ЛИЦОМ К ЛИЦУ. Константин Шереверя: ни слова о баскетболе

, выделявшийся на площадке не только великолепными нестандартными передачами, но и ушитыми по последней моде трусами, а также длинными а-ля “битлз” волосами.

Сегодня он подстрижен “под ежика” и помогает Александру Борисову тренировать национальную сборную. Но работой в главной команде страны деятельность экс-плеймейкера не ограничивается: вовсю функционирует детская баскетбольная школа Константина Шеревери.

— Зачем вам, Константин Николаевич, дополнительная головная боль?

— Прежде всего хочу вас поправить. Официальное название моего детища — Фонд развития баскетбола “Magic Basket”, учредителями которого наряду с другими организациями выступили Мингор- исполком и Министерство спорта и туризма. А зачем мне это нужно? Если сегодня мы не повернемся лицом к детскому баскетболу, то завтра эта замечательная игра вымрет в Беларуси, как динозавры в мезозойскую эру. Поверьте, я отнюдь не сгущаю краски.

Впервые мысль о создании подобного фонда посетила меня в Турции, где я долгое время работал тренером. Поразительно, только в Стамбуле действовала специальная детская лига, в ней выступало 48 команд, разделенных на 6 групп, боровшихся всего лишь за попадание в дивизион классом выше. В результате по прошествии восьми лет турки стали вторыми в Европе, появились игроки, выступающие в НБА — Хидайет Туркоглу и Мехмет Окур. А побывав в Литве, где в школах Сабониса, Марчюлениса, Хомичюса, Куртинайтиса тренируются сотни мальчишек, окончательно убедился в собственной правоте. Ибо у занимающихся там детей уровень баскетбола уже сейчас впечатляет: ребята творят на площадке настоящие чудеса. Я хочу пойти по проторенному турками, литовцами, югославами и иже с ними пути, дабы построить в Беларуси структуру развитого детского баскетбола. Причем в качестве тренеров планирую привлечь настоящих профессионалов, прошедших огонь, воду и медные трубы. С одним, разумеется, условием: они должны любить детей и уметь с ними работать (чтобы не получилось: пришел горе-специалист, ногой мяч подбросил, играйте, дескать, ребятишки). А по-другому и нельзя. Ведь — знаю по собственному опыту — когда долго работаешь с детьми, не любить их невозможно. Представляете, как это здорово, когда десяток-полтора пацанов встречают тебя на пороге спортзала радостными воплями: “Здравствуйте, тренер!”

— В какую сумму для родительского кошелька обойдутся занятия в фонде?

— К каждому станем подходить дифференцированно. Если ребенок талантлив, а его папа с мамой еле сводят концы с концами, то их чадо будет заниматься бесплатно. Я еще не выгнал из зала ни одного человека и впредь собираюсь придерживаться аналогичной политики. Практики, принятой в некоторых СДЮСШОР, когда детей за якобы бесперспективность отчисляют из школы, в “Magic Basket” не будет. Скажите, как можно, допустим, в 11 лет определить, станет ребенок великим спортсменом или нет? Да никак! Я дружу с первым тренером Сабониса Юрой Федоровым, и он рассказывал, что Арвидас поначалу ничем особенным среди сверстников не выделялся, разве что был чуть повыше других ребят. Или еще пример. Иду как-то по рынку, а на меня один парень, настоящий “шкаф” под два метра ростом, внимательно так смотрит — собирается, как мне показалось, “наехать”. Я только приготовился дать отпор, он же говорит: “Константин Николаевич, вы, видимо, меня не узнаете. Меня зовут Леша Кравченко, я занимался у вас в спецклассе”. А его в свое время отчислили за ту самую пресловутую “бесперспективность”.

Поэтому, повторюсь, детей нельзя выставлять за порог школы. Другое дело, родители должны понимать: в жизни за все нужно платить, а качественный товар всегда обходится дороже ширпотреба. Примерно 10 условных единиц в месяц за 16 тренировок под руководством грамотных специалистов не являются, на мой взгляд, чересчур обременительной суммой для семейного бюджета. Ведь не исключено, что ребенок, не занимающийся спортом, к 15 годам начнет тратить на сигареты и пиво более серьезные деньги…

— Как я понимаю, деятельность фонда не будет ограничена Минской кольцевой дорогой…

— Совершенно верно. Надеюсь, в ближайшее время откроются филиалы в Молодечно, Могилеве и Гродно. Ну а в перспективе “Magic Basket”, хотелось бы верить, распространит сферу своего влияния на всю страну. Ведь желающих заниматься очень много.

