ЛИЧНОСТЬ. Другой Байдачный

Действительно, так с ходу и не вспомнишь, кто еще из специалистов, помимо Анатолия Николаевича, согласился бы взять команду, влачащую жалкое существование, и за короткое время сделал бы из нее весьма боеспособный коллектив, для которого не существует авторитетов. Правда, нередко боссы клубов (да и, что греха таить, сами игроки) не выдерживают его требований, и тренер уходит. Чтобы потом начать все сначала. А порой случается и наоборот: Анатолий Николаевич, видя отношение футболистов к делу, разгоняет чуть ли не всю команду. Помнится, на заре тренерской карьеры Байдачный отчислил из “Днепра” сразу 16 человек за то, что они, проиграв на выезде в последнем туре чемпионата СССР рижской “Даугаве” 1:4, затарились шампанским и прямо в автобусе начали веселиться так, словно полчаса назад завоевали золотые награды. Могилевские поклонники “игры миллионов” махнули было рукой на команду, однако тренер отправился на Украину и привез оттуда два десятка молодых игроков — через год “Днепр” вышел в первую лигу.

А еще Байдачный не боится громко и принародно говорить о том, о чем иные наставники шепчутся на кухне. Случается, он, как считают, перегибает палку, за что его имя начинают публично трепать на различных уровнях как рядовые болельщики и прикормленные хозяевами клубов журналисты, так и сами боссы команд. Забывая при этом, что совсем недавно были готовы его прижизненно канонизировать…

Короче, собираясь на интервью с этим неординарным человеком, я малость переживал: а вдруг он будет не в настроении и разговор не получится? Тем паче уж больно широкую тему для беседы я для себя определил — “Байдачный: вчера, сегодня, завтра”. Ан нет. Анатолий Николаевич и здесь проявил себя подлинным профессионалом.

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”

Анатолий БАЙДАЧНЫЙ. Родился 1.10.52 в Москве. Нападающий. Мастер спорта международного класса. Заслуженный тренер БССР. Воспитанник футбольной школы Обнинска. Выступал за команды “Динамо” (Москва) — 1969-74, “Динамо” (Минск) — 1975-79. В высшей лиге чемпионатов СССР провел 110 матчей, забил 30 голов (за минское “Динамо” — 46 и 13). Финалист Кубка обладателей кубков европейских стран (1972). Вице-чемпион Европы (1972). За сборную СССР сыграл 5 матчей. Работал главным тренером команд “Днепр” (Могилев) — 1980-85, “Заря” (Луганск) — 1988-89, “Кристалл” (Херсон) — 1990-91, “Анагенизи” (Кипр) — 1992-93, олимпийской и молодежной сборных Сирии — 1993-95, “Ярмук” (Кувейт) — 1995-96, “Тилигул” (Тирасполь) — 1996, “Динамо” (Минск) — 1997-98, “Жемчужина” (Сочи) — 1998-99, “Черноморец” (Новороссийск) — 2000-01, “Ростсельмаш” (Ростов-на-Дону) — апрель-2001 — август-2002. Под его руководством “Днепр” (Могилев) стал в 1982 году победителем зонального турнира второй лиги чемпионата СССР и вышел в первую, “Динамо” (Минск) выиграло в 1997 году первенство Беларуси, а сборная Сирии в 1994 году завоевала золотые медали молодежного чемпионата Азии.

Вместо предисловия

Правда, первый вопрос я задал не совсем по теме: какие выводы сделал для себя тренер из чемпионата мира в Японии и Южной Корее? Да, во время мундиаля Байдачный выступал в качестве эксперта “ПБ”, но тогда еще не были сыграны финал и матч за третье место.

