ГДЕ НАША НЕ ПРОПАДАЛА. Татьяна Белошапко: мороженого в достатке

Однако к баскетболисткам это относится в меньшей степени: даже без Ули они побеждали соперниц с разницей в двадцать очков. Подразумевается, конечно, Ульяна Семенова: по одному имени можно догадаться, что речь идет об исполинского роста (2 м 15 см) центровой рижского клуба ТТТ. Советская дружина, демонстрировавшая потрясающую готовность, не раз выигрывала у заокеанских спортсменок. Да и статистика свидетельствует о примерном равенстве сил. Сборная Союза (СНГ), если брать во внимание Барселону-92, три раза становилась олимпийской чемпионкой, команда США — четыре.

На Олимпиаде в Москве Татьяна выступала под фамилией Ивинская и с неприметным по баскетбольным меркам ростом 186 сантиметров не разжилась даже запоминающейся кличкой. Лишь иногда вместе с мячом нападающая ловила короткое “Ива”. И все же как “полного кавалера орденов Славы” мы знаем Татьяну Белошапко. К званиям двукратной чемпионки Европы среди юниорок, олимпийской чемпионки-80 она, будучи уже замужем, добавила титул чемпионки мира-83, победительницы Универсиады-85 и недостающее в коллекции золото чемпионата континента-85. Причем последняя медаль пришлась аккурат на завершение карьеры: в команду белоруску включили после того, как из высокоморальных соображений была отчислена одна из баскетболисток. Повезло, считает наша собеседница…

Правда, с годами представление о спортивном фарте видится в несколько ином свете. Второй тренер минского “Горизонта” тех лет Виктор Иванович Белевич и поныне ровесницам Татьяны любит повторять: “Вы родились не в то время”. Дескать, только сейчас народ начал по-настоящему зарабатывать, а старшему поколению от славного спортивного прошлого ничего не обломилось. В наши дни в той же российской суперлиге без денег никто не пошевелит и пальцем: шаг — рубль, другой — два целковых, три шага (если не пробежка) — уже трешка. В самом деле, отчего баскетболистке с фамилией Белошапко было не прижиться где-нибудь в клубе на Апеннинах, где “белла”, по-итальянски означающее “прекрасная”, ласкало бы слух местным болельщикам?! Тем не менее контракт с престижным западным клубом заключить не удалось, а опыт, приобретенный в 91-м в польском “Старте” из Люблина, надолго отвадил от легионерского хлеба. За сезон, проведенный за рубежом, поляки так и не удосужились рассчитаться. Только теперь благодаря сохранившимся документам белорусская чемпионка решилась искать правды в суде. А тогда, повесив корзину-авоську с оранжевым мячом на гвоздь, пошла работать по специальности — другого выбора не было. Дипломированный тренер, она часто проезжает мимо альма-матер, столичной академии физической культуры. И тогда иронично говорит своим попутчикам, пассажирам 56-го троллейбуса: “Академики, выходим”.

— У меня было двое детей, когда устроилась преподавать в тогдашний нархоз. И, получив первую зарплату, я заплакала. Как сейчас помню, сумма равнялась 120 рублям. В сравнении с тем, что я зарабатывала как член сборной Союза, это было ничто.

— Со временем привыкли?

— И даже научилась получать удовольствие. Сейчас трудовая книжка с солидным, между прочим, стажем лежит на прежнем месте, в БГЭУ. Работаю старшим преподавателем и вдобавок тренирую детей. У студентов веду только баскетбол. Общие группы, с культом ОФП — бегом, оздоравливающими упражнениями — мне как человеку командному, игровому чужды. Мои подопечные — исключительно парни. Для них я авторитет.

— Еще одна версия “Семи стариков и одной девушки”?

— Побольше, чем семи. Там двадцать молодых людей и одна далеко не девушка, а дама с баскетбольным уклоном. Правда, до сих пор я у них выигрываю штрафные: из десяти десять. Мы спорим на мороженое, поэтому у меня довольно смешной приработок.

— А могли бы в качестве приза учредить что-нибудь более существенное…

— Разве в этом счастье? Недавно один мальчик принес мне шоколадку. Сказал: “Татьяна Михайловна, спасибо вам за ваши занятия”. Поскольку он проявил личный интерес, безо всякой корысти, подарок для меня значил многое. Было приятно.

— Будь у вас ученицы, а не ученики, такого душевного порыва вряд ли дождались бы?

