Руслан Бойдаков: быть талисманом не привык

Версию самого спортсмена “ПБ” узнал чуть позже, когда трехкратный лучший баскетболист Беларуси позвонил в редакцию и попросил о возможности объяснить случившееся болельщикам. По взаимной договоренности публикацию интервью мы отложили до окончания осенней сессии сборной.

— Если помните, я всегда приезжал выступать за сборную, играл с удовольствием, старался сделать максимум возможного, чтобы добиться победы. Порой был и больной, и хромой, но когда выходил на площадку, все забывалось, оставалась только игра. Небольшой пример: повреждение в первой игре за сборную в этом цикле, прошлой осенью в Эстонии, не могло не наложить отпечаток на отношение ко мне в клубе, польском “Слупске”, хотя Сан Саныч Борисов на травмы подопечных всегда смотрел довольно пренебрежительно. Хорошо тренер “Слупска” Александр Васильевич Крутиков с пониманием отнесся к ситуации, позволил мне снизить нагрузки и почти без проблем доиграть до конца сезона.

От прошлого года перехожу к нынешнему. На первой же тренировке сборной Борисов спросил, как я себя чувствую. Ответил, мол, хорошо, готов к играм. Понимаю, беспокойство тренерского штаба было оправданным, ведь в начале осени я получил травму и две недели не тренировался с командой. Подчеркиваю, с командой, поскольку в то время я занимался индивидуально. А после полного курса оздоровления приступил к выполнению обычных профессиональных обязанностей и провел несколько игр. В понедельник, перед матчем с Эстонией, узнал, что лишен своего места, исключен из стартовой пятерки. Думаю, это удар для любого игрока, и для меня тоже. К собственному профессиональному стыду, отмечу, что с ситуацией психологически не справился и матч завалил. К счастью для всех нас, для белорусов, мои друзья по команде добились победы. Хотя состояние Андрея Кривоноса и Саши Куля было далеко от идеального, их беспокоят травмы, полученные еще в прошлом сезоне. И пусть через боль, но сыграли эти ребята выше всяких похвал. Именно они стали настоящими героями матча. Ведь можно всю встречу провести блестяще, но главное — добиться результата в решающие мгновения. Выиграли только благодаря им. После поединка мое состояние было отнюдь не радостным, хотя победа, конечно, многое сгладила. Тогда я пришел в комнату тренера в гостинице, и у нас с Сан Санычем состоялся разговор…

У нас с Борисовым и раньше случались разногласия, но они были редки и возникали только во время матчей, когда просто тяжело сдержать эмоции и в сложные мгновения с уст слетают оскорбительные слова, которые потом забываются. Так вот, Борисов сказал, что его действия вполне оправданны и абсолютно понятны для него. Хотя совсем непонятны для меня. По сей день считаю, что сместили меня незаслуженно, а затем еще заставили играть второго номера, держать в защите первого, чего я раньше в сборной никогда не делал…

Он упомянул, что я поздно нашел работу, хотя уже два месяца при клубе; что был травмирован, хотя, как уже упоминал, сейчас нахожусь в очень неплохой форме; что мало играю в клубе, хотя мое время на площадке составляет около 25-30 минут за матч, причем покидаю паркет, только если получаю пять фолов… Показалось, что этот разговор был не совсем честным по отношению ко мне. Просто в тот момент я не чувствовал от Борисова той теплоты, которая была в наших отношениях раньше… Мы с Борисовым работаем с 1990 года, прекрасно знаем друг друга, вместе хлебнули горя, познали сладость побед, и после я переосмыслил наш разговор, пытаясь угадать, что Сан Саныч хотел сказать, но почему-то не сказал.

А хотел он сказать, как мне кажется, следующее: “Рано или поздно, Руслан, за все надо платить… Наконец-то появился парень, Вова Веремеенко, который может спокойно и послушно делать свою работу, а не задираться, придираться”. Из Вовы еще можно лепить игрока и человека, а меня лепить уже сложно. В моих проблемах, конечно, виноваты родители, которые сделали из меня такого непослушного, строптивого человека. Не раз слышал в свой адрес, что, дескать, часто говорю и делаю то, что думаю, а не что хотят другие.

