Точка зрения. Спорт на игле: наши ХАНАболики

Продолжили список нарушителей тяжелоатлетки Ольга Недорезова и Валентина Ляховец, на очереди еще двое — еще одна штангистка и легкоатлет. К тому же есть неофициальная информация о попытке фальсификации допинг-пробы на Кубке страны по легкой атлетике в Могилеве. И нет никакой гарантии, что эти позорящие страну “уколы” не повторятся завтра, послезавтра и на Олимпиаде в Пекине.
Трехкратный олимпийский чемпион, девятикратный чемпион мира и Европы Владимир ПАРФЕНОВИЧ предлагает ужесточить наказание за нарушение правил честной спортивной борьбы.

Уколы для “Дружбы”

— Назрела необходимость поговорить о допинге в белорусском спорте. Точнее о том, что с этим делать. Не так давно я выступал на “Европейском радио” и рассказал о том, что в моей жизни были два укола ретаболила. Это случилось в 1984 году перед альтернативными соревнованиями “Дружба-84”, которыми нам пытались заменить Олимпиаду в Лос-Анджелесе.
Перед всеми участниками “Дружбы-84” руководство соцстран поставило задачу: рекорды — любой ценой, чтобы при сравнении результатов с олимпийскими доказать превосходство социалистической системы. Нас предупредили: допинг- контроля не будет!
…На заключительный сбор приехали зампред Спорткомитета СССР Анатолий Колесов и начальник управления водных видов спорта Александр Силаев, и всю сборную уложили на кушетку. Я сказал Анатолию Каптуру, который непосредственно работал с байдарочниками, что отказываюсь принимать уколы. Он передал мой отказ руководству и вернулся с жестким ответом: “Если ты не согласишься, собирай вещи и уезжай из сборной”. Каптур может подтвердить, что так и было.
В принципе два укола — сущая ерунда. Спросите у некоторых наших атлетов, они вам скажут: это вообще “мусор”. Кое-кто “кушает” этого добра по ведру.”
На “Дружбе” я должен был выступать в одиночке и четверке. Мои друзья по экипажу спросили: “Ты уедешь, а как же мы?” И тогда я поступился личными принципами ради команды: ребята потеряли бы загребного, а до соревнований оставалось меньше трех недель…

— Но это не принесло квартету дивидендов: в одиночке ты выиграл, а в четверке пришли четвертыми… Но ты ведь побеждал и без ретаболила, к чему было заставлять?
— Тогда, в 1984-м, мы бойкотировали Олимпийские игры в Лос-Анджелесе… Точнее, не мы, а коммунистическое руководство. Сегодня некоторые организации и официальные лица заявляют о необходимости бойкота пекинской Олимпиады — я категорически против этого! Если какая-то страна примет подобное решение, спортсмены могут выступать под олимпийским флагом. На теперешний ум я бы тогда, в 1984-м, бросил все и поехал в Америку на Игры.

— Никто бы тебе этого не позволил, пришлось бы стать невозвращенцем.
— Я все равно бы потом вернулся. Но разговор о другом. Никто не может лишить спортсмена права участвовать в Олимпийских играх, если он его завоевал. Пусть даже он займет двадцатое или тридцатое место, важно, чтобы показал максимальный результат.

— Вернемся к ретаболилу.
— После выступления на радио кое-кто заговорил о том, что раз я сознался в употреблении допинга, с меня нужно снять все олимпийские регалии. Но ведь на Олимпийских играх в Москве я выступал чистым: не принимал таблеток, не кололся, не использовал кровяной допинг, который тогда (да и сейчас) был в ходу. К тому же рассказал о двух уколах ретаболила сам, без чьего-то нажима или подсказки, еще на одном из первых олимпийских собраний в середине 90-х. И когда ко мне пришли сотрудницы Музея олимпийской славы, я отдал медаль “Дружбы-84” и попросил написать, что она завоевана неправедным способом.

