ФУТБОЛИСТ ГОДА. Александр Глеб: сделать это!

Похоже, с весельем в тот день наш Глебушка был твердо намерен разминуться: накануне случился затянувшийся до утра день рождения его менеджера и друга Николая Шпилевского, имевшего счастье появиться на свет аккурат в католическое Рождество. Глаза плохо выспавшегося собеседника встревожили отсутствием привычной и казавшейся всегдашней чертовщинки. В надежде ее пробудить пришлось убойно заваривать дальновидно припасенный в рабочем столе кофе, а к темам наиболее важным подбираться исподволь, издалека…

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”

Александр ГЛЕБ. Родился 1.05.81 в Минске. Воспитанник СДЮШОР “Динамо” (тренер — Владимир Синякевич). Выступал за клубы “Динамо-Юни” (Минск) (1998), БАТЭ (1999-2000), немецкий “Штутгарт” (с июля 2000). Чемпион Беларуси (1999), серебряный призер чемпионатов Беларуси (2000) и Германии (2002/03). В высшей лиге чемпионатов Беларуси сыграл 25 матчей, забил 4 гола, сделал 7 голевых передач; в бундеслиге — 87 матчей, 8 голов. В розыгрышах Кубка Беларуси провел 3 игры. В еврокубках сыграл 15 матчей, забил 3 гола (Кубок УЕФА — 9/3, Лига чемпионов — 6/0). С 1997 года выступал в составе сборных Беларуси различных возрастов: юношеских (U-16, U-17) — 8 игр, 1 гол; юниорской (U-18) — 3 игры; молодежной (U-21) — 21 игра, 4 гола; национальной — 11 игр, 2 гола. Два года кряду (2002, 2003) признавался лучшим футболистом Беларуси.

Без обручей

— Как считаешь, у футболиста Алекса Глеба из Штутгарта и сегодняшнего минчанина Сани Глеба, помимо единства внешности, отыщется много схожего?

— Наверное, различий больше. В Германии я другой человек. Там у меня работа, к которой отношусь очень серьезно. Это определяет и поведение. А здесь мой дом. Здесь родственники, знакомые, друзья. И я ненадолго могу позволить себе все, чего хочу.

— Дома ты сбрасываешь с себя все обручи, в которые закован в Германии?

— Я и там раскован. Но здесь я проще. Здесь надо отдохнуть и получить от жизни удовольствие. Там — работать, и больше ничего. В профессиональном спорте тяжело найти хороших друзей. Тебе завидуют. Кто-то рядом желает, чтобы ты споткнулся и оступился. Поэтому надо быть намного серьезнее, ответственнее и собраннее.

— Это, наверное, тяжело — постоянно пребывать в таком напряжении. Оно не давит?

— Раньше давило. Год назад я уже рассказывал Сереге Щурко и про слезы, и про то, как хотелось на все плюнуть и вернуться домой. Теперь уже не то. Приезжаю в Германию — и внутри происходит какая-то перестройка, переворот. Сейчас я на сто процентов согласен с Колей Шпилевским. Он мне много раз говорил: если размениваться на мелочи, ничего высокого не добьешься. А я наметил себе максимальные цели. Так что сегодня удивляюсь уже тому, что после недели, проведенной в Минске, до сих пор не затосковал по Германии. В последние приезды такое случалось. Наверное, привычка…

— Привычка — к чему?

— К возможности успокоиться. Здесь график встреч и мероприятий просто бешеный. Не знаешь, куда идти. Голова пухнет. Времени на отдых просто нет. Устаешь. А там можно сосредоточиться, побыть одному.

— После теперешней лавины домашних титулов и комплиментов в какой из стран ты чувствуешь себя более популярным?

— В Германии, конечно. Там футболом интересуются практически все. Куда бы ни приехали, пройтись по улице и остаться неузнанным — нереально. Такое приятно, но в меру. Иногда утомляет. Даже если спешишь, нужно быть со всеми приветливым, не отказаться сфотографироваться. А когда настигает толпа — это вообще тяжело. В Минске такое вряд ли возможно.

— Но, скажем, таксист, который доставил тебя сейчас в редакцию, пассажира узнал?

