СЕМЕЙНЫЙ ПОДРЯД. Иван и Иванович

Савостиков-отец родился в первый год войны в оккупированном Минске. Вся семья пряталась от нагрянувшей беды и бомбежек в землянке на улице Разинской (район нынешней Грушевской). Лишь глава семейства был далеко — служа водителем на карете “скорой помощи”, он дошел до Берлина. После войны отец был озабочен тем, как прокормить немалую семью, и воспитанием Ивана занималась в основном мать. И улица. Именно во дворе, гоняя мяч, дни напролет пропадал будущий оплот динамовской обороны 60-х. Однако профессионально заниматься футболом Иван начал необычайно поздно для наших дней — в ФШМ его по дружбе привел Дмитрий Тарасов в 16 лет. Можно сказать, что известный ныне наставник Дмитрий Андреевич приложил руку и к становлению Ивана Савостикова как футболиста. Дальше события развивались стремительно. Молодого и очень настырного парня приметил тренер “Спутника” Владимир Алексеевич Хомин. А спустя всего пару лет Анатолий Николаевич Егоров пригласил цепкого, неуступчивого защитника на специально организованный сбор для просмотра молодых талантов в команду “Беларусь”, сильнейший на тот момент клуб республики.

Здесь-то и возникла проблема. Работа гравера, которую Савостиков освоил, играя в “Спутнике”, приносила приличный доход — 1300 рублей старыми. Дублерская ставка в “Беларуси” — на пару сотен меньше. Воспитанному в рабоче-крестьянских традициях строгому отцу этого показалось достаточно, чтобы сказать свое веское “нет” переходу сына в профессиональный клуб. Однако собранный по этому случаю семейный совет после долгих споров все же дал добро, подарив Беларуси одного из лучших в ее истории защитников.

Иван Иванович и сейчас любит вспоминать те годы. С удовольствием говорит о том, как спустя пять лет заставил увериться родителя в своей правоте, когда приобрел наипрестижнейшую по тем временам новую “Волгу” и получил от клуба квартиру на проспекте Машерова. Ну а о супруге, кажется, и вовсе готов говорить не умолкая: “Мы с ней познакомились на танцах в клубе имени Ильича. Ох, и здорово Валентина танцевала… Расписались в июне 62-го неожиданно для родителей. Из загса вышли в полдень, а через три часа я улетел на два гостевых матча первенства Союза — в Ереван и Тбилиси… Уже больше сорока лет живем душа в душу. Правда, вредная она у меня, — в этот момент Иван Иванович лукаво прищуривается и заговорщицки подмигивает, — хохлуха!” Жена уже привыкла к таким шуткам своего благоверного. Как, например, вам такой пассаж? Перед тем как зайти в дом, хозяин решил предупредить супругу о нашем визите весьма оригинальным образом: “Валюша, готовь вату и бинты — идем показывать финты!”

Валентина Николаевна подкована в профессии мужа отменно. За время беседы не раз поймали себя на мысли, что в проведении установок на игру она, пожалуй, даст фору многим из наших нынешних тренеров. Не стесняясь, высказывала свое мнение, спорила, не забывая давать наставления как отцу, так и сыну. А они, похоже, одного поля ягоды. Оба — балагуры, в любой компании неизменно в центре внимания. Иван Иванович именно в Кирилле видел своего продолжателя в футболе. Ведь самому суждено было закончить карьеру необычайно рано — в 31 год. Любовь к футболу и талант у Кирилла были в крови, но… По наследству передались упертость, искренность и бескомпромиссность на поле, которые неизменно ведут к травмам. Кирилл как-то буднично и незаметно из-за отсутствия серьезных предложений и больного ахилла сошел с футбольной арены, года не дотянув до критической точки отца. И теперь — оба безработные. Что довольно странно, ведь даже со всеми своими болячками Кирилл был бы далеко не худшим в большинстве команд Беларуси, а тренерскому мастерству Ивана Ивановича и вовсе можно позавидовать. Но они не отчаиваются — характер не тот. Отец и сын САВОСТИКОВЫ вынашивают планы продолжения футбольной династии и с удовольствием вспоминают о том, как все начиналось.

