Андрей Курчев: главное - играть

Недавно в спортивной судьбе одного из лидеров сборной Беларуси произошло знаковое событие: он сменил команду, не покинув при этом давно облюбованную Германию. «Дюссельдорф», не сумевший в переходных матчах отвоевать у ТУСЕМа путевку в элиту, стал для Андрея шестым немецким клубом. И первым — не из бундеслиги.

— Андрей, поделись предысторией очередного поворота в твоей германской карьере.
— Начнем с того, что еще зимой я не планировал менять клубную прописку. И в феврале перезаключил контракт с «Мельзунгеном» еще на год. Однако после продления соглашения столкнулся с самой страшной для любого игрока проблемой: по совсем непонятным мне причинам был задвинут в глубокий запас и, по сути, абсолютно лишен игровой практики. Поэтому, когда позвонил мой агент и сообщил, что «Дюссельдорф» проявляет ко мне неголословный интерес, я отважился на перемены. При этом принимал решение не с кондачка: все обдумал. Ведь у меня было несколько предложений от команд бундеслиги. Но со стороны «Дюссельдорфа» — наиболее конкретное. Причем, что немаловажно, этот клуб имел на меня виды уже года четыре.

— Наверняка не последнюю роль сыграло то, что во главе дюссельдорфцев стоит белорусский специалист Георгий Свириденко?
— Одну из определяющих. Во-первых, мы соотечественники, а это уже само по себе облегчает взаимопонимание. А во-вторых, давно снова хотел играть под руководством молодого амбициозного наставника, который бы тебе доверял. Был в моей судьбе такой тренер — Уве Юнгандреас. Я тогда защищал цвета немецкой «Конкордии». И Уве оставлял мне право на ошибку, не закрепощал, позволял на площадке всячески импровизировать. Как следствие тренерского доверия — в 2005 году я поделил первую-вторую строки в бомбардирском реестре бундеслиги. Надеюсь, и в нынешнем сезоне с результативностью перебоев не случится.

— А со Свириденко ты был знаком?
— Лично — нет. Но разговоры с гандболистами заочно сформировали о нем прекрасное мнение. Во всяком случае, не услышал о Свириденко ни единого плохого слова — ни как о специалисте, ни как о человеке. Напротив, сплошь положительные отзывы.

— И все-таки при всех позитивных нюансах переход в «Дюссельдорф» для тебя, как ни крути, — понижение в ранге. Не закиснешь вне германской элиты?
— Ни в коем разе не считаю, что совершил карьерный шаг назад. Конечно, жаль, что «Дюссельдорф» не пробился в бундеслигу. Но команда всерьез намерена решить эту задачу в следующем сезоне. И не думаю, что, поварившись в менее статусной лиге, я что-то потеряю. А вот приобрету точно. Немецкий чемпионат во втором дивизионе покруче большинства премьерных европейских первенств. И в нем я надеюсь играть, а не чахнуть на скамейке. За время продолжительного простоя изголодался по гандболу. В этом смысле три с лишним десятка календарных матчей помогут вернуть тонус и уверенность. Все же за два года негатива накопилось немало. Хотя, помню, через пару месяцев после появления в «Мельзунгене» — непростых, ушедших на адаптацию, — дело, казалось, наладились. Притерся к партнерам, застолбил место в составе. И десяток игр перед второй половиной сезона без шести-семи голов с паркета не уходил. А потом, в январе 2007-го, откликнулся на вызов в сборную Беларуси и на сборе накануне евроквалификации получил тяжелейшую травму плеча, с надрывом грудной мышцы. После этого все пошло наперекосяк…

— Как психологически переживал тот мрачный этап?
— Нелегко. Но надлома не было. Старался как можно быстрее восстановить кондиции: лечился, постоянно закачивал плечо, очень много работал над броском. Вернулся в строй. И в принципе, когда тренер предоставлял шанс, я выжимал из себя на площадке все, на что был способен на тот момент. Выходил и по четыре-пять мячей забрасывал. Однако шведа Роберта Хедина, главного тренера, игра Курчева, похоже, не впечатляла. А потом происходит самое любопытное: Хедин просит меня задержаться в «Мельзунгене» еще хотя бы на год. Это обнадежило, и я согласился. И вдруг вообще сел «на банку»… Так что рассматривать дюссельдорфский вариант поводов у меня было предостаточно.