— Каждый Кубок мира привносит в игру что-то новое, и последний не стал исключением, — считает Анатолий Николаевич. — Во-первых, чемпионат наглядно продемонстрировал, что уровень футбола вырос на всей планете. Уже не только африканские, но и азиатские сборные подтянулись к грандам и могут составить им серьезную конкуренцию, а при каких-то сопутствующих факторах бывшие “мальчики для битья” в силах бороться за призовые места. Во-вторых, Кубок мира доказал, что хотя бы в годы проведения чемпионатов мира нужно пересматривать европейский клубный календарь, формулу еврокубков, дабы на главный турнир четырехлетия игроки ведущих команд приезжали в оптимальной форме, а не выжатыми словно лимон, с незалеченными травмами, которые при более или менее серьезной нагрузке грозят рецидивами. Здесь я вижу два пути: либо пойти на сокращение числа встреч в еврокубках, либо перенести старт Кубка мира на более поздний срок. Ведь если из борьбы за медали вследствие усталости своих звезд будут выпадать такие сборные, как Италия, Испания, Англия, Франция и иже с ними, то интерес к первенству планеты начнет постепенно снижаться. Что бы кто ни говорил, но Европа была, есть и, надеюсь, останется законодательницей моды в футболе. Думаю, теперь это прекрасно понимает и руководство ФИФА.

Кроме того, чемпионат мира подтвердил, что если в наших странах, входивших когда-то в состав Советского Союза, не будут внесены существенные коррективы в развитие спорта номер один — прежде всего это касается финансирования детско-юношеских школ, модернизации материально-технической базы, — то пропасть между Беларусью, Россией, Украиной и ведущими футбольными державами будет увеличиваться с каждым годом.

Вчера. Игрок

Анатолий Байдачный буквально ворвался в большой футбол. Уже в 17 лет он выступал за многократных чемпионов СССР, в 19 — играл в финальных матчах Кубка обладателей кубков и чемпионата Европы! Его карьера шла по восходящей, ему пророчили славу лучшего правого форварда советского футбола всех времен. Или по меньшей мере Вячеслава Трофимова — легендарного нападающего 40-х. Но в 1974-м 22-летнюю восходящую звезду “ушли” из московского “Динамо”. Байдачному инкриминировали то, что он напился в самолете, когда “бело-голубые” возвращались из Болгарии, где обыграли в товарищеской встрече национальную сборную этой страны. Видимо, кому-то страсть как понадобился показательный процесс: вот, дескать, что вытворяет один из лучших снайперов чемпионата СССР-74. Справедливости ради надо признать: в авиалайнере выпивали все, но на глаза руководству “Динамо” в столичном аэропорту попался именно Анатолий. И его, в “лучших” традициях советского периода, сделали крайним. Потом, опять же по сценарию тех времен, состоялось открытое собрание команды, на котором Пильгуй, Гершкович, Долматов и другие игроки поставили Байдачному в вину “зазнайство и недостойное поведение, порочащее достоинство советского спортсмена”. Правда, сыскались и “оппортунисты” — Пудышев, Курненин, Маховиков, Жуков, нашедшие в себе смелость промолчать и не “клеймить позором” товарища по клубу.

В следующем, 1975 году Байдачный играл уже в минском “Динамо” (год спустя в Белоруссию перебрались Курненин с Пудышевым) и, забив 12 голов, помог своей новой команде вернуться в высшую лигу чемпионата СССР. И хотя вскоре минчане опять спустились рангом ниже, было очевидно, что в Минске строится хороший коллектив, способный решать самые серьезные задачи, и в котором Байдачному, бомбардиру от бога, отведена немаловажная роль. Увы, судьба нанесла Анатолию мощный удар: роковое столкновение летом 79-го с вратарем московского “Спартака” Ринатом Дасаевым поставило крест на честолюбивых устремлениях 27-летнего футболиста…

— Анатолий Николаевич, какие чувства одолевали в тот момент, когда врачи вынесли вердикт: играть в футбол вы больше не сможете?

