ФУТБОЛИСТ ГОДА. Максим Ромащенко: значит не зря

Но в Минске его не дождались, и праздничный церемониал в манеже на проспекте Машерова прошел без одного из главных виновников торжества. “Рейс из Москвы отменили, самолет сломался, — это уже фрагмент субботнего сеанса связи “ПБ” с Ромащенко, вернувшимся в расположение московской команды. — Очень хотел побывать на празднике. Звонил Сереге Гуренко, узнавал, как все прошло. Говорит, классно и солидно. Очень досадно, что так и не смог приехать…”

А “Динамо” лишь вчера покинуло черноморское побережье, благополучно завершив первый этап межсезонного тренинга. Впереди — короткий новогодний отдых и новые трудовые вахты. Зима…

И теперь не угадаешь, когда награда найдет героя, потому как герой — живое воплощение идеи о вековом славянском братстве — в Беларуси бывает редко. Уроженец украинского Павлограда, что под Днепропетровском, он может легко достать из широких штанин паспорт с двуглавым орлом и московской пропиской; на его голевом счету-2004 — аж 8 мячей, забитых соперникам белорусской сборной, коей Ромащенко-младший присягнул вслед за братом Мирославом в далеком уже 1995 году. “В Беларусь теперь попаду нескоро. Вероятно, это произойдет перед ближайшим матчем сборной, когда начнем готовиться к продолжению отборочного цикла. Тогда, видимо, и получу приз,” — так началась наша беседа с лучшим футболистом Беларуси 2004 года.

Слова и дело

— Как работается?

— Вполне. Погода в Сочи хорошая. И условия не вызывают никакой тревоги. Даже поля для нынешней поры довольно приличного качества. Все остальное тоже без проблем. Работаем…

— Из отпускной праздности — в круговорот напряженных будней. Резкая смена образа жизни — сильный удар по организму, психике?

— Конечно. После отпуска тяжело входить в рабочий ритм, набирать форму. Первые дни все болит, наваливается усталость. Тренеры нагружают по полной, а времени на раскачку нет. Ничего, это пройдет. Да и не впервой.

— Где сил набирались?

— Отдохнул хорошо. Летал в Доминиканскую Республику.

— Пакуя баул на сборы, что обычно кладете вместе с необходимыми вещами — формой, бутсами — для коротания досуга?

— Ничего.

— Книгу, плейер, ноутбук?

— Ни то, ни другое, ни третье…

— И не скучно?

— Нет. Не загорать же едем. Свободного времени очень мало. И оно целиком уходит на восстановление сил.

— Контракт с московским “Динамо” — уже второй в карьере — вы заключили минувшим летом. Какой нашли свою бывшую команду после четырех лет турецкого отсутствия?

— Когда принимал решение о новом трудоустройстве, факт былой игры в “Динамо” учитывал. Но за четыре года много воды утекло. Состав изменился почти полностью. Из ребят, с которыми играл в “Динамо” прежде, остались единицы. Много незнакомых лиц, легионеров, в том числе и из дальнего зарубежья. Поначалу было такое впечатление, будто попал не в российский, а в европейский клуб. Пришлось заново адаптироваться.

— И как прошел этот процесс?

— Нормально. Чувствую себя в команде своим. Со всеми ребятами хорошие отношения.

— Вы вернулись в “Динамо” в непростые времена — команда стояла на вылет. Ударной концовкой место в премьер-лиге удалось сохранить — финишировали тринадцатыми. Собрались?

— А куда деваться? Выбраться из “зоны вылета” помогла самоотдача каждого футболиста в каждом матче. Наверное, не обошлось и без везения. Ведь в целом второй круг отыграли неровно. Смена тренеров опять же — в ходе сезона она редко команде на пользу. Старый уходит, а новый неизменно прививает свое видение игры, перестраивает ее, тактику. Футболистам приходится переключаться, пытаясь вникнуть в новую специфику, постичь новые требования. Это объективный процесс, и он требует времени. Одним перестройка дается легко, другим — не очень. На какой-то период у нас пропало взаимопонимание на поле, и, как следствие, терялись очки.

— Последние кадровые изменения в тренерском штабе произошли в конце октября и не вызвали удивления — “Динамо” возглавил Олег Романцев, прежде ограничивавшийся консультативной помощью команде. Это знаковая фигура в российском футболе…

— Целиком согласен. Романцев — авторитетная личность. Любит порядок. Если кто-то из ребят неправильно выполняет его задание, то тренировка может прерваться. Но работать с Олегом Ивановичем очень интересно. Все упражнения — с мячом. Беготни мало. В общем, играем в футбол.

