ПОРТРЕТ. "Деспот" со стажем

Так или иначе, обстоятельно побеседовать с Остроушко довелось лишь на днях, спустя почти год после того, как лучший тренер Казахстана минувшего столетия дал согласие поработать с самым титулованным клубом нашей страны.

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”

Леонид ОСТРОУШКО. Родился 10.08.36 в городе Большой Токмак Запорожской области. Игровое амплуа — полузащитник. Заслуженный тренер Казахстана и России. Признан лучшим тренером Казахстана ХХ века. Выступал за “Спартак”, “Локомотив”, “Урожай”, “Кайрат” (все — Алма-Ата, Казахстан), “Динамо” (Киев, Украина, дубль). В чемпионатах СССР провел 200 матчей, забил 8 голов. На тренерском поприще с 1968 года. Работал с командами “Цементник” (Семипалатинск, Казахстан), “Алатау” (Джамбул, Казахстан), “Целинник” (Целиноград, Казахстан), “Шахтер” (Караганда, Казахстан), “Кайрат” (Алма-Ата, Казахстан), “Дустлик” (Ташкент, Узбекистан), “Орехово” (Орехово-Зуево, Россия), “Динамо СПб” (Санкт-Петербург, Россия). Возглавлял олимпийскую сборную Казахстана и национальную сборную Узбекистана. С 27 мая 2004 года — старший тренер “Динамо” (Минск).

— Леонид Константинович, вы предполагали, что однажды тренерская стезя приведет вас в Беларусь?

— А кто мог предвидеть 15-20 лет назад, что Советский Союз развалится? Думаю, никто. Союз же взял и раскололся… У меня тоже и в мыслях не было, что когда-нибудь судьба забросит в вашу страну, а я стану тренером минского “Динамо”.

Вместе с тем нельзя сказать, что ранее никогда не бывал в Беларуси. Например, в 60-х, являясь футболистом “Кайрата”, мы регулярно встречались в чемпионатах СССР с минским “Динамо”, причем мне доводилось персонально играть против Малофеева. И сдержать его было очень непросто… Став в 1983 году главным тренером “Кайрата”, наши контакты возобновились: в течение трех лет лучшие клубы Белоруссии и Казахстана проводили предсезонные сборы бок о бок в Сухуми. Естественно, у меня до сих пор сохранились дружеские отношения не только с Эдуардом Васильевичем, но и с другими тренерами “Динамо” той поры.

— Давайте мысленно перенесемся в май 2004-го. Вы долго размышляли над звонком Юрия Шуканова?

— Нет, быстренько собрался и выехал в Минск вечером того же дня. Согласился не раздумывая по ряду причин. Прежде всего потому, что работа дает любому человеку солидный эмоциональный заряд. Находясь при деле, ты не чувствуешь себя пенсионером и осознаешь: твои знания, профессиональные навыки, накопленный годами богатый опыт нужны людям. И Юра, который играл под моим началом в питерском “Динамо” и “Кайрате”, прекрасно понимал, что я готов всем этим с ним поделиться. Кстати, в том телефонном разговоре Шуканов сразу предупредил: “Скорее всего, я буду главным тренером, а вы — старшим”. На что ему ответил: “Юра, для меня это не имеет никакого значения, помогу всем, чем смогу”.

Между прочим, Шуканов не терял со мной связи, часто звонил в Питер, рассказывал о своих делах, интересовался моими. Искренне благодарен Юре за эту моральную поддержку, поскольку расстался с “Кайратом” в такой период, когда тренерские штабы других команд, где я в принципе мог бы применить свои силы, были уже укомплектованы.

— Судьба впервые свела вас и теперь уже Юрия Владимировича в 2002 году в санкт-петербургском “Динамо”. Вы сразу поняли, что в перспективе из Шуканова получится хороший тренер?

