СЕМЕЙНЫЙ ПОДРЯД. Две жизни Разиных

В силу прежде всего неопытности исполнителей брестское “Динамо” тех времен не нажило и, наверное, не могло нажить ни регалий, ни титулов. Но след в суверенной белорусской истории оставило глубокий, и поныне заставляя ностальгировать болельщиков по той второй половине 90-х годов. Будь в тогдашнем Бресте добротный базис, надлежащие условия для спортивного прогресса и здоровая атмосфера, глядишь, стайка динамовцев во главе с Разиным-тренером и добилась бы турнирных высот. Однако переросшему родную команду Андрею предложили контракт с минским “Динамо”, а его отца “ушли” из “Динамо” брестского, невольно направив по сыновьим стопам.

Переезд Разиных в столицу сегодня многие считают если не чудовищной ошибкой, то непременной каверзой судьбы. Ваятель и вдохновитель брестской дружины Разин-старший, похоже, оказался духовно чужд генеральной идее минского “Динамо”, слишком буквально опирающейся на каноны нового времени. Это, конечно, не минус его тренерскому мастерству и, наверное, не минус идее. Это, пожалуй, тот случай, когда налицо тривиальная несовместимость устоявшихся воззрений — такое бывает. Недавний факт выработки контракта Александр Николаевич воспринял спокойно, без обид и, надо полагать, не без облегчения. По правде говоря, своевольно развивать тему минского “Динамо” и Разиных в нем значило бы перечить тону беседы — легкие и простые в общении, отец и сын крайне неохотно откликались на предложения авторов порассуждать о своих последних профессиональных сезонах. Быть может, оттого, что сами до конца не выяснили, почему, например, Андрей не может реализовать отмерянный природой потенциал в команде, уровнем его никак не превосходящей. “Для меня это большая загадка, — говорит он. — Тайна, постичь которую я не в состоянии”…

То ли дело — “Динамо” брестское. О нем — не нынешнем, но том, которое ушло в историю вместе с канувшим веком — Разины готовы говорить сколько угодно. Почему-то кажется, что не будь тех пары трудных, но счастливых сезонов, отец и сын не остались бы в футболе надолго. Он всегда был их страстью, а любимой работой стал в ореоле тех памятных 90-х… Разин-отец оставил доходную должность в бизнес-структуре, бросив силы на хоть популярный, да во все времена проблемный в Бресте футбол. Собственно, куда она денется-то, эта коммерция? В случае чего можно восстановить и былые связи, и партнерские отношения. Андрею также есть куда податься. Как человек всесторонне развитый он легко и внешне безболезненно осилил университетскую пятилетку. Причем не в пример коллегам-футболистам, косяками прибивавшимися к спортфаку, пошел на юридический. И теперь приложение к практике полученных знаний для Разина-младшего — лишь вопрос времени. Быть тренером, как отец, он не хочет по внутреннему убеждению — “это не мое”.

Но оба так далеко вперед пока стараются не заглядывать. Футбол прочно вошел в их жизнь, растворился в ней, оставив все остальное на потом, на другую жизнь — новую…

Александр Николаевич. Началось все с покупки соседом телевизора. У него я в 1966 году посмотрел все матчи чемпионата мира с участием сборной СССР и другие, которые транслировало советское телевидение. И так меня зацепила эта игра, что не отпускает до сих пор. Потом были непродолжительная игроцкая карьера в брестском “Динамо” и шесть лет работы в нем в должности начальника команды. Затем — пост первого президента этого клуба. После распада СССР и начала суверенных чемпионатов ушел в бизнес. Возвратился же в 1997 как главный тренер. Благо к тому времени и вот этот гражданин подрос (кивает на Андрея)…

— Вы сразу разглядели в сыне задатки футболиста?

А.Н. Ну как сразу? Не с двух же лет и не с трех.

Андрей. В футбольную секцию я записался лет в семь. Тогда Геворкян вместе с Арушановым детскую группу вели.

А.Н. Андрей рос в футбольной среде. Ко мне часто заходили работавшие в Бресте коллеги — Румбутис, Курненин… Мы усаживались за стол и включали телевизор. Смотрели футбол, видеозаписи матчей, кое-что обсуждали, спорили, анализировали. Сын всегда крутился рядом. Странно, но его никогда не тянуло во двор — гораздо интереснее было находиться среди взрослых. Он сидел тихо, слушал внимательно. О чем думал — неизвестно. Но кто знает, может, это как-то повлияло на его футбольное мировоззрение.