Иван Иванович: — То были славные годы. Мы жили в одном доме с Ромуальдом Климом, знаменитым фехтовальщиком Никанчиковым, Шитковскими, Янковскими… Случалось и с Володей Высоцким за одним столом сиживать, с Роланом Быковым… Они тогда в фильме “Служили два товарища” снимались. Не двор был, а галерея славы. С семьей Ростислава Янковского все праздники вместе встречали. Его Вовка с Игорем нынче известные люди в российском шоу-бизнесе.

Кирилл: — В детстве они меня в свою компанию не всегда брали — малой был. Старший брат — другое дело. Димка с ними хорошую дружбу водил.

И.И. — А малышня, вроде Кирилла, Сережи Шитковского, за ними по пятам бегала. Признаться, после того, как на свет появился Дмитрий, мы с женой дочку хотели. А родился футболист…

— Его будущее было предопределено?

И.И. — На большинстве детских фотографий Кирилл запечатлен с футбольным мячом. Он был его любимой игрушкой.

К. — Неудивительно. Мне еще четырех не было, когда отца назначили директором стадиона “Трудовые резервы”. Естественно, брал с собой. А чтобы не мешал, мячик давал. А мне больше ничего и не надо было.

И.И. — На “Трудовых” Кирилл и начал серьезно заниматься футболом. Я его к Толе Васильеву в группу отдал. У нас тогда хороший тренерский состав подобрался — Васильев, я, Дима Тарасов… Потом пришел Пигулевский Владимир Антонович, нынешний вице-президент федерации. Только хорошо о нем напишите, об этом недоразумении в тренерском цеху! Сколько он погубил молодых игроков…

К. — Хочу отметить всех тренеров, которые приложили руку к моему становлению: покойный Юрий Погальников, Юрий Пышник — они научили меня азам. Ну и батя, конечно… Всегда хотел быть, как он, динамовцем.

— Желание быть похожим на отца повлияло и на выбор амплуа?

К. — Амплуа, но не позиции. Отец всю жизнь играл слева в обороне. Я тоже просился на край, а еще его пятый номер требовал. Но так вышло, что большую часть карьеры провел в центральной зоне, играя стоппера. Порой меня “поднимали” по оси — на место опорного хава, а в “Динамо-93” времен Людаса Румбутиса довелось и “под нападающими” поиграть.

И.И. — Кирилл всегда здорово видел поле, умел отдать хороший длинный пас. Метров так на семьдесят и точно под нужную ногу. Это самое сильное его качество. Слабое — скорость, а точнее — ее отсутствие. Вот чем Кирилла судьба обделила. Но как организатор — светлая голова. В принципе в середине поля быстрые ноги не особенно важны. Наблюдая матчи сына бобруйского и мозырского периодов, я нередко ловил себя на мысли, что Кирилл — лучший на поле.

— А что заставляло вас краснеть?

И.И. — В игре на “втором этаже”, он — полный ноль. И это при такой-то фактуре…

К. — Принимается. Отец при своем невысоком росте вверху мог любого обставить. Стыжусь…

— Такой героический отец, а сын — охламон… Часто доводилось слышать подобное в свой адрес?

К. — Чаще на меня смотрели как на блатного. Мол, папаша сынка продвигает… Приходилось постоянно доказывать, что это не так. Хотя страх посрамить фамилию преследовал постоянно…

И.И. — Идти по стопам родителей всегда непросто. Жена не даст соврать, я Кириллу неоднократно предлагал: поменяй фамилию. Уверен, будь он не Савостиков, а Иванов или Сидоров, привлекался бы в сборную. Как-то неадекватно тренеры сына оценивали. Оттого, быть может, и карьера его получилась не такой, какой могла быть. Однажды в 96-м поехал я в Смоленск — посмотреть, как Кирилл в составе тамошнего “Кристалла” смотрится. А на трибунах тренеры российские собрались — Боря Игнатьев, другие… Не помню, что за матч был, но, видно, какой-то важный. Сижу, наблюдаю — Кирилл в порядке. Слышу, коллеги между собой шушукаются: “Кто такой за смолян в центре играет? Одаренный парень…” — “Савостиков”, — подсказывают. “А-а, Савостиков, все ясно…” Вот вам и фамилия.

