ДОКУМЕНТЫ ЭПОХИ. Беда советского футбола

Это случилось за два дня до отъезда сборной страны на чемпионат мира в Швецию — куда, собственно, и шились костюмы. Получив увольнительную со сбора, Стрельцов, на свою беду, встретил футбольных партнеров с детским приятелем Татушина военным летчиком Эдуардом Карахановым.

Неделей раньше Стрельцов сыграл свой последний официальный матч за сборную — 18 мая на переполненных (102 тысячи зрителей) “Лужниках” наши сыграли вничью с англичанами — 1:1. В последующую неделю игроки сборной продолжали находиться на базе в Тарасовке, где и запечатлен — возможно, в последний раз перед шестилетним отлучением от футбола — зашнуровывающий бутсы 20-летний Стрельцов. 24 мая в Москве провели контрольный матч с поляками, не вошедший в список официальных поединков сборной. На завтра был назначен послематчевый день отдыха.

Сейчас, когда подробности последнего дня изучены чуть ли не по минутам, каждый может давать свою оценку случившемуся, на личное понимание распределяя вину между Стрельцовым, его более опытными приятелями, самими девушками, хозяевами дачи.

В подмосковное Пушкино ехавшую искупаться компанию завернула бедовая подружка Татушина Инна, сказавшая: “У меня есть две девушки, они с удовольствием поедут, надо только за ними заехать”. Заехали, в городке Инна забежала к Тамаре (попавшей потом под Огонькова — с подачи следователя она тоже подаст заявление об изнасиловании, но потом заберет, написав, что все было по согласию), а потом к Марине Лебедевой (заметим, и Тамара, и Марина были девственницами) с предложением поехать покататься на машине с ребятами-футболистами из сборной СССР. Марины дома не оказалось, и тогда это предложение было адресовано ее соседке Гале Климовой. Как знать, может, и не случилось бы ничего при таком раскладе, тем более что неказистая Галя согласилась, но по пути к месту, где их ждали машины футболистов, встретилась возвращавшаяся с огорода Марина, и Инна снова переключилась на нее. Марина поддалась уговорам и, передав свой велосипед получившей отставку Гале, отправилась с Инной навстречу беде.

Ниже мы приведем показания потерпевшей Марины Лебедевой, данные ею на первом допросе. Мы немало сомневались, прежде чем предложить вниманию читателей эти серьезно затрагивающие нравственный аспект материалы. Но тогда тему лучше замолчать вовсе, чем обходиться посредством намеков и полунамеков, без этого мучительного “А” не будет понятно последующее “Б”, а цель мы ставим более серьезную, чем позабавить народ на слабостях кумиров. Тема будет иметь продолжение, и при абсолютном сочувствии к девичьей беде призываем не торопиться с оценками, дождавшись продолжения в следующих номерах.

Итак, свидетельские показания при первом допросе Марины Лебедевой (приводятся с незначительными сокращениями):

“25 мая в 7.50 ч. утра мама уехала сажать картошку около пушкинской Лесной школы. В 10 часов утра я на своем велосипеде поехала помогать маме сажать картошку. Я ехала около 35 мин., т.к., когда я ехала мимо Лесной школы, слышала, как по радио передавали “Пионерскую зорьку”. Когда я приехала к маме, мы стали сажать картошку. Картошку мы сажали до 12.30. После этого я на велосипеде поехала домой. В 14 часов я переходила железнодорожные пути, перенося велосипед. В это время я посмотрела на станционные часы и увидела, что 14 часов.

Когда я доехала до Акуловского шоссе, то увидела Инну и Галю, которые очень быстро шли к дому Тимашук. Я их догнала и поздоровалась с ними. Инна сказала, что она заходила только что ко мне домой и не застала меня дома. Я отдала Гале велосипед, потому что она решила вернуться домой. Я решила у колонки помыть руки и ноги, так как я вся была в пыли. Но Инна меня торопила, говоря, что у дома стоит машина и нас ждут Татушин и Ира.

Я на ходу стала причесываться и чистить ногти. Когда мы подошли к дому Тимашук, то она нам вышла навстречу. Она, очевидно, уже знала, куда нужно идти, и сказала нам: “Пошли!” По дороге я шла за девочками и причесывалась, а девочки, Тимашук и Инна, шли, о чем-то разговаривая. Минут за восемь от дома Тимашук мы дошли до машины “Москвич” новой марки светло- голубого или салатного цвета, которая стояла на проезжей части дороги у дома Инны. Когда я подходила к машине, то увидела там сидящих девушку, одетую в сарафан с кофточкой из того же материала, серый с черными узелочками, и мужчину лет 23-25 в голубом костюме, жилетке бежевой и светлой рубашке. У мужчины светлые вьющиеся волосы и редкие зубы. Все это мне сразу бросилось в глаза.