— Давайте вернемся к турецкому этапу жизни Константина Шеревери. Как вы туда попали? Что вам понравилось на берегах Босфора, что нет?

— Как обычно попадают белорусские тренеры за границу? С игроком. Ну я и взял с собой закончившего сезон в Польше Серегу Желудка… В Турции мне как-то сразу понравилось. Благо жил на берегу Мраморного моря, климат теплый. Владелец клуба был миллионером, хотя его команда и выступала во второй лиге. Лепота, одним словом, как говаривал гайдаевский Иван Васильевич. Правда, денег поначалу турки почти не платили. Вероятно, считали, что бывшие советские и так должны чуть ли не в ноги кланяться за то, что те их кормят и поят… Первый год, сознаюсь, было тяжеловато: чужая страна, иные традиции, нравы. Та же кастовость: человек, занимающий более высокое положение в обществе, не должен, по турецким понятиям, общаться с теми, кто располагается в тамошней табели о рангах ступенькой-двумя ниже. Да и вообще всякого рода курьезов хватало. Например, объявился как-то человек, который взял за правило ночью шататься по территории клуба и свистеть в свисток, распугивая тем самым ворон. А поскольку моя квартира находилась в доме, располагавшемся во владениях команды, то регулярно просыпался от постоянного фьють-фьють, фьють-фьють, фьюить-фьюить… Вскоре мне это до чертиков надоело, я пошел к патрону и сказал: “Эфенди (господин по-турецки), надо бы прекратить свистки, а то, знаете, спортсмены при подобных звуках привыкли бегать. Вот и получается: ребята просыпаются средь ночи и разве что в окна не сигают”. Однако руководство отнеслось к этому несерьезно, так что пришлось брать инициативу в свои руки — в прямом и переносном смысле — и поговорить, насколько хватило словарного запаса, с турецким соловьем-разбойником: “Еще раз свистнешь в свой дудук (свисток) — кафа ёк (голова с плеч)”. Знаете, подействовало.

— На религиозной почве столкновений не возникало? Может, на местных женщин иногда не так смотрели?

— В этом плане никаких проблем не было. Потому что мне довелось работать в европейской, назовем так, части Турции. И на женщин можно было пялиться хоть в три глаза — никто тебе дурного слова не скажет. Напротив, это турки помешаны на славянках. Но что интересно: культура общения янычар с нашими девушками на порядок выше, нежели у белорусских мужчин со своими же соотечественницами… Во всяком случае, я не замечал, чтобы турки по-хамски относились к женщинам из Беларуси, России или Украины.

— Вы ведь поработали и в командах элитного дивизиона?

— Да, в командах “Аяк-Рено” из Бурсы и измирском “Туборге”. Особенно запомнились дни, проведенные в Измире. Во-первых, я жил в шикарно обставленной квартире в лучшем районе города. Во-вторых, на выезде команда всегда селилась только в пятизвездочных отелях. В-третьих, подготовительные сборы проводились на Апеннинах, а в качестве спарринг-партнеров выступали сильные клубы из Израиля, Греции, Италии. И наконец, организация игрового и тренировочного процесса была поставлена в “Туборге” на высочайшем уровне. Впрочем, оно и понятно: бюджет команды измерялся двумя с половиной миллионами долларов.

— “Туборг” — известная пивоваренная компания. Поэтому качественного пива хозяева наверняка не жалели.

— И не только его. Ежемесячно каждый человек, работающий в клубе, получал помимо бесплатного ящика пива еще и коробку продуктов питания. Кроме того, нам выдали клубные костюмы, майки, куртки, плащи… Короче, одели меня за два года с ног до головы: гардеробчика хватит еще как минимум лет на пять.