— Так надо было постоять за сына, воспользоваться своим авторитетом, дружескими отношениями с тренерами…

И.И. — Никогда! Несправедливость по отношении к Кириллу видел, но злость держал при себе.

К. — И правильно делал.

И.И. — Того же Сокола-младшего взять. Мальчишка умнющий, талантливый, но… Фамилия отца будет над ним довлеть.

— Что еще, кроме фамилии, Кирилл у вас перенял?

И.И. — Хорошо игру читает — это от меня. Инициативен — тоже мое. Что еще?

К. — Злой как собака…

И.И. — Защитнику нужно быть злым, неуступчивым. Причем как в игре, так и на тренировках. В “Динамо” мы регулярно играли три на три без ворот. Я, Ремин и Зарембо — оборонительная тройка, Малофеев, Мустыгин и Адамов — нападение. Трио технарей! Чуть расслабишься — так возить начнут, семь потов сойдет, пока мяч отберешь. Отсюда и выработался принцип: не уступать ни в одном единоборстве.

— Недвусмысленную оценку той защитной линии минчан дал в своих воспоминаниях грузин Гиви Нодия, назвавший вас с Реминым и Зарембо костоломами…

И.И. — А знаете, как я называю игроков-южан? Футболистики. С техникой у них полный порядок, но против плотной опеки аргументов, как правило, не находится. Стоило дать тому же Нодия принять мяч — все, ищи ветра в поле. А жестко ногу поставь, плечо — и нет проблем. Я помню, как 2 мая 1964 года меня Метревели “раздел” перед минской публикой. Проиграли — 0:3, а я от стыда не знал куда деваться. Но урок усвоил. Защитник не должен миндальничать. “Костолом” — это, пожалуй, чересчур, но когда Савостикова называли крайне жестким игроком, не скрою, мне было даже приятно. А от своей бескомпромиссности большей частью сам же и страдал. Через нее и завязал с футболом. В столкновении с Яремченко — был такой форвард в донецком “Шахтере” — стопу неправильно поставил. Одновременно полетели мениск и связка. Долго лечился, но полностью восстановиться так и не смог. Тренером стал в 1972 году, в 31 год…

— И уж более тридцати варитесь в этом котле…

И.И. — Работал с детьми, юношами, долгое время был вторым. Помогал Малофееву в 82-м, потом — Арзамасцеву до 86-го. А когда команда стала валиться и позорно уступила дома “Спартаку” — 0:7, я в приказном порядке был назначен главным.

— Динамовское поколение 1966-го года рождения вполне может считать вас своим крестным отцом. Не слишком ли смело вы ввели их в основной состав?

И.И. — С этими ребятами я работал еще в сборной БССР. Со временем начал привлекать их в динамовский дубль. Когда стал главным, сделал на них основную ставку. Широкий, Сацункевич, Павлючук, Лесун, Никифоров… Одаренные хлопцы. Особенно среди них Серега Деркач выделялся. Сплоченная у нас была команда. Сплав опыта и молодости. С одной стороны эти мальчишки, с другой — старики, чемпионы 82-го. Даже если хандрили иногда — вы понимаете, о чем я, — узнать было невозможно. Однажды только, в Сухуми, попались с поличным. Захожу в номер — в преферанс играют. Сидят ребятки красненькие. Все ясно. Жекю карты сдает, а вокруг кто? Молодежь! И этот одесский ловкач их дурит! Естественно, я к нему. А молодые — вот он, коллектив! — заступаться: “Иван Иваныч, все нормально. Мы же только в карты!” Говорю: “Не пудрите мне мозги. Рассказать, как все было?” И рассказываю. У них глаза на лоб: “Откуда знаете? Кто настучал?” — “А никто, — отвечаю. — Я вот сейчас шкаф открою, и там наверняка два баллона красного вина спрятаны”. Открываю — так и есть, стоят родимые. Кого обмануть пытались? Я же сам эту школу прошел… Так о чем это я?