— Сменить футбол на другие виды спорта не пробовали?

А.Н. Был период, когда мы переключились на теннис.

— И как успехи?

А.Н. Довольно неплохо.

А. Ничего себе “неплохо”! А кто, по-твоему, первенство города выиграл? Но любимую игру я не бросал. На теннис налегал в основном летом, когда в футбольной ДЮСШ наступали каникулы.

А.Н. Андрея и в теннисе выручала смышленость. В ходе матча по нескольку раз менял манеру игры, что-то выдумывал, импровизировал.

— Вас он обыгрывал?

А.Н. Малой был. А я ему не поддавался из принципа. Фору дать — это пожалуйста, но не более того. Как, например, во время шахматных сражений. Играем — начинает уступать. И ка-а-ак даст кулаком по доске — фигуры врассыпную… Схожая картина наблюдалась и в теннисных партиях. Ракетку зашвырнет куда подальше и пошел за дом плакать. Правда, когда подрос, начал у меня выигрывать.

— Андрей, ты и сейчас столь бурно реагируешь на поражения?

А. Со временем научился проигрывать. По углам больше не плачу.

— Александр Николаевич, помните тот момент, когда у вас впервые промелькнула мысль: “А ведь Андрей может в футболе чего-то достичь…”?

А.Н. Важным шагом в становлении его как футболиста было выступление в команде города Белоозерска. Туда из Бреста перебралось немало известных игроков — Войнах, Сычик, Волкович, Грищенко… В клубе тогда водились неплохие по нашим меркам деньги, но я настоял, чтобы Андрею платили по минимуму. Главным ведь было научиться играть в футбол. И в тот период он здорово прибавил.

А. А с “Динамо” стал тренироваться с пятнадцати лет.

А.Н. А заиграл в 17. Первый матч провел на Кубок — в Минске против “Динамо”.

А. Да? Я, если честно, свой дебют слабо помню.

А.Н. Это было в Минске в кубковом матче против минского “Динамо”. Команду тогда тренировал Геворкян. Игра получилась очень интересной, и единственный гол забил Владимир Маковский за минуту до конца основного времени. Андрей вышел минут на 30, и несколько его решений были очень неплохими.

— Ну а потом события развивались достаточно бурно…

А.Н. К тому времени спортивное руководство области уже длительное время предлагало мне вернуться в футбол. Конечно, если бы не Андрей, я вряд ли решился бы на такую рокировку. Ведь являлся заместителем генерального директора фирмы с сотнями работников по всей территории Беларуси. Но судьба сына была мне дороже…

— А как Андрей отнесся к переменам в жизни отца?

А. Думать было некогда. В течение недели команду покинуло восемь игроков основного состава. И 17-18-летние пацаны из перспективных превратились в основных.

А.Н. Меня спасли два двухнедельных перерыва в календаре. Команды практически не было, и научить ребят играть за такой короткий промежуток времени представлялось малореальным. Но удалось убедить молодежь, что они многого стоят. Ведь в их прежней команде тот же Василюк сыграл больше десятка игр, но не забил ни одного гола.

— Если не изменяет память, первую игру под вашим руководством команда провела на Кубок в Жодино.

А.Н. И в этом тоже повезло. “Торпедо” играло в первой лиге, а мы были не готовы противостоять более маститому сопернику. Вымучили победу — 3:2. В психологическом плане это было очень важно. Потом все пошло по нарастающей, и к матчу с “Атакой” в Минске были в порядке. Во всяком случае, за качество игры не волновался, хотя допускал, что результат мог быть любым. Однако в тот день звезды светили для нас. При неплохой игре сумели победить — 2:0.

А. Еще и третий забили, но Суховаров отменил. Отец после матча зашел в раздевалку, довольный такой: “Ребята, мы сегодня “Атаку” не победили… Мы их порвали, как Тузик шапку!” Потом, правда, попали минскому “Динамо” — 0:3. Уж больно сильная была у минчан команда.

