ПОРТРЕТ. Аудрюс Жута — лучший судья Литвы

Два безответных гола гостей оказались на счету Жуты, разыгравшего блистательные комбинации с Герасимцом и Антоновичем. Не мудрено, что моментально влюбивший в себя всю белорусскую торсиду футболист тут же стал героем материала в делавшем первые самостоятельные шаги “Прессболе”.

Та наша встреча на стадионе “Динамо” после командной тренировки положила начало не только первому в жизни Аудрюса интервью, но и взаимной симпатии, со временем переросшей в крепкую дружбу. И хотя сейчас наши дома разделяют полтысячи километров и пограничный шлагбаум, мы используем любую возможность для встречи. Благо для приезда в Минск у Жуты есть особые причины — здесь живут родители его жены Ольги.

После окончания игровой карьеры Аудрюс не порвал с футболом, стал арбитром. Причем ворвался в когорту литовских служителей Фемиды столь же стремительно: в год дебюта в высшей лиге был признан лучшим арбитром страны! Честно говоря, слабо представляю его в этой роли. Мягкий, интеллигентный, порой застенчивый — и вдруг принципиальный судья. “Не ошибся ли с выбором?” — этим глобальным вопросом я и начал терзать своего гостя, едва была завершена трехтостовая застольная традиция отдать дань уважения родным и друзьям.

С детства грезил о судействе

— Уверен, не ошибся. От этой работы я получаю массу положительных эмоций. Когда после напряженного матча, в котором девяносто минут ходишь по лезвию бритвы и осознаешь, что одна ошибка может все сломать, тренеры команд благодарят за профессионально выполненную работу, это — кайф.

— И когда у тебя появилась идея взять в руки свисток?

— В детстве.

— Да брось ты…

— Серьезно. Помню, занимаемся в детской секции. Спортзал небольшой — играем “пять на пять”. Как только подходит очередь отдыхать моей команде, тут же прошу у тренера: “Дайте посудить”. Так что к осуществлению мечты я шел почти два десятка лет.

— Многих в Литве ты шокировал тем, что начал судить, когда сам был еще действующим игроком.

— Тогда мне было двадцать семь, хотелось еще поиграть на приличном уровне, поэтому судейство рассматривал как хобби. Тем более что в высшую лигу меня не пускали.

— Получается, что, заканчивая играть, ты не терзался мыслями, куда податься?

— Расставание не было болезненным. Скажу больше: я ждал этого момента. Меня проводили очень красиво: устроили прощальный матч, надарили множество подарков, собралось много болельщиков, но слез в моих глазах они не увидели — я покидал футбол легко.

— Думаю, вряд ли станешь возражать против утверждения, что в футболе ты себя до конца не реализовал.

— Ты прав. Наверное, потенциальные возможности позволяли поиграть и дольше, и на более высоком уровне. Можно сказать, подвел характер. Не наградил меня бог честолюбием, как моего друга Серегу Герасимца. Если он поражения переживал по нескольку дней, то я неприятности старался выбросить из головы как можно быстрее. Думаю, особенно отрицательно на меня подействовал переход от высшей лиги чемпионата СССР к национальному первенству, уровень которого уступал на несколько порядков. Пропал стимул пахать. Это был удар по психологии. Хотя я и играл за национальную сборную Литвы, но три-четыре серьезных матча в год — это мизер. Однако винить некого: сам не смог настроиться. Другим этот переход дался намного легче. Я играл в футбол не ради славы, а ради удовольствия. И как только перестал получать его от игры, забил в стену гвоздь и без сожаления повесил на него бутсы.

В Минске замучила ностальгия

— И все-таки давай напомним читателям, как сложилась твоя игровая карьера после ухода в 94-м из минского “Динамо”.

— Одной из главных причин отъезда из Минска стала ностальгия по дому. Предлагали ехать на просмотр в испанский клуб второго дивизиона, был вариант с Израилем, но я все их отмел и вернулся в Литву. Играл за самый сильный тогда литовский клуб — шяуляйскую “Кареду”. Дважды стал чемпионом страны. Потом перебрался в “Вентспилс”, но команда заняла третье место, что посчитали неудачей, и я переехал в Каунас. В одноименном клубе также завоевал золотую медаль, поиграл в Лиге чемпионов. На первом этапе легко прошли боснийцев, но потом попали на грозный “Глазго Рейнджерс”. Нам не повезло: в выездном матче в добавленное время пропустили два гола и “сгорели” 1:4, причем единственный мяч посчастливилось забить мне. А дома сыграли вничью — 0:0. Стали мучить травмы, вернулся в Клайпеду. Решил закончить играть, тем более что получил должность заместителя директора футбольной школы. Но тренеры родной команды упросили помочь, и я не устоял перед соблазном поиграть еще годик. Уже не рвался в бой, как молодой, однако борозды не портил.