— Откуда? Он рассказал, что двадцать лет за баранкой. Думаю, никакой футбол его не интересует. На прощание мне совет дал: “Вижу, парень, трудно после вчерашнего. Выпей водочки, граммов сто пятьдесят — и спать”. Я поблагодарил.

Дела семейные

— Наши летописцы твоего легионерского бытия необъяснимым образом упустили такую важную его составляющую, как быт. Я, например, до сего времени не представляю толком, где ты живешь, как питаешься, чем занят на досуге?

— Клуб снимает мне дом, в котором обитаю вместе с братом. По соседству, в десятке метров, — дом Шпилевских. Завтракаю всегда дома. На обеды и ужины отправляюсь километров за пять в отель, который содержит Колин партнер по бизнесу. Круг общения — в основном семья Шпилевских. Вместе отдыхаем, смотрим футбол, потом его обсуждаем.

— Любое жилище кажется ущербным, если в нем нет женского начала.

— В нашем доме оно есть. В этом смысле я очень благодарен Лене — Колиной жене. Без нее у нас там было бы действительно неизвестно что. А благодаря ей — всегда чистота и порядок.

— А кто готовит завтраки?

— Тоже Лена. Причем часто — когда мы еще спим.

— Сами к плите не становитесь?

— Когда жили на старой квартире, Славка пробовал. Загадил кухню так, что сейчас я его туда не пускаю. Какой из него повар?

— Готов ли ты обсудить перспективу появления в вашем жилище другой, постоянной, хозяйки?

— Такая перспектива просматривается. Но я считаю, что прежде чем принимать серьезные решения, надо пожить с человеком вместе, убедиться в серьезности чувств. Только так. И это, можно сказать, в ближайших планах.

— Меня ответ вполне устроил. Но, боюсь, читателю хочется знать больше. Глубже не копнем?

— Могу добавить, что эта девушка мне очень нравится. И, конечно, она белоруска. Теперь уж точно тему можно сменить.

Шанс для славы и Славки

— А как ты относишься к другой перспективе: сменить “Штутгарт” на более именитый клуб?

— Предложений много. Из разных хороших команд. Мне, наверное, не про все говорят. Может, боятся, что поедет крыша? Но в принципе сам я никуда уезжать не хочу. Пока мне нравится в “Штутгарте”. Я доволен условиями контракта. И еще хочу поиграть с братом. Ведь до нынешней “молодежки” мы в одном составе выходили, кажется, только на “Хрустальном мяче”.

— Ну, повторение того совместного опыта возможно и в другом клубе.

— Согласен. Но в “Штутгарте” доверяют молодым. И у Славки очень хороший шанс. Он уже тренируется с нами, поедет на ближайший сбор. Надеюсь, там он докажет право во втором круге попадать хотя бы “на банку”. А я хочу быть рядом, чтобы брату помочь.

— Случись расставание со “Штутгартом”, оно будет для тебя тяжелым?

— Думаю, очень. Мне нравится город. Нравятся люди, которые меня окружают. Нравится тренер, хотя про наши с ним отношения разное говорят. Мне просто нравится там жить. Меня с этим городом уже слишком многое связывает.

— Из тех известных тебе команд, которые проявляют интерес к твоей персоне, тебе самому какая импонирует больше?

— Ага! Пошла раскрутка. Есть интересные — и названиями, и по условиям. Но зачем говорить о том, что сегодня неактуально? Хотя если уезжать, то лучше в испанский чемпионат.

— Италия?

— Там мне нравятся “Милан” и “Ювентус”. А если Англия — то Лондон. Манчестер мне совсем не приглянулся. Не ехать же туда только ради футбола. Боюсь, мне будет скучно в этом сером городе, где, кажется, нет ничего примечательного, кроме стадиона. А спать или бродить по городу — это не мое.

Банан как замена изюминке

— В чем, на твой взгляд, объяснение феноменального прогресса вашей команды?

— Наверное, в личности тренера. Нет, не наверное — в первую очередь. Кстати, на тренировках мы не делаем ничего сверхъестественного. Тренеры из других стран приезжают к нам стажироваться, за опытом — ничего нового для себя не находят. Только плечами пожимают: где та изюминка, за счет которой у Магата получается так много? Мне кажется, разгадка в его умении завести команду, настроить ее психологически.