Жаль, что время от времени наша замечательная и талантливая сборная теряет свое лицо, лишаясь не последних игроков. Кстати вспомнить таких баскетболистов, как Грищук, Дайнеко, Юшкин… Приходили моменты, когда им надоедало такое отношение к себе и они говорили “нет”. Мне страшно представить, что к этому списку может добавиться и Бойдаков. Хотя, вполне вероятно, кому-то мое отсутствие и на руку…

В тот вечер тренеру сказал только одно: мое присутствие в команде повлечет лишние разговоры со стороны прессы, специалистов, и вряд ли такая ситуация положительно скажется на моей игре, а следовательно, и на результатах сборной. А ездить с командой в качестве талисмана я не привык. Отмечу, что между нами действительно не было конфликта, все было произнесено в спокойных тонах… Понимаешь, мне не нравится, когда сложные моменты всегда пытаются сглаживать. Но из-за такой неоднозначности получается, что здесь у людей складывается неправильное мнение о нас, легионерах. Стоит нам только уехать за границу, как появляется много разговоров за спиной. Порой в газетах можно прочитать очень обидные слова, произнесенные каким-нибудь тренером или специалистом. Им они ничего не стоят, а мы переживаем… Вот и подумал, зачем обижаться на одних и тех же людей в течение пятнадцати лет…

— Скажи, чего больше в твоем поступке — отсутствия искренности со стороны тренера или честолюбия?

— Всегда, когда приезжал играть за сборную, тренер спрашивал о моем состоянии. Но это самое состояние никогда не мешало выходить на площадку. Мне казалось, он видит, что я бьюсь на площадке всегда, когда созерцаю наших болельщиков, когда играю за родину, рядом со своими ребятами, с которыми вместе столько лет, с которыми перезваниваемся каждый день! Мне ведь ничего не нужно от сборной. А сейчас о том, что не вхожу в стартовую пятерку, узнал из газеты… Мне никто не сказал этого в лицо, сразу. Понимаю, у тренера есть тактические задумки, иногда нужно покрутить составом… Но тут другая ситуация, и из уст тренера слышу о своем отсутствии в стартовой пятерке только непосредственно перед игрой на тренировке. Ты, мол, Руслан, выйдешь потом… “Сан Саныч, а если не сыграю нормально или травму получу?” — “Ничего страшного, поменяем”. За словами “ничего страшного” я понял свою ненужность. Приехал — хорошо, не приехал — ничего страшного. С Борисовым у меня такое случилось впервые. Раньше его поступки были более прогнозируемыми. Теперь же… Думаю, это моя плата за прежние грехи.

— Ты не хочешь мириться с ролью запасного?

— Дело не в этом. Может, нужно время, чтобы все стало на свои места. Как-то не получается у меня с тренером разговора тет- а-тет, может, сейчас найдем общий язык через газету… Хотя есть, наверное, в моем поступке и честолюбие, ведь игроку, которого чтят в клубе, сложно мириться с ролью второго плана в сборной.

— Руслан, согласись, тренеру сборной сложно распределить лидерские функции между всеми игроками, ведь в заявке на матч десять человек.

— Ты прекрасно знаешь, что мне, как и любому баскетболисту, дороже всего победа, победа любой ценой. Кроме той цены, которая стоит человеческих отношений.

— Не закрываешь для себя дверь в сборную?

— Недавно общался с ребятами. Они не знают того, что я сказал тебе. И об этом сложно говорить с ними лицом к лицу: здесь необходимо собраться как-нибудь, посидеть, спокойно поговорить… Так легко этого не расскажешь людям, которые тебе дороги, перед которыми я сейчас чувствую себя виноватым. Они, больные и хромые, бьются за сборную, а я держу путь в Польшу…

— Готов к диалогу с тренерами?

— Повторюсь, диалога как такового у нас не получается, потому мне и хочется обратиться к ним через прессу. Хочу, чтобы моя позиция была понятной, чтобы потом не ходило разговоров за спинами. В то же время не хочу, чтобы ситуация прошла незамеченной, чтобы все приехали через полгода и делали вид, будто ничего не произошло. Хочу играть за сборную, а не отбывать номер.

— Других причин ваших разногласий с Сан Санычем нет?

— Не знаю, может, кто-то и ведет какую-то другую политику за его спиной. И ты напрасно хмыкаешь — я знаю, о чем говорю. Но беседовал я с Борисовым как с главным тренером сборной. Хотя, думаю, здесь, в Беларуси я успел много кому насолить, ведь слово не воробей… А у нас говорят: я зла не помню, я его записываю… Время есть, будем думать, оно все вылечит, хотя на деле может еще и дальше затянуть. Но я не рак, чтобы ходить задом наперед: что есть на самом деле, о том и говорю.