— Под руководством Романцева долгое время играл в “Спартаке” ваш брат Мирослав. В случае чего он может помочь вам дельным советом…

— На эту тему мы с братом не разговаривали.

— Сказывают, что у избежавшего вылета из элиты “Динамо” на будущий год громадье честолюбивых планов…

— Да, есть такие разговоры.

— Ваше к ним отношение?

— Спокойное. Говорить можно много о чем. Дело надо делать.

— И все же в его успех нетрудно поверить. В сентябре фактическим владельцем клуба стал бизнесмен Алексей Федорычев, другое детище которого — “Монако” — недавний финалист Лиги чемпионов. Пожалуй, ему по силам возродить былую динамовскую славу…

— Лично с Федорычевым я не общался. Правда, он встретился с командой, выступил с речью… Посмотрим…

Аргументы и факты

— Где вас застало известие о признании лучшим в Беларуси?

— Дома, в Москве.

— Были готовы к новости?

— Не скажу, что сильно удивился или пришел в восторг. Было просто приятно. Слух ведь еще раньше прошел. Вроде в белорусской прессе что-то об этом писали. В последний приезд в сборную Анатолий Байдачный сделал соответствующий намек. Я тогда в это не особенно поверил.

— Почему?

— Знаете, о подобных вещах раньше времени как-то не задумываешься. Хотя, чего скрывать, в глубине души такое чувство поселилось. Потом в клуб факс пришел из Беларуси… Что можно сказать? Спасибо тем людям, которые отдали голоса за меня, а заодно и тем, у кого иные предпочтения. Значит, не зря прошел год. Не зря выкладывался в сборной и клубе. Для меня это очень большая награда. Самая дорогая в карьере из тех, что я заслужил на данный момент.

— Подвергнем анализу выбор участников голосования?

— Наверное, определяющую роль сыграла стабильность моей игры в минувшем сезоне.

— О прогрессе речь не идет?

— Ну, может быть, в этом году и добавил немного…

— Если бы участвовать в определении лучшего довелось вам, какую бы тройку назвали?

— Трудное это дело… Я не готов вот так, с ходу, дать ответ. По-моему, выбор нынче велик, как никогда. Боюсь кого-нибудь забыть, многих хочется отметить. Взять ту же сборную — все ребята проявили себя. Каждый внес вклад в достижение результата. Выбрать среди них лучших… Нет, не могу. У нас же как принято? Тот, кто атакует, забивает, отдает — тот и молодец. А вратари, защитники остаются в тени. Даже тогда, когда великолепно делают свою работу.

— Факт налицо: матчи за команду Анатолия Байдачного в сезоне-2004 вам необыкновенно удались.

— Я благодарен Байдачному. За доверие, веру в меня. Это помогает показать на поле все, что умеешь. А за сборную всегда играю с особым чувством. Национальная команда — это не клуб. За ней честь страны, флага. Это громкие, но не пустые слова. Надевая майку сборной, ты предстаешь не просто перед болельщиками — перед народом. А это ответственность. И хотя я не белорус, родился в другой стране, за плохую игру бывает стыдно.

— Пока стыдиться вроде бы нечего — стартовый отрезок отборочного цикла команда провела вполне достойно.

— Стартом доволен. Все складывается неплохо. Мне кажется, мы не разочаровали болельщиков, которых в Беларуси много и которые активно нас поддерживают.

— Их мнение в оценке матча, игры конкретного футболиста ставите выше точки зрения специалистов, не входящих в тренерский штаб вашей команды?

— Я, конечно, иногда читаю спортивную прессу, обращаю внимание на то, что говорят после матчей сборной наши специалисты и болельщики. И у тех, и у других отзывы об игре, как правило, расходятся. Один о тебе говорит одно, другой — другое. Очевидно, это нормальная картина. Всем понравиться невозможно. Хотя, наверное, мнение народа все-таки поважнее будет.

— Наряду с традиционным опросом коллег, тренеров и специалистов “Прессбол” проводил и голосование болельщиков на Интернет-сайте. Они также поставили на Ромащенко…

— Значит, я все делаю правильно.

