СОСЕДИ. Что будет с киевским "Динамо" после оранжевой революции

Смена власти на Украине для Григоришина — это шанс вернуть отобранное. В интервью “Украинской правде” Григоришин обещает сложное будущее киевскому “Динамо”. Выдержки из материала, весьма любопытного, поучительного и характерного для нашего времени, публикует “ПБ”.

— Что Константин Григоришин делал на митинге оппозиции в Киеве?

— У меня есть своя персональная позиция. Во-первых, мне приятно. Нечасто увидишь, когда полмиллиона человек поют гимн Украины. Их же никто не заставляет. Это эмоции, которые на всю жизнь запоминаются. Кроме того, я тоже ведь родился на Украине.

— Что значит ваше нынешнее регулярное появление на Украине — вы приехали вернуть то, что у вас забрали раньше?

— В каком-то смысле да. У нашей группы есть достаточно активов на Украине, которыми управляют мало понятные мне люди и которые создавали массу проблем, чтобы я не получил доступ к этим активам. Я говорю об энергетике, есть еще ряд объектов. Те люди, которые сейчас управляют этими пятью облэнерго, замыкаются непосредственно на Суркисе. Он либо менял правление силовым давлением, либо запугиванием заставлял работать на себя.

Формально считалось, что есть некая собственность, прибыль, и она должна делиться на семь равных частей, включая “Динамо Киев”. А в реальности все делили Суркис и Медведчук. Они придумали огромные затраты на СДПУ(о) и на “Динамо Киев”: “Эту часть прибыли мы должны отправить на партию, эту — на “Динамо”, а эту мы получили за политическое лоббирование — а вы к этому не имеете никакого отношения, а эту мы получили за бандитскую крышу — а мы там жизнью рисковали”.

…Вообще эти люди действуют, как стая пираний. Когда чувствуют кого-то слабого, они все сразу набрасываются. Не понимая, что следующим будет кто-то из них.

— Как вы сами попали в эту компанию?

— У нас были проблемы, с нами не рассчитывался “Энергоатом”. Мне сказали, что есть такой Гриша Суркис, “киевская семерка”, которая может помочь. Так мы и познакомились в 1998 году. А потом были бизнес-договоренности. Их работа — предоставлять “крышу”.

Конечно, это была моя ошибка. Надо было еще тогда попытаться противостоять — но с кем? Это же была система — все должны платить туда… (Показывает на потолок.) Было три-четыре доверенных канала платежей. Иначе заниматься крупным бизнесом вам просто не дадут. Плюс была реальная проблема — “Энергоатом” нам был должен больше 100 миллионов долларов. Мы вывозили отработанное ядерное топливо.

…Вот, например, вначале у меня было 90 процентов акций Запорожского ферросплавного завода. Потом пришел Гриша и сказал: “Понимаешь, я хочу быть с тобой партнером, но денег у меня нет, ничего нет, но у меня есть “Динамо Киев”, которое стоит безумно дорого и политически нам поможет. И я тебе предлагаю 20 процентов “Динамо Киев”, ты станешь нашим партнером на всю жизнь”.

Я говорю: “Гриша, мне не нужно “Динамо Киев”. Он: “Нет, ну ты понимаешь, что ты станешь вторым после Кучмы человеком, ты станешь моим братом, у меня есть два брата — Игорь Суркис и ты!”

Я понимал, что в покое не оставят. Мне, ей-богу, не хотелось начинать войну. Я говорю: “Хорошо, Гриша, давай 40 процентов акций ферросплавного на 20 процентов “Динамо Киев”.

Я отдал ему часть ферросплавного, часть облэнерго, часть “Днепроспецстали”. А дальше Грише захотелось получить в ферросплавном контрольный пакет — ему везде хотелось его получить.

В 2000 году он приходит и говорит: “Ты знаешь, у Папы скоро день рождения”. Я: “Ну и что, поздравь его от меня — я ж с ним не знаком”. — “Надо что-то подарить”. — “Ну давай картину подарим”. — “Нет, ты не понимаешь, надо подарить собственность”.— “Квартиру, что ли?” — “Акции. Я считаю, что по 10 процентов всего, что у нас есть — точнее, что у меня было, — надо от нас подарить”. — “Гриша, я с этим не согласен”.

Далее шла долгая торговля. Они с Медведчуком вдвоем говорили, что надо все подарить Папе, что иначе в этой стране никто не работает, что 10 процентов подарить — это очень льготно, вообще все дарят 25 процентов…

— Так они за эти 20 процентов “Динамо Киев” вытягивали у вас все новые предприятия?

— Да. А объясняли тем, что стоимость “Динамо Киев” дорожала, а стоимость наших активов была зафиксирована.

— Если вы говорите, что Суркис у вас забрал так много, то что у него было, когда вы с ним познакомились?

— Не знаю, однако он все время жаловался, что денег нет. Они брали по 10-20 тысяч долларов, чтобы подписать какое-то письмо в администрации Кучмы. Но за два года, в 1998-м они умудрились влезть в хорошие отношения с Кучмой, которые хотели конвертировать в деньги. И тут подвернулся я.

— Сколько предприятий у вас забрал, как вы говорите, Суркис, в обмен на 20 процентов “Динамо”?

— Сегодня рыночная стоимость активов, которые они получили за “Динамо”, составляет не менее 200 миллионов долларов. Но сейчас 20 процентов моих акций футбольного клуба они обесценили за счет допэмиссии.

— 20 процентов акций “Динамо” были оформлены именно на вас?