За наркотики — решетка

— Зачем прокручивать сейчас события четвертьвековой давности?
— Говорить об этом надо. Через полгода — пекинская Олимпиада, а у нас уже столько допинговых “залетов”! Необходимо срочно принимать меры, чтобы остановить этот грязный поток. У меня есть опыт законотворчества в борьбе с наркоманией. Несколько лет назад в бытность депутатом Палаты представителей Национального собрания я предложил внести изменения в Уголовный кодекс, которые ужесточили бы ответственность за производство, транзит и хранение наркотиков. Депутаты проголосовала за эти предложения, а президент страны их узаконил. На это ушло больше года — в 2002-2003-м. Прежде за изготовление наркотиков, скажем, для личного пользования, как правило, взимался штраф. Сейчас же это наказуемо тремя годами тюрьмы. По статистике один наркоман втягивает в это дело еще троих. Кроме того, наркозависимость стимулирует распространение СПИДа, гепатита и других заболеваний.

— Какова практическая польза от ужесточения наказаний в наркосфере?
— Сотрудники управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков рассказывали мне, что работать стало гораздо сложнее, так как наркоманы теперь больше прячутся. Но раз прячутся, значит, сие стало менее доступно. Для нас это важно. Беларусь — страна наркотранзита, и часть этого товара неизбежно здесь оседает. С востока на запад везут натуральные вещества, в обратном направлении — искусственные. Теперь же невозможно откупиться от штрафов, потому что они отменены.

— Трудно представить, чтобы откупы канули в Лету. Видимо, суммы нынче другие.
— Предполагаю, откупаются даже те, кто пьяным на машинах сбивает людей.

За допинг — под суд

— На сегодня мы имеем семь положительных проб белорусских спортсменов, которые мечтали об Олимпиаде, но подверглись дисквалификации.
— У меня есть предложение, которое, на мой взгляд, кардинально изменит ситуацию в борьбе с допингом в нашей стране.
Хочу через вашу газету обратиться к президенту Республики Беларусь и руководителю Национального олимпийского комитета Александру Григорьевичу Лукашенко с просьбой изменить Уголовный кодекс в отношении допинга.
У него есть законодательное право внести такой законопроект, объявить его срочным, чтобы это было принято на ближайшей сессии белорусского парламента.
Предлагаю узаконить уголовную ответственность тренеров, спортсменов, врачей и функционеров за использование запрещенных препаратов.
Уверен, что Александр Григорьевич примет участие в Олимпийских играх в Пекине в качестве почетного гостя или руководителя делегации. Это значит, что негативные последствия, связанные с возможным употреблением допинга нашими атлетами на Играх (а примеров таких у нас немало), так или иначе коснутся его как главу Олимпийского комитета.

— Есть ли подобное в законодательстве других стран?
— Есть. В Италии, например. Помните, как некоторые атлеты из Турина бежали?

— Но в России такого нет…
— Не сомневаюсь, скоро появится. Потому, вероятно, на последнем чемпионате мира по академической гребле на допинге попались сразу трое россиян. Стоял даже вопрос о дисквалификации российской федерации гребли…

— А в 2006-м наказанию подверглись сразу шестеро российских тяжелоатлетов. В канун мирового форума в Осаке допинг-скандал вокруг рекордсменки мира по метанию молота Татьяны Лысенко обернулся увольнением главного тренера Куличенко.
— Россия и Беларусь очень сильно увязли в этой грязи. Если спортсмены попадаются на допинге, значит, руководство Олимпийских комитетов не ведет существенной борьбы с этой проблемой. Или практически устраняется от нее, тем самым провоцируя достижение результатов любой ценой.

— Но ведь у нас создано Национальное антидопинговое агентство (НАДА).
— Американский НОК перед Олимпиадой в Афинах дисквалифицировал 16 своих спортсменов. Приведите пример, когда спортивные федерации Беларуси или России сами выявили и дисквалифицировали нарушителей?

— Из семи нарушителей трое попались на внутреннем допинг-контроле НАДА. Их пробы отправили в Москву. Но, вы правы, это не федерации сделали, а антидопинговое агентство, учрежденное по инициативе НОКа. Такая практика принята во всем мире. Появились первые результаты…
— Может, и начали что-то делать, но не в отношении лидеров.
Вы знаете, что половина атлетов из Стаек исчезает, когда приезжают международные допинг-комиссары?
Кстати, у нас, кроме допинга, используют и другие методы, чтобы изменить состояние крови.

