Неискренний футбол. От харизмы к маразму

Семинар в Нюрнберге был, но ни о каком “белорусском” докладе на нем не слышали, а спустя четыре недели лес рук, за которым, бывает, скрываются пни, утвердил иностранного “докладчика” главным тренером сборной нашей страны. Гладкая инаугурационная речь среди прочего не зашлифовала еще один сучок. С одной стороны, Штанге решительно отвергал особенности белорусского менталитета: “В футболе есть один менталитет — это профессионализм”. С другой — столь же решительно отказался назвать сумму нового профессионального соглашения. Выручил глава БФФ, мол, “конфиденциальная информация, возможности федерации ограничены, подписанный контракт в разы ниже, чем у наших восточных соседей”. И это, мягко говоря, покоробило.
В России, значит, назвать зарплату Хиддинка могут, а у нас “возможности ограничены”. Ведь дело даже не в каком-то миллионе долларов, на который “подписали” здесь немца, а в том, что белорусам, чей менталитет с футбольной Европой один, почему-то нельзя сказать правду. Ну не поймет “бульба”, что нет среди нас Абрамовичей, готовых ради сохранения львиной доли сбросить со своего барского стола крохи и на национальные интересы. Хотя о месячном окладе порядка 25 тысяч евро на 2,5 года может мечтать не только средний белорус, но и сытый европеец. Это, конечно, в три-пять раз больше, нежели получали на том же посту Байдачный и Пунтус, но примерно столько же, сколько имеет именитый испанец Клементе, принявший сборную Сербии. Так что стесняться здесь нечего, страшиться тоже, а уж прятаться за менталитет, который в футболе один, — тем более. Напротив, нация должна не просто знать — осознавать, гордиться тем, что она платит нанятому рулевому своей главной команды.
Однако и эти ползучие в мозг рассуждения веру в Штанге не пошатнули. Тому способствовал изначально позитивный сердечный настрой. В июле неправду немца хотелось оправдывать, находить в ней мотивацию, веру, желание сделать как лучше, потому и закрывались глаза на мелочи во благо, как тогда казалось, великой цели.
Штанге хотелось верить и в августе, когда в списке на товарищеский матч с Израилем почему-то не оказалось Булыги, Гуренко, Штанюка… Да, выяснилось, что вопрос капитана решается кардинально, а в случае с Булыгой, вызванным в сборную лишь “на пожар” — по семейным обстоятельствам Кутузова, — оказывается, допустимо играть не в футбол, но в принципы. Ради них и “ветерана” Кульчия в черный список, и форварда Мозолевского в защиту, и полузащитника Ковбу в засаду. Варум нихт?
Тем более что 27 августа Штанге просто очаровал. Его “понедельник после войны”, два с половиной часа содержательной во всех смыслах беседы с корреспондентами “ПБ” вовсе развеяли мелкие сомнения, укрепили веру, еще больше заставили сопереживать непростым экспериментам. Особенно впечатлил DVD-диск, который собеседник подарил по окончании эксклюзивного интервью. На нем фильмы — профессиональные и любительские, в основном немецких телевизионных компаний, о работе тренера в Ираке. Я завороженно смотрел кино всю следующую ночь, отдельные эпизоды по несколько раз. Вот герр Штанге без охраны идет по разрушенному Багдаду; вот едет по стране на джипе, собирая разбросанных войной игроков; вот подчеркнуто, как рядовой местный житель, обращается к парикмахеру — остриженные волосы колют шею и после экзекуции выметаются самим клиентом из-за воротника; вот немец засыпает в номере отеля, где нет тепла, воды и света; вот он стучится в дверь одного из подопечных, пьет с ним чай и комментирует за кадром, как странно столько времени не видеть в доме женщин…
Право, все это трогает, местами провоцирует слезу, заставляет выкинуть из головы “шелуху”. Это вам не заношенная до дыр слава ГДРовского типа и даже не дешевый лоск современного западного образца. Человека, профессионала сначала осудили, а потом вознесли за одну и ту же героическую работу. Вот она, кульминация истины, воплощенная в картине, — даже не торжественное вручение оскара ФИФА, а эпизод приезда вместе с командой на стадион, где после бомбежек находится американская военная база. Чтобы попасть на закрытый объект, тренер снимает с руки часы и отдает солдату… На уровне подсознания предательски закрадывается наивный мелкий вопрос: если сие не шоу, как все это удалось снять в “реалити”? Но прочь, мимолетное видение, отставить негатив, добро пожаловать, вера!