— Это было состояние безысходности. Будто бы жизнь остановилась. Ты играл, занимался любимым делом — и вдруг ничего этого в одночасье не стало. И, самое обидное, очень долгое время мне снилось, что у меня колено снова здоровое, что я тренируюсь и выхожу на поле со своими партнерами. Мое подсознание отказывалось понимать, что больше мне не играть в футбол на высоком уровне. В такой момент очень просто морально сломаться (и многие, не секрет, ломались). Кто знает, может быть, это главная беда спорта, что вечно им заниматься невозможно. Я, понятно, имею в виду уход из спорта не только по причине травмы или болезни, но и тогда, когда возраст начинает давать о себе знать. Однако во втором случае процесс адаптации к другой, назовем так, жизни проходит, наверное, менее болезненно: спортсмен постепенно к этому готовится, подспудно понимает, что еще год, два, ну от силы три — и его карьера завершится. А когда это происходит неожиданно, когда ты полон сил и надежд…

— Как долго обижались на Дасаева?

— Перестаньте, какие здесь могут быть обиды?! Это — футбол. Недавно мы встречались с Ринатом, вспомнили тот эпизод, он снова выразил сочувствие… Нет, конечно же, я не держал и не держу зла на Дасаева — в футболе, повторюсь, всякое случается.

— Кто или что помогло вам не сломаться и стать тем, кем вы есть?

— Все зависит от человека, от его характера, воли, желания чего-то добиться в жизни. Мне было сложно начинать все сначала, с нуля. Однако в таких экстремальных ситуациях, видимо, и проявляются твоя жизненная закалка, человеческая годность. Хотя, естественно, поддержка моей семьи, близких, друзей тоже сыграла немаловажную роль в том, что я выдюжил, не сдался морально и нашел себя в роли тренера.

— Вы могли выбрать и другую стезю — журналистскую. Тоже, к слову, весьма неблагодарную. Если не ошибаюсь, в 24-летнем возрасте вы поступили на журфак БГУ, который успешно закончили. Кстати, чем вас так привлекала вторая древнейшая, как утверждают злые языки, профессия?

— Несколько моих друзей — журналисты: Катюшенко, Якубович… Они еще тогда, в семидесятых, говорили, что из меня может получиться толковый спортивный обозреватель; что у меня легкое перо. Да и мне, признаться, было интересно попробовать себя в этом деле. Короче, выбирал профессию по душе, рассчитывая, что по завершении карьеры игрока займусь спортивной журналистикой по примеру братьев Майоровых, Маслаченко. Ведь я не собирался становиться тренером, даже не задумывался об этом. Честно. И если бы не травма, я, скорее всего, стал бы журналистом. А так то, что не доиграл на футбольном поле, решил компенсировать тренерской работой… Курнев, который и отдал тот роковой, последний в моей футбольной биографии пас, после чего и произошло столкновение с Дасаевым, как-то сказал: “Ты должен благодарить меня за ту передачу. В противном случае не быть бы тебе тренером”.

— В его несколько мрачноватой шутке есть доля истины… Как “акула пера” вы успели засветиться?

— К моменту поступления на журфак у меня набралось десятка полтора-два публикаций в белорусских газетах. Причем писал отчеты о матчах, в которых сам же и играл. То есть получался взгляд не столько с трибуны, сколько изнутри — с точки зрения участника действа. Выходило достаточно любопытно.

— Для того чтобы занимательно писать, таланта мало, нужно еще и литературой, искусством интересоваться. Да и вообще, быть всесторонне развитым человеком никому не помешает. У меня же складывается впечатление, что большинство футболистов, хоккеистов — спортсменов, короче говоря, с книгами не очень дружны.

— Вы не правы, далеко не все игроки такие. А посмотрите на некоторых нынешних молодых певцов и певиц, так называемых представителей “культуры”. Кажется, что больше пяти слов они запомнить не могут. Наверное, поэтому раньше писали, что песня на стихи такого-то поэта, а сейчас — на слова… Да, в спортивной среде встречаются индивиды, выражающие собственные мысли односложными фразами. И в то же время среди них предостаточно высокообразованных, эрудированных молодых людей. Так что не следует причесывать всех под одну гребенку, но в одном вы, безусловно, правы: читать надо! Недаром великий французский философ Дидро сказал, что человек, прекративший читать, перестает мыслить.

— Думаю, не сильно ошибусь, коли предположу, что пиком карьеры Байдачного-игрока стали финальные матчи Кубка кубков и чемпионата Европы 1972 года.