Когда мы подошли к машине, Инна предложила нам познакомиться. Первой с девушкой познакомилась Тамара, а затем я. С мужчиной, сидящим в машине, я не знакомилась. Все спешили, так как из разговоров я поняла, что у поворота от Ярословского шоссе к Пушкино около указателя “До Пушкино 3 км” нас ждет другая машина. В машину мы сели впятером. Я сидела на заднем сиденье в середине между Тамарой и Ирой, а Инна сидела около водителя и держала пиджак Татушина, как узнала после, который вел машину, и чей-то еще мужской пиджак.

Мы быстро доехали до поворота на Ярославском шоссе. На Ярославском шоссе метрах в 4-5 от поворота стоял точно такой же “Москвич”, как тот, на котором мы ехали. Я увидела, что от магазина или закусочной, не помню точно, идут трое мужчин, а в машине сидела женщина. Мы подъехали к машине, стоящей на Ярославском шоссе. Все мужчины сели в стоящую машину и крикнули нам, чтобы мы ехали за ними.

Мы ехали через село Пушкино, Новую деревню, село Братовщина, повернули около указателя “Село Правда 2 км” в сторону Правды, проехали Правдинский переезд и повернули направо в сторону ст. Зеленоградская параллельно железной дороге. Минуты три ехали прямо, точно не помню, сколько времени. Ехавшая впереди машина очень пылила, и мы часто ее теряли из виду и делали остановки, чтобы не дышать пылью. Один раз после того, как мы притормозили, мы увидели машину уже далеко впереди. Мы ее догнали и не теряли из виду. Потом машина опять исчезла в пыли, и мы не знали, куда ехать. Проехав некоторое расстояние, мы остановились и стали оглядываться, ища машину. Перед машиной, на которой я ехала, дорога была прямо и в сторону. Инна или Тамара увидели другую машину, которая стояла, а когда мы подъехали, стала разворачиваться в обратную сторону. Развернувшись, машина, на которой я ехала, остановилась и стала за другой машиной.

Ребята вышли из машин, а девочки нет, кроме Иры, которая вышла из машины и разговаривала с Эдиком, фамилии которого я не знаю. Я все время сидела в машине. Машина стояла у дачи со сплошным забором, калитка в который была врезана. Напротив дачи находится трехэтажная кирпичная школа. Инна вышла из машины и пошла на дачу, около которой стояли машины, и принесла оттуда чайник с водой.

До этого из дачи кто-то принес 6 стаканов пустых: три больших и три маленьких. Он сказал нам: “Девочки, держите”. Мы взяли стаканы и положили в машину. Вскоре из дачи вышли трое мужчин и два мальчика. Все они сели в первую машину. У нас в машине я села с левого краю на заднем сиденье. За рулем сидел Татушин.

Мы поехали в Тишково, как мне сказала Инна, чтобы погулять. Инна держала сумку с продуктами. Мы выехали на шоссе, которое ведет в Тишково, проехали по Правде, через село Степаньково и прямо на шоссе, через запретную зону, по левую сторону от хода машины было видно водохранилище, по дороге через лес и доехали до поворота с указателем “Рыбхозяйство “Правда”. От указателя, повернув налево, поехали в сторону леса. Подъехав к лесу, поехали между деревьями.

Выехали на поляну, где были неизвестные нам отдыхающие. Мы все вышли из машин, выбрали хорошее место. Я была вся в пыли и поэтому пошла к воде мыться. Я вьмыла руки, ноги, босоножки. После этого я подошла ко всем — компания сидела на ковре. Я сняла босоножки и положила их в машину. Потом с Тамарой пошли опять к воде. Там я спросила у Тамары, кто каждый из приехавших.

Она мне сказала, что светленький — Стрельцов, кто нас вез — Татушин, в тюбетейке — Огоньков, а черненький — Караханов. Затем я и Тамара подошли ко всей компании, которая уже готовила закуску на ковре.

В это время подъехала коричневая “Победа”, и на ней приехали родители мальчиков, которые были с нами, и дядя Боря, фамилию которого я не знаю. Вновь приехавшие разместились недалеко от нас. На ковре, когда мы стали закусывать, я сидела со Стрельцовым. Я пила коньяк — 1/4 граненого стакана, из четырехугольной бутылки с “Особой водкой” выпила опять 1/4 граненого стакана, 1/4 граненого стакана шампанского.