Хорошее кино продолжалось, хотя и в жанре “не для всех”. Сцены в детском гематологическом центре куда сильнее картинки со стадиона “Динамо”, особенно если в матче с Румынией наблюдать за VIP-ложей, а не из нее… Да и поражение 12 сентября в Словении при желании можно поставить на чашу весов с эпизодом принципиально последовательного отказа от услуг Кутузова.
Но вот далее при всем внутреннем настрое на позитивно-созидательное восприятие голова пухнет, сердце останавливается, а перед глазами, словно ртуть из разбитого термометра, которым ты хотел измерить собственное состояние, плывут мелкие хаотичные картинки, легко принимающие любую форму, какую только им зададут. Ничего цельного, внутри пустота.
Вот Штанге устраивает пресс-конференцию, на которой открывает белорусскому футболу совершенно нового игрока, называя среди прочих выступающих за рубежом кандидатов в главную команду страны фамилию Давидович.
На вопрос, кто такой, следует уверенный ответ:
— Давидович. Номер шесть.
— Опорный полузащитник? — не успокаивается журналист.
— Да, — невозмутимо кивает тренер.
— А где он играет?
Штанге задумывается: В России, (пауза) в “Кубани”. Извините (обращаясь к сидящему рядом зампреду БФФ Вергеенко) Может быть, в “Кубани”?
Вергеенко: Да, ДавЫдович.
Штанге: Давидович.
— Он играет в “Кубани”, да? — никак не унимается репортер.
Штанге: Да, в “Кубани”. Это — один из многих. Я его не знаю. Мы получаем информацию о хороших игроках, и он один из них. Мы должны посмотреть на этого игрока.
— Какого он года рождения?
— Молодой… 1983-й. Да, 83-й!
Это тоже документальные кадры — из стенограммы пресс-конференции 24 сентября. Тогда мы их вырезали, не пустили на страницу, хотя поискам молодого футболиста Давидовича редакция посвятила целый оставшийся день до выхода номера. В “Кубани” из белорусов играл только нападающий Лебедев 1985 г.р. Бросили взор на центрального защитника Давидовича 1981 г.р., но “Сморгонь” — пока не заграница. Короче, так и не поняли, кого имел под “ДавЫдовичем” Вергеенко, а для Штанге все же выяснили и согласовали фамилию Данилова — не опорного, а крайнего полузащитника, не краснодарской “Кубани”, а харьковского “Металлиста”, не 1983-го, а 1980 года рождения…
Сняли мы пленку с полки только сейчас, потому что, как и многое другое, посчитали ее в свое время ничтожной, мелконегативной. В большом спорте не принято ходить по-маленькому, но в то же время большое видится лишь на расстоянии — по-настоящему разглядеть это “недоразумение” пришлось с высоты следующих событий…
Градус повышался, ртутный эпатаж подогревал сомнения, остужал кровь. Вот Штанге совершенно бесцеремонно и немотивированно отказывается от Ковбы, которого даже не пустил в кадр, не дал ни секунды пробы; вот на его месте громко возникает проект “Моста”, но вскоре тихо рушится — без Трубило; затем Ирмшер отправляется в Пизу. Куда? “Встречаться с Кутузовым, — говорит Штанге. — Мы в таких поездках не столько смотрим игры, сколько общаемся с футболистами после них, знакомимся с тренерами и президентами клубов. Это необходимо, чтобы иметь хорошие контакты, чтобы они помогали нам в работе. Кутузова не отнесешь к молодым футболистам. Мы должны ставить перед ним конкретные задачи. Вот так и будем добывать информацию о каждом игроке. Верю, что эта система будет работать хорошо”.
В самом деле, стоит ли ехать в Пизу, чтобы увидеть игру Кутузова — ее по спутниковой тарелке еще лучше разглядеть можно, яркие эпизоды, если возникнут, по кадрам разложат. Впрочем, отправиться стоило не только в Италию, но и в Томск, Москву, чтобы действительно пообщаться с футболистами и не только, однако помощник Штанге в Пизе, как выяснилось, с Виталием даже не пересекся, не поговорил!