— Да. И в этом была проблема Суркиса. Кстати, у меня было 20 процентов “Динамо”, а потом стало 18 процентов. 2 процента я тоже подарил Папе. (Смеется.)

— А Папа в курсе?

— Уверен, что нет.

— В этом году прошла дополнительная эмиссия акций “Динамо Киев” — и ваши 20 процентов акций просто размыли?

— Мы считаем эту эмиссию незаконной, а также все дальнейшие манипуляции с имуществом клуба. В результате акции “Динамо” переписали на двух физических лиц — Згурского и Игоря Суркиса. Но поскольку Суркис и Згурский не платили за эти акции, а Суркис еще является президентом “Динамо Киев” — лицом, которое подписывает документы, — то я считаю, что это просто мошенничество. Это отдельная статья Уголовного кодекса. И я хочу доказать, что Суркис не имеет права держать на себе эти акции, он за них не платил, он переписал на себя их бесплатно. При этом с его стороны существует официальное предложение о продаже более 90 процентов “Динамо” нашей компании. На которое мы дали согласие и предоставили финансовые гарантии.

— И вы собираетесь после смены власти это развивать?

— Ну, мне нравится футбол. Видите, как “Динамо” плохо сыграло в Леверкузене?..

— А вы думаете, Суркис отдаст?

— Думаю, они будут пытаться меня убить (говорит абсолютно спокойно).

— Серьезно?

— Конечно. Хотя у меня не было желания забрать “Динамо Киев”. Я сделаю это из принципа. У меня цель — вернуть активы, которые они под видом “Динамо Киев” забрали. А нет — буду забирать “Динамо Киев”, и заберу. Юридические позиции у меня очень сильные.

— Все говорят, что “Динамо Киев” убыточно — зачем оно вам?

— “Динамо Киев” не такая плохая структура. Сам бренд стоит не меньше 100 миллионов долларов. У меня был покупатель на 18 процентов “Динамо Киев” — он сразу готов был платить 30 миллионов. Понимая, какие проблемы он получает.

Кроме бренда — смотрите, раскупили ведь все известные команды. Купить команду с российским менталитетом, самую раскрученную на Западе из Восточной Европы, которая добивается реальных успехов — это дорого стоит. Саму команду какому-то российскому олигарху можно продать за пару сотен миллионов долларов.

Но на “Динамо Киев” есть еще много собственности. Вот как вы думаете, сколько стоит стадион “Динамо” с землей плюс корты на другой стороне?

— Дорого.

— Думаю, десятки, если не сотни миллионов долларов. Сколько стоят десятки гектаров земли в Конча- Заспе? Сейчас для “Динамо” куплены базы в Крыму, Закарпатье…

— Но Суркис скажет, что они в это все вкладывали свои силы, пот, кровь, деньги…

— Давайте не будем смешивать. Я тоже могу сказать о своих активах. Моя цель — получить их обратно. Если активы мне не вернут, я заберу “Динамо Киев”.

— То есть костюм “Динамо Киев” в суд, когда вас арестовали в 2002 году, вы надели не случайно?

— Как раз случайно. Но никто не верит до сих пор. …Когда убили водителя моей мамы, друга семьи, Суркис сразу сказал: “Ну что, у тебя ж водителей убивают, а у меня нет — давай поговорим”.

— После таких перспектив вы думаете, что они могут мыслить категориями, что их не тронут после смены власти?

— Они в это верят, потому что всегда так получалось. Вот у них есть проблема — Григоришин. Угроза оценивается в сотни миллионов долларов. Неужели они не могут потратить 1 миллион долларов, чтобы ликвидировать эту угрозу? Ну нет этого Григоришина, который знает все схемы, который понимает, как у них все можно забрать, и у которого есть такое желание.

Я не являюсь специалистом по внутреннему миру Григория Суркиса… Давайте рассуждать. Украина — молодое государство, и здесь еще не проходила смена власти. То, что было в 1994-м, — это не смена власти, было только построение власти. Элита, которая лишь начала появляться, не понимает, что это такое. Что произошло с Суркисом и Медведчуком в 1994 году? Они две недели подрожали-попрятались, а потом договорились с Кучмой.

Они считают, что так произойдет и в этот раз. Займет не две недели, а два месяца. Я не думаю, что это реально, хотя они рассчитывают, что найдут ходы-выходы и каким-то образом договорятся.

Насколько я понимаю Гришу Суркиса — он сейчас рассуждает, наверное, так: “Что я потеряю после победы Ющенко? Я не рискую свободой, деньгами — только степенью влияния. Сегодня я могу позвонить генпрокурору или губернатору и раздавать команды от имени Медведчука или от своего имени. А завтра мне это будет сложнее — надо просить. Но меня никто не тронет. Я уважаемый человек! Я член ФИФА, занимаюсь футболом, меня все любят, я всех на футбол вожу… Ну не разрешат мне приватизировать Одесский припортовый завод… Плохо, конечно. Но у меня куча связей, отношений. И трогать лично меня никто не будет. Буду каким-то теневым лидером. А дальше ситуация изменится — я опять всплыву. Если кто-то будет меня напрягать — найду альтернативные пути объяснить, что это делать не надо”.

То есть он переживает не из-за потери чего-то. Суркиса беспокоит, что он не получит дополнительных дивидендов. Да, он, конечно, будет более толерантным, станет более вежливо разговаривать. Он начнет поздравлять с днем рождения Виктора Андреевича или Петра Алексеевича, или Юлию Владимировну… Может, он и сейчас это делает….