— Да, в последнее время скандал за скандалом, причем в благополучных видах спорта. В тяжелой атлетике после Афин пожизненно дисквалифицирован чемпион мира и олимпийский призер Геннадий Олещук, затем провалила допинг-тест Анастасия Новикова. Вслед за ними — целый квартет! У штангистов это перманентная ситуация. Медали есть, но каждый раз думаешь: что это за медали? И легкоатлеты то и дело преподносят сюрпризы.
— Поэтому и нужна уголовная ответственность за принятие допинга. Я об этом говорил на заседании исполкома Олимпийского комитета, когда входил в его состав. По-моему, это было тогда, когда руководитель страны возглавил НОК.

— Какими, на ваш взгляд, могут быть меры наказания?
— Ничего не нужно выдумывать, достаточно проанализировать существующие европейские законы. Полагаю, нет большего оскорбления для белорусов, чем нечестная победа соотечественника или изгнание спортсмена с Олимпийских игр. Это сразу бросает тень на всю страну.

— У нас таких случаев было уже три: из Сиднея отправили молотобойца Вадима Девятовского, из Солт-Лейк-Сити — шорт-трековичку Юлию Павлович, из Афин — высотника Алексея Лесничего.
— Разве мало? А из Турина из-за высокого уровня гемоглобина в крови вернули домой Сергея Долидовича. Потом, правда, когда гемоглобин вошел в норму, ему разрешили участвовать в Олимпиаде.

Криминальная цепочка

— Кстати, за успех конкретного спортсмена премии, и очень большие, кроме самого медалиста, получают десятки людей. Но когда атлета наказывают за допинг, те, кто за его спиной пожинал плоды, остаются безнаказанными.
— Это лишний раз убеждает в том, что нужно выявлять и наказывать всю цепочку виновников.

— Это невозможно.
— Возможно! Коли виновному будет грозить, к примеру, лет пять в колонии строгого режима, он, вероятно, назовет тех, кто подталкивал его к нарушениям. Почему тренер, врач или спортсмен должен находиться в заключении, а заставлявший их идти к цели любой ценой — остаться на свободе? Считаю также ненормальным, когда люди, принимавшие запрещенные препараты, в дальнейшем входят в руководящие органы своих федераций.

— Не могу согласиться. Если человек отбыл дисквалификацию, раскаялся, переживал, многое переосмыслил, он не должен всю оставшуюся жизнь быть на положении изгоя. Это негуманно.
— Я не говорю о запрете на профессию тренера, например. Но нужно, чтобы люди знали заранее, что в общественной организации в случае подобных инцидентов они работать не смогут.

— Вот Мэрион Джонс сейчас созналась в употреблении допинга…
— Вынуждена была сознаться, чтобы не сесть в тюрьму, потому что следствие собрало доказательную базу. Агенты ФБР раскрутили сотрудников лаборатории, производившей этот препарат. А до того сколько лет Джонс молчала! Ее наверняка поставили перед выбором: либо сознаешься, либо мы доказываем твою вину в суде.

— Если проворовался руководитель в сфере экономики, ему назначают срок заключения и, как правило, поражение в правах — невозможность занимать руководящую должность после освобождения в течение нескольких лет. А вы хотите наказывать пожизненно. Попахивает средневековьем…
— Считаю, эту болезнь нужно лечить хирургическим путем. Установить определенную дату, с которой начать новый отсчет: нарушил закон — не можешь быть избранным.

Независимое расследование

За годы нашей суверенной истории наказаны десятки белорусских спортсменов. Но ни одного врача, ни одного тренера не покарали. Нормально ли это?
Правильно ли проводится у нас расследование? Обычно все всегда отрицают свою вину. По пальцам одной руки можно пересчитать случаи, когда провинившиеся сознавались.

— Вадим Сашурин сознался.
— Сознался, когда его поймали.

— Случается, спортсмены признают, что использовали тот или иной препарат по незнанию. Так произошло сейчас с легкоатлетом, принимавшим рекомендованный врачом фенотропил, в составе коего имеется запретный карфедон.
— Верится с трудом. Спортсмены сейчас все знают лучше биохимиков: и схемы принятия препаратов, и их действие, и последствия, и как вывести их из организма. Даже специалисты диспансеров порой не в курсе новых тенденций.