— Сергей Герасимец пошел по тренерской стезе — закончил ВШТ. А тебя к этому роду деятельности не тянуло?

— В футбольной школе, где я начал работать, руководителям разрешалось иметь девять часов учебной нагрузки. Попробовал. Но быстро уяснил: влез не в свою шкуру. Не получается, да и желания особого нет. Зачем же я буду мучить детей и переходить дорогу человеку, который имеет дар учителя? Хотя к тренерской работе отношусь с огромным уважением.

Доверие окрыляет

— Чем объяснишь свой резкий взлет в судейском деле?

— Возможно, со стороны он и кажется таковым, но элементы закономерности в нем есть. Ведь я достаточно высоко котировался среди арбитров второго дивизиона. Получил приглашение на межсезонный сбор с коллегами более высокого рейтинга. По ходу судил матчи международного турнира. Получил отличные оценки — доверили обслуживать финал. Справился. Включили в обойму судей высшей лиги. Все просто.

— Особенно то, что, начав чемпионат в роли дебютанта, ты закончил его триумфатором — был назван в Литве лучшим арбитром года. Может, еще скажешь, что ожидал подобного признания?

— Да ты что! После неплохо проведенной концовки чемпионата ощущения подсказывали, что в тройку могу попасть. Но не более того. Чего скрывать, очень обрадовался. При определении рейтинга брались в расчет оценки инспекторов и голоса тренеров. Вышло, что я оказался первым в обеих категориях.

— Сергей Боровский мне рассказывал, что к концу сезона тебе доверяли самые ответственные матчи. В том числе и тот, в котором команда нашего земляка завоевала золотые медали.

— Да, и это доверие еще больше вдохновляло. Обошелся без проколов. Хотя напряжение в некоторых из них было колоссальным. Особенно в “золотом” противостоянии “Каунаса” с “Экранасом”. Приятно, что благодарность за судейство выразил не только Боровский, но и наставник-неудачник.

— И что, арбитра Жуту ни разу не освистывали?

— Тьфу-тьфу, пока поводов для обструкции не давал. Хотя матч на матч не приходится, некоторые складывались не совсем удачно.

— Тогда позволь тебя огорчить. Как-то Ольга призналась, что ей стало дурно после того, как на стадионе она наслушалась реплик, несущихся в твой адрес.

— Может, с трибун и выкрикивают что-то обидное, но я настолько поглощен игрой — все пролетает мимо ушей. Зрители ведь болеют за свою команду, и если арбитр дал свисток не в ее пользу, обязательно отреагируют свистом или репликами. И это, считаю, нужно. Без них футбол — не зрелище.

— А как ты реагируешь на поведение тренеров? Не секрет, что у некоторых есть особая манера — “поддушивать” судью, чтобы он был более благосклонен к его команде.

— Тренеров тоже нужно понять. Когда нервы натянуты до предела, а в крови бурлит адреналин, спокойно на лавочке не усидишь.

— Входишь в их положение? Ах да, ты ведь говорил, что бесконечно уважаешь их труд.

— Не иронизируй. Любой из нас, если сядет на этот электрический стул, будет периодически “взрываться”. Если он что-то выкрикнет, разрядится — на здоровье. Но когда начинаются оскорбления, караю беспощадно.

— Удаляешь со стадиона?

— Бывало и такое.

— И как реагировали на твое решение?

— Фразами, вместо которых на телевидении обычно звучит “Пи-и-и…”

Коллина — большой актер

— Твое нынешнее восприятие футбола изменилось?

— И очень значительно. Смотрю на игру другими глазами, открыл для себя нюансы, о которых раньше не задумывался. Самое главное, что сейчас я не творящий, а руководящий орган. Я — хозяин на поле.

— А как быть с утверждением, что хороший судья незаметен на поле?

— Согласен. Ведь хозяин — это не тот, кто без конца выпячивает себя, как это делает, к примеру, Пьерлуиджи Коллина, мол, смотрите, какой я принципиальный, а тот, кто основательно держит нити игры в руках.

— С твоими симпатиями, похоже, разобрались. На эпатажного итальянца, вижу, тебе не хочется быть похожим.