К. — Вроде о Деркаче рассказать собирался…

И.И. — Ах да. Серегу я не стал в дубле мариновать — сразу в основу. Он обладал своеобразной техникой, на его ложный замах нельзя было не купиться. Скорость — сумасшедшая. А с левой какой удар! Сейчас в Беларуси никто ничего подобного и близко исполнить не может. Это стиль Роберто Карлоса. Кто только не звал Сережу — и “Спартак”, и московское “Динамо”…

К. — Мне в память врезался матч против киевских одноклубников, которые тогда составляли костяк сборной СССР. В Минске наши их “прибили” — 3:1, и Деркач так отполоскал весь этот звездный ансамбль, что мама не горюй. Лобановский даже не досмотрел игру — плюнул и пошел в раздевалку. Однако, странное дело, в сборную Сергея так и не позвал.

И.И. — Политика. Сколько раз Валерий Васильевич Деркача в Киев приглашал, а тот ни в какую. Вот если бы принял приглашение, то и в главную команду наверняка попал бы. В итоге Деркач покинул-таки Минск. Однако ни в московском “Динамо”, ни во владикавказской “Алании” весь свой потенциал не реализовал. И знаете почему? Из-за характера. Его в “Динамо” атаманом прозвали. А это неспроста. Малофеев, Мустыгин имели похожий норов. Каждый лидер непрост в управлении, к ним нужен особый подход. А сейчас с этим почему-то никто не считается. Деньги решают все, а это прямая дорога к погибели. Мне искренне жаль молодых ребят, которые раньше времени сорвались с места, не сумели заиграть в одном клубе, во втором — и превратились в кочевников. Погнавшись за рублем, они загубили талант. Пропащие для футбола люди…

— А финал Кубка СССР 1987-го вы часто вспоминаете?

И.И. — Это моя боль. И ведь казалось, что победа уже в руках… За полчаса до окончания второго тайма выигрывали — 3:1. Моя вина в поражении — не отрицаю. Решил “старикам” дать поучаствовать в большой победе — выпустил на поле Курненина и Кистеня. Не угадал. А когда Заваров на последней минуте сравнял счет, в глазах потемнело. Финального свистка уже не услышал. Василий Дмитраков меня в лужниковскую подтрибунку отвел, укол сделал. Очнулся я в раздевалке — перед телевизором. Серия пенальти: Боровский подходит — не забивает, Алейников — мимо. Е-мое, лучше бы этого вовсе не видел… Чувствую, душно мне становится, плыву. Хорошо, Дмитраков ни на шаг не отходил — вовремя помощь оказал. Иначе — все, не сидеть нам с вами…

— Об отставке в тот момент мысли не возникало?

И.И. — Думал, сами снимут. Но дали еще почти год поработать. После неудачного начала следующего чемпионата вызвали на ковер к министру. Ох, он и орал — поливал на чем свет стоит: “Уволю, так твою раз-этак! Смир-р-рно! На Соловки! Сгною!..”

— Времена такие были…

К. — Сейчас не лучше.

И.И. — Президент федерации футбола запросто увольняет тренера молодежной сборной, даже не выслушав отчета о его деятельности за четыре года.

К. — Отец к нему долго и тщательно готовился.