— Знания эти в большинстве случаев весьма ограничены и убоги. Нужен фармакологический всеобуч для спортсменов, а еще больше — для тренеров. Организовать его — задача функционеров.
— Поэтому в данной ситуации я возвращаюсь к нашему предложению. Чтобы эффективно бороться с допингом, нужно выявить и наказать всю цепочку: спортсмен — тренер — врач — функционер. Эта задача под силу лишь независимому судебному расследованию.

— У нас возможно независимое расследование?
— Теоретически — да. Практически — другой разговор. Потому я и обращаюсь к руководителю страны и Олимпийского комитета с предложением инициировать уголовное преследование за употребление допинга. Если этого не случится, тень скандалов невольно упадет на высшее спортивное руководство.

— А вы не хотели бы сочинить текст обращения и предложить подписаться под ним известным в спорте людям? Обращение трехкратного олимпийского чемпиона очень весомо, но и мнение его маститых коллег интересно.
— Я неоднократно обращался лично к президенту с этим вопросом, в его силах это рассмотреть и принять. Если же спрашивать, то лучше не у коллег, а у простых читателей. Мне дороже мнение рабочего тракторного завода или колхозника, на деньги которых кормят спортсменов, тренеров и функционеров.

Все зависит от тренера

— Бытует расхожее мнение: в большом спорте результатов олимпийского уровня невозможно достичь без помощи стимуляторов. Атлеты западных стран реже попадают в допинговый капкан, так как чаще употребляют дорогие препараты, разработанные в лабораториях типа “Bаlко”, идущих в авангарде спортивной науки. А мы, поскольку бедные, попадаемся на записном нандролоне, древнем ретаболиле, сейчас пошел в ход фуросемид.
— Не все так безнадежно: в Беларуси есть специалисты, которые изменяют состав крови. Этого пока ни одна лаборатория не определяет. Знаю, что схема уже опробована и дает высокие результаты. И денег для покупки необходимых препаратов у нас всегда хватает.

— По моим наблюдениям, у нас сильно омолодился контингент спортсменов, принимающих фармпрепараты. Тренеры начинают с 15-16-летних атлетов, иногда пичкают и 14-летних.
— Меня это очень настораживает. Знаю от тренеров, что возле гостиниц, где проживали участники юношеского первенства республики, валялись какие-то шприцы. Будучи руководителем федерации гребли на байдарках и каноэ, я жестко боролся с этим. И, посмотрите, наши байдарочники и каноисты никогда не были уличены в применении допинга. Мы сохранили наши школы, сохранили сараи, в которых ребята гребут зимой, не потеряли количество занимающихся, сберегли тренерский состав, учили молодых наставников, чтобы они росли вместе со спортсменами. Приведу пример. Когда суверенная команда впервые выехала на мировой форум в Копенгаген, у нас выступали 17 или 19 чемпионов мира советского периода. И они не пробились ни в один финал! Теперь же имеем чемпионов мира и Европы.
Я категорически против приглашения иностранных специалистов. Гораздо эффективнее учить своих, направлять их на стажировку в ту же Германию, чтобы видели, как там строится тренировочный процесс. Ваша газета не раз писала о тренерской проблеме в белорусском футболе и хоккее. Приглашение иностранцев возможно лишь в исключительных случаях. Нам нужна отечественная тренерская школа. Ибо не спортсмен главный в спорте, а тренер с его знаниями и опытом.

“Легионерский допинг”

— Увы, многие специалисты в погоне за скороспелым результатом уповают не на методику тренировочного процесса, а на стимуляторы. Функционеры же нашли свою синекуру: дабы не возиться с воспитанием белорусских тренеров и спортсменов, они “пачками” завозят из России и Украины готовых атлетов. Особенно этим грешат федерации бокса, вольной борьбы, биатлона…
— В свое время я спросил Путькова: “Виктор Филиппович, что вы сделали для развития гребли в Беларуси, будучи зампредом Госкомспорта?” Я ему привел пример Бокуна, который в такой же должности столько сделал для фехтования. Никто из спортивной общественности не осудил за это Германа Матвеевича. Он не сидел в кабинете, а еще и тренировал. Благодаря этому у нас выросло целое созвездие мирового класса! Что сделано для тех же штангистов, борцов, баскетболистов?.. Первостепенная задача — подъем детских спортивных школ. А то все деньги вваливаем в верхушку спортивной пирамиды, а основание — хлипкое.