Вина не хватило, и Тамара со Стрельцовым, Огоньковым и Карахановым поехали за вином. Они привезли 2-3 бутылки пива и 2-3 бутылки “Старки”. Я выпила 1/4 граненого стакана “Старки”. Закусывала я фаршированным перцем, яблоками, апельсинами, маринованными огурцами.

Когда мы кушали, то я еще сомневалась, что это футболисты, и думала, что они выдают себя за них. Но проходившие мимо ребята с лодкой узнали их и предложили им сыграть в футбол. Футболисты отказались. После этого я перестала сомневаться, что они те, за кого себя выдают. Покушав и выпив, мы играли в волейбол, футбол.

В это время Инна со Стрельцовым уехали кататься, и Огоньков очень боялся, что Стрельцов, который разбил свою машину, разобьет и его машину. Поэтому в “Москвиче” я, Тамара, Огоньков и Татушин поехали искать Стрельцова с Инной, но мы их не нашли и вернулись. Когда мы приехали на поляну, то машина, на которой уехал Стрельцов, уже стояла и Стрельцов с Инной уже были среди компании.

Время проходило незаметно. Часов в 18.30 мы собрались ехать домой. Я села в машину Огонькова. За рулем сидел Огоньков, рядом сидела Тамара, на заднем сиденье сидела Ира, рядом с ней Караханов и Стрельцов, у которого я сидела на коленях. Я держалась за переднее сиденье, а другой рукой за другую мягкую спинку. Стрельцов меня держал за талию, а другую руку положил мне на голову, чтобы я не ударялась головой о крышу машины. По дороге он меня целовал раз 5 в шею и в щеку. Пытался поцеловать в губы, но я не давалась.

Приехав на ту же самую дачу, где мы были днем, все вышли из машины. Я предложила пойти домой. Со мной согласилась Ира. И я с девочками пошла до станции проводить Иру. Но на дороге нас догнали на машине Караханов и Стрельцов. Караханов стал о чем-то говорить с Ирой, а Стрельцов взял меня и Тамару под руки и повел к даче. Когда мы подошли к даче, то Иру на машине Татушина повезли на 43 км к ней домой. С ней поехали Караханов, Татушин и Инна. Я с Тамарой и Огоньковым пошли в сад зашивать Огонькову рубашку. Огоньков случайно оборвал Тамаре бусы, и мы стали собирать их.

Затем пришли мальчики-школьники и предложили играть в пинг-понг. Я со Стрельцовым пошла играть, Тамара с Огоньковым осталась в саду. Стол для пинг-понга стоял в комнате. В этой же комнате стоял старый буфет, стол, а на столе стоял стул, на котором сидел один из мальчиков, который был судьей. Я сидела на кровати, на которой лежал полосатый ватный матрац. Стрельцов играл со вторым мальчиком по имени Сережа. Потом пришел Огоньков с Тамарой, и он начал играть со Стрельцовым. Тамара села около меня и сказала, что она умылась. Огоньков, Стрельцов, оба мальчика сыграли около 6 конов. Потом Огоньков показал нам фокус с шариком.

В это время стемнело. На машине приехали Татушин, Инна, Ира, Караханов. Ира переоделась и приехала в брюках. Хозяева пригласили к столу попить чаю. Мы вышли на улицу и, увидев, что хозяева еще пьют чай, решили им не мешать и начали играть в “жучка”. Я замерзла и попросила у Стрельцова пиджак. В “жучка” я не играла и сидела вместе с Тамарой на лавочке. Хозяева ушли домой. Вместо чая нам на стол подали консервы рыбные, маринованные огурцы, котлеты жареные. Ребята пили водку. Они выпили раза два, три по полстакана. Я выпила глотка два “Старки” и половину маленького стаканчика “Кагора”.

Когда мы пили, то было около 12 часов. Я собиралась ехать домой и сказала об этом. Но все говорили, что отвезут нас домой завтра утром. Когда хозяева уходили спать, то хозяйка сказала: “Вы сейчас пойдете спать или еще поворкуете? Постели вам постелены”. Мы в саду посидели еще немного за столом все вместе. Потом вышла из-за стола Инна, за ней пошел Татушин, Ира тоже куда-то ушла. За столом остались я, Стрельцов, Огоньков и Тамара. Я встала и сказала, что пойду к Инне. Но в это время Стрельцов сказал мне: “Подожди” и побежал за мной.