— Что ты под этим подразумеваешь?

— Не могу назвать что-то конкретное, устоявшееся. Ну, например, он может устроить перед матчем собрание, на котором будет минут десять ходить в тишине по комнате и ничего не скажет. Все молчат. Он — тоже. Ходит, ест банан и молчит. Я не могу понять, что в это время с нами происходит. Но каждому что-то залазит вот сюда, в самую душу. А иной раз он за два дня до игры даст такую тренировочную работу, что ребята плюются и ворчат: сам он что ли собирается в субботу играть? А выйдем на поле — летаем. В другой раз абсолютно ничего перед игрой не происходит. Он может вообще тренировку поручить кому-то другому. И снова летаем! У человека поразительная интуиция. Непостижимо, как у него это получается.

— В чем суть тактических концепций Магата? Как они доводятся до игроков?

— На тренировках тактики как таковой не бывает. Разве что наигрываем “стандарты”. А так идет обычная работа по развитию различных игровых качеств. Все дело в том, что каждый уже знает принципы игры на той или иной позиции: когда и куда смещаться, какие зоны закрывать. На собрании перед матчем бывает достаточно сказать: сегодня у нас нет такого-то, меняем расстановку и играем по-другому.

— Но, к примеру, тебя используют в средней линии едва ли не на всех позициях. Когда-то эти схемы надо было усвоить?

— Мы с этим тренером проводим уже третий сезон. Ясное дело, сначала теории уделяли внимания больше. Тогда бывали собрания не только перед играми, но и среди недели. Нам что-то разъясняли, показывали на макете.

— Магат может пригласит игрока на беседу тет-а-тет?

— Случается, но не часто. Иной раз после тренировки в раздевалке бросит кому-то одному: “Зайди-ка ко мне”. Со мной такое тоже бывало. Зашел, поговорили. Он спросил, почему у меня на тренировке не получалось то и то. Я ответил, что старался, хотел исправиться — не вышло. Он не стал отчитывать, попросил не зацикливаться на том, что не удается. Сказал, что все получится в игре. И сразу — другое настроение! На следующей тренировке все шло как по маслу, а он еще и похваливал.

— В свое время с твоих слов мне довелось писать, как тяжело вы с Магатом притирались друг к другу, как он устраивал для тебя полугодовой карантин в фарм-клубе. Можешь назвать рубеж, начиная с которого ваши отношения от напряжения пошли на поправку?

— Наверное, это случилось в концовке позапрошлого сезона. Сейчас все меня даже подкалывают, называя Магата моим папой. Вообще-то ко мне хорошо относятся в клубе и другие тренеры. Если меня критикуют, никогда не воспринимаю это в штыки, стараюсь выслушать и разобраться. Может быть, поэтому на меня давно никто не повышал голос.

— Магата в команде побаиваются?

— Конечно. Как и положено. В профессиональном футболе игрока и тренера должны разделять уважение и дистанция. Там невозможно то, что делает Юрий Иосифович Пунтус у нас в “молодежке”. Хотя для молодежной сборной его приемы, наверное, и верны. А когда идет игра на огромные деньги, тренер и спортсмены не могут быть друзьями.

— Помню, поразился съемкам Магата в серии рекламных роликов. Он, человек строгих нравов, попадал в идиотские ситуации: падал в воду, что-то опрокидывалось ему на голову. Как вы это восприняли?

— Нормально. Посмеялись, и все. Но никто не удивился. Слишком уж это непредсказуемый человек.

Полный перфект!

— Раньше ты говорил и о том, что понятия “дружба”, “единство интересов” для “Штутгарта” весьма условны. Прошлый чемпионат с вашим феерическим серебряным финишем вслед за “Баварией” что-то в этом смысле изменил?

— В быту коллектива в нашем понимании как не было, так и нет. В тренировках, пожалуй, тоже. Но когда команда выходит на игру, происходит какое-то переключение. Наверное, на уровне рефлекса. И мы превращаемся в монолит.