— “Динамо” из Санкт-Петербурга было в принципе возрастной командой, в ней тон задавали опытные игроки. Причем внутри коллектива существовали две группировки: питерская, как мы ее называли, состояла из местных ребят, в другую же входили приезжие футболисты — Шуканов, Лаврик и другие. Так вот, Юра выделялся на фоне и тех, и других. Во-первых, он постоянно был нацелен на ворота и, как следствие, много забивал. Во-вторых, его честность, добросовестность и порядочность не могли не вызывать уважения. В-третьих, Шуканов отличался повышенной работоспособностью. Что для меня как старшего тренера (главным являлся Гладилин) было немаловажным фактором, поскольку общеизвестно: я — сторонник функциональной подготовки, люблю капитально нагружать игроков. Любопытно, что когда ребята начинали роптать — Гладилин вроде как и ни при чем: дескать, это Остроушко вас гоняет… А Юра Шуканов, который к тому времени уже разменял “тридцатник”, все упражнения, в том числе и самые тяжелые, выполнял лучше, качественнее и визуально легче, чем его более молодые партнеры.

Здесь, пожалуй, слегка сверну в сторону и расскажу одну байку, неоднократно слышанную от многих футболистов. Они говорили, что в Советском Союзе было трое тренеров, умевших грамотно подводить игроков в нужных физических кондициях к чемпионату и державших их в форме на протяжении целого сезона. Это — Анатолий Федорович Полосин, Игорь Семенович Волчок и твой собеседник. Считалось, если футболист проведет предсезонный сбор у Остроушко, функционально его хватит на два-три года…

Однако вернемся к Шуканову. Я сразу приметил, что Юра старается во все вникнуть, разобраться, он нестандартно мыслит, верно расставляет акценты и так далее. Именно такие игроки и становятся хорошими тренерами. Повторюсь, он сразу мне приглянулся и как футболист, и как человек. Поэтому, когда в 2003 году я опять возглавил “Кайрат”, незамедлительно набрал номер телефона Шуканова. Ему потребовалось какое-то время, чтобы уладить дела в Питере, после чего перезвонил: “Константиныч, вылетаю в Алма-Ату”. Тогда в “Кайрат” влилось восемь новых футболистов, а я волевым решением назначил Юру капитаном команды. Он, как и ожидалось, стал подлинным лидером, и в конце чемпионата большинство тренеров сходились во мнении, что Шуканов — лучший игрок первенства Казахстана. После матчей мы нередко обсуждали прошедшие поединки, порой спорили, но всегда находили точки соприкосновения. Наверное, как тренер я оставил след в его душе, коль именно меня Шуканов пригласил в минское “Динамо”, а не другого специалиста, под началом которого Юре довелось играть — Аверьянова, допустим.

— Полагаю, за умение функционально подводить футболистов к сезону, нагружая их по полной программе, вас, как я читал, кличут за глаза тираном…

— Совершенно верно. В Казахстане выходит журнал “ProСпорт” — солидное издание, печатающееся на хорошей мелованной бумаге. Бывшие игроки “Кайрата” Пехлеваниди, Масудов, отвечая на вопросы корреспондента, так и говорили: Остроушко — настоящий деспот, сатрап; он сам постоянно жил на базе и нас там держал… А Сергей Волгин в том же журнале констатирует, что Остроушко — лучший тренер по функциональной подготовке, с которым ему довелось работать.

— Не знаю, у меня не вяжется ваш образ с определением “тиран” или “деспот”. Напротив, вы производите впечатление добродушного и веселого человека.

— Французские медики бьют тревогу, что их соотечественники с каждым годом все меньше улыбаются, хотя доказано: смех полезен для здоровья. А немецкий писатель Вильгельм Раабе утверждал: “Юмор — это спасительный круг на волнах жизни”. Понимаешь, быть тренером футбольной команды — тяжелый труд, сравнимый с работой в горячем цехе, где варят сталь. Ты постоянно находишься в стрессовом состоянии, ибо не можешь не переживать за результат. Значит, необходима разрядка, и юмор, вовремя сказанная шутка в этом очень помогают. Недаром мои настольные книги — “5000 самых свежих анекдотов” и “5000 самых смешных анекдотов”. Сколько в сумме? Десять тысяч анекдотов, практически на все случаи жизни. Простой пример. Выходит команда на тренировку, а лица у ребят хмурые. Не порядок, так ведь? Но пошутишь с одним, посмеешься с другим — и, глядишь, парни заулыбались. А все потому, что нагрузка уже не кажется такой тяжелой. Да, смех — великое дело, он действительно продлевает жизнь!