Улыбки и ухмылки

— Забив в 2004 году восемь голов, вы довели свой бомбардирский счет в сборной до тринадцати мячей и вышли в единоличные лидеры по этому показателю. Вам известен такой примечательный факт?

— Для меня это не новость. И, кстати, знакомых моя результативность в сборной несколько удивляет. Я ведь не нападающий, а фланговый полузащитник.

— Эти восемь голов считаете случайностью, стечением обстоятельств?

— Думаю, нет здесь никакой случайности. Скорее, это один из показателей той стабильности, о которой я говорил выше. Все-таки бомбардирские качества мне удается проявлять ежегодно. Просто в этот раз получилось больше обычного. Я люблю забивать, хочу и ставлю себе соответствующие задачи перед каждым сезоном.

— Голы итальянцу Буффону часто приходят на память?

— Бывает. Хотя посмотреть их с экрана телевизора мне довелось лишь совсем недавно. По горячим следам ничего не успел увидеть: ни записи, ни видеообзоров. Спустя длительное время мне наконец передали кассету, и я впервые смог понаблюдать за матчем с итальянцами со стороны.

— Понравилось?

— Есть на что посмотреть. Интересная, живая игра. Жаль, не свели мы ее хотя бы к ничьей.

— Среди мячей, забитых за всю предыдущую бытность футболистом, те два в Парме стоят особняком?

— Если соотнести все факторы — кому забивал, как, уровень турнира, класс соперника, то да, это особый случай. А вообще подобные удары у меня получаются нередко. Даже в молодости, еще в белорусском чемпионате, неплохо попадал издалека. И потом в России, в Кубке УЕФА — тоже. Но забить так в отборочном цикле и не в чьи-нибудь ворота, а в итальянские… Это успех.

— От внимания тех, кто видел матч по телевизору, не скрылась ваша радость после финального свистка. Точно известно, что она была неоднозначно воспринята — поражение есть поражение…

— Не хочу ничего сказать о белорусских СМИ, но ваш брат журналист почему-то вечно чем-то недоволен. Порой в публикациях прессы о матчах сборной чувствуется некая ухмылка в наш адрес. Даже после игры с молдаванами, после тех 4:0, журналисты ставили, я бы сказал, не подобающие случаю вопросы: мол, несмотря на счет, играли плохо, почему здесь не получалось, там… Неизвестно вообще, чего от нас хотят. Впрочем, я не обращаю на это внимания, а счет — он на табло. И сборная пока занимает в таблице не самое плохое место, так ведь? А пресса на то и существует, чтобы выражать какое-то мнение о происходящем. Всем ведь не угодишь. Да, кого-то удивляют улыбки проигравших. Но футбол — игра. И иногда она приносит удовольствие не только победителям. Не считаю, что после достойного поражения сильному противнику нужно непременно убиваться.

Это не только футбольный вопрос. У нас так принято: если человек улыбается, значит, он ненормальный. Естественным считается угрюмое выражение лица.

— Известно, почему… Но, пожалуй, не будем развивать вечную тему взаимоотношений авторов и героев публикаций в СМИ. Не тот, как говорится, случай. Среди ваших личных установок на будущее значится мечта сыграть на топ-турнире?

— Такая мечта есть.

— Ждете ее воплощения в нынешнем цикле?

— О-о, это уже другой вопрос…

Города и страны

— Не секрет, что вам, украинцу с российским паспортом, было бы легче попасть на мировой или европейский форум в составе другой сборной. Но в 1994-м судьба забросила вас в Беларусь.

— Я приехал в Могилев, где за “Днепр” играл старший брат. Вскоре, правда, Мирослав отправился в Екатеринбург, в “Уралмаш”, а меня Анатолий Юревич позвал в мозырский МПКЦ. Вот и вся история. В Мозыре я познакомился с девушкой, впоследствии ставшей моей женой, а потом перебрался в Москву — в “Динамо”.

— Выходит, появлением в нашей стране вы обязаны брату…

— Меня никто не тащил силком в Беларусь. Свой выбор сделал сам и не жалею о нем. Но если бы, скажем, была возможность повернуть время вспять, отмотать назад лет пятнадцать, то, видимо, поступил бы иначе…

— Помните чувства, с которыми вы, начинающий футболист семнадцати лет, ехали в Могилев? Наверняка ведь не предполагали, что надолго, что будет молодежная белорусская сборная, за ней — национальная…

— Естественно, не заглядывал так далеко. Ехал, и все. Без какой-либо боязни. Я ведь из спортивной семьи. Мой отец — футболист, играл на хорошем уровне. Детство у меня прошло в разъездах. В один город едешь, потом в другой, за границу… Дома не засиживался. И еще в те времена для меня перестало существовать понятие тоски по дому. Зато все больше нравилось путешествовать, бывать в новых местах, узнавать, как люди живут.