— Были опасения касательно того, как скажется на игре “Штутгарта” уход Балакова. Но ваш футбол в его отсутствие не стал хуже. Это точно.

— Красимир — великий игрок. Но на команде его уход действительно сказался положительно. Раньше все искали его на поле, ждали его команд. Поэтому игра порой замедлялась. Сейчас каждый стал смелее и активнее в атаке. В обороне тоже все вместе. Без Балакова мы быстрее. А он теперь очень полезен для нас в роли тренера.

— Да и тебе выход из тени болгарина оказался явно на пользу.

— Не думаю, что он мне в чем-то завидовал, к чему-то ревновал. Но, если честно, что-то меня в его присутствии напрягало. Сейчас я раскрепостился. А наш капитан Сольдо — просто супер! В ответе на вопрос о сути феномена “Штутгарта” Звонимира надо было упомянуть сразу вслед за Магатом.

— Но в отличие от того же Балакова Сольдо — не выдающийся технарь, не виртуоз…

— Зато он читает игру как никто в бундеслиге. Он все видит. Он играет в одно-два касания. Его все понимают. Под него легко открываться. Его доверие окрыляет. Он говорит мне: “Делай впереди все что хочешь, рискуй. Я подстрахую”.

— Помнишь, в сборной Франции конца 90-х капитаном и опорным игроком был Дидье Дешам…

— Да-да. Это удачная параллель! Человек тянет на себе воз работы. И с интеллектом тоже — полный перфект.

— Есть такая составляющая подготовки к матчам, как изучение соперника. Как с этим обстоит дело в “Штутгарте”?

— Изучаем. Иногда.

— “Баварию”, например?

— Здесь, как и во всем у Магата, нет закономерности. Он может и перед матчем с какой-нибудь “Ганзой” завести с нами разговор о том, что мы думаем о сопернике, о его игре, как должны против него действовать. Начинаем советоваться, друг друга дополнять…

— Смотреть видео…

— Такое было лишь раз — перед встречей с “Манчестером”.

— Чем объяснишь сбои на финише круга, стоившие вам лидерства? Вы устали? Или “Бавария и “Байер” просто сильнее?

— А разве не было видно, как мы возили и тех, и других? По игре были сильнее, должны были побеждать. Слишком много провели напряженных матчей. Устали морально, играли с пустыми головами. При реализации моментов не хватало концентрации.

— Верным ли будет утверждение, что “Штутгарт” — это команда, в которой приоритет отдается надежности обороны?

— Ну, можно согласиться. Хотя многое зависит от того, кто соперник. В каждой игре от обороны мы не пляшем. Просто у нас очень компактная игра. Все обороняемся, все наступаем. Вот только наступаем хуже. Нападающие молоды. Нет такого, как Макаай, чтобы одним касанием эпизод решить. Надо учиться.

Футболка для Лизаразю

— Как прошла примерка к Лиге чемпионов? Насколько это сопоставимо с бундеслигой?

— Конечно, ощущения немного другие. От одной музыки дрожь по телу…

— Выходишь из раздевалки — напротив ван Нистельрой копытом бьет, Гиггз гетры подтягивает…

— При первой встрече с “Манчестером” что-то на психику поначалу, может, и давило. Но во второй смотрел на соперников уже как на обычных людей. Ну, уровень исполнительского мастерства у них повыше моего. Но ведь не намного. Поэтому можно и должно играть абсолютно со всеми. Я перед ответной игрой в Манчестере, наоборот, завелся. У нашего камерунца Бранко там приятель играет — Джемба-Джемба. Так мне по этой камерунской почте через Славку передали: мол, Кин грозится Глеба на “Олд Траффорд” убить. Впрочем, на тот матч Кин по какой-то причине не вышел. Но и без него заметно было, что меня специально ловили, кто-то локтем заехал в лицо. Наверное, пока молодой, надо и через это пройти, завоевать уважение. Ничего страшного. Жаль, проиграли. Из-за двух банальных ошибок в защите.

— Твой стиль игры — со стремлением к контролю над мячом, любовью к обводке — это нечто врожденное или приобретенное в процессе познания футбола?

