Портрет. Андрей Кривонос: учусь, как научить других

Благо из Польши пришло заманчивое предложение попробовать себя в тренерской ипостаси в хорошо знакомом ему “Слупске”. Оценивать сразу переход из одного качества в другое Андрею не очень-то хотелось: “Дайте хоть попробовать тренерский хлеб — тогда и побеседуем”. Срок пришел…
ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”
Андрей КРИВОНОС. Родился 22.03.75 в Могилеве. Баскетболом начал заниматься в 1987 году в могилевской ДЮСШ-5. Первый тренер — Александр Гуляев. Выступал за команды: РТИ (Минск, 1992-93, 1994-95), РТИ-2-РУОР (Минск, 1993-94), “Джордж Вашингтон” (NCAA, 1995-98), “Уния” (Тарнов, Польша, 1998-2000), “Шахтер” (Иркутск, Россия, 2000-01), “Слупск” (Польша, 2001-03), “Астория” (Быдгощ, Польша, 2003), “Темп”-ОШВСМ (Могилев, 2004-05, 2006-07), “Гродно-93” (2005-06). Трехкратный чемпион (1993-95) и серебряный призер (2006) первенства Беларуси. MVP “Матча звезд-2005”. В составе национальной сборной Беларуси провел 54 официальных матча. Многолетний капитан сборной. Чемпион молодежного первенства Европы (1994). С ноября 2007 года — тренер молодежной команды “Слупск”.

— Ну что, разобрался, каков он на вкус?
— Не очень сладкий — это уж точно. Лукавить не буду, первое время приходилось туго. Самое сложное — перестроиться. Мне всегда было легче самому сделать, чем десятки раз другим растолковывать. Поэтому вынужден включать терпение. Тем более что 16-18-летние ребята, играющие у меня в команде, имеют совершенно другую психологию, чем мое поколение. Но постепенно втянулся в работу. Судя по результатам, кое-что получается: в юношеской лиге успешно преодолели четвертьфинальную стадию, надеемся не оступиться и в полуфинале.

— А помощь Игорю Грищуку, возглавляющему главную команду, оказываешь?
— Немножко. Присутствую на тренировках и матчах, учусь. Честно говоря, рассчитывал немного не на то. Однако сейчас положение клуба не из легких, не до меня…

— Действительно, нынешнее место “Слупска” вряд ли устраивает его боссов. Над головой нашего земляка тучи не сгустились?
— Слухи разные ходят. Но разве виноват Игорь в том, что на старте первенства из-за травм на целых два месяца выпали сразу четыре игрока стартового пятака? Стечение обстоятельств. Сейчас вроде бы начали выкарабкиваться из табличного подвала. Благо плотность велика, и пара-тройка удачных матчей позволит закрепиться в зоне плей-офф.

— Чувствую по голосу, что полной удовлетворенности своим нынешним положением у тебя нет.
“ Ситуация какая-то неопределенная. В конце мая истекает срок контракта, предложений от руководства пока не поступало. Поэтому не исключаю, что придется искать другие варианты.”

— У “Слупска” перед тобой оставался финансовый должок — в игровую пору ты даже обращался в суд. Погасили?
— Да. Правда, если в те времена доллар равнялся четырем злотым, то сейчас “похудел” до двух с половиной.

— Признайся, тяжело далось решение закончить играть?
— Довольно легко. Во всяком случае, когда позвали в Польшу, долго не раздумывал. Учитывая свое физическое состояние, понял: заканчивать в самый раз.

— В белорусском баскетболе давненько никого с почестями не провожали. Как себя чувствовал на чествовании перед матчем сборной с Великобританией?
— Трогательная минута. Приятно, что мне оказали такое внимание. Вот только как-то неловко было перед Бойдаковым, который тогда находился во Дворце спорта, — Руслан ведь тоже закончил игровую карьеру. Надеюсь, в дальнейшем федерация будет более внимательно относиться к людям, многое сделавшим для сборной. Пусть проводы станут хорошей традицией.

— Вот только партнеры не смогли преподнести тебе подарок. Оглушительное поражение от англичан стало неожиданностью?
— Конечно. Но упрекать никого не стал бы. Каждый хотел сыграть как можно лучше, победить. Если бы встретились с британцами назавтра, уверен, результат был бы иным. Пусть и уступили бы, но не столько.

— После поражений долго пребывал в меланхолии?
— Максимум сутки. Старался от грустных мыслей поскорее избавиться. Мы ведь после игр собирались с ребятами, обсуждали, что не получилось. Переживать неудачи с друзьями легче. Главное — не замыкаться в себе. Поражения всегда обидны, но самые обидные, когда игру ломают судьи. Помню, в квалификации к чемпионату Европы-97 в Македонии встречались с голландцами. На последней секунде мне дали совершенно необоснованный фол в центре площадки, “оранжевые” удачно пробили штрафные, и мы уступили очко. Ужасно тогда расстроился…

— Еще лучше вместе с партнерами праздновать виктории. Какую отметили по высшему разряду?
— Золото молодежного чемпионата Европы. Ярко и памятно.

