вкладывать в ее голову что-то дополнительно ни к чему.
По Юле сложнее. Считаю, не надо было ей так резко разрывать отношения со своим наставником Ярошевичем. У меня очень хорошие отношения и с ней, и с Димой. Но я ей говорил сразу: “Юля, ты перевернула мир. Сегодня у тебя такой авторитет, что за тобой все будут следить. И если ты на следующий год порядка 11,0 секунд не пробежишь, то уже начнут придумывать всякие байки и сказки, что общепринято. Так что ты не торопись, подумай”. Но они с Димой пошли своим путем.
Не так давно о ней делали документальный фильм и мне задали вопрос: “Почему Нестеренко не бежит на уровне 11,0?” Я ответил: главная причина в том, что нынешняя тренировочная программа не попадает в нее. И более того — травмирует. У Юли появился ряд травм, которых раньше не было. После выхода фильма на экран она мне позвонила и поблагодарила: “Спасибо, Александр Григорьевич, за откровенное мнение”. Я был рад, что так произошло.
Может, им следовало бы создать тройственный союз. Все-таки Ярошевич очень много сделал для успеха, который Нестеренко имела в Афинах…

— Как думаете, она сможет вернуться к Олимпиаде, хотя бы для того, чтобы усилить эстафету 4х100?
— Мы все надеемся, что Юля вернется. И этот вынужденный простой не должен сильно снизить ее фундаментальные возможности. Главное, чтобы не было травм. Ее выход на уровень 11,0 секунд повысил бы шансы команды. Но должен заметить, что одного этого не хватит для завоевания медали в эстафете. Потому что начиная с 2005 года уровень выступления спортсменок Невмержицкой, Сафронниковой и Драгун снизился. Если раньше они все бежали по 11,30, то нынче — по 11,40-11,50. Этого не достаточно. Прогнозирование должно быть реальным.

Бумажные федерации

— Вам во многом легче сейчас делать анализ еще и потому, что за плечами работа на посту руководителя федерации. Какова, по вашему мнению, роль этих общественных объединений?
— Мне тяжело на него отвечать, потому что многие председатели федераций разозлятся. Я видел роль федерации в оказании помощи национальной команде. Номинальное, бумажное руководство меня никогда не устраивало и не устроит, кто бы ни занимал этот пост. Если все деньги вкладывает министерство, команду готовят тренеры, состоящие на ставках в Минспорта, а потом кто-то там докладывает об этом…
Федерация в силах проделать очень большую работу, заключить выгодный контракт. По соглашению с ФИЛА мы раньше ежегодно получали за медали по 100 тысяч долларов; мы одевали по 400-500 человек. Вы посмотрите: и сейчас все в ФИЛА ходят, спортсмены и тренеры. Почему все закончилось? Потому что надо этим заниматься. Я писал об этом в вашей газете (“ПБ” от 15.06.2007). Нужно было ехать в Италию и встречаться с руководством фирмы. Белорусская легкая атлетика в ФИЛА была лучшей и отказа не последовало бы. Однако никто не поехал. Поэтому если федерация работает в плане обеспечения и имеет реальные результаты, то кто ее роль будет оспаривать? Но если за нее даже членские взносы министерство в международную федерацию оплачивает, я не понимаю, зачем вообще такой орган нужен. И подобных федераций у нас, к сожалению, большинство.

— А как вы относитесь к традиции назначать руководителями федераций чиновников высокого ранга? К примеру “посадили на велосипед” министра транспорта — потом сами же назвали его “свадебным генералом” (“Ресурс не сработал”, “ПБ” от 21.12.2006)…
— Если, допустим, Коноплев сумел решить ряд вопросов, которые позитивно отразились на развитии гандбола, — это одно. А если административный ресурс только им называется — это другое. Когда чиновник просто сидит и не знает специфики вида спорта, тогда при таком “бумажном” председателе хотя бы должен быть сильный профессионал-заместитель.

— Дата отчетно-выборной конференции по легкой атлетике была перенесена и, возможно, из-за того, что не подобрана кандидатура нового руководителя. А кого бы лично вы хотели видеть на этом посту?
— Как член президиума федерации, скажу, что перенос сделан с мотивировкой: дать спокойно выступить на чемпионате мира. Конференция назначена на 5 ноября. Кандидаты должны зарегистрироваться и предложить программу развития легкой атлетики на период с 2008 по 2012 год. Я не владею вопросом, подбирается ли кто-нибудь на пост председателя. Но хотелось бы, чтобы человек, который туда придет, восстановил все, что в федерации было прежде: контракт, деньги… Ведь мы в свое время за счет собственных ресурсов возили юниоров большими командами, при этом брали из бюджета мизерные суммы. Могли проверять резерв. А сейчас есть тенденция, что такие большие резервные команды вообще не нужны.
Этот человек может быть выбран из ряда хороших спортсменов, закончивших карьеру. У нас есть люди, которые проявили определенные организаторские способности в других сферах, например, в бизнесе. Я, например, жалею, что представитель легкой атлетики, десятиборец, сейчас ушел новым председателем федерации по велоспорту… Должен прийти человек-подвижник, хваткий, со знанием вопроса, неравнодушный к вопросам резерва. Ему придется ездить в каждую область, знакомиться с положением дел, подбирать кадры и так далее. Пора уже ввести в УОРах комплектацию на конкурсной основе, а не для тех преподавателей, кто там работает. Ну нельзя же тратить столько государственных средств на людей, которых после выпуска не берется ни один тренер тренировать! Это самое настоящее расточительство. И вот здесь роль федерации громадна. А одним именем камень не сдвинешь.

Дискуссия продолжается

— После Афин не раз можно было слышать, что кое-кто из наших спортсменов выплеснулся за год до Олимпиады, а потом уже не смог выйти на лучший результат. Вы согласны с этим утверждением?
— Понимаете, когда неудачно выступишь на Олимпийских играх, то надо что-то говорить. И не у каждого найдется мужество сказать: мы ошиблись.
Остался год. Необходимо безошибочно выбрать стратегию подготовки. Разработать индивидуальные программы, которые должны попадать в спортсмена, а не просто его нагружать. Организовать четкий контроль за состоянием атлета и уровнем его функциональных возможностей. Правильно сформировать выездной состав. Просчитать акклиматизацию; это заблуждение — вкладывать в ее понятие только временную адаптацию. Сюда входят условия доставки в Пекин (чем тяжелее будет перелет, тем хуже адаптация), срок до старта. Важна эффективность медицинских и педагогических мероприятий для преодоления временного и климатического воздействий. С первого дня прилета на Олимпиаду мы столкнемся с загустением крови в организме, увеличением уровня гемоглобина, с повышенным потоотделением будем терять микроэлементы. Справиться с этим — в наших силах.
Еще не закончена дискуссия, за сколько времени приезжать до старта. Некоторые умудряются доказывать, что нужно выступать на 4-5-й день. Однако работоспособность сохраняется на хорошем уровне в течение 2-3-го. Хотя и здесь существует риск — не успеть восстановиться за 20-30 часов после перелета. Уж лучше выбрать вариант акклиматизации более надежный, не забывая о полученных данных по гормональной адаптации: она происходит не раньше чем на 7-й день. Если тестостерон, понизившийся из-за смены климата, не восстановится — о медалях можно забыть. Нам еще предстоит выработать четкие позиции по каждому виду спорта.
Ну, а самое главное, чтобы микроклимат в национальных командах был очень хорошим уже здесь. Делегация должна быть единой семьей. Если отрегулируем эти принципы, думаю, все будет нормально.