— В любом случае не получилось бы: не та прическа, не те глаза… А если серьезно, мне импонирует судья в меру жесткий, чуть-чуть либеральный, который из сложных ситуаций пытается выйти с юмором. Но при этом не роняющий свой авторитет, чтобы ни у кого не возникло сомнений, кто на поле главный.

— Ты нарисовал собирательный образ идеального арбитра или знаешь такого?

— Всем этим качествам соответствует словак Любош Михел. Он мне очень симпатичен.

Обойти “зубров” не просто

— Звание лучшего арбитра страны тем не менее не стало для тебя пропуском в когорту судей ФИФА.

— Я не в претензии. Понимаю, что обойти кого-то из двух коллег, имеющих немалый стаж международного судейства, пока не в состоянии. Главное — профессионально расти, набираться опыта в национальном чемпионате. Но мечта стать арбитром ФИФА, конечно, есть.

— И выйти в качестве главного арбитра на матч чемпионата мира…

— Сбыться этому крайне сложно. Если сборная твоей страны не входит в мировую элиту, надежды “засветиться” в топ-турнирах призрачны. После того как сошел с арены Вадим Дмитриевич Жук, ни один арбитр постсоветского пространства не добирался до судейского Олимпа. В УЕФА и ФИФА чемпионаты Литвы, Беларуси, Латвии считают третьесортными. Соответственно, не котируются и арбитры этих стран. Это в корне неверно. Даже в неразвитых футбольных странах могут быть сильные арбитры. Уверен, что Сергей Шмолик или Валерий Величко смотрелись бы намного лучше многих судей на последнем чемпионате мира. Уровень некоторых из них просто удручал. Не должно быть жесткой привязки “сборная — судья”.

— А может, стоило вооружиться флажком и по примеру Юрия Дупанова попытаться пробиться в судейскую касту в качестве лайнсмена?

— С флажком бегаю только в матчах на первенство города, чтобы иметь представление об этой специализации. Но быть главным арбитром намного интереснее.

— Тебе, игроку техничному, немало доставалось по ногам от опекунов. Охраняешь ли сам технарей от костоломов?

— Нужно отличать жесткость от грубости. В первом случае я на стороне защитника, если только он сыграл чисто. Грубиянов, конечно же, наказываю.

— С легкостью даешь пенальти?

— По моему глубокому убеждению, одиннадцатиметровый и красная карточка должны тянуть не на сто, а на сто пятьдесят процентов.

— Не щедрый ты арбитр…

— В этом смысле — да. За все время в высшей лиге назначил всего два пенальти.

Лучшая игрушка Ирмантаса — мяч

— После того как литовская баскетбольная сборная стала первой на континенте, а в “Жальгирис” вернулось божество в облике легендарного Сабониса, футбол у вас окончательно отошел на второй план.

— Конечно, немного обидно, ведь во всем мире футбол — вид спорта номер один.

— В твою бытность игроком минского “Динамо” мы с тобой не раз ставили пари на матчи “Жальгириса” и РТИ. Теперь-то ходишь на баскетбол?

— Ярым болельщиком себя уже не считаю. Ограничиваюсь просмотром матчей Евролиги по телевизору.

— Неужели и к политике охладел?

— Представь себе. В начале девяностых, когда начальник минского “Динамо” Леонид Павлович Гарай так боялся моей политизированности — как бы чего антисоветского не сказанул газетчикам, — для каждого литовца эта тема была главной. Но со временем сменились приоритеты. Я живу в демократической стране, и никому не надо доказывать право на свободу. Теперь главное для меня — спокойствие и счастье моей семьи…

— …в которой подрастает четырехлетний футбольный наследник.

— Я не против, чтобы Ирмантас был футболистом. Самая любимая его игрушка — мяч. Ставит папу в ворота и бьет бесконечную серию пенальти. Однако если он захочет стать музыкантом или художником, не стану препятствовать — это его выбор. Но, естественно, приложу все усилия для того, чтобы у сына появилась возможность проверить, насколько велики заложенные в него природой футбольные задатки.

Наша беседа продолжается еще долго, несмотря на то, что диктофон давно “выплюнул” закончившуюся кассету. Добрым словом вспоминаются друзья-приятели из минского “Динамо”, которое до сих пор Жута считает своей лучшей командой, всплывают какие-то веселые истории, байки. Я чувствую, что эта страница жизни бесконечно дорога моему другу, и ставить в ней точку ему не хочется. Что ж, поставим многоточие…