— Наверное, врожденное. Сколько себя помню, всегда любил брать игру на себя, работать с мячом.

— Магат поощряет такую манеру, не упрекает в эгоизме?

— Он учит чувствовать ситуацию, разумно сочетать умение сыграть самостоятельно и освободиться от мяча, не замедлить атаку.

— Припомнишь попытки переделать тебя как игрока?

— Пожалуй, нет.

— А как же упреки Эдуарда Васильевича Малофеева в том, что ты передерживаешь мяч, ломаешь структуру игры? Вон и против голландцев в Минске он тебя не сразу выпустил.

— Это особая тема. Обсуждать ее не хочу.

— Назовешь футболиста, соперничество с которым произвело на тебя наиболее сильное впечатление?

— Сейчас это уже трудно. Много всяких соперников было. Раньше как-то по-особому настраивался на дуэли с Лизаразю. А после последней встречи он мне майками обменяться предложил. Отказывать чемпиону мира было неудобно, пришлось даже перед Саньолем извиниться, с которым раньше договориться успел… А ведь и против Фердинанда уже поиграл, и против старшего Невилла… Все в сознании как-то меняется. То, что раньше воспринял бы как из ряда вон выходящее, сейчас уже так не поражает.

— На чей футбол — команды, игрока — смотришь с интересом и удовольствием?

— На тот, в который играет “Реал”. Я просто радуюсь и получаю удовольствие, когда эта команда в хорошем настроении. Там играют художники, демоны. Смотришь и удивляешься: разве можно такое сделать?

— Ты видишь много игр, помимо тех, в которых участвуешь?

— Немало. Среди недели — игры еврокубков. Если у нас в субботу матч, то в воскресенье обязательно смотрю оставшиеся игры тура бундеслиги. Это важно. Помимо немцев, стараюсь увидеть обзоры сильнейших европейских чемпионатов. Мне это нравится. Мне интересно.

Пальцы одной руки

— Среди тренеров, с которыми встречался ты на своем футбольном пути, Магат и Пунтус — это, пожалуй, антиподы, своего рода полюса. К какому из них ты ближе?

— Юрия Иосифовича с некоторых пор воспринимаю как очень хорошего товарища. Думаю, мы испытываем друг к другу огромное уважение и полностью один другого понимаем. Он относится ко мне практически как к сыну. А Магат… Он в совершенно другой профессиональной ситуации. У него в подопечных мастера гораздо более высокого уровня. Хотя работают-то оба во многом одинаково. Юрий Иосифович тоже делает упор на психологию. Это тот случай, когда крайности соприкасаются.

— В педагогическом арсенале Пунтуса есть что-то такое, что может вызвать в вас такой же душевный трепет, как банан, съеденный Магатом в тишине раздевалки?

— Мне кажется, Магат добивается, чтобы все были в напряжении, ждали: что же такое сейчас может произойти? Юрий Иосифович, наоборот, старается ребят расслабить, раскрепостить. По-моему, его анекдот в раздевалке перед матчем с поляками во Вронках войдет в легенды.

— В свое время мне на глаза попалась любопытная штутгартская программка. Там была помещена анкета, на вопросы которой ты ответил, будучи новичком клуба. В разделе “Лучшие тренеры мира” значились Хитцфельд, кажется, Капелло и… Башмаков. Это был неожиданный ряд.

— Я и сегодня считаю, что хороших белорусских тренеров можно пересчитать по пальцам одной руки. Александр Николаевич Башмаков — один из них. Мы работали с ним в юношеских сборных U-16 и U-18. Этот тренер учил нас, что главное на поле — думать. Его науку я впитывал, как губка. Думаю, другим ребятам из сборных было так же интересно. Хотя порой от того объема информации, которую он хотел донести до нас, мы даже уставали. Убежден, что такому специалисту надо работать на более высоком уровне. И мне почему-то кажется, что с его знаниями и опытом ему тяжело оставаться в Беларуси. Можно я воспользуюсь положением лучшего футболиста страны, чтобы сказать: это классный тренер и человек, который очень помог мне в жизни? У меня ведь в юности случилась беда: от занятий на асфальтовом поле динамовской школы развился остеохондроз. И единственный человек, который остался тогда рядом, — Александр Николаевич. Помню, мне назначали полугодовой курс лечения без особых гарантий. А он организовал операцию, быструю и удачную.

