ПОРТРЕТ. Анатолий Будаев: простые вещи

За шесть лет от родного города футболист отдалился всего однажды, да и то на десяток с лишним километров, пробыв сравнительно недолгий период в жодинском “Торпедо”. Однако переход на уровень высшей лиги белорусского чемпионата круто изменил судьбу центрального защитника: из БАТЭ Будаев перебрался в “Шахтер”, которому остается верен и поныне. Время подтвердило старую истину, гласящую о том, что от добра добра не ищут — значимые успехи игрока связаны исключительно с солигорской дружиной, в составе которой им завоеваны все регалии. В этом плане впечатляющим выдался уходящий год, действительно самый яркий в истории клуба и карьере капитана горняков.

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”

Анатолий БУДАЕВ. Родился 31.03.69 в Борисове. Воспитанник борисовской ДЮСШ (первый тренер — Александр Матусевич). Выступал за борисовские “Фомальгаут” (1992-95) и БАТЭ (1998, 1-й круг), жодинское “Торпедо” (1996-97). Со 2-го круга сезона-98 — в солигорском “Шахтере”. В высшей лиге чемпионата Беларуси сыграл 159 матчей, провел 2 мяча, отдал 2 голевых паса. Рейтинг (версия “ПБ”) — 4,99. Обладатель Кубка Беларуси (2003/04), двукратный бронзовый призер (2002, 2004) национального первенства.

— Согласен с утверждением, что завершившийся сезон удался тебе как никакой другой?

— Нормальный год, во всех смыслах. Завоевал Кубок Беларуси, бронзу, получил звание мастера спорта. Резкий скачок в моей игре вряд ли случился — шел к этому поступательно, хотя, наверное, немного прибавил. Вместе с тем наивно полагать, что футболист ни с того ни с сего заиграл в 35 лет. Ребята иногда подтрунивают: “Толя, оказывается, ты только сейчас раскрываться начал! А уж что дальше будет, и подумать страшно…”

— Во многом ли твои стабильные действия связаны с переходом “Шахтера” на игру в линию?

— Раньше и при схеме с либеро вроде бы нормально справлялись, но теперь стали намного лучше понимать друг друга. Половину сезона отыграли устоявшейся четверкой, а это тоже немаловажно. В центре защиты прекрасный контакт наладили с Храпковским. Если он направлял атаки, я его страховал. И наоборот. Короче, никаких проблем.

— Ты постоянно был защитником? Все-таки в низших белорусских дивизионах забил 14 голов, а в чемпионатах высшей лиги — только два…

— Иногда ходил в нападение, но, по большому счету, везде исполнял оборонительные функции. И теперь Юрий Васильевич Вергейчик требует строго работать сзади, не подключаясь вперед. Играть в одно или два касания: принял — отдал. Мои сильные качества — верховая борьба и отбор внизу, а что еще надо? Тренер уверен в том, что, если команда убегает в атаку большими силами, в защите вопросов все равно не возникнет.

— Прежде чем вплотную перейти к твоим солигорским делам, обратимся к минувшему. Какие положительные моменты остались от пребывания в других командах, цвета которых довелось защищать?

— Вспоминаю, как с “Фомальгаутом” вышли из второй лиги в первую. Это был успех, причем присутствовали шансы даже в “вышку” пробиться. А жодинскому “Торпедо” скажу спасибо уже за то, что меня туда взяли, когда я в “Фомальгауте” ногу сломал. Самый жуткий период в карьере: на ровном месте ударил по мячу, а попал ногой в яму. В то время в первой и второй лигах играли на ужасных полях… До меня никому дела не было, а Петр Михеев пригласил на просмотр. Но куда я — месяц без практики? И Александр Позняк выразил сомнение, мол, зачем брать того, кто не может играть. Михеев же остался при своем мнении. Признателен за то, что в столь сложный период Петр Иванович меня поддержал.

— Как после “Торпедо” попал в БАТЭ?

— Он хотел меня выкупить сразу, но уломали подписать годичный контракт с “Торпедо”. Отыграл год, предлагали продлить соглашение, однако я уже не согласился и оказался в БАТЭ. Там как-то не сложилось: всего несколько матчей сыграл… Хотя первый раз слетал за границу — в Турцию, в Чехию съездил. Все это было в новинку и очень интересно, но в спортивном плане в БАТЭ не увидел для себя ничего хорошего — основная ставка делалась на минских ребят…

— Почему в 1998 году ты перешел именно в “Шахтер”?

— В БАТЭ меня выставили на трансфер, но команду пообещали найти. Так и попал к Ивану Щекину, а это имя в белорусском футболе. Потренировался в “Шахтере”, приглянулся. Тем более что защитники команде были нужны. Правда, с подписанием контракта тянули до начала второго круга, но потом заключили.

— Бытует мнение, что Щекин в тебе души не чаял…

— Не знаю, чем завоевал его симпатию. Он был очень эмоциональным человеком, так что и на меня кричал. Но в основном ставил в пример. Благодарен Ивану Григорьевичу, поскольку по его инициативе у меня в Солигорске и квартира появилась, и работа.