В обычной, неспортивной, обстановке также стремлюсь быть веселым и неравнодушным человеком, веду здоровый образ жизни. Тяжело, конечно, одному: ведь я овдовел в пятьдесят лет и больше не женился… С тех пор стараюсь по мере сил и возможностей помогать детям и внукам: для меня их благополучие, здоровье, счастье — смысл жизни. И одновременно дополнительный импульс в работе.

— Тем более странно, когда читаешь, что у Остроушко тяжелый характер; что он — сложный человек…

— Я не сложный, а неудобный человек. Когда играл за “Кайрат”, был капитаном команды, всегда в глаза говорил то, что думаю, не шушукался по углам. Для меня не существовало авторитетов. Поэтому меня и не любили… Перейдя на тренерскую работу, остался прежним. Я, например, был неудобен председателю Спорткомитета Узбекистана, поскольку имел собственную точку зрения и никогда не говорил ему: хоп-хоп-хоп (при этом Леонид Константинович похлопывает себя правой рукой по левой груди. — С.О.)…

— Простите, не понял…

— В Узбекистане этот жест вкупе со словами “хоп-хоп-хоп” обозначает: согласен-согласен-согласен…

Да, я взыскательный человек. Однако же не требую, дабы игроки прибыли к девяти утра ко мне на дачу сажать яблони или картошку, верно? Просто хочу, чтобы уровень профессионального мастерства подопечных повышался. В первую очередь для них старался. Но в спину раздавалось: ах, Остроушко — цербер! ах, он — тиран, заставляет делать то и то…

Не сочти за бахвальство, но под моим руководством “Кайрат” добился максимальных результатов в чемпионатах Союза: мы занимали седьмое место, восьмое, выигрывали Кубок Федерации; тридцать игроков стали мастерами спорта.

— Погодите, ведь это звание давали за попадание в шестерку либо в финал Кубка СССР…

— …или если в течение трех лет команда дважды финишировала в десятке. “Кайрат” же при мне три раза был в десятке — седьмым, восьмым и снова восьмым. А завоевав Кубок Федерации, еще 15 футболистов удостоились звания мастер спорта.

Те же Волгин, Масудов, Шох, Ледовских, собираясь вместе, отдают мне должное, но одновременно подчеркивают: дескать, Остроушко был настоящим деспотом, цербером, не человеком; гонял нас жутко… То есть, по их мнению, я — не человек! И только потому, что не позволял им пить, гулять, а заставлял тренироваться… Считаем дальше. Шесть футболистов “Кайрата” привлекались в сборную Советского Союза, а Стукашов играл в отборочном турнире чемпионата мира, когда национальной командой руководил Малофеев. Яровенко стал олимпийским чемпионом Сеула. Я получил за его подготовку не только грамоты и дипломы, но и шесть тысяч рублей. Единственное, заслуженного тренера Союза мне не дали: представление из Казахстана в Москву так и не ушло…

Сегодня эти звания — мастер спорта, заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер — не вызывают того уважения, которое было ранее. Вспомни, кто-нибудь объявляет об этом на матчах? Никто! О заслуженном человеке упоминают как бы между прочим. Так поступать, считаю, негоже. Ведь он шел к этому долгие годы, достиг определенной высоты, и заслуженный тренер СССР звучит, по-моему, не менее почетно, нежели Герой Социалистического Труда.

— Вы родились на Украине, полвека прожили в Казахстане, затем переехали в Россию, теперь работаете в Беларуси. Где себя чувствовали наиболее комфортно? Чего, допустим, нет в Минске из того, что есть в Питере?

— Ты прав, предки мои из Украины, а в Казахстане оказался вынужденно: туда эвакуировали нашу семью во время Великой Отечественной войны. Там я прожил с 1942 по 1993 год. В Казахстане начал играть в футбол, завершил карьеру игрока, стал тренером, женился; в Алма-Ате у меня родились и выросли дети, внуки; там могилы мамы, жены, бабушки, деда… Возможно, никогда не покинул бы Алма-Ату, однако меня дети уговорили. Предыстория такова. Супруга неважно переносила тамошний климат, не раз предлагала переехать, в том числе и на Украину. Я, к сожалению, несерьезно, что ли, к этому относился. Да и меня понять нетрудно: почти вся жизнь прошла в Алма-Ате. У нас там была прекрасная трехкомнатая квартира с подземным гаражом во дворе, две машины, дача. Опять же без ложной скромности скажу, что по праву являлся лучшим тренером Казахстана… Однако жизнь полна неожиданностей. И, очевидно, под нажимом детей, которые часто просили: “Давай, папа, хотя бы после маминой смерти осуществим ее мечту и покинем Казахстан”, — я в конце концов согласился. Правда, с условием: уезжаем в Россию, но только не в Москву, а в Санкт-Петербург. Тем более что Северная Пальмира мне всегда нравилась. Это поистине город-памятник, каждый камень которого хранит в себе историю России.