Я побежала к Инне от него. Инну я видела впереди себя, идущую по дороге. Я крикнула ей, чтобы она подождала. Я подбежала к ней, а следом за мной Стрельцов. Он сказал, чтобы мы пошли обратно. Я вырвалась и пошла по дороге по направлению к даче. Стрельцов шел, разговаривая с Инной, за мной. Я решила отнести пиджак Стрельцова, который был на мне, и уйти домой. В это время Стрельцов с Инной прошли на террасу дачи, а я хотела на перила дачного крыльца повесить пиджак и встала с бревен, на которых я сидела с того времени, как пришла перед ними на дачу.

Меня загораживала машина, и никто меня не видел. Когда я встала и вышла из-за машины, то меня увидел Стрельцов, который в это время выходил из террасы дачи. Он подошел ко мне и сказал: “Пойдем спать со мной”. Я отказалась. Тогда он сказал, что я все равно буду его. Я поняла, о чем он говорит, и испугалась.

Он стал меня уговаривать, говоря, что я стану его женой, приеду к нему на дачу в Тарасовку. В это время он держал меня за плечи, а я упиралась ему руками в грудь. Он целовал меня в щеки. Потом он потянул меня за руку к террасе, но я упиралась. Тогда он встал сзади меня, взял меня за локти и, подталкивая, повел к террасе. Когда я вошла на террасу, я увидела Инну, стоящую в комнате. Я подошла к ней и о чем-то спросила. Она что-то мне сказала, но не смотрела мне в глаза. Мы в комнате были одни.

Затем в комнату вошел Стрельцов. Инна вышла. Он за руку потащил меня к кровати и говорит: “Ложись!” Я ухватилась руками за спинку кровати и сказала, что, если он меня не отпустит, я закричу. Он ответил, что все равно никто не услышит. Стрельцов толкнул меня, и я села на кровать, но руками я схватилась за спинку кровати. Стрельцов начал разжимать мне пальцы и говорил: “Отцепись же ты”. Я начала отталкивать его ногами. Я как-то легла поперек кровати и стала кричать: “Инна”, “а-а-а” и визжала.

В это же время я била его руками, ногами. Стрельцов держал мне руку. Я оттолкнула его ногой. Он отлетел от меня к столу, я легла на живот наискось кровати. Ноги у меня были на весу. Я кричала “а-а”, а Стрельцов стал мне закрывать рот руками. Я задыхалась. В момент, когда мне удавалось освободить рот, я кричала.

Когда я кричала, то рот был открыт и его палец попал ко мне в рот. Я укусила его за палец.

***

После этого я ничего не помню. Прошла как будто вечность, потому что я была в забытьи, потом я почувствовала, что с меня снимают одежду. Я опять потеряла сознание. Когда я очнулась, то увидела, что лежу голая.

***

Некоторое время я еще слышала чье-то прерывистое дыхание, дыхание человека, который находился в этой же комнате.

Мне как-то стало все безразлично, и я перестала сопротивляться, видя, что все уже совершилось.

Когда я проснулась, то долго не могла понять, где я и что со мной. Я лежала голая. На ногах были босоножки. Я решила бежать. Я начала шевелиться. На столе я увидела свою одежду. На полу лежал Караханов. Я видела очень плохо, потому что было полутемно и глаз один был опухший и закрыт опухолью, которую я чувствовала рукой. Я оделась, но не могла найти пояса. Одеваясь, я не стала надевать бюстгальтер, так как боялась, что это будет очень долго и кто-нибудь проснется.

Двери с террасы и на террасу были открыты. Я потихоньку прошла через террасу и вышла в сад. Собака не лаяла. В саду стояли “Победа” и “Москвич”, в котором спала Инна, кто-то из мужчин и кто-то из девушек. Кто, я не рассмотрела, так как боялась задерживаться. Я прошла через сад и калитку, которая была открыта. Я вышла на улицу и пошла по направлению к станции. Я шла по той дороге, по которой мы ехали. Вдруг я услышала, что за мной едет машина. Я испугалась, что это погоня, и побежала в какой-то переулок. После этого я пошла прямо к железнодорожной линии. Я хотела пойти на платформу, но почувствовала, что лицо в крови, и, проведя по нему бюстгальтером, увидела, что он стал в крови. Я решила идти домой по железнодорожной линии. В луже я умылась, намочила бюстгальтер и прикладывала его к глазу. Без 20 мин. 5 часов я была на станции Пушкино.

Часов в 5 утра я пришла домой. Дома дверь открыла мне мама и страшно испугалась. Она спросила, что со мной и не разбились ли мы. Я ответила, что хуже, и все рассказала ей. Дома я помыла ноги, подмылась, умылась, переоделась и легла.

***

За совершенное насилие надо мной прошу привлечь к ответственности Стрельцова и бывших с ним”.

(Продолжение следует.)