Варианты счастья: БАТЭ и Шпилевский

— Кстати, давно хотел спросить лично тебя, каким образом воспитанник школы “Динамо” оказался на контракте в БАТЭ. Что стояло за тем твоим выбором?

— В БАТЭ было много моих хороших знакомых. Я уже был наслышан, что это надежный клуб, что Пунтус — классный тренер. Помню, мы втроем — Лешка Бага, Пашка Плюто и я — убегали с занятий в академии. Леша уже тренировался в борисовском клубе, а мы смотрели и завидовали — тренировки нам нравились. А в “Динамо” была тогда непонятная ситуация. Менялись вывески, руководство. Я был уже выпускником футбольной школы, а ко мне все никто не подходил, хотя большинство ребят уже были с клубными контрактами. Обратился за советом к своему школьному тренеру — Владимиру Ивановичу Синякевичу. Он тоже удивился и организовал мне встречу с Юрием Иосифовичем. На ней я и произнес ту счастливую фразу: “Хочу играть в БАТЭ”. А когда я уже подписал контракт, спохватилось “Динамо”. Решил посоветоваться еще и с Башмаковым. Он сказал: “Решай сам. Но мне при теперешней ситуации в “Динамо” лучшим кажется вариант БАТЭ”. Даже мой отец, старый фанат “Динамо”, с этим согласился.

— А как в твоей судьбе появился Николай Шпилевский?

— Он заметил меня на юношеском турнире в Германии — мы там неплохо сыграли. Потом Коля, тогда игрок, приехал в отпуск в Минск. Мы созвонились и встретились. Я был еще совсем пацан. А он, помню, пришел на встречу немного навеселе, очень старался выглядеть важным и убедительным. Со стороны мы смотрелись, наверное, прикольно. И кто ж знал, что все завяжется так всерьез? Для него это был, кажется, первый опыт агентской работы. В Германии мы узнали друг друга лучше. Сейчас он мой первый друг. Ему могу сказать все и во всем довериться. Это моя семья. Без него, без Лены мне было бы намного тяжелее.

— За кем в вашем тандеме последнее слово при принятии решения?

— Мы приводим аргументы — каждый свои. Коля старше, больше знает и понимает. В этом смысле я ему доверяю. Но он умеет слушать меня, признавать ошибки. Не было случаев, чтобы мы ссорились или даже повышали друг на друга голос.

“Штутгарт” сильнее

— Вызовы в сборные создают для тебя проблемы в клубе?

— Конечно, Магат отпускает меня без радости. По традиции в шутку клянусь ему, что буду пахать по три раза в день. Он с усмешкой стучит по столу: давай, смотри там! И при каждом вызове отдает распоряжение секретарю подобрать вариант максимально быстрого моего возвращения. Если кому-то позволяется вернуться на день позже, чем положено, то мне — никогда. Последнее время по возвращении из сборной я выглядел, по-моему, очень хорошо. Но он все еще за меня волнуется.

— Следующий вопрос специально сформулирую так, чтобы ты мог отделаться ответом “да” или “нет”. Хотя можешь не отвечать вообще. Это правда, что однажды Магат пришел в ярость, поинтересовавшись программой минского сбора, с которого ты вернулся?

— Правда. Я и сам могу сказать: это был ужас. Уважаю Эдуарда Васильевича, но программа тренировок на сборе перед матчем с Молдовой была ненормальной. Баскетбол по два раза в день на паркете! Магат только переспросил: “Где? На паркете?! Ты больше туда не поедешь!!!” Думаю, что даже в тех погодных условиях можно было найти другие нормальные варианты занятий.

— Каково было тебе адаптироваться в национальной сборной?

— Ничего сложного. Конечно, поначалу меня воспринимали как молодого. Но сейчас отношения со всеми совершенно нормальные. Коллектив сборной считаю очень хорошим. И говорю так не для красного словца. Наверное, команде не хватало налаженного руководства.