— Ты говорил о своих первых зарубежных вояжах с БАТЭ. С “Шахтером” тебе довелось повидать куда больше стран. Не гложет мысль о том, что всю футбольную жизнь проводишь в Беларуси?

— По молодости об этом не задумывался, не стремился уехать. А вот когда перевалило за 30, стал рассуждать, почему не могу играть в той же России, на Украине или в Германии — не в бундеслиге, конечно, а в низших дивизионах. Ребята мне говорили, что в России я не затерялся бы. Но предложений не поступало. Если бы раньше относился к этому с должной целеустремленностью, то, видимо, поиграл бы за рубежом. Как, к примеру, Эрик Яхимович, с которым в середине 80-х по “юношам” выступали за сборные “Трудовых резервов” БССР и СССР. Сейчас в первом круге звали в азербайджанский “Хазар” из Ленкорани, где обосновались Мартешкин и Ковалевич. Но в Солигорске не отпустили: просили помочь во втором круге. Естественно, остался.

— Ты был напрямую причастен к новой истории “Шахтера”. Можешь проследить весь этот путь команды?

— При Щекине выше пятого места не поднимались, но если бы не его трагическая смерть, взобрались бы выше. Во всяком случае, серьезнейшим образом на это нацеливались, да и спонсоры не отказывали ни в чем. А при Вергейчике, может, еще лучше стало. Молодой, амбициозный тренер, хочет, чтобы у команды все было как надо, и добивается этого. Со всеми ругается, спорит, доказывает, убеждает — мне импонирует манера его работы.

— Что лично тебе в спортивном плане дали эти тренеры?

— Только положительное. Щекин — шанс играть в высшей лиге, а Вергейчик — две бронзы, Кубок и мастера спорта. И еще многому научил, особенно поднял психологически веру в собственные силы.

— На поле ты производишь впечатление совершенно бесстрашного человека. Существуют ли в белорусском чемпионате команды, с которыми тебе неудобно соперничать?

— Нет.

— А форварды?

— Для меня они все одинаковые — нет в Беларуси супернападающих. Обычно в пример ставят Василюка и Стрипейкиса, но когда я против них играл, они ничего не показали. Есть у нас пара-тройка выделяющихся футболистов, а так все на одном уровне. Я и ребятам говорю: “У нас все просто и некого бояться. Играйте спокойно, без нервов”.

— Почему же тогда “Шахтеру” не удаются встречи с минскими “Динамо” и “Торпедо”?

— Мы их не боимся — это факт. Но с “Торпедо” то ничью “скатаем”, то уступим. С “Динамо” вроде и в нынешнем чемпионате боролись на равных, а потерпели два поражения. Может, у них форварды лучше? Или у нас нет хороших нападающих, и мы не можем забить? Или просто не везет? Эти две команды для нас действительно не очень удобные. Да и с БАТЭ такие же серьезные “рубки” происходят.

— Тем не менее в этом году вы дважды обыграли БАТЭ, причем борисовский поединок удался тебе на ура. В этих матчах есть особая подоплека?

— Победить БАТЭ для меня всегда принципиально. Должен был играть в этой команде, но меня немного обидно “попросили”. Потому на БАТЭ настраиваюсь с дополнительной энергией. И когда читаю в “Прессболе”, что именно в Борисове получил самую высокую оценку из всей команды в матче второго круга — не скрою, приятно. Причем даже когда выхожу на поле борисовского стадиона в форме “Шахтера”, зрители меня узнают и поддерживают, как прежде.

— Как ты стал капитаном солигорской дружины?

— Когда в прошлом году в Новополоцке Вергейчик в перерыве заменил Мартешкина, пропустившего от “Нафтана” два гола, повязку мне отдал Слесарчук. Не знаю, почему? Наверное, как самому опытному. Вот она ко мне и прикрепилась. Васильич поначалу неоднозначно относился к такому повороту — не видел меня капитаном. Мол, не смотрите, что он “старик”, надо, чтобы и на поле был командиром. Но потом на собрании ребята меня выбрали, а Вергейчик сказал что-то типа “против воли народа не попрешь”. Так весело все и закончилось.

— Что для тебя значит капитанская повязка?

— Приятно. Ответственно. Вергейчик со мной советуется, да и я с ним могу поспорить. Молодые стали чаще прислушиваться к моим подсказкам. Команду с воодушевлением вывожу на поле своего стадиона…

— Уж и не пойму, что тебе ныне ближе: Борисов или Солигорск?

— Конечно, Борисов. В нем я родился, там мои корни, друзья. Но в Солигорске у меня работа, тоже много друзей и знакомых. Дети в этом городе пошли в школу, да и жене он больше нравится.

— А что дети говорят?