А.Н. Анатолий Байдачный, возглавлявший тогда минское “Динамо”, после той игры подошел, — а следующий матч у нас был дома с “Белшиной”, — и говорит: “Обыграешь бобруйчан — накрываю поляну!” А они 15 туров без поражений шли, опережая минчан на семь очков. И это при том, что за победу в те времена начислялось по два. Догнать их было практически нереально. Короче, соперник для моих ребят еще тот. Приехали — на стадионе биток. Орут, поддерживают: мяч в аут выбьем — ура!!! Пас точный сделаем — от восторга с ума сходят… Влюбились они в этих пацанят беззаветно. Первый тайм — 0:0. Уходим под овации. Только начался второй тайм, Андрей как плюхнет метров с 25 — и в самую “девятку”. А в концовке Рома свое слово сказал — 2:1. Так мы сбили победный ход “Белшины”. И именно с этого тура началось восхождение минского “Динамо” к чемпионству.

— А Байдачный слово сдержал?

А.Н. С некоторым опозданием. Когда мы уже в Минск переехали, перед игрой очередного тура сидели с Андреем в баре. Я пиво пью, Андрей…

А. …я тоже пиво пью!

А.Н. Мороженое ты ел. И тут Анатолий Николаевич с Юрой Курнениным входят. “Толя, — говорю, — где поляна?” “Е-мое, как я мог забыть? Официант — шампанского!” Вот так и рассчитались.

— Замечено, что Андрея вы в основном выпускали во вторых таймах. Берегли сына?

А.Н. В таком случае, и Василюка тоже. Я специально придерживал на скамейке сильнейших игроков. Да и молоды они были — весь сезон никак не выдержать. По моему глубокому убеждению, результат делается во втором тайме.

Кстати, хотел бы отметить, что без помощи Герасимука и особенно Сосницкого я вряд ли сумел бы создать в Бресте столь симпатичную команду. Эти ребята были дядьками — как на поле, так и вне его. Забыв о финансовых проблемах, они играли. И как! Помню, в матче с “Днепром”, в золотом для могилевчан сезоне, Сосне разбили голову. Партизанская повязка, кровь… Вид — героический. Получает мяч в центре, пробрасывает себе на ход, на плечах тащит нескольких защитников и забивает. Такие эпизоды — для всех и навсегда…

— Андрей обид не высказывал, что не попадал в основу?

А. Никогда.

— А поблажек для тебя никаких не было? Сын как-никак…

А. Я был таким, как все. Пожалуй, отец иногда относился ко мне даже строже, чем к другим. В первую очередь для того, чтобы показать — дисциплина в команде есть, провинности не сойдут с рук никому. Думаю, мне удалось поставить себя таким образом, что никто не мог назвать меня папенькиным сынком. Я был просто футболистом Разиным. Который плюс ко всему довольно неплохо играл, был одним из лидеров команды.

А.Н. — На самом деле ситуация была очень непростой. С одной стороны — удобно. В том плане, что в мое отсутствие мало кто из пацанов смел позволить себе разразиться сгоряча критикой в адрес наставника. В присутствии сына они десять раз взвесят: а вдруг расскажет? Такова психология. Впрочем, в свое время Андрею прямо сказал: “Даже если по душевной слабости я попытаюсь вытянуть из тебя какую-либо информацию — ничего не говори”. Он и молчал, как партизан.

— А голос на сына часто повышали?

А.Н. А почему нет? Старался не упускать такой возможности. Ведь если промолчу, то как потом смогу выговорить кому-то другому? Знал, что Андрей меня поймет. На крайний случай, дома мы всегда разберемся.

— Александр Николаевич, вы приверженец авторитарных методов работы?

А.Н. Ни в коем случае. У нас тренировочный процесс строился на доверии. Возьмем, к примеру, кроссовую работу. Нужно было бежать со стадиона в крепость, на мост через Буг, к памятнику, вокруг него и обратно. Дистанция приличная, но никто ребят не контролировал. В принципе можно было забежать за угол, отсидеться на лавочке и вернуться с общей группой.

А. Посидишь, как же… А клубный рафик, который с тренером в салоне время от времени появлялся на дистанции?

А.Н. Это совсем не часто случалось — один-два раза в месяц. Порой меня посещало такое настроение: дай-ка посмотрю, как народ работает. Между прочим, Рома Василюк, у которого почему-то сложилась репутация сачка, всегда отрабатывал на всю катушку. Он, Прокопюк и Андрей неизменно были в числе первых, задавая очень приличный темп всей группе. Такое положение вещей как-то пришлось не по душе одному из новичков, достаточно опытному футболисту, который, запыхавшись, финишировал с большим отставанием. Едва закончилась тренировка, отправился строить молодежь: “Пацанва, в следующий раз побежите как все. Ясно?” Ромка лишь глазами сверкнул: “Я в футбол хочу играть! Вопрос закрыт”.