— Когда вспоминаю об этих встречах, меня одолевает двоякое чувство. Конечно, это яркие страницы моей футбольной биографии, однако в обоих поединках команды, за которые я выступал, терпели поражения. Сначала московское “Динамо” трагически уступило 2:3 “Глазго Рейнджерс” в игре, где обязано было побеждать, а затем сборная СССР всухую проиграла Западной Германии — 0:3. То есть, с одной стороны, титул вице-чемпиона континента вроде бы неплохо, однако второе место — все же не первое.

— Но и вы согласитесь, что из людей, напрямую причастных к белорусскому футболу, серебро первенства Европы, кроме вас, брали лишь два Сергея — Алейников и Гоцманов.

— Это на фоне нынешних “успехов” сборных Беларуси, России, Украины на международной арене те серебряные медали выглядят просто фантастическим достижением. А тогда, в 60-70-х годах, призовые места команды СССР на континентальном уровне были делом достаточно обычным. Так что поражение в финале — прежде всего советскими партийными бонзами и тем более от немцев — рассматривалось как катастрофа.

— Неужели в ЦК КПСС не понимали, что в начале 70-х команда ФРГ была сильнейшей не только в Старом Свете, но и в мире?

— Мало того, на мой взгляд, сборная Западной Германии образца 1972 года была сильнейшей за всю историю страны. Но в то время на подобные “мелочи” не обращали внимания. Считалось, что советский спортсмен должен быть первым всегда и во всем.

— Динамовцев, наверное, на ковер к тогдашнему министру МВД Щелокову вызывали?

— Такого не помню, зато у меня отложилось в памяти, что, когда после завершения чемпионата Европы возвращались из Брюсселя домой, один из изрядно подвыпивших высокопоставленных партийных функционеров, летевший вместе с командой (члены ЦК КПСС всегда выезжали на соревнования), встал и заявил: “Да мы их во время войны драли в хвост и в гриву, а вы… Да вас за это в старое доброе время не в Москву отвезли бы, а в Сибирь на лесозаготовки”. На что Муртаз Хурцилава ответил: “Это ты-то их во время войны драл?” Дерзкие слова капитана команды остались практически безнаказанными, правда, лучшим футболистом страны в 1972 году Хурцилаву так и не признали (приз вручили спартаковцу Евгению Ловчеву, который даже не участвовал в финальном турнире ЧЕ-72. — “ПБ”.)…

— А вы ни разу не задавались вопросом, что если бы не перебрались из Москвы в Минск, то столкновение с Дасаевым не случилось бы?

— Так нельзя рассуждать. Я фаталист по жизни. Видно, было предначертано судьбой, чтобы я оказался в Белоруссии. И то, что перебрался в Минск, считаю настоящей удачей, подарком судьбы. Здесь я встретился с супругой, у меня замечательный сын. В этом плане все сложилось удачно, я счастливый человек. А футбол… Это, по большому счету, всего лишь игра. И не более. Посему нельзя говорить, что травма, неумышленно нанесенная Дасаевым, перечеркнула мою жизнь.

Сегодня. Тренер

Байдачному, похоже, фартило на хороших людей. В том числе и на тренеров, которые вкладывали в парня душу, требовали на полную катушку, но, зная о здоровом честолюбии и непростом характере своего подопечного, не допускали менторских ноток в общении с ним. Первым талант Анатолия рассмотрел Юрий Шуванов — человек беззаветно преданный футболу, воспитавший в провинциальном Обнинске (когда Толе было пять лет, семья Байдачных перебралась из столицы в этот городок, расположенный практически на границе Московской и Калужской областей), кроме самого звездного своего ученика, еще ряд известных игроков. А когда будущая гроза вратарей оказался в московском “Динамо”, шлифовкой его мастерства занялся Константин Бесков.

— Всем, чего я как футболист достиг, обязан Юрию Алексеевичу и Константину Ивановичу, — говорит Байдачный. — Впрочем, мне посчастливилось работать под началом только классных специалистов — Качалина, Царева, Горянского, Базилевича, Малофеева, Пономарева, Зонина… Потом, будучи уже тренером, судьба свела с Лобановским. Так что я получал образование у очень грамотных людей.