— Игровая карьера, как правило, не идет по прямой, взлеты сменяются падениями. Твоя — не исключение.
— Самое яркое воспоминание, безусловно, победа “молодежки”. А спад пошел после того, как стали одолевать травмы. Когда что-то болит, чувствуешь себя некомфортно, абстрагироваться от мыслей о болячках не получается, и это мешает полностью отдаваться игре.

— Последний сезон ты провел в могилевском “Темпе”. Возвращал долги городу, давшему путь в большой баскетбол?
— Я не говорил бы так высокопарно. Просто этот вариант был наиболее приемлемым. Анатолий Владимирович Комлев просил выкладываться ровно на столько, чтобы это негативно не сказывалось на моем здоровье. Да и помощь в становлении молодежи доставляла удовлетворение. К тому же после “Гродно-93” приглашений от белорусских клубов не получал.

— Но ведь тебе наверняка приходилось сложно, ибо уровень молодых партнеров по “Темпу” явно не дотягивал до твоего.
— А что поделаешь? Взаимопонимание росло по мере того, как растолковывал какие-то вещи. Конечно, злило, когда меня не понимали. Однако старался меньше нервничать, думал о перспективах команды. Ведь для ребят играть рядом с таким “дядькой” — школа. Они пытались анализировать мои подсказки, старались не повторять ошибки, а значит, быстрее профессионально росли. Надеюсь, моя помощь не ушла, как вода в песок.

— Ты сказал, что молодежный чемпионат Европы — звездный час твоей карьеры. А что вспоминается в первую очередь?
“Дебютный матч с хозяевами первенства словенцами, в котором мы вырвали победу буквально на последней секунде — Саня Родионов забил. Ну и, конечно же, полуфинал с Испанией. Когда проигрываешь к перерыву “минус 20”, но в итоге берешь верх и выходишь в финал, — такое не забывается.”

— Это был шок не только для испанцев, уверовавших в победу раньше времени, но и для наших болельщиков. Никто не ожидал от сборной подобного взлета.
— Мы тоже пережили шоковое состояние. Только со знаком плюс. Даже выход в четвертьфинал для дебютантов был бы достижением. А здесь сразу золото! Возможно, если бы мы постоянно думали о том, что обязательно нужно выиграть первенство, не добились бы ничего. А так прибавляли от матча к матчу и постепенно преодолевали одну ступеньку за другой.

— После феерической победы твои партнеры стали уезжать в Штаты. Но если стремление высокорослых ребят повариться в американском баскетболе объяснимо, то у тебя, “малыша”, шансы засветиться там были близки к нулю.
— Вспомните то время: финансовая ситуация — ужасная, все разбегались в поисках лучшей доли. Я тоже думал об отъезде. Но куда? Сан Саныч Борисов позвал в московское “Динамо”, однако там состав уже был укомплектован. Ехать не имело смысла. И когда поступило предложение лететь в Америку вместе с Мещеряковым, согласился. Тем более что за университет Джордж Вашингтон уже играли Куль со Свиридовым. Откровенно говоря, не думал, будет мне там тяжело или легко. Уж очень захотелось окунуться во что-то новое. Взял и поехал.

— Не разочаровался?
— Первое время без знания языка было сложно. Многое понимал, но объясниться не мог. Пожалуй, года полтора оказались самыми тяжелыми. А в баскетбольном плане сложности испытывал, пока приспосабливался к режиму, тренировочному процессу.

— Что оказалось непривычным: тактика, нагрузки?
— Тяжелые тренировки меня никогда не страшили. Как ни странно, больше всего раздражал американский стиль подбадривания партнеров. На скамейке ведут себя шумно: вскакивают, хлопают в ладоши, кричат, поддерживают тех, кто на площадке. Мне, человеку спокойному, все это было в диковинку. А еще — долго сидеть “на банке”. Но там заведено: первогодки не могут много времени проводить на паркете, даже если не уступают старшим партнерам.

— Обижался?
— Еще бы! Ведь на родине всегда играл много. Зато на второй год все вошло в колею.

— До такой степени, что тебя дважды признавали лучшим защитником университета Джордж Вашингтон.
— Последние сезоны мне особенно удались, и было приятно получить подобное признание тренерской коллегии университета.

— Присутствие рядом земляков облегчало американскую жизнь?
— Само собой. Свободное время проводил в кругу тех, с кем играл едва ли не с пеленок. Можно сколько хочешь болтать на родном языке. К тому же Куль и Свиридов уже многое знали — подсказывали, помогали. Это огромный плюс: не набиваешь по незнанию шишек. Да и жили мы очень дружно.

— А учеба как давалась?
— Трудно. Если дома разрешалось свободное посещение, то там заставляли ходить на уроки, обязательно показываться на лекциях. Выходило жесткое расписание учебы и тренировок: с восьми утра и до вечера на ногах.