— Когда вам поступило предложение “заиграться” за Беларусь, и как вы к нему отнеслись?

— Первый вызов пришел в 1995 году. Это было перед отборочным матчем “молодежки” с Мальтой. Команду тогда тренировал Иван Иванович Савостиков. Как я отнесся к такой перспективе? Положительно.

— Долго раздумывали?

— Нет. Согласился сразу.

— В одном из своих давних интервью мозырский период вы назвали лучшим в карьере. Последующие турецко-российские странствия что-то в этом смысле изменили?

— На тот момент чемпионство и Кубок Беларуси были главными моими достижениями в футболе. Но время идет, человек взрослеет. И хотя нигде, кроме Мозыря, золото я не выигрывал, однако кое-чего все же достиг — есть турецкие серебро и бронза, Кубок этой страны. А Мозырь, МПКЦ… Сегодня это просто хорошее воспоминание.

Отцы и дети

— Где, в какой команде вы перешли грань между футболом и большим футболом?

— Наверное, все-таки в александрийской “Полиграфтехнике”, где начинал в 1993-м.

— Это первый и пока последний украинский клуб в вашей карьере…

— Попал туда сразу после спортшколы. Год в Александрии был чем-то вроде разминки. Или разведки, если хотите.

— В футбол вы пришли под влиянием отца?

— Да, это правда.

— Теперь он входит в число ваших советчиков перед принятием важных решений?

— Скорее нет, чем да. Мы встречаемся не так часто, как хотелось бы. В основном только созваниваемся. То, что отец мне мог дать, он, считаю, дал еще в детстве. И, спасибо ему, та наука и поныне играет важную роль в моей жизни.

— Надо полагать, задатки классного футболиста Максим Ромащенко проявлял еще в раннем детстве.

— Было такое. Среди сверстников я действительно выделялся, и отец даже отправлял меня играть со старшими ребятами — чтобы быстрее росло мастерство. Там, конечно, приходилось на порядок тяжелее. Дальше — больше. Едва окреп, начал гонять мяч с мужиками. Так что курс молодого бойца прошел от и до. В период становления это здорово помогло. Да и теперь, как уже говорил, помогает.

— Отличающие вас лидерские качества — это врожденное или приобретенное свойство характера?

— Не знаю, видимо, и то, и другое.

— Детские воспоминания обрывочны. При мысленном возврате в подростковое прошлое что первым приходит на ум?

— Днепропетровск. Спортивная школа. Очень жесткий отбор. Было страшно: а вдруг не возьмут, что тогда?.. Тренировались, играли, ездили на сборы. Я из кожи вон лез, только бы приглянуться тренерам. Наконец все испытания остались позади, нас построили для объявления результатов, стали зачитывать список тех, кто зачислен в интернат. Мою фамилию назвали в числе последних, в самом конце. Я к тому моменту уже не знал, что делать — жутко волновался. В целом же об интернатском периоде остались хорошие воспоминания.

— Драться приходилось?

— Бывало, куда ж без этого.

— А нынче не проблема в случае чего двинуть в ухо?

— Случается иногда постоять за себя. Я за справедливость. Не люблю, когда лгут. Особенно за спиной. Еще страшнее, когда на обман идет тот, кого считаешь товарищем, хорошим знакомым.

— Вас не назовешь тихим футболистом. На поле легко заводитесь — вон сколько карточек, желтых, красных…

— Порой не могу сдержаться. Но в быту я не такой, спокойный.

— Пару слов о семье…

— Жена Вика. Дочка Александра. Ей шесть лет, на меня похожа. Сыну Марату третий год пошел. Футболист растет. Способный парень. Уже сейчас это вижу. По мячу не просто лупит лишь бы как, а со смыслом — может пас отдать, пробить.

— Левой бьет?

— Само собой. Правой пока не получается. Ничего, научимся со временем.

— Как состоялось ваше знакомство с женой?