— Дополнительный и весомый еще и тот, что Георгий Свириденко — в ближайшем будущем главком нашей национальной дружины.
— Это огромный плюс. Не возникнет никаких проволочек с отъездами на сборы и матчи. А главное — тренер будет каждодневно и прекрасно информирован о моих сильных и слабых сторонах. А значит, в играх за сборную буду выполнять, как правило, те же установки, что и в поединках за клуб.

— К Дюссельдорфу уже успел присмотреться?
— В общем, да. За последнее время побывал там трижды. В том числе и для того, чтобы пустить корни: перевез на новое место семью. Город понравился — красивый, ухоженный. Хотя времени на обзор достопримечательностей было совсем немного. Но ведь не выветрились из головы яркие детские воспоминания. Дело в том, что лет пятнадцать назад, будучи подростком, ездил туда на соревнования в составе юношеской сборной под руководством Николая Короткого. Уже тогда Дюссельдорф оставил прекрасное впечатление.

— В какой мере устраивают предложенные бытовые, финансовые условия?
— Очень ими доволен. Честно говоря, просто не ожидал столь хорошего предложения от клуба второй лиги. Я уже говорил, что в сравнении с бундеслигой ничего не теряю в игровом плане. Так вот в материальном — и подавно. Контракт оказался даже более выгодным, нежели с «Мельзунгеном».

— А как отнесся к переходу в «Дюссельдорф» твой отец — большой фанат гандбола и главный критик Андрея Курчева?
— Откровенно? Поначалу без особого энтузиазма. Даже был несколько расстроен. Сказал примерно следующее: «Сын, тебе 28 лет. В эти годы еще можно спокойно дерзать в бундеслиге. Подумай…» Я подумал. И решил, что самое важное — играть. Да и не в заштатную команду перехожу. Думаю, папа меня понял.

— За годы, проведенные на немецкой земле, не возникало желания сменить обстановку?
— Я здесь уже основательно обжился. За восемь лет неплохо изучил немецкие законы, менталитет. Существенных житейских проблем не испытываю. Конечно, первых пару лет было тяжеловато. Почему? Причина не оригинальна: языковой барьер. Знание языка в Германии для иностранца едва ли не главное. Без свободного общения на немецком — труба. Если с тобой пытаются заговорить, а ты не в состоянии вразумительно объясниться, немцы воспринимают это крайне негативно.

— А домой не планируешь вернуться? Гандбол у нас вроде как потихоньку возрождается, некоторые игроки возвращаются с легионерских хлебов, новые клубы появляются. Свежий пример — минское «Динамо». Тебе, кстати, в его ряды влиться не предлагали?
— Кое-какие разговоры, чего скрывать, велись. Но кто сейчас ответит, насколько этот проект долгосрочен? Я не хочу торопить события. Посмотрим, что выгорит у «Динамо», как будет в целом развиваться белорусский гандбол. Сегодня срываться из Германии в Беларусь — для меня слишком авантюрный шаг. Уже хотя бы потому, что пришлось бы рисковать семейным благополучием: через пару недель мы с женой Ольгой ждем появления на свет второго сына. К тому же гандболисту, покинув Германию раз, вторично вернуться туда на хороший уровень невероятно сложно. С другой стороны, приехать на родину в относительно состоятельный клуб, который добьется права выступать в Лиге чемпионов, — почему нет? С временем все возможно.

— Нас не поймут, если мы обойдем стороной предстоящий ответный поединок сборных Беларуси и России в плей-офф чемпионата мира.
— Ничего нового не скажу — будем сражаться. Россияне — явные фавориты. И в родных стенах ничья для нас была сродни победе. После той встречи общался со многими болельщиками, друзьями. И они в один голос твердили: не ожидали. Напротив, полагали, что даже дома мы уступим семь-восемь мячей. А мы не сели в лужу. И пусть задела создать не удалось, но нареканий ребята не заслужили. Хорошо бы не разочаровать болельщиков и игрой в Чехове. Готовимся тщательно. Принимая во внимание фактурность российских гандболистов, делаем упор на мобильность — на тренировках наигрываем еще более подвижные варианты нападения и защиты.

— После минского матча ты обмолвился, что шансов нет…
— Наверное, это звучит слишком категорично. Скажем так: они невелики.