— Существует так называемый “феномен Бескова”. В чем, на ваш взгляд, он проявляется?

— Тренер, по сути, тот же режиссер. В чем, допустим, феномен Данелия, Гайдая или Рязанова, над комедиями которых мы всякий раз смеемся, хотя смотрели их неоднократно? А феномен Лобановского, которого я считаю тренером номер один на постсоветском пространстве за всю историю нашего вида спорта, — человека, создавшего новое направление в развитии футбола? В их гениальности, таланте и профессионализме, в умении созидать, а не разрушать.

— Но Лобановский, утверждают, был тяжелым в общении человеком?

— Валерий Васильевич? Ничего подобного. Он как раз являлся тем человеком, который был готов помочь ближнему в любую минуту и никогда не бросал друзей в сложные периоды их жизни. Лобановский был очень доброжелательным и отзывчивым. Это скорее Бескова можно назвать сложным человеком. Другой вопрос, что Валерий Васильевич становился очень жестким, когда это касалось дела. И поскольку он крайне требовательно относился к себе самому, то спрашивал строго и с других. В этом, возможно, и заключалась якобы сложность Лобановского. Журналисты, правда, часто на него обижались, что он не давал интервью. Видимо, ваши коллеги не понимали: он не общался с прессой не потому, что не хотел, а по причине того, что весь без остатка отдавался работе, боялся потерять время, которым очень дорожил. Для меня Лобановский — тот образец тренера, к которому нужно стремиться.

— А когда вы окончательно поняли, что вам уготована тренерская доля, а не журналистский удел?

— Отработав шесть лет в “Днепре”, я пришел к выводу, что участи футбольного наставника мне, скорее всего, не избежать, и поехал учиться в московскую Высшую школу тренеров. Благо в те годы ВШТ, где был блестящий профессорско-преподавательский состав, давала очень хорошее образование: если человек хотел научиться тренерскому мастерству, он мог это сделать. Впрочем, даже того, кто не особо стремился к знаниям, все равно чему-нибудь да выучили бы. Сейчас, конечно, в ВШТ на таком высоком уровне преподавание не ведется — многое, что было хорошего в Советском Союзе, к сожалению, оказалось похоронено… И вообще, в начале 90-х наступил такой момент в истории нашей бывшей огромной страны, что немало профессионалов оказались выброшенными на обочину жизни, а их места заняли предприимчивые люди, среди которых было страсть сколько проходимцев и прощелыг. Что поделаешь, коль истинные асы своего дела не отличаются особой хваткой и они несколько затерялись на этом фоне. Понятно, эта “новая волна” захлестнула не только футбол, но и литературу, искусство и так далее. Мне, очевидно, повезло, что в тот период я почти на шесть лет уехал работать за границу — тренировать кипрские, сирийские и кувейтские команды.

— Впечатлений, наверное, массу привезли из-за “бугра”?

— Естественно. Особенно с Ближнего Востока. С молодежной сборной Сирии удалось сперва выиграть чемпионат Азии, а затем занять десятое место на первенстве планеты. Причем попадание в десятку было расценено тамошними футбольными чиновниками как крайне неудачное выступление их команды. Ну да, сирийцы ведь каждый раз становятся чемпионами! А если серьезно, то на Востоке не существует золотой середины: тебя либо готовы носить на руках, либо удавить, словно врага народа. Третьего не дано.

Кувейт тоже часто вспоминаю. Там мне улыбнулась фортуна два года поработать с Лобановским практически бок о бок: я тренировал клуб, Валерий Васильевич — сборную. А помогали ему Володя Веремеев и Олег Петрович Базилевич — мой бывший наставник. Не скрою, за это время я почерпнул у них — в первую очередь у Лобановского — очень много и вырос как тренер.

— После Кувейта вы вернулись в Беларусь и привели столичное “Динамо” к титулу чемпиона страны, а потом отправились в Россию. Не жалеете, что уехали из Минска?