— Хотят в Борисов. Приедем, побудем здесь — они уже рвутся в Солигорск. Дочка говорит: “Ой, ну что у бабушки делать в Борисове?”. А потом не желает обратно ехать. И сын то же самое. Пока на сто процентов не связываем себя с Солигорском, но, вероятнее всего, останемся жить в нем.

— Какие из проведенных в “Шахтере” лет вспоминаешь с наибольшей теплотой и, наоборот, с огорчением?

— Отчетливо помню радость по поводу выигрыша бронзовых медалей в 2002 году, первый выход в Кубок УЕФА… Этот год также оставил радужные впечатления. А неприятный момент случился тогда, когда тренером у нас был Костюкевич. Мы поругались, и я на полгода отправился в дубль.

— По какому поводу произошел конфликт?

— Не из-за личных претензий. Скажем так, не сошлись во взглядах на одну проблему, и Костюкевич затаил на меня обиду. Считаю, я был достоин играть в главной команде. Но потом вмешалось клубное руководство, и я снова вернулся в основную обойму. А из последних лет самое досадное — это поражение в Кубке Интертото в прошлом году от хорватской “Цибалии” 4:2. Мне кажется, не сделал тогда Вергейчик ту замену, которую нужно было…

— Ты на что намекаешь?

— Не на то, про что вы писали. У хорватов в основном шел навал, верховые забросы. Надо было высоких выпускать — меня, например. Но так не произошло, и мы проиграли “верх”. Конечно, теперь о прошлом легко говорить, однако тогда мне все виделось именно с этой точки зрения. А насчет спланированного результата и поныне слухи ходят, но я так не думаю. И уж совсем неприятно слышать, что кто-то в Кишиневе сдавал матч “Нистру”. Так и меня можно обвинить. На боковой, недалеко от углового флажка, у меня был мяч. Мог просто в аут вынести, но хотел сохранить его в поле. Сильно пробил и попал в соперника. С этого зародилась голевая атака “Нистру”.

А дома как получилось? Была задача не пропустить, а мы открыли счет в дебюте. Подумали: ну все, дело пойдет. Однако по ходу встречи противник стал быстрее двигаться и физически выглядел лучше. Или мы в себя не поверили? Потом Вергейчика корили, почему он Гончарика долго держал на скамейке запасных. Тренер надеялся, что свежие силы понадобятся в дополнительное время, хотел как лучше…

А если объективно, то класс “Нистру” выше. Три сборника в команде — Бурсук, Лащенков и Погребан, а в “Шахтере” — ни одного. Хорошо, что в Кишиневе так “отскочили”, могли еще штуки три получить. Но о чем в подобных ситуациях думают люди? Раз там 1:1, значит, дома молдаван разорвут. Да мы в Минске даже немного лучше играли! Хотя за первый гол “Нистру” я тоже получил от Вергейчика по шапке — должен был выигрывать мяч сразу, но решил пропустить его за лицевую линию. Мячу не дал покинуть пределы поля соперник, от которого я не ожидал такой прыти. Вот и пошла голевая подача, а в штрафной не разобрались Белоусов с Логвиновым…

Вообще у нас что ни гол, то виноват Будаев. Но я спокойно к этому отношусь. Знаю, Вергейчик так говорит, чтобы завести меня на будущее. Потом ходит и смеется: что ж, дескать, ты, Толя, все завалил? Есть и еще одна сторона медали — если бы мы играли в Солигорске, уверен, прошли бы “Нистру”. А в Минске шансы уравнивались. Это наша большая беда — мало стадионов, на которых можно проводить международные матчи.

— Но ведь в Солигорске намечается реконструкция “Строителя”…

— Главное, чтобы деньгами распорядились не так, как при Костюкевиче. Тогда на запасное поле, где мы тренируемся — оно находится за стадионом “Шахтер”, на котором играет дубль, — выделили хорошие финансы. А что с тем полем стало? И непонятно, куда подевались деньги? Просто ушли в песок. Вергейчик начал делать его заново! Теперь хоть работники появились, которые постоянно следят за газоном. А насчет реконструкции “Строителя”… Мне кажется, второй трибуны там не будет, осветительные мачты тоже не поставят. При Щекине хотели строить новую арену, даже проект был, как в подмосковном Раменском, у “Сатурна”. Но умер Щекин, и все заглохло… Теперь это сделать сложнее — “Белкалий” строит пятый рудник, а туда тоже немалые средства нужно вложить.

— У вас на майках появилась надпись “Eickhoff”. Что сие означает?

— Эта немецкая фирма имеет давнее и тесное партнерство с “Беларуськалием”, а у нас с ней рекламный контракт. Немцы постоянно приезжают в Солигорск и, между прочим, являются чуть ли не самыми активными нашими болельщиками. Приятно, что с “Шахтером” сотрудничают представители других стран.

— А каких приятных моментов ждешь от нового года, который уже на носу?

— Жене, детям и всем близким мне людям пожелаю здоровья. Себе — играть столько, сколько отмерил: еще года четыре. А нашей команде — обратно быть в тройке. Но подняться хотя бы на ступеньку выше.