— После окончания университета куда намеревался направиться?
— Предлагали остаться и продолжить учебу в Вашингтоне. Но мне захотелось поиграть за какой-нибудь профессиональный клуб. Попал в польскую “Унию”. Сначала грех было на что-то жаловаться. Заняли шестое место — до этого команда финишировала вдвое ниже. Зато в следующем сезоне, когда возникли финансовые проблемы и пошли смены тренеров и игроков, — начался бардак. Уехал в иркутский “Шахтер” к Ивану Ивановичу Едешко. Классное время!

— Помню, как вы в Кубке Корача разбили в пух и прах “Гродно-93”.
— Ну почему же? Дома гродненцы дали бой. Однако мы объективно выглядели сильнее. Кстати, тот прилет в Гродно принес много положительных эмоций: встретился со знакомыми, друзьями, даже родители приезжали на матч, преодолев пятьсот километров.

— Приглашение в “Шахтер” — инициатива земляка Едешко?
— Думаю, большая роль в этом принадлежит Диме Кузьмину, уже игравшему там.

— После “Шахтера” ты вновь вернулся в Польшу, и в “Слупске” порвал ахилл…
— Знать бы, где упадешь, подстелил бы соломки. С этого периода и началась черная полоса. Долго не играл, восстанавливался, разрабатывал ногу. Шло тяжело, хороших предложений не имел, вынужден был вернуться в Беларусь.

— Андрей, у тебя не возникало досады, что родился лет на десять раньше. Скажем, если бы чемпионат Европы вы выиграли году в 2004-м, карьеры “золотых мальчиков” могли сложиться значительно успешнее.
— Это все из области предположений. Мы хорошо начали, командой добились высокого результата, и перед нами открылась широкая дорога. Куда по ней дойдем, зависело от нас самих. Но в то смутное время было сложно сориентироваться. Более или менее дельный совет могли дать первый тренер или родители — и все.

— А ведь надежды на вашу плеяду возлагались огромные. Однако они все таяли и таяли… Вот и в дивизион “А” сборная не смогла прорваться.
— Чего скрывать, есть неудовлетворенность: не сумели показать то, на что способны. Но к покорению этой высоты надо стремиться. Не мы, так хоть наши преемники.

— Но вслед за вашим поколением такая прореха…
— Если государство заинтересовано в развитии баскетбола и станет вкладывать средства в создание его инфраструктуры, воспитание молодой смены, то результат должен прийти. У нас много талантливых детей, просто с ними надо кропотливо работать. А станет ли этим заниматься профессионал за мизерную зарплату, которую сейчас предлагают детским тренерам? Вот проблема!
“И даже если необходимые средства найдутся, нужно четко осознавать: скачка не случится, процесс подъема окажется длительным и сложным. Не хотелось бы только терять время, иначе отставание от соседей станет катастрофическим.”

— Круг твоих друзей ограничивается спортивной средой?
— Баскетболист, как пилигрим: сегодня живешь здесь, завтра — там. И в каждом месте заводишь знакомства, находишь близких по духу людей. Но друзей много не бывает. Мои — практически все связаны с баскетболом. Это те, с кем я с 14 лет вместе.

— Кое-кто из вашей “золотой” сборной давно расстался с баскетболом. Скажем, Свиридов за океаном снимается в кино.
— Не только в Штатах, но и в России. Спортивных успехов Андрей достичь не смог, перспектив, вероятно, не видел, потому и пошел другой дорогой. Ищет себя в разных сферах, дай бог, чтобы нашел.

— Лобажевич и Родионов живут во Франции, Свиридов — в Америке, Ольшевский — в Польше, Юшкин и Кузнецов — на Украине. Разлетелись парни по свету…
— Когда есть возможность, стараемся общаться. Обязательно поздравляем друг друга с днем рождения. Самому приятно, когда позвонишь другу, поговоришь.

— Знаешь, для меня немного странно, что такой видный парень, как ты, до тридцати лет ходил в холостяках.
— Раньше о женитьбе не думал. Были другие цели. Играл в баскетбол, в 20 лет уехал в Америку.

— Мог бы жениться там, чтобы остаться в Штатах.
— А зачем? Некоторые ищут выгоду от подобных поездок, я же просто играл в баскетбол.

— Твоя супруга Татьяна Троина также училась в Америке. Не там ли завязались ваши симпатии?
— Нет. Все началось в Гомеле, где мужская и женская сборные одновременно проводили отборочные матчи.

— И что привлекло в Тане?
— Все: улыбка, умение общаться. Умная, красивая девушка с сильным характером.

— Но, создавая спортивную семью, вы не могли не понимать, что долгие разлуки неизбежны. Ты — в Польше, жена — за тысячи километров в Израиле. Подобная перспектива не пугала?
— Я знаю, чего Таня хочет добиться в профессии баскетболистки — тяжелой, но недолгой, — поэтому ни на чем не могу настаивать. Да, нелегко жить вдали друг от друга, не каждый может выдержать. Надеюсь, у нас получится.