— Одно время в школе я вела спортивный класс, где занималась с девочками. Так вот недавно по своей инициативе они собрались на мой день рождения. Честно говоря, я очень удивилась. Все давно получили среднее образование, сейчас учатся в институтах и годятся мне уже в подружки. Только по истечении времени они поняли, что мы им давали. Тем не менее как-то раз я себе сказала: с девочками больше работать никогда не буду. В возрасте от 14 до 16 лет, когда, говоря открытым текстом, начинается сексуальное сумасшествие, с ними справиться очень тяжело. Заставить работать юных женщин может только мужчина, к которому в этот период они больше тянутся эмоционально.

— Какие еще впечатления остались от преподавания в школе?

— Пришлось однажды наблюдать такую сцену: май, температура градусов двадцать пять, выходит учительница на каблуках, доводит детей до стадиона и велит им бежать три круга. Ученики меж тем в шерстяных костюмах. Хочется осведомиться у этих горе-педагогов, понимают ли они, что такое физиология. Поскольку я проработала в школе достаточно, знаю, что уроки физкультуры в первом, втором, даже в третьем классе ведут учителя общеобразовательных предметов. Начальный курс по “второстепенной” науке спустя рукава проходят в педучилищах. Спрашивается, стоит ли брать лишние часы ради мизерной добавки к жалованью и при этом гробить здоровье учеников, убивать у них всякое желание заниматься спортом? В любом деле должен быть профессионализм — качество, которое я ценю в людях больше всего.

— Со своими нынешними воспитанниками вы на короткой ноге?

— Моим студентам в среднем девятнадцать-двадцать лет. Несмотря на то, что отношения между нами доверительные, я все равно держу дистанцию. Им частенько удается вовлечь меня в игру, уговорить побросать, но если мне что-то не нравится, любезничать не стану. Могу и голос повысить, и сказать что-то нелестное с глазу на глаз. Если человек ведет себя недостойно, надо его учить уму-разуму.

— Какое-то щадящее у вас выходит наказание…

— Унижать людей — последнее дело. Я никогда своего воспитанника не отчитаю при всех.

— А это некоторые тренеры возводят в ранг доблести.

— Как-то в Раубичах довелось видеть тренировки наших гимнасток. Из зала девчонки выходили в истерике. Может, у них такая система подготовки, при которой выживает сильнейший?! Но со стороны смотрится дико. Когда спортсменов стирают в порошок, превращают в ничтожество, это ужасно. Более того, все “художницы” психологически еще не сформировавшиеся люди, по сути, подростки. Ведь они будут обречены жить со сломанной психикой.

— Методы волейбольного тренера Николая Карполя вам также чужды?

— Поскольку с его ученицами я знакома с 80-го года, мне известны все перегибы Николая Васильевича. У него доходило до таких нелепостей, как внеплановые проверки. Игроки жили с ним в одном доме и в любой момент могли подвергнуться вторжению тренера. Никакой личной жизни! Не спасал даже дверной замок. О его “уральской” манере общаться с подопечными на площадке, наверное, наслышаны все. А, к примеру, у Александра Яковлевича Гомельского, также отличавшегося крутым нравом, отношение к баскетболистам было избирательным. Он знал: на одного нужно было крикнуть, а ко второму найти спокойный подход.

— Вам по жизни везло с наставниками?

— Считаю, что да. Поскольку большую часть времени проводила не в сборной, а в клубе, о “Горизонте” остались самые приятные воспоминания. Я очень уважаю нашего бывшего тренера Семена Львовича Халипского. Он никогда не опускался до ругани или разговора на повышенных тонах. А ведь женщине необходимо сознавать, что с ней считаются как с личностью. И тогда она будет старательной ученицей. Например, меня не надо было заставлять работать: к тому, чтобы быть готовой, постоянно стремилась сама.

Я до сих пор человек обязательный. Иногда вижу сны, что приехала на матч и забыла кеды или майку. Бывало, раньше по пути в зал машинально нащупываешь рукой свою поклажу. Так летчики, не глядя на приборную доску кабины, отработанными до автоматизма действиями включают нужные тумблеры. Неисправность какого-нибудь датчика грозит им смертельной опасностью. То же самое и у нас: потеря формы означает, что ты не будешь участвовать в игре. А это сродни катастрофе.

В жизни Татьяны Белошапко большую роль сыграла ее первый витебский тренер Людмила Иосифовна Гусева. Поскольку родом Татьяна из города над Двиной, в Витебске организован юношеский турнир на призы олимпийской чемпионки. В этом году наставнице, вырастившей двух мастеров спорта международного класса, исполнилось 70 лет. И Тане, и ее подруге Ирине Губе, живущей сейчас в Болгарии, частенько приходилось слышать: “О, ты воспитанница Гусевой!” Обе воспринимали это как комплимент. И дело не столько в подборах и перехватах, сколько в умении преподнести себя как женщину. В юности