— Легко. Это было в Мозыре. Сыграли матч чемпионата. На следующий день, как обычно, — баня. Попарившись, отправились с ребятами в город пообедать. Зашли в кафе, увидели трех девушек. Пригласили их культурно посидеть с нами. Познакомились. Вика была с младшей сестрой и подругой. Я проводил их домой. Потихоньку завязались отношения. Вот и все, собственно.

— Теперь часто бываете в Мозыре?

— Раз в год. Приезжаем навестить родителей жены.

— С тещей ладите?

— Здесь полный порядок. Теща у меня что надо.

— Помогаете жене по хозяйству?

— Да, стараюсь делать всю мужскую работу. Я к ней с малых лет приучен. В детстве часто бывал у деда в деревне. Многому научился.

Вчера и завтра

— 28 лет — подходящий возраст для планирования послефутбольного будущего?

— Об этом думать никогда не рано и никогда не поздно. В молодости, впрочем, далеко не заглядывал, предпочитал жить сегодняшним. Но теперь у меня семья, играть, если разобраться, осталось не так долго, и кое-какие соображения относительно будущего, понятно, есть. Удастся ли осуществить задуманное, покажет время. Пока же на первом месте — футбол.

— Образовательный фундамент послеспортивной жизни удалось заложить?

— У меня диплом мозырского педагогического института. По завершении карьеры думаю поступить куда-нибудь учиться, чтобы получить второе образование.

— Нет желания пойти по стопам брата, работающего тренером?

— Пока не хочется. Футбол сегодня меня интересует исключительно как игрока. Однако кто знает, как жизнь сложится. Нет, насчет тренерства не готов сказать что-либо конкретное. Пока жив- здоров, есть силы, хочу играть, зарабатывать, чтобы моя семья чувствовала себя защищенной. А дальше посмотрим. Задумки, повторяю, есть.

— Одна неспортивная специальность у вас, похоже, уже имеется. Годы, проведенные в Турции, сделали вас знатоком местного языка…

— Ну да, турецкий знаю. А что, и смог бы, наверное, переводчиком… Было время, я даже думал по-турецки. И, приезжая в Москву, при общении на русском испытывал определенные трудности. Для того чтобы сформулировать мысль, приходилось в уме переводить слова, подбирать нужные выражения. В турецкой речи иной, чем в русской, принцип построения предложений.

— В “Динамо” вы пришли из “Трабзонспора”, который покинули вынужденно…

— Верно, не сработались с тренером. Первую половину сезона провели хорошо. И я, и команда. На экваторе чемпионата мы занимали второе место. Но в межкруговой паузе руководство решило сменить наставника. Вот с новым тренером у меня и не заладилось. Он привел с собой игрока моего амплуа, начал ставить его на мою позицию. Я оставался в запасе. Во взаимоотношениях появилась некая натянутость. Пришлось уйти. Кстати, недавно, во время отпуска, я был в Турции и узнал, что того тренера в Трабзоне больше нет — ушел в отставку.

— Но в целом о четырех сезонах в этой стране вы всегда отзываетесь сугубо положительно. Комфортность вашего турецкого жития-бытия одно время ярко иллюстрировала экзотичная янычарская прическа…

— Тогда я часто стригся. Одна прическа уступала место другой…

— Чем диктовалась регулярная смена имиджа?

— Настроением. Сиюминутным желанием. Основанием для визита к парикмахеру иногда служили сущие мелочи — просмотр какой-нибудь телепередачи, разговор с кем-то из знакомых. Доходило до крайностей. Однажды увидел по телевизору программу о лысых, собрался, пошел в парикмахерскую и постригся наголо. Так лысым и ходил, играл…

— В Беларуси вас таким не видели…

— И хорошо. Сегодня как посмотрю фотографии той поры — смешно становится.

— Вы считаете себя везучим футболистом?

— Нет, не считаю.

— Но карьера ваша вроде бы складывается неплохо, серьезные травмы обходят стороной…

— Да не в травмах дело. Знающие люди поймут, о чем я…

— Футбольным суевериям подвержены?

— Есть такое дело.

— Случались мгновения, когда хотелось бросить спорт, сменить профессию?

— Нет. Ни разу ничего подобного не было.

— На носу Новый год…

— Я привык встречать его в семейном кругу. Именно так будет и в этот раз. Елка дома в Москве уже давно стоит. Искусственная.

— Попробуете предположить, где бы вас застал канун 2005-го, если бы одиннадцать лет назад вы разминулись с Беларусью?

— Сложно это… Давайте считать, что я играл бы где-нибудь на родине, на Украине.