— Но ведь молодым свойственно покуролесить…

А.Н. Андрей не даст соврать: после отбоя я никогда не ходил с проверками по гостиничным номерам. Не контролировал, спят или нет, не нюхал стаканы… Бывало, правда, в общежитии, где жили футболисты, соседи жаловались на шум. Но это недолго продолжалось — пока Юра Хомко с женой не заселились… Весь гам враз прекратился.

— А с утра вы могли распознать, кто вчера нарушал?

А.Н. Естественно. Доктор ведь давление перед каждой тренировкой измерял. Хотя подозреваю, что он ребят прикрывал — все- таки с ними в одном котле варился. Но в основном картина была благополучная. Интересно, что кое-кто на Василюка грешил, дескать, поддает. Однако за все время, что мы работали, ни разу не заметил за ним нарушения режима. Был такой случай. После сезона 1999-го меня, Рому, Герасимука и Андрея пригласили в брестскую газету на прямую линию с читателями. После, как полагается, — фуршет. Конец сезона, пей — не хочу, никто не запрещает. Главный редактор Роме водку подносит, тот хмуро его руку отводит: “Не пью”. К Андрею — та же история. К Герасимуку — тот за рулем. Редактор ко мне: “Может, и ты не будешь? Пропадет ведь продукт…”

— Стало быть, вы, Александр Николаевич, не сторонник строгого соблюдения игроками спортивного режима?

А.Н. Наоборот. За провинности подобного рода отчислял и буду отчислять. В команде должно быть единоначалие, футболисты в своих поступках должны бояться главного тренера.

— Андрей, а в отсутствие отца болельщики не предлагали вмазать по соточке? Ведь в те времена вы с Василюком в городе были личностями популярными…

А. До этого не доходило. Хотя кое-какая популярность действительно была. В университете в основном пацаны подходили, делами интересовались.

А.Н. Он только один раз в жизни напился.

А. Зато как!

А.Н. Расскажи-расскажи, это интересно.

А. Мне тогда 17 лет было, только-только на юрфак поступил. Выдали нам студенческие корочки, вышли мы с сокурсниками из универа и прямиком в бар — отметить событие. А там как раз Кирилко и компания заседали, основные на тот момент футболисты “Динамо”. Кирилко в Бресте тогда королем ходил. Шикарный гол минским одноклубникам забил — в падении через себя. “А-а, молодой, ну-ка иди сюда…” Присели с ними. И как стали они графинчики носить, один за одним… А я зеленый, неопытный. От стариков пытался не отставать — выпивал, сколько наливали. И вроде все нормально. А как пришло время расходиться — шагу ступить не могу. Утром проснулся почему-то у бабушки. Как туда попал, кто отвез?.. Забавно, но отец об этом узнал раньше, чем я проснуться успел.

А.Н. Однако смолчал. Только много позже невзначай припомнил… А бабушка, так та вообще пару лет таилась — думала, я не знаю. Потом только, когда все выяснилось, разохалась: “Ох, Сашенька, какой он пришел! Ты бы видел — весь грязный!”

А. Ну не такой уж я и грязный был… Это единичный случай, больше подобного не повторялось. Да и когда: учеба, тренировки, игры.

— Известность помогала учебе?

А. Иногда закрывали глаза на пропуски занятий.

А.Н. И то не сразу стали поблажки делать. Поначалу даже выгнать собирались. Дело в том, что его группа училась во вторую смену — аккурат время тренировок. И вот однажды дома раздался звонок из университета: “Ваш Андрей из-за пропусков занятий стоит первым на вылет”. Я не стал ничего выяснять, лишь ответил: “Давайте подождем до сессии”. В итоге он сдал все предметы в срок и на отлично.

— Судя по всему, прилежностью он отличался и на тренировках. Во всяком случае, по окончании сезона-1999 Андрей был нарасхват…

А.Н. Все переговоры по поводу дальнейшего трудоустройства сына шли в основном через меня. На них с Ромой был целый пучок предложений: белградский “Партизан”, российские клубы, белорусские… А ведь еще после сезона 1997-го обоих сватала дортмундская “Боруссия”.