И.И. — Я восемь лет был на этом посту и считаю, что справлялся неплохо. Практически весь состав нынешней национальной команды вышел из моих “молодежек”. Даже “спасибо” за это не услышал. На исполкомах федерации сейчас стало модным слушать монологи Федорова о том, как он встречался с Блаттером. Тот уже и думать наверняка забыл об этой встрече, а мы все гордые ходим, рассказываем на каждом углу. Зато о деле — ни слова. Вот что обидно! Одна говорильня…

— Ваши с Кириллом футбольные судьбы пересеклись лишь раз. Единственной командой, в которой отец и сын Савостиковы трудились вместе, был бобруйский “Фандок”…

К. — Я в 16 лет во взрослый футбол попал — к Людасу Румбутису в брестское “Динамо”, выступавшее в буферной зоне второй лиги. Но через два года подошло время армейской службы, по этой линии меня и перевели в Бобруйск. Там встретил развал Союза. В первом же суверенном чемпионате нашему “Трактору” самой малости до бронзы не хватило. У нас там такая балда собралась — супер! Братья Градобоевы, Шустиков… Самородки! А потом, уже в “Фандок”, еще и отец на подмогу подъехал. Так началось наше совместное футбольное творчество.

И.И. — Правда, продолжалось недолго. И работал в Бобруйске я всего-навсего консультантом, на добровольных, так сказать, началах. Шабуня как-то подошел: так, мол, и так, пригласили мы молодого тренера — Владимира Курнева, надо бы помочь. А я возглавлял молодежную сборную, занятость в ней оставляла свободное время — согласился.

— Иван Иванович, с Кириллом легко работать?

И.И. — Иногда едва сдерживался — так хотелось в глаз дать! Слов ведь не понимает! Характерец у него…

К. — Твердолобый я, что поделаешь.

И.И. — Но педагог должен уметь терпеть, и я терпел. Однако когда “Фандок” развалился, Кириллу прямо заявил: “Больше с тобой в одной команде работать не буду”. И слово держу.

К. — Ага… А о том, как вместе с Гущей меня в “Белшину” звали, забыл?..

И.И. — Это Гуща звал! Я не звал.

К. — Да ладно… Жаль, что с “Фандоком” так получилось. Хотя у нас это дело привычное: деньги закончились — народ разбежался в разные стороны. Я тоже. Транзитом через Молодечно судьба забросила в Мозырь. А перед этим еще на просмотре в “Роторе” побывал. Нас четверых Виктор Прокопенко смотрел — Федю Лукашенко, Диму Акулича, Рому Левицкого и меня. Ребят быстро отсеяли, я остался один, все складывалось нормально. Но затем, на последнем сборе в Сочи, пути “Ротора” пересеклись с МПКЦ. Ну, тут Шабуня…

— Вот дар внушения у человека, а? “Ротор” на МПКЦ уговорил поменять. В Волгограде же тогда Веретенников, Есипов…

К. — …Ещенко, Геращенко… Монстры! Но пробиться в основу волгоградцев изначально представлялось делом архисложным, и брали-то меня на перспективу. В Мозыре все было конкретно, вот и соблазнился. Сейчас ничуть не жалею. Да и о чем жалеть?

— Не скажи: деньги, перспектива… Россия — это шаг вперед.

К. — Возможно, но что было, не воротишь. А в МПКЦ балда была под стать бобруйской, а то и круче. Коллектив — супер, атмосфера в команде обалденная. В дебютный год взяли серебро, обыграли дома минское “Динамо”… Такое удовольствие от игры получали…

— Однако золото-96 МПКЦ выиграло уже в отсутствие Савостикова.

К. — Не только Савостикова. В межсезонье многие покинули команду. Из прежнего состава осталось всего человек пять.

— Почему?

К. — Сам хотел бы знать. До сих пор в толк не возьму, зачем Юревичу понадобилось тасовать состав, проводить кадровые эксперименты. В числе других Анатолий Иванович и меня вытасовал… Так оригинально, главное — узнал об этом только из газет.

— Не скандалил?

И.И. — На него бочки часто катили. Чуть что в команде не так — Савостиков виноват. Это издержки характера. Слишком заметный он в компании, на роль крайнего всегда первый кандидат был.