Очень люблю гулять по Питеру, его окрестностям, хотя справедливости ради нужно заметить, что с 1993 года в общей сложности прожил в Санкт-Петербурге лет пять от силы. Такова она тренерская доля: сегодня здесь, завтра там…

— А я, грешным делом, думал, что казахстанские власти вас попросту вынудили уехать из Алма-Аты, как многих русскоязычных.

— Националисты так и говорили: валите, дескать, в свою Россию. Они создавали условия, чтобы русский человек не имел возможности устроиться на более или менее престижную и оплачиваемую работу, чинили иные препоны. Как следствие, сейчас в Алма-Ате русскоязычного населения почти нет, процентов десять, остальные — местные. Для сравнения: во времена Советского Союза соотношение было семьдесят к тридцати. Не уехали лишь две категории русскоязычных. Одни от безысходности, поскольку не сумели продать квартиру, чтобы денег хватило на покупку жилья в России; другие, наоборот, нашли общий язык с казахами, имеют с ними совместные проекты. Насколько знаю, Казахстан покинуло миллионов пять-шесть русских…

Впрочем, ко мне это относится в наименьшей степени. Напротив, Остроушко был им очень нужен, так как специалистов в области футбола в Казахстане сейчас фактически нет. Я однозначно нашел бы применение своим силам. Мало того, завел бы собственный бизнес, который приносил бы мне дополнительный доход… В Питере же никого не знал, был, по сути, чужаком — дали бы по башке и все дела…

— Тем паче, если верить книгам Андрея Константинова, Санкт-Петербург в начале — середине 90-х являлся криминальной столицей России.

— Это точно, жуткое было времечко. А в Казахстане я был король, кто посмел бы меня тронуть?

Но знаешь, что парадоксально? Сейчас в Алма-Ату меня совсем не тянет, в Питер же всегда приезжаю с удовольствием. Не скажу, что град Петров стал для меня абсолютно родным, но сопричастность с ним ощущаю. Дети, внуки не устают повторять, насколько мудро я поступил, переехав в Санкт-Петербург, — они тоже очень полюбили Питер, привязались к нему. Обидно только, что этому сказочному, волшебно красивому городу не повезло. Как, к слову, и всей России.

— Не повезло в том плане, что Путин родом из Санкт-Петербурга?

— Нет. Россию тормознул, разрушил и отбросил лет на пятнадцать Ельцин… А в Санкт-Петербурге, если помнишь, был такой губернатор Яковлев — “хозяйственник”, каких поискать. За те восемь лет, что управлял городом, он не сделал для Питера ничего, кроме перекидного моста у Черной речки — места, где Пушкин стрелялся на дуэли с Дантесом. Сейчас Яковлев по-прежнему при деле, занимает какую-то довольно высокую должность (Он являлся Полномочным представителем президента России в Южном федеральном округе, а сейчас возглавляет Министерство по региональному развитию. — С.О.)…

— Разве приход Матвиенко что-то изменил?

— Женщина всегда остается женщиной. Среди них, понятно, разные встречаются. У Матвиенко совести точно больше, нежели у ее предшественника… Помнишь нашумевшее убийство Старовойтовой в подъезде собственного дома на канале Грибоедова в ноябре 98-го накануне выборов в Законодательное собрание города? Когда Собчак, первый мэр Санкт-Петербурга, вернулся в 99-м из Франции, он, отвечая на вопрос журналистов, кто мог бы стоять за этим, открыто заявил, что следы ведут в кабинет Яковлева…

— Белорусская столица способна стать для вас такой же близкой, как Санкт-Петербург?

— Пока я нужен и полезен минскому “Динамо” и Юре Шуканову, буду работать здесь. Однако в Питере живут мои дети, внуки, и, повторюсь, за дюжину лет этот город стал мне по-настоящему дорог.