— Нет. Уже хотя бы потому, что уровни чемпионатов России и Беларуси несопоставимы. Наша высшая лига отстает в развитии от российской премьер-лиги примерно настолько, насколько элитный дивизион восточных соседей от итальянской серии “А”.

К слову сказать, в России отношение ко мне достаточно хорошее, поскольку зарекомендовал там себя неплохо. Даже несмотря на то, что постоянно доставались далеко, скажем так, не ведущие клубы, приходилось все время выбираться из какого-то дерьма: создавать команды с нуля, а затем, чтобы выжить и заработать для коллектива деньги, продавать футболистов, когда только наметились положительные тенденции… Потому что надо жить дальше. А чтобы жить дальше, нужно продавать ведущих игроков, дабы команда могла существовать: в этом отношении мне пока не очень везет… Не исключено, что всем тренерам необходимо пройти подобный этап в жизни, чтобы затем работать в том клубе, который будет бороться за высокие места.

— А может, ваша сверхимпульсивность, взрывной характер тому виной? Вот вас и не зовут в топ-команды.

— Если рассуждать с дипломатической точки зрения, то нежелание смолчать, наблюдая несправедливое или предвзятое отношение, мне, наверное, мешает. В том числе и в общении с прессой, в частности со “Спорт-экспрессом”. Я мог им запросто заявить: “Да ваша газета должна выходить в Тель-Авиве, неужели у вас нет ни одного русского, пишущего о футболе?”

Вы правы, где-то, возможно, разумнее было бы смолчать, но у меня такой характер. Я не умею кривить душой. Тем более что как тренер я уже кое-чего добился в жизни, открыл несколько хороших футболистов — Левицкого, Тчуйсе, Кириченко, Попова… Последнего, к слову, пригласил в команду, когда он выступал в первенстве Краснодарского края. На него все махнули было рукой: “деревянный”, дескать, не будет из него толку. Теперь парень играет в сборной России! Это, честно, доставляет удовлетворение: значит, не напрасно ем тренерский хлеб.

— А как реагировали тренеры тех российских клубов, на чье место приглашали вас? Арсен Найденов, например.

— Большинство — видимо, в силу советского менталитета, уровня культуры, какого-то недопонимания — весьма болезненно. За границей к этому относятся куда спокойнее: не вышло в одной команде — получится в другой. Капелло, Липпи за свою карьеру сменили несколько клубов, но ни у кого язык не повернется назвать их плохими специалистами, правильно? Что касается Найденова, то это не тренер. Это проходимец от футбола, пена, всплывшая на той волне начала 90-х, о которой мы говорили. Арсен Найденов — это бывший Розман. Он скрывался от правосудия, работал во второй лиге… Какой он на фиг тренер? Я с такими людьми не общаюсь.

— Почему тот же “Спорт-экспресс” об этом ни гу-гу?

— А как они будут писать? Он же свой. Кроме того, подобные Найденову люди всегда устраивают для журналистов какие-то банкеты, делают подачки, то-се, чтобы о них хорошо писали. А представители СМИ? Они ведь тоже люди, получают немного, живут от зарплаты до зарплаты, на чем нечистоплотные личности и спекулируют… Вот где проблема. А потом читаешь в газетах: ах какой он великий тренер! Тренер… Да он мяч от морковки отличить не может!

— Сергей Андреев?

— Это больной человек. Создается впечатление, что степень его развития остановилась на уровне четвероклассника. Он интриговал, стремился сделать мне много гадостей, навредить, хотя прекрасно знал, что я пришел отнюдь не на его место — тогда с “Ростсельмашем” работал Балахнин, а Андреева убрало руководство команды, которое видело, что он совершенно недалекий человек. Написал книжку “Я — форвард”, сейчас пишет “Я — тренер”… Кто будет его читать? Кому нужны его мемуары, он что, был выдающимся игроком? Это все идет от завышенных самомнения и самооценки, которые, как правило, ведут к неудачам. Ясно, что грамотные люди такого горе-специалиста никогда не пригласят.

— Как вам, кстати, показался Ростов-на-Дону?