К. — Испытал тогда шок. Но теперь не в обиде. Ведь случись по-иному, может, у меня и не было бы борисовского этапа карьеры…

— Однозначно из самых светлых…

К. — Я в БАТЭ недолго играл — полгода всего, второй круг сезона-98. Когда пришел, команда шла восьмой, и задача попадания в призы казалась трудновыполнимой. Но мы добились желаемого — собрались, завелись и финишировали вторыми.

— А знаешь почему?

К. — Ну?

— Балда у вас была — супер!

К. — Не то слово. Капский всегда собирает коллектив единоверцев, в нем сила команды.

И.И. — Борисовчане во втором круге очень мало тогда пропустили. В центре обороны Кирилл играл в паре с Мирошкиным. Они друг друга понимали с полуслова. Я смотрел — любовался. Такое же взаимопонимание у меня было с испанцем Хуаном Усаторре. С интересной судьбой человек. Он в Москве родился. В Беларусь попал вместе с другими россиянами, их немало в Минске поиграло. По завершении карьеры на родину потянуло. Уехал, обосновался в Барселоне. А в 1986 году специально прибыл в Минск погостить. Как чувствовал, что в последний раз видимся… Вскоре я должен был везти минское “Динамо” на матч Кубка УЕФА в Сан-Себастьян, где предстояла игра против “Реала”. А Малофеев с динамовцами Москвы в эти же сроки вылетал на встречу с “Барселоной”. Созвонились мы с Эдиком, договорились вместе навестить старого друга в Каталонии. Сюрприз ему готовили… Не состоялась встреча. Перед отъездом узнали, что схоронили Усаторре в Барселоне… Судьба. Ну да мы отвлеклись. Кирилл, ты там про какую-то балду говорил…

— Мы на БАТЭ закончили.

К. — Почти весь 1999 год я пропустил из-за травмы. Еще в межсезонье начались проблемы с ахиллом. Терпел, тренировался. Но к стартовому матчу против “Торпедо” восстановиться не смог — даже ходить было трудно. Однако есть такое слово — надо. Очень оно действует на нашего человека. “Ну как, Кирилл, поможешь? Надо помочь…” — сказал Юрий Пунтус. Накачали новокаином, и — на поле. Мы победили, но для меня игра закончилась на 30-й минуте. Догонял Серегу Яромко, ускорился, и ахилл не выдержал — лопнул как перетянутая струна. БАТЭ в том сезоне чемпионом стал, а я пять месяцев мучился, не знал, куда себя деть. К каким только врачам не обращался. В Киев ездил к местным светилам — Хацкевич с Белькевичем похлопотали. Хац даже хотел за свой счет меня за границу на операцию отправить. Но нашелся целитель и в своем отечестве — доктор, который Виталия Щербо оперировал. Он-то меня на ноги и поставил.

Но время было упущено. С той поры карьера пошла на убыль. БАТЭ я оказался не нужен.

И.И. — А чему удивляться? Зачем клубу поломанный футболист?

К. — Год промаялся в Смоленске, затем Казахстан, Литва… Не футбол, а сплошная нервотрепка. Про Семипалатинск, правда, плохого не скажу — играл в удовольствие. По уровню казахстанский футбол сравним с нашим. Но поля — ужас. А жара! Играешь, как на сковородке — температура за сорок, хочется кожу с себя снять. В “Елимае”, кстати, я не один из белорусов выступал — рядом Вася Смирных, Вова Путраш, рулил командой Олег Волох. Я действовал на позиции либеро и носил весьма своеобразное прозвище — Онопко… Но это все ерунда. В моей карьере три классные команды были: “Фандок”, МПКЦ и БАТЭ. Хотя, нет, вру — еще “Динамо-93”.

— Не обидно в тридцать один год говорить о своей карьере в прошедшем времени?