— Можно ли бороться с “легионерским допингом”?
— Проверку деятельности любой федерации нужно делать, начиная с ее руководства. Однако надо иметь в виду, что людям ставят заведомо невыполнимые задачи: должна быть медаль, иначе мы тебя — р-раз и бац!
Я никогда бы не шел по этому пути. Легионеры, которые сюда приезжают, вернутся домой и развития нашему спорту не дадут. Да, есть примеры, когда они остаются и работают тренерами, становятся гражданами Беларуси. Но это — исключения из правил. Почему лозунг “Купляйце беларускае!” в спорте не действует?! Если мы живем в открытой экономике, она должна пронизывать все сферы, в том числе и спорт.
Когда привозят готового атлета из-за границы, он не только требует больших денег, но и выдавливает из национальной команды доморощенного спортсмена, в воспитание которого государство уже вложило огромные средства. Это можно сравнить с иглой, наркотиком. Ввоз легионеров закрывает на время проблему, как ген удовольствия. Но потом, после их отъезда, сложных вопросов становится еще больше. Мы видим, что так происходит сейчас в биатлоне и лыжных гонках.

— В Беларусь прибывают, как правило, атлеты второго-третьего состава России и Украины.
— Приедут лишь те, кто в своей стране не попал в команду, но хочет участвовать в Олимпийских играх. Я не мог бы себе позволить даже за деньги выступать за сборную, скажем, Болгарии или Польши, будучи первым номером в Советском Союзе. Это просто маразм.

В кого вкладывать деньги?

— Тренеры ДЮСШ получают мизерные зарплаты. Это провоцирует некоторых (увы, таких немало) брать деньги с родителей. А это — нарушение законодательства.
Кроме тренеров, есть еще одна группа достойных государственного внимания людей. Речь о назначении пожизненных стипендий олимпийским чемпионам. В России, Казахстане, Украине, Армении их давно учредили. Если только дело во мне, готов от нее отказаться. Мне достаточно спортивной пенсии — 257 тысяч рублей. Будет туго — продам машину, как-то проживу. Прошу за тех, кто действительно нуждается…

— Какая это может быть сумма?
— В России платят более 500, в Украине — более 300 долларов.

— Но тогда правомерно ставить вопрос и о заслуженных ученых.
— Ученые пусть сами о себе позаботятся. Сколько нобелевских лауреатов проживает на территории Беларуси?

— Это несопоставимые вещи. Нобелевские медали получают в нескольких дисциплинах и по два-три человека в год. В спорте только на летних Олимпиадах разыгрывают более 300 комплектов медалей, да еще на зимних около 100. Через каждые два года… Люди в других отраслях также могут требовать: актеры, режиссеры, музыканты…
— Исхожу из уже существующих в других странах прецедентов. Меня это немного обижает, лучше бы белорусы первыми это сделали, а россияне следовали нашему примеру. Как это произошло с антинаркотическим законодательством. К сожалению, мы недостаточно ценим олимпийских героев. Четырехкратный олимпийский чемпион Виктор Сидяк оказался дома невостребованным, при том что сегодня у нас фехтование на ладан дышит, и уехал в Россию. Он в Московской области работает директором школы “мушкетеров”. Клуб олимпийских чемпионов ему тоже не дали создать. Мы подавали документы, но ответ был отрицательным.

— А повторно не будете подавать?
— Я не выступал инициатором. Но, считаю, такой клуб должен существовать. Может быть, объединение олимпийских чемпионов и призеров, возможно, клуб всех олимпийцев. Некоторые полагают, что раз у нас есть Олимпийский комитет, этого достаточно. Увы, НОК не отстаивает интересы олимпийских чемпионов.