Ольга Масиленене: не усидела

В сборной отдыхаю душой

— Одно время поговаривали, что после замужества ты поменяешь гражданство на литовское и перестанешь выступать за Беларусь.

— Гражданство здесь ни при чем. А что касается национальной команды… Не буду лукавить: мысли не ехать по вызову в сборную раньше появлялись. Но чисто по житейским соображениям. Представьте: июнь, после тяжелого сезона хочется отдохнуть, куда-то с мужем съездить, ведь целый год провели в расставаниях. Да и возможность получения травмы беспокоила: федерация не дает никакой страховки, а клуб, если не дай бог что-нибудь случится, тоже не раскошелится. И на что тогда жить? С другой же стороны, в сборной я отхожу душой, психологически восстанавливаюсь. В “Телекомасе” что-то не удавалось, после сборной пошло значительно лучше. Сейчас вот в Оренбурге также рождались тревожные мысли (а вдруг не получится?), но окунулась в атмосферу сборной, полностью успокоилась и чувствую себя абсолютно уверенной.

— Ты не играла в национальной команде два года, изменения существенные?

— Атмосфера та же — доброжелательная. А вот состав изменился. В той сборной верховодили девчонки постарше, мы же находились на вторых ролях, поэтому раскрыться было сложнее. Теперь основу составляют мои ровесницы, те, с кем когда-то играла еще в РУОРе, а затем в “Горизонте”. Изменилась и подготовка. Тогда она была короткая и какая-то спонтанная. Денег не хватало — метались в поисках зала, где могли бы потренироваться. На этот раз сбор оказался более основательным: в Стайках побыли, в Минске потренировались, затем продолжили подготовку в Гомеле. Даже по финансовым критериям эти сборы нельзя сравнивать. Да и времени наиграть команду у нас нынче было побольше.

— Как считаешь, повезло Беларуси, что ФИБА упразднила переходный турнир за право выступать в дивизионе “А”?

— А мы бы и в нем победили. Не сомневаюсь.

— Чего через год стоит ждать от нашей сборной в элитной компании?

— Мы там новички, поэтому к нам отношение будет снисходительным. И этим надо пользоваться. Мы как темная лошадка: команда неизвестная, что способны показать, никто не знает, так что на нашей стороне будет определенное преимущество.

— Но ведь игру сборной Беларуси можно изучить по видеокассете.

— И что по матчу с Мальтой можно определить? Об этом поединке остались неизгладимые впечатления на всю жизнь. Да и с Боснией мы ведь не сыграли на сто процентов своего потенциала.

— Сейчас в сборной создалась приличная конкуренция. Не конфликтуете?

— Когда тренер специально создает конкуренцию, нагнетает обстановку, тогда она становится нервозной. У нас же все спокойно, отношения между девчонками замечательные. Каждый знает свое место.

— А каково это место у Ольги Масиленене?

— Сейчас его фактически нет. В Норвегии не была, с Мальтой получились какие-то детские игры, вот только с Боснией нормальный матч выдался. Я считаю так: каждый должен относиться к себя критически. Пока я не в форме, поэтому, можно сказать, играю для себя: чтобы посмотреть, чего мне не хватает, над чем нужно поработать. К счастью, Анатолий Сергеевич Буяльский относится с пониманием.

По натуре — вечный оптимист

— Ты довольно рано уехала из страны. Что подтолкнуло?

— Безденежье. В тот момент все хотели куда-то уехать, поговаривали о том, что “Горизонт” развалится, перспектив на будущее никаких. Поэтому, как только поступило предложение, долго не раздумывая, умчалась. Чего скрывать, купилась на деньги. Было-то мне всего восемнадцать. Как сказали, сколько заработаю, обомлела. Прикинула, что смогу сама купить и кроссовочки, какую-нибудь юбочку модненькую, и еды вкусненькой, да еще и маме что-нибудь привезти. Правда, в первый год маме не получалось привезти, но на новые наряды вполне хватало.

— Не страшили чужая обстановка, другой менталитет?

— До сих пор страшат. Куда ни еду, всегда волнительно: как будет на новом месте? Но быстро адаптируюсь. Я оптимист, всегда внушаю себе, что обязательно все будет хорошо. С языком и юмором у меня все в порядке, поэтому каких-то барьеров в общении обычно не возникает.