А. Когда мне 16 было, еще и “Айнтрахт” предлагал подписать предварительный контракт — нечто вроде драфта.

А.Н. Я снимаю шляпу перед Александром Глебом, сумевшим раскрыться в Германии. Никогда не думал, что такое возможно. Но, прожив в футболе долгую жизнь, я не хотел рисковать. Тем более что карьера Андрея и без того шла по восходящей. В отличие от Василюка он не собирался оставаться в Беларуси. Поехал на просмотр в московский “Спартак”.

— Ну, и как тебе показался лучший российский клуб? Волновался?

А. Особенно перед первой тренировкой. Потом ничего, освоился — благо находился в хорошей форме. Не по себе было лишь от того, что чувствовал себя, как в космосе — полная изоляция. Общение с кем бы то ни было полностью отсутствовало — потренировался и в номер. А когда основной состав начал готовиться к матчу с “Лидсом” в Кубке УЕФА, обо мне и вовсе забыли. Я вещички собрал, к Грозному подошел: так, мол, и так, телефон мой знаете, если что — звоните. Уж слишком “тяжелая” там команда. Особенно непросто приезжим. Пример Ромы говорит сам за себя.

А.Н. В Москве Андрею предлагали контракт — Игнатьев с “Торпедо”- ЗИЛом. Причем очень упорно и настойчиво. Но служба в армии спутала все карты. Сунулся я было к военным начальникам, узнать, возможно ли устроить отъезд Андрея в Москву. Но те даже слушать не захотели. Ничего не оставалось, кроме как возвращаться в Беларусь. Заслышав про это, “Славия” проявила большую активность. Условия предлагали просто запредельные. Но Андрей отказался наотрез. Сказал: “Если на родине играть, то только в минском “Динамо”.

— Странное решение. Особенно если учесть, что в Мозыре уже находился Василюк…

А. Против “Славии” я ничего не имел. Город меня не устраивал.

— Отец последовал вслед за сыном?

А.Н. Понимал, что с уходом Андрея и Романа команда здорово потеряет, и прежде всего в атаке. Ведь в чемпионате-99 мы забили 59 мячей — почти по два за матч. В нападении — полный атас! Но ясно было, что без них этот козырь мы потеряем. Я команду отпустил в отпуск и давай звонить знакомым тренерам по всей стране — решил новых василюков искать. В итоге собрал человек 20 молодежи со всех уголков Беларуси. Загорелся. Но контракт со мной не стали продлевать. К руководству клуба пришли люди, с которыми мы разговаривали на разных языках. Они никогда не желали мне добра. Ну а коли так, оставаться смысла не было. И я ушел. Хорошо осталась видеокассета. На ней я свел все динамовские голы того периода. Иной раз сядешь, включишь видик — и будто возвращаешься в те дни… Но это так, душу побередить, а воспоминаниями жить еще рано. Когда позвонили из Минска, долго не думал. Три года здесь отработал и должен сказать, что Чиж — человек слова. По части финансирования, обеспечения команды вопросов никогда не возникало.

— Однако новые белорусские звезды вырастают из динамовской футболки все реже…

А.Н. Футболиста воспитать — это как цветок вырастить. Нужно неустанно за ним ухаживать, поливать, удобрять. Малофеев, например, Гоцманова в Бресте на моих глазах поднимал. “Чем ты хуже Платини?” — Эдуард Васильевич каждый день ему об этом долбил. Сперва это выглядело смешно, а потом он начал задумываться: а действительно, чем? В итоге стал чемпионом Союза, вице-чемпионом Европы. При Эдуарде Васильевиче игроки всегда имели право на ошибку, потому и появлялись зыгмантовичи, алейниковы…

— Андрей, а как тебе игралось при Малофееве?

А. Замечательно. Чувствовал полное тренерское доверие, да и получалось многое.

А.Н. У сына еще год контракта с “Динамо”. Но, думаю, что-то надо менять — время уходит… Минчане в принципе не прочь его отпустить, но дело это непростое. Недавно вот ездил на просмотр в киевский “Арсенал”, но из-за травмы проявить себя не сумел.

А. Нельзя в одном клубе играть вечно. Три года здесь провел, но ни одного шага вверх не сделал. Даже не смог достичь уровня тех времен, когда выступал за брестское “Динамо”. Что-то не заладилось. В клубе это понимают, иначе не искали бы мне новую команду.