— Переход в “Ростсельмаш” — огромнейшая ошибка с мой стороны. Я виноват перед Новороссийском, что позволил ростовчанам себя уговорить покинуть команду. И, поверьте мне, “Черноморец” ни за что не вылетел бы из элиты, на его месте оказался бы Ростов. Но суть даже не в этом. Знаете, есть такие пункты на Земле, где тебе все плохо. Для меня Ростов-на-Дону именно такое место: я не могу вспомнить ни одного положительного эпизода, связанного с этим городом. Подчеркиваю, ни одного! В Новороссийске все было иначе: там наблюдалось настоящее единение людей и команды. Да и когда работал в Сирии, не покидало такое чувство, что я жил здесь когда-то — все было настолько здорово. В Кувейте тоже не возникало особых проблем, а вот на Кипре ощущал себя неважно: то ли из-за хитрожопых греков, то ли по иной какой причине, не знаю… Поэтому, когда вернулся из Ростова в Минск, мне показалось, что и не в столицу Беларуси вовсе приехал, а очутился в Лос- Анджелесе.

— Ваш и Геннадия Тумиловича футбольные пути до недавнего времени постоянно пересекались: куда вы — туда и он. Причем инициатива всегда исходила с вашей стороны. Хотя поговаривают, что отношения между вами далеки от идеальных…

— Это обычное стечение обстоятельств. Гена — хороший вратарь, однако наступило время, когда из-за известных проблем с алкоголем он фактически никому не был нужен. Я же, уйдя в “Жемчужину”, пригласил Тумиловича в команду — вторым или даже третьим голкипером. Однако Гена упорным трудом завоевал место в основе и отыграл неплохо. А в Ростов я позвал его прежде всего потому, что в “Ростсельмаше” случилась настоящая беда с вратарями — сначала сломался Савченко, а следом за ним и Близнюк (потом еще и Гена). Вместе с тем я видел совсем другую игру команды при Тумиловиче. В том плане, что он здорово играет на подстраховке партнеров: то есть сделать акцент на атаку, а Гена выполнял бы, при крайней необходимости, роль “чистильщика”.

— Возможно, вас привлекает в Тумиловиче еще и то, что вы оба очень импульсивные люди?

— Сейчас я уже не такой, как вы думаете, а спокойный и довольно-таки хладнокровный человек… А Гена? Он — вратарь, и этим все сказано. Ибо голкипер не есть футбольная специальность, а состояние души.

Завтра. По-прежнему тренер

Когда я попросил моего собеседника составить символическую сборную СССР/СНГ всех времен, Анатолий Николаевич назвал следующих игроков, заметив при этом, что отмечает лишь тех футболистов, чьи действия он видел и помнит. Итак, в “команду Байдачного” по системе 4-4-2 вошли: вратарь — Яшин; правый защитник — Трошкин, передний центральный — Фоменко (Олег Кузнецов), последний — Хидиятуллин (Бессонов), левый — Матвиенко (Маховиков); правый полузащитник — Мунтян, левый — Веремеев, опорный — Коньков, “под нападающими” — Заваров; форварды — Блохин и Онищенко (Кожемякин).

— Чего эта сборная могла бы добиться на международной арене?

— Как минимум завоевать золото чемпионата Европы.

— И в завершение разговора поделитесь ближайшими планами.

— До ноября отдыхаю, а потом — снова с головой в работу. Нет, пока не могу сказать, какую команду возглавлю. Во-первых, из суеверия, а во-вторых, обещал до поры до времени сохранять конфиденциальность. Единственное, что могу сказать: я вновь отправлюсь в Россию.

— Да, “завтра” получилось коротким…

— “Завтра” — оно длинное. Другое дело, что оно непредсказуемое. Никто не может знать, что будет завтра. И это здорово: в противном случае жить было бы неинтересно. Поэтому будем просто верить в доброе завтра…

Вместо послесловия

В ближайший вторник, 1 октября, Анатолий Байдачный отпразднует свой 50-й день рождения. В преддверии круглой даты коллектив “Прессбола” поздравляет Анатолия Николаевича с наступающим юбилеем и желает ему крепкого здоровья, а также ясного и солнечного завтра.