— Сопоставим ли класс игроков белорусской сборной и “Штутгарта”?

— “Штутгарт” сильнее. Но и сборная в теперешнем составе может хорошо выступить в отборочном цикле.

— Что изменил приход Байдачного?

— У этого тренера довольно богатый опыт работы на высоком уровне. Думаю, он прав в том смысле, что во главу угла ставится дисциплина. Хотя считаю, что в сборной не стоит стричь всех под одну гребенку. Так даже в клубах не делается. Валик, Хацик — это звезды, игроки в возрасте. Уверен, что к ним нужен особый подход. С ними надо разговаривать, не стесняться советоваться. Про Байдачного раньше только слышал. А опыт нашего сотрудничества еще совсем мал, чтобы спрашивать меня о впечатлениях.

Это не подвиг

— Если попытаться выстроить по степени значимости твои достижения в уходящем году, на каком месте окажется европейский успех “молодежки”?

— Следом за серебром бундеслиги и дебютом в Лиге чемпионов. Команда у нас хорошая. Считаю, что сыграла она нормально, но никакого подвига не совершила. Мы обязаны были проходить дальше. И сделали этот шаг. В принципе хорошо бы о нем уже забыть и думать, как пройти на Олимпиаду. Другой задачи быть не должно.

— Перед ответным матчем против поляков во Вронках ты безапелляционно твердил: “Мы их порвем”. Что это было — бравада, способ самонастроя?..

— Объективная оценка соотношения сил. На днях на открытии турнира памяти Погальникова разговаривал с директором динамовского стадиона Хрусталевым. Спросил у него, почему в день первого матча таким плохим оказалось поле. Он объяснил мне что-то про разницу температур воздуха и газона, про образовавшиеся из-за этого хрусталики. Но я не физик. Я только задаюсь вопросом: почему в Европе все всегда получается хорошо? А наше поле было ужасным. Поляки — ребята здоровые. Им “перлось”, они летели, и техника была им не нужна. А на что команды реально способны, было видно. Я предполагал, что в Польше не окажется снега и погода будет похожа на немецкую. Потому и говорил с уверенностью, что мы выиграем. Да и завелся по-хорошему. Только не подумайте, что из-за того, что прочел о себе в вашем “Гласе народа”. Мне и сейчас непонятно, как можно выносить на суд тысяч читателей слова неизвестных вам людей. Не все из них разбираются в футболе, но считают себя вправе давать такие оценки: пижон, струсил, ушел на замену… Первым моим желанием было с “Прессболом” больше дел не иметь. Но как-то отошел. А ребята все злые были, не только я…

Хотелось красиво

— Что еще, кроме вашей злости и знаменитого анекдота от Пунтуса, помогло вам в тот вечер во Вронках?

— Ничего особенного и не было. Каждый спокойно готовился. Все за нас было: поле, погода. Многие говорят: когда я пенальти не забил, у них сердце перехватило. С какой это стати? Я приехал туда выигрывать и знал: так и будет. Мы должны были рвать их на куски, что и сделали. А не забил я не из-за того, что волновался. А потому, что хотел все сделать красиво — вот и промазал. Думаю, теперь буду бить, пока не забью.

— А дадут?

— Так сам возьму!

— Кстати, для тебя имеет значение, что финальный турнир “молодежка” проведет в Германии?

— Даже не задумывался. У меня в мыслях сейчас на первом месте Лига чемпионов. Потом финиш сезона в бундеслиге. Он заканчивается 22 мая. И меньше чем через неделю начинается этот финал. Знаю точно, что буду как выжатый лимон. И понимаю, что, если сыграю не так, как умею, будет много критики. Поэтому представляю, как будет тяжело. А что в Германии играем, это нормально. Не придется ехать далеко.

— А еще, если не в одну с немцами группу попадем, глядишь, за нас благодаря вам с братом местная публика болеть станет.

— Честно говоря, я и с немцами встретиться не боюсь. Мне их команда вообще не нравится. Боевая единица без всякой импровизации. Считаю, что с нашей командой можно не то что третье место брать — играть в финале. Знаю, конечно, что мяч круглый, а поле прямоугольное. Но сделать это мы должны.