И вот с этого момента хорошее кино как-то резко заканчивается — дальше только плохое. Мы не о Люксембурге — результат субботнего матча, как и последнего, который вы уже знаете, в моем понимании не имеет значения. Вне зависимости от того, как сборная Беларуси вчерашним поздним вечером выступила в Рамат-Гане и какой футбол покажет дальше с Албанией и Голландией, главному тренеру этой команды я больше не верю.
От харизматического лидера до маразматического всего один шаг — к себе любимому и незаменимому. Бернд Штанге примерил на себя роль призванного во спасение белорусского футбола мессии, вершителя судеб, а когда понял, что ошибся, признаться себе в этом не смог. Более того, его тактика мелкой неправды, лукавства, на мой взгляд, привела к уже необратимым последствиям. Пунтус с его проектом “Слава” отдыхает на фоне хитросплетений, в которых запутал нас и запутался сам герр Штанге.
Период от 13 июля до 13 октября, как известно, вместил в себя, с моей точки зрения, самый тревожный звонок, который произвел немец в роли главного тренера сборной Беларуси. Он не удовлетворился, как в случае с Булыгой и Кульчием, просто неприездом Кутузова, не сделал из него кардинальные выводы. Несмотря на то, что отказ из Пизы Штанге пришел повторно (впервые перед домашней игрой с Израилем), причем во втором случае матч был не товарищеским, а самым что ни на есть официальным, тренер отбросил собственные принципы и пустился на уговоры. Сначала факсом — не помогло, потом звонком.
Политика двойных стандартов ущербна сама по себе, хотя крылатое выражение “Глеб — не Пласконный” публика в свое время приняла аплодисментами. Под эту конструкцию, правда, слабо подходит Кульчий, но если его поставить на одни весы с Кутузовым, то полузащитник “Томи” как минимум не уступает. Однако дело даже не в этом. Самое страшное, что в обоснование собственных стандартов Штанге попытался подстроить саму жизнь. Он просил Кутузова приехать хотя бы на один матч с Люксембургом или, как констатация, в случае отказа: сборная для игрока очень важна. Только в этом случае и без того укомплектованная сильными футболистами команда отказников “Штанге-минус” не приобретала еще более устрашающий вид с одной стороны, а с другой — “концепция” тренера тире антитренера не лишалась выдуманной им же странной логики, за которую немец держался, как за спасительную соломинку. “Личное” (семейные обстоятельства) — можно, “безналичное” (интересы клуба) — нельзя. В обоснование сей нелепицы на пресс-конференции 8 октября Штанге взял в союзники целую ассоциацию:
— Что касается Кутузова, то наша федерация приняла во внимание его личные проблемы, и по согласованию с БФФ мы освободили от этих матчей и Виталия. Если в дальнейшем он будет себя хорошо чувствовать и успешно играть, пригласим его на поединки с Албанией и Голландией…
— Вы с пониманием отнеслись к обстоятельствам, воспрепятствовавшим приезду в команду Кутузова, и не вычеркнули его из списка сборников, тогда как в схожей ситуации были не в пример категоричны в отношении Кульчия и Булыги. С сегодняшних позиций не считаете вердикт в адрес “томичей” слишком суровым?
— Это разные, не связанные друг с другом вещи. Их нельзя сравнивать. Одна ситуация касается личных проблем. Такие случаи мы воспринимаем гуманно по отношению ко всем футболистам. Они являются серьезным аспектом, который следует учитывать в работе. Но чего быть не должно — и не будет — это рассуждений игроков в духе: этот матч важен для клуба, а тот для сборной не важен. Дескать, “Томи” грозит ухудшение позиций в турнирной таблице, а игра против Израиля значения не имеет. Понимаете, если мы позволим футболистам самим решать, когда в сборную ехать, а когда нет, останется только выбросить белый флаг. И закончить работу.
Штанге собственноручно нарисовал схему, сам определил в ней правила движения, закупорил все выходы и сам же в этом лабиринте застрял, всего за три месяца проделав путь от мелкой неискренности, заурядного лицемерия — к необратимому по своим последствиям самообману.