— Вы, Александр Николаевич, тоже нынче на распутье. Допускаете мысль о совместном с сыном трудоустройстве?

А.Н. Это маловероятно. Пора расходиться по своим дорожкам — не будем же вечно под ручку ходить. Любопытно, что нас сама судьба потихоньку друг от друга отдаляет. Причем очень деликатно: в Бресте жили под одной крышей, в Минске сразу делили комнату в общежитии, в Стайках располагались в одном крыле, но в разных номерах. Теперь живем в разных концах столицы. Вот так, ступенечка за ступенечкой, друг от друга и отходим, отвыкаем…

— Вне футбола видите себя?

А.Н. Сейчас нет. И, естественно, не сижу сложа руки.

— Отдыхаете вместе?

А. Теперь редко. А вот раньше… Лет десять назад всей семьей в Англии побывали.

А.Н. Случайно получилось. Для товарищеской встречи в Брест приезжал клуб третьего английского дивизиона из города Уиган, что между Ливерпулем и Манчестером. Пригласили они нас к себе. Побывать в предместье родины “Битлз” и не посетить их знаменитый музей — я бы себе этого не простил. До сих пор вспоминаю как сказку. При виде инструментов легендарной четверки по телу пошла дрожь — будто в молодость окунулся. Еще раз ощутил дух рок- н-ролла 60-х…

— Сын разделяет ваши пристрастия?

А. Отчасти. Во всяком случае, русскую эстраду не приемлю.

А.Н. Я всегда пытался отвадить Андрея от американских боевиков и всякой попсы. Моя любимая группа — “Deep purple”. Кстати, сходил на ее минский концерт — впечатления сродни тем, что получил в Ливерпуле.

— С Андреем вы идете по жизни рука об руку. А невесту сыну тоже вместе выбирали?

А.Н. Не-е-ет! Он парень своеобразный. Однолюб. Они с Викой вместе учились в школе и университете. Она, кстати, юрфак закончила с отличием.

— Небось еще в школе начал ухаживать?

А. Пытался, но получалось, признаться, не очень. Поухаживал-поухаживал да и перестал. Тем более вскоре Вика перешла учиться в другую школу, и наши пути разошлись. И лишь волею случая мы с ней поступили на один факультет. Судьба…

— Александр Николаевич, внуков ждете?

А.Н. Так это надо у молодых спросить.

А. Пусть ждет.

— Характерами вы схожи?

А.Н. И да, и нет. В принципе оба спокойные, рассудительные.

А. Не всегда.

А.Н. Это ты про кого?

А. Ну не про себя же…

А.Н. У нас никогда не было такого, чтобы поднялся крик. Проблемы решаем без эмоций. Андрей пунктуален, обладает фотографической памятью. А я человек несколько рассеянный. Часто обращаюсь к сыну, когда нужно решить серьезные дела. Одинаковых людей не бывает. И я никогда не пытался переделать сына под свое мышление. А стерженек у Андрея всегда был, даже в юные годы.

— А какие вы видите недостатки футболиста Разина?

А.Н. Нулевая игра головой — раз. Плоховат в отборе — два. Это типовые огрехи для футболиста созидательного плана. В любом случае их надо устранить, и мы над этим работаем.

— Андрей, а как насчет Разина-тренера?

А. При нем я провел свои лучшие матчи. Быть может, родственные узы помогают одинаково видеть футбол, и непонимания у нас никогда не возникало. Если человеку дано быть тренером, то он им будет — даже без диплома ВШТ. У папы эта жилка есть.

А.Н. Мне было очень приятно, когда Рома Василюк в одном из интервью назвал меня своим тренером. Думаю, что тот человек, который является тренером, а не числится им, меня поймет.

— Александр Николаевич, вольно или невольно вы постоянно в разговоре возвращаетесь к теме брестского “Динамо”. Должно быть, здорово скучаете по тем временам…

А.Н. Я больше десяти лет проработал в командах мастеров, и тот коллектив, безусловно, мне наиболее близок. Встречаясь с ребятами, понимаю, что для большинства из них тот период также самый счастливый. Хоть и сидели без гроша в кармане, но жили одной семьей, душа в душу. И играли с душой. Да что говорить? Сейчас сами увидите. Ну-ка, Андрей, подай кассету…