А пиво “Туборг”, вы правы, действительно качественный продукт. К слову сказать, в Турции вообще продается всего два сорта ячменного напитка — “Туборг” и “Эфес Пильзнер”. И обе компании, как известно, содержат баскетбольные команды. Поэтому конкурируют не только на потребительском рынке, но и на спортивной площадке. Помню, однажды перед матчем чемпионата страны в Стамбуле с “Эфесом” в раздевалку спустился наш босс и заявил: “Ребята, я не буду называть вам размеры премиальных, которые вы получите, если сегодня победите. Одно могу гарантировать: потом можете вообще ничего не выигрывать”. К сожалению, “Туборг” уступил два очка, что, между прочим, предопределило судьбу главного тренера команды — его уволили…

— Неужели, кроме тех трудностей, о которых вы говорили, больше никаких проблем не возникало?

— Тяжелее всего переносилось одиночество: супруга жила в Минске и навещала меня лишь наездами. Как боролся с приступами ностальгии? Традиционным способом. Нет, не надо улыбаться, отнюдь не тем, о каком вы подумали. Работой. С командой и над самим собой. Я держал себя в форме, почти ежедневно посещал тренажерный зал. Позвонил как-то знакомому и говорю: “Я здесь здорово подкачался, легко сто десять от груди жму”. А он в ответ: “Я тоже пребываю в кондиции: каждый вечер на грудь по соточке принимаю…” Но часто, признаюсь, бывало тоскливо. Представьте, вышел на улицу — а там одни турки!

Кроме того, меня практически не покидало чувство, что кто-то стоит у меня за спиной, что я ем чей-то хлеб, получаю чью-то зарплату. И этот “кто-то” при первом же подходящем случае не задумываясь всадит мне, образно говоря, нож в спину. То есть интриги и стукачество даже внутри команды — вещь в Турции вполне обыденная. Я даже сказал бы, привычная. Поэтому всегда старался сначала подумать, взвесить все за и против, а только потом сказать или сделать (приобретенную черту характера сохранил и по сей день). А с другой стороны, в Турции у меня осталось много хороших приятелей. Недавно позвонили из Измира и предложили опять приехать поработать. Но я отказался, не хочу бросать “Magic Basket” в начале пути.

— А теперь давайте мысленно перенесемся в те времена, когда Шереверя приводил в восторг своими пасами белорусских болельщиков. Кстати, почему вы носили длинные волосы? В знак протеста или из-за любви к рок-музыке?

— Не сказал бы, что длинноволосой прической выражал какой-то протест… Хотя по натуре я человек довольно-таки противоречивый. И это мне часто вредило. В том плане, что я часто пренебрегал указаниями тренеров и старался действовать на площадке не рационально, а красиво, сыграть на публику. Всегда считал, что, приходя на матч, зрители должны в первую очередь получать эстетическое удовольствие от баскетбола.

— Вы постепенно удаляетесь от ответа.

— Напротив, подвожу вас к нему. Я носил длинные волосы, поскольку, во-первых, немного стеснялся собственных торчащих ушей, а во-вторых, мода тогда была такая. Так что никакого протеста, все достаточно прозаично.

— Я, конечно, не силен в медицине, но, по-моему, с возрастом уши к голове не прижимаются…

— А вот это уже совсем другая история. Если вы помните, я закончил играть потому, что порвал ахиллово сухожилие. Случилось это в Москве. Тоже, к слову, была интересная ситуация. Отправляясь на игру, на лестнице гостиницы “Спорт” нос к носу столкнулся с нашим известным прыгуном с шестом Валерой Бойко (сейчас он возглавляет федерацию шейпинга). Который мне и говорит: “Ты в курсе, что Чирик (барьерист Юрий Чирванев. — “ПБ”.) порвался: шел на барьер — и на тебе… В первую клинику поместили”. “Знаешь, — отвечаю, — у меня тоже проблемы с ахиллами, надо бы серьезно ими заняться, да все руки не доходят”. — “Так за чем дело стало? Рви, Юре веселее лежать будет”. — “Валера, как скажешь, так и сделаю”. То есть в принципе обычный, ни к чему не обязывающий шутейный разговор. И что бы вы думали? Когда до окончания матча оставалось минут семь, получил пас от Парфиановича, и вдруг — бац, будто кто-то палкой по ноге огрел: разрыв ахилла… Короче, оказался я вместе с Чириком в одной палате в Центральном институте травматологии и ортопедии. Операцию делал Сергей Палыч Миронов, который сейчас является личным врачом Ельцина. Он меня, кстати, сразу узнал. Хотя, по большому счету, в этом нет ничего удивительного, поскольку фамилию мою хрен выговоришь, однако запоминается раз и навсегда!

— Но вопрос о чудесном избавлении Константина Шеревери от лопоухости по-прежнему остается открытым. Или будущий персональный эскулап первого президента России расстарался?

— Конечно же, Миронов здесь ни при чем. Отлежав положенный срок в ЦИТО, вернулся в Минск. В специальном гипсовом каблуке и аккурат к собственному 30-летию. И кто-то из друзей или родных сказал, что на улице Горького открылась косметическая клиника. Пришел туда, обрисовал ситуацию, а доктор мне и говорит: “Не волнуйтесь, оформим в лучшем виде. Тут чикнем, там подправим — все будет в ажуре”. Сказано — сделано. Правда, дней десять пришлось походить не только в гипсе, но и в специальной чалме. Поэтому когда появлялся где-то с ныне покойным Сашей Прокопенко — я с ним, как, впрочем, и почти со всеми игроками “золотого” минского “Динамо”, был в дружеских отношениях, — его знакомые интересовались, с каким это индусом-инвалидом он разгуливает в одной компании.

— В чем, на ваш взгляд, была сила РТИ? И в чем слабость?

— Замечательную характеристику нашей команде дал однажды Евгений Яковлевич Гомельский, работавший с московским “Динамо”. РТИ играл с “бело-голубыми” в первопрестольной и после первой половины матча безнадежно, казалось бы, “горел” 20 очков. Однако матч закончился нашей победой с преимуществом “плюс десять”. Гомельский тогда смог выговорить лишь одно слово: “Бандиты!” То есть РТИ мог повалить любого соперника — прежде всего за счет бойцовского характера, спортивной злости и воли: сопливым и плаксам в баскетболе делать нечего.

— Что знаете о судьбе бывших партнеров по команде?

— Чем занимаются Толя Якубенко и Алексей Шукшин, читатели “Прессбола” наверняка знают. Что же касается остальных ребят из эртэишной бригады, то со многими регулярно встречаюсь. В частности, с работающим в нашем спортинтернате Сашей Попковым, Володей Кравченко, Валерой Евтеевым, Николаем Красницким (все они трудятся в своих институтах). Витю Гузика очень хочу привлечь к работе в “Magic Basket”, Саша Жедь как-то приезжал из Ульяновска. Худющий, правда, стал, я с трудом его узнал. Валеры Акимова, к сожалению, уже нет с нами…

— Владимир Крисевич, Анатолий Лагутько…

— Увы, с Владимиром Степановичем, одним из величайших игроков в истории белорусского баскетбола, видимся крайне редко. Как, кстати, и с Толей.

— Несмотря на то что Константина Шереверю постоянно привлекали в сборную Советского Союза, сыграть на топ-турнирах за национальную команду СССР вам так и не довелось. Почему?

— Во-первых, была огромная конкуренция. Один каунасский “Жальгирис” чего стоил! Во-вторых, тогда существовала достаточно порочная система отбора игроков, которые выступали под боком у главного тренера — в ЦСКА, московском “Динамо”, ленинградском “Спартаке”… Думаю, если бы перешел в один из этих клубов — приглашений-то хватало, — то однозначно съездил бы как минимум на чемпионат Европы.

— Если следующий вопрос покажется вам некорректным, то можете не отвечать. Вы, насколько знаю, три раза были женаты и имеете пятерых детей. Почему, встретив женщину, непременно вступали в брак? Несовременно как-то…

— Всему виной моя впечатлительность, эмоциональность… Понимаете, всех своих женщин я по-настоящему любил. Честное слово. И вместе с тем не могу и не умею врать, изворачиваться. Считаю, если любовь закончилась, необходимо уходить, в противном случае ты становишься неискренним, задерганным. Нужно стараться быть честным и порядочным — как бы это банально не звучало — и перед тем человеком, и перед самим собой… Покидая семью, всегда уходил с одним чемоданом, оставляя все нажитое и приобретенное прежней супруге: с ней оставались мои дети, которым я как отец обязан помогать. Поэтому, наверное, у меня нормальные отношения с бывшими женами, а четыре дочки и сын очень дружны не только со мной, но и между собой.

Да, возможно, я чего-то недодал собственным детям. Хотя, не исключено, поступал правильно: жить в атмосфере недоверия, неврастении очень непросто. Лучше, видимо, вовремя разойтись, не знаю… В конце концов не понимаю, почему у нас видят в разводе нечто ужасное? Это — жизнь. Например, когда меня принимали в середине 80-х на работу вторым тренером РТИ, один из тогдашних руководителей команды, уже покойный Леонович, сказал: “Ну что, Константин, будем трудиться или жен квартирами обеспечивать?” И я не знал, как реагировать. По-моему, о человеке судят по его делам, а не по тому, сколько раз он был женат.

— Дедушкой еще не стали?

— Пока нет. Только двоюродным.

— И в завершение беседы хочу спросить вот о чем: вам не досадно, что слишком рано родились? Сегодня у баскетболистов появилась масса вероятностей испытать собственные силы в благополучных западных клубах, а у самых талантливых — и в НБА.

— В принципе не обидно… Между прочим, и во времена Союза представители зарубежных команд обращались к советским игрокам с подобными предложениями. В том числе и ко мне. Помню, когда в 1983 году во время серии матчей РТИ во Франции агенты “Лиможа” только заговорили о возможном контракте с клубом, я замахал двумя руками и шарахнулся от них как черт от ладана. Поступить иначе не имел права, поскольку мог стать “невыездным”, как думал, на всю оставшуюся жизнь. Тем более что репутация у меня уже была “запятнана” неформальными контактами с иностранцами.

— Когда это вы успели?

— В 26 лет, если не ошибаюсь. В Минск приехала “фестивальная” команда американских баскетболистов, с которыми мы провели две встречи: в одной победили, в другой проиграли. После второго матча я подкатил к “Планете”, где был организован банкет, и вижу, что двое янки крутятся возле гостиницы. Ну я и посоветовал им посмотреть город из салона моего автомобиля. В машине разговорились, а затем решили выпить шампанского. После чего я предложил поехать ко мне домой, чтобы пролонгировать веселье в более непринужденной обстановке. Они согласились. Вспоминаю, как соседи глаза вытаращили: надо же, Шереверя двух негров в квартиру привез! Поднялись ко мне, я в качестве закуски порекомендовал американцам сало. Ребята внимательно так посмотрели на этот продукт и спрашивают: “Пигги (свинья)?” — “Какая пигги? Деликатес, какого вы в своей Америке не пробовали!” Надо было видеть, с каким первобытным инстинктом они уплетали под водочку это сало с прожилками, аж за ушами трещало. Через некоторое время уже янки потребовали продолжения банкета. “Поехали, — говорят, — к нам в гостиницу, возьмем еще”. — “Не вопрос, только давайте по дороге заглянем к массажисту”. Закончилось все тем, что в три часа ночи я подвез американцев к “Планете” на машине с выключенными фарами: нам уже было светло. И хотя одного из них постоянно тянуло к земле — очевидно, плеер, висевший на шее, стал чертовски тяжелым, — ребята, думаю, остались довольны и надолго запомнили белорусское гостеприимство.

Но это не финал истории. Через несколько недель нам предстояла поездка в Алжир. И уже в Москве, в номере гостиницы, раздался звонок гостренера, который ошарашил меня словами: “Костик, ты попал. Ребята из конторы глубокого бурения зафиксировали на пленку, как ты садишься в машину с двумя американцами. Знаешь, чем грозят несанкционированные контакты подобного рода?” Я, конечно же, знал, поэтому решил сыграть ва-банк и ответил: “Так в конторе, наверное, не в курсе, что у меня были с ними еще два контакта”. — “Когда?” — “У нас принято перед началом поединка руки друг другу пожимать”. Короче говоря, я был искренне рад, что тогда все так закончилось, какой уж тут “Лимож”…

Поэтому, подчеркиваю, я ни о чем не жалею. Не удалось поиграть за границей — ну и ладно, не велика потеря. У меня нормальная интересная жизнь, в которой значительно чаще встречались хорошие, порядочные люди, нежели откровенные негодяи. Естественно, доводилось сталкиваться и с подлостью, и с ударами исподтишка, и с бюрократизмом (это явление приходится преодолевать в последнее время постоянно), однако все равно убежден, что в вечном противостоянии добра и зла победа всегда будет на стороне светлых сил.