К. — А что делать? Понятно — не наигрался еще. Сейчас вот в мини гоняю. Саня Богайчук давно уже за ГАИ выступает, вот и меня пристрастил. Но это так — больше для души. С профессиональным футболом закончил окончательно и бесповоротно. Здоровья еще — вагон, но, считаю, свое уже отыграл. Жаль только, что до батиного уровня так и не дорос. Но ведь не зря говорят, что на детях великих людей природа отдыхает. Ничего, мы еще на тренерском поприще посоревнуемся — хочу в ВШТ податься…

И.И. — Хотеть не вредно. Надо хотя бы институт закончить.

К. — Так я уже на последнем курсе физкультурного.

И.И. — И это в 31 год… Футболисты в своем большинстве ленивый народ, учиться не хотят. У нас Корнеев такой был — семь лет не мог закончить вуз. А ты, я смотрю, бьешь все рекорды.

К. — Миша Ярош 17 лет за дипломом в очереди стоял — вот это рекорд.

И.И. — Ты для начала повозись с детворой. Нужно все ступеньки пройти, от детского футбола до взрослого. Иначе толку не будет.

К. — А я что, сразу в главные рвусь? А вот с тобой в паре хотел бы поработать, опыт перенять.

— Кирилл, а не жалко, что мечта о минском “Динамо” так и не сбылась?

К. — Сам виноват. Щекин еще в 93-м в “Динамо” приглашал.

— Так чего ты?

К. — Испугался. Иван Григорьевич славился своим крутым нравом, мог “наехать” на игрока, матом перекрестить. Не решился к нему соваться, поскольку, общаясь с Саней Хацкевичем, успел составить представление о том, как живется футболистам в “Динамо”. Я слишком ценю свою свободу, чтобы переносить наезды на себя. Большинство ребят хвалили Щекина, многие уважали, но попасть под горячую руку боялись все как один.

И.И. — В узком кругу Щекина величали Иваном Грозным. Меткое прозвище.

— Династия Савостиковых будет иметь продолжение?

И.И. — Посмотрим. Кирюха, правда, мне внучку родил. Сашкой назвал.

К. — Это в честь Сани Хацкевича. Дочка у меня — сказка!

И.И. — У старшего — сын. Димка сам мог стать футболистом. Он им и стал, но выступал только за команду инвалидов — у него с детства проблемы со зрением. А внуку пять лет уже. Скоро поведу в футбольную школу.

К. — А мне еще и хоккей нравится. Мы давние приятели с Серегой Шитковским, Олегом Романовым — еще в школе вместе учились. В прекрасных отношениях и с Вадиком Бекбулатовым, Андреем Скабелкой, Сашей Макрицким…

И.И. — Да у него весь город в друзьях ходит…

К. — Ну вот не надо! Весь… У меня три друга — Саня Богайчук, Валик Белькевич и Саша Хацкевич. А что приятелей много, так в этом я вижу только плюс. И вообще, батя, мы с ребятами о хоккее говорим.

И.И. — Так, а я о чем? В плане профессионального роста мне, например, много дало изучение тренировочного процесса Тарасова, Тихонова…

К. — …сам тоже люблю поиграть. Вот помню…

И.И. — …э, детдомовец, ты куда зажигалку дел?..

К. — …да на балконе она…

И.И. — …это я Кириллу такое прозвище дал, когда он в РУОРе занимался. Все у меня подгребает: в детстве клюшки, шайбы, потом спортивные костюмы, а сейчас и до зажигалок добрался…

К. — …в начале 90-х мы с Хацем, Геной Тумиловичем и ребятами из хоккейного “Динамо” вместе ходили в парк Горького на каток. Всю ночь в хоккей играли. Генка даже в этих воротах — бог. Во были времена… А сейчас видимся не так часто, как хотелось бы. Лишь во время кратковременных визитов ребят в сборную встречаемся. Вот сейчас для двухсторонки должны подъехать. О, извините, — телефон звонит. Гена? А мы тут только о тебе — привет, ты где? Уже в Минске… Ну, давай, буду через час-полтора. До встречи. Ну что, пацаны, много еще у вас вопросов, а то мне бежать надо…

И.И. — И когда ты только набегаешься…