— А с изучением иностранных языков?

— Тоже. Специально языки не учу, но они сами ко мне прилипают. Наверное, память цепкая. Практически без акцента могу разговаривать на языках стран, где играла, — по-польски или по-литовски. Смешно сказать: больше проблем имею с русским — возвращаться к нему мне почему-то всегда тяжело. Приезжая домой, буквально шокирую маму, когда в разговоре с ней начинаю вспоминать русские слова.

— Ты поиграла в клубах трех стран — Беларуси, Литвы и Польши. Где чувствовала себя комфортнее всего?

— Здорово было в польской “Одре”. Команда не выступала в Евролиге, поэтому не присутствовало психологического давления. Подружились с тренером, да и коллектив оказался замечательным. Но наиболее комфортно, наверное, чувствовала себя в литовском “Арви”. Там тоже не было напряга. Хотя начиналось все очень грустно: по дороге в Палангу на турнир, где я должна была присоединиться к “Арви”, у меня украли багаж. Положила в отдельную большую сумку все свое богатство — подарки, которыми нас одаривали за первые места в “Горизонте”. Ее и свистнули. Приехала, как бедный родственник, с кроссовками и парой спортивных трусиков в руках. Зато судьба отблагодарила меня встречей в Мариамполе с Мантасом, моим теперешним мужем.

Ехал к Хомичюсу, попал ко мне

— С этого места, пожалуйста, подробнее. Как познакомились?

— Судьба. Я ведь особо не хотела отправляться в Литву, у меня было предложение из Польши. Однако Анатолий Анатольевич Шавейко, который в ту пору помогал мне с устройством в клубы, буквально уговорил ехать. Мол, в “Арви” стабильность, баскетболисток с зарплатой не обманывают. У Мантаса картина оказалась схожей. Он не собирался в мариампольский клуб. Был молодой, перспективный. Но когда узнал, что там планирует работать Хомичюс, поехал исключительно ради него, чтобы потренироваться у мэтра, отточить мастерство. В конечном итоге получилось, что Хомичюс вскоре из клуба ушел, а муж остался. Вот баскетбол нас и свел.

— Не многие из спортсменок рискуют прервать игровую карьеру в самом ее разгаре ради рождения ребенка.

— Наоборот, говорят, если хочешь, чтобы карьера пошла успешно, надо быстренько родить, вернуться, и тогда будут хорошие предложения. Мне, наверное, повезло. Чувствую востребованность. А вообще, 25 лет — самое время рожать. Знаю по опыту других, что после тридцати родить и вернуться в спорт гораздо труднее.

— Муж не обижается, что решила так быстро вернуться в баскетбол?

— Наоборот, только рад этому. Кстати, на первых порах самолично занимался моим восстановлением. Ведь он изучал спортивную медицину, по специальности физиотерапевт-реабилитолог с дипломом массажиста. Спасибо ему, что вытолкнул, меня бы просто лень замучила. Кстати, он не первый раз берет надо мною медицинское шефство. Когда играла в Люблине у Буяльского, Мантас работал в нашей команде доктором-массажистом. Самое смешное, что ему поляки зарплату заплатили, а мне нет. После окончания игровой карьеры, скорее всего, будет искать работу по специальности или попробует что-нибудь частное открыть. Однако для этого нужен начальный капитал, поэтому надо еще поработать, собрать деньжат.

— Для тебя, казалось бы, лучший вариант — играть в Литве.

— Конечно. Но у нас вышла нестыковка. В межсезонье договорились, чтобы муж первым искал себе команду, а я последую за ним в ту страну, где устроится он. Российский вариант вроде был у Мантаса на мази, и я спокойно подписала контракт с “Надеждой”. А потом вдруг выяснилось: его команда бюджет не собрала и от услуг легионеров отказалась. Вот теперь муж будет играть в Литве. Так что снова разошлись наши пути-дорожки.

— Вы с мужем действующие спортсмены, постоянно в разъездах. Кто же воспитывает дочурку?

— Моя мама. Хотела нанять няню, но она категорически запротестовала. Насмотрелась разных телепрограмм и внушила себе, что все няни плохие, будут бить ребенка, кушать не давать. Поэтому ушла с работы и полностью переключилась на внучку. Поедет с нами в Оренбург. Вообще-то мама хотела оставить Камилю у себя в Беларуси, но теперь уж не согласилась я. Месяц пробыла без дочки и мужа — такая тоска охватила! Нет, не получается у меня без родных душ.

Камиля значит Ромашка

— Довольно необычное имя вы выбрали для дочки.

— Камиля по-литовски значит Ромашка.

— Чья инициатива была так назвать дочку?

— Общая. Сначала выбрали имя Каролина, но мама заупрямилась — слишком длинное. Потом остановились на имени Моника. Тут уж бабушка сказала свое веское слово: “У нас соседка-алкоголичка Моника”. У каждого свои ассоциации. Тогда решили с мужем сами выбрать имя и до поры никому его не говорить. Как-то пошли с ним к зубному доктору, а там в холле лежал журнал с именами. Пока лечили мужа, я перебрала сотню вариантов и остановила свой выбор на имени Камила. А после того как из кабинета вышла я, он спросил: “Как тебе имя Камиля?” Так и решилось: для Литвы Камиля, а в европейском варианте — Камила.

— Удивительно, насколько схожие у вас вкусы.

— Да мы и внешне похожи. Иногда даже называют братом и сестрой. Действительно, у нас очень много общих интересов. Единственное, в отношении к спорту я не такая фанатка, как муж. Он не пропускает ни одного матча, сейчас вот метался, где найти сателлит, чтобы посмотреть финальный турнир мужского чемпионата Европы из Сербии. Я же более спокойно к этому отношусь. Спорт — это любимая работа, но не вся жизнь. Мне хочется дома и книжку почитать не о спорте, еще что-то. Он — нет. Спортивные газеты, журналы, новости. Жить без спорта не может.

В Литве отвыкла от хамства

— Менталитет белорусов и литовцев несколько разнится. Проблем на этой почве в семье не возникает?

— Дело не в том, какой люди национальности. Разве мало белорусских или литовских пар живут плохо и в конце концов разводятся? Да сколько угодно. С мужем у нас вообще нет проблем: за шесть лет ни разу не поругались. И я горжусь этим. Все время стараемся найти какое-то компромиссное решение. В Литве цивилизация немного другая: люди там лучше живут, поэтому к таким понятиям, как интеллигенция, интеллект, относятся по-иному. Они их уважают и ценят. Вот я последний месяц пожила в России, и некоторые вещи просто шокировали. Мне там адаптироваться намного сложнее. Если в Литве я чувствую себя как рыба в воде, то в России — как таракашка под каблуком.

— И что так шокировало?

— Общая культура людей, то, как тебя обслуживают в магазинах. Я от подобного уже отвыкла. Для примера расскажу один эпизод. Мы с чешкой из нашей команды пришли в магазин. Она мне: “Оля, я плохо говорю по-русски, попроси, пожалуйста, чтобы мне взвесили колбасы”. Подхожу к прилавку и прошу об этом продавщицу. Та красит ногти и делает вид, что меня не слышит. Повторяю просьбу, а она как рявкнет: “Ты что, не видишь, что я занята?!” Я от растерянности даже не нашла, что сказать. Если раньше, когда жила в Беларуси, подобные варианты, наверное, не удивили бы, может, только разозлили, то сейчас уже озадачивают. Да и чешка до сих пор так и не поняла, почему мы ушли из магазина без колбасы.

Бутвиловского в “Надежде” помнят

— Любопытно, почему твой выбор пал именно на оренбургскую “Надежду”?

— В этом году после рождения ребенка мне сложно было самой вести переговоры с клубами, поэтому взяла агента. Выразила определенные пожелания. Честно говоря, побаивалась, что после родов не потяну больших нагрузок в клубе, играющем в Евролиге. Поэтому решили подыскать команду, в которой не было бы темнокожих звезд и где все были бы примерно на равных. В финансовом отношении “Надежда” крепко стоит на ногах — зарплата меня абсолютно устраивает. Думаю, за этот год должна полностью восстановиться.

— Когда подписывала контракт с “Надеждой”, знала, что там будут играть еще три белоруски: Дурейко, Веремеенко и Рынкевич?

— Меня об этом никто не предупреждал. Единственное, я знала: там играют Городецкая и Хилкова, но Ленка собиралась в декретный отпуск. Когда же встретилась с менеджером клуба, то он сказал, что ездил в Беларусь, чтобы переговорить с девочками — Настей, Леной и Юлей.

— Тебя обрадовало, что в команде столько землячек?

— Конечно, было приятно. Я давно не живу в Беларуси, так, на недельку раз в год выбираюсь. Поэтому интересно, как здесь жизнь протекает. А от девчонок на сборе столько новостей узнала — как будто дома побывала.

— Странный факт: в “Надежде” появились сразу четыре белоруски после ухода из жизни Анатолия Бутвиловского, работавшего в этом клубе.

— В свое время он Жанну Городецкую туда забрал. Замечательный был человек. Что сказать: скорбим и любим. Я приехала в “Надежду” уже после его смерти. Об Анатолии Петровиче в клубе все очень тепло отзываются, везде фотографии его висят, семье помогают. Я с ним тренировалась, когда он в сборной работал вторым тренером. Общаться же начали еще раньше, когда Бутвиловский тренировал в Беларуси мужчин.

— Теперь “Надежду” можно считать базовым клубом белорусской сборной.

— И это здорово. Сыгранность — огромное дело.

— Не пугают российские расстояния? Это ведь не Литва, где все ограничивается автобусными переездами.

— Зато в России за то же время, что будешь колесить литовские просторы на автобусе, доберешься в нужный город на самолете. Причем удобств значительно больше.

— Любишь летать?

— Наверное, таких людей вообще не существует. Но авиация — самый удобный и быстрый вид транспорта. Поэтому приходится пользоваться его преимуществами. Правда, в последнее время, когда пошли эти теракты, стало как-то неспокойно. Садишься в самолет и молишься, чтобы поскорее приземлиться.

Живности полон дом

— Помнится, когда-то ты выходила на площадку вместе со своей старшей сестрой. Сейчас она имеет какое-то отношение к баскетболу?

— Нет. После окончания института работает в школе, преподает физкультуру. Со своими двойняшками мурлычет-курлычет. А недавно мы ей еще собаку подарили — для полного комплекта.

— А у вас в доме есть живность?

— Еще сколько! Мой свекр — кинолог. Кстати, знаменитый, написал более пятнадцати книг. И так как мы живем в Каунасе в собственном доме, то он полон живности — две кошки и семь собак.

— Ого!

— И это еще не все. Возле дома устроена гостиница для четвероногих. Летом она полным-полна: люди уезжают в отпуска и отдают нам своих любимых собачек. Так что забот хватает. Всех нужно выгулять, покормить. Порой весь день проходит с собаками и котами.

— Ты тоже помогаешь вести это четвероногое хозяйство?

— Помогала до рождения Камили, сейчас на это нет времени.

Муж — страстный болельщик

— Знаю, что муж приезжал поболеть за тебя в Гомель на матч с Боснией. Правда, вид у него был еще тот…

— Это ему в контрольной игре бровь рассадили. Тренер сжалился, отпустил на четыре дня — вот он и примчался ко мне.

— Часто болеет за тебя с трибуны?

— Почти все время. Где бы у него ни был матч, Мантас каким-то образом умудряется приехать поболеть за меня. А потом еще и прокомментировать мои действия, покритиковать. У нас с ним негласное правило: после матча полчаса отводим себе на его обсуждение. Дома же стараемся о баскетболе не говорить, не критиковать друг друга, чтобы лишний раз не заводиться.

— Когда играешь, чувствуешь присутствие мужа на трибуне?

— Так этого просто невозможно не почувствовать — он громче всех в зале кричит (Смеется.) Мало того что своими подсказками пытается мне помочь, так еще вслух обсуждает работу судей. Когда выступала в Литве, у них был кружок мужей: ходили на все наши матчи и таким вот образом комментировали игру. В зале их компания сразу выделялась — самые высокие и шумные. Причем старались садиться поближе к командной скамейке, чтобы их все слышали.

— Обижаешься на мужа?

— Нет. Эта поддержка, как ни странно, помогает. Иногда действительно начинаешь злиться на него, мол, зачем ты высовываешься? Но злость придает новую энергию, и благодаря ее выплеску на площадке играется значительно легче. Поэтому никогда за это его не ругаю.

— А сама за мужа болеешь?

— Безусловно. Естественно, не так импульсивно. В душе, конечно же, очень переживаю. Но не кричу, не вскакиваю, за сердце не хватаюсь и в обморок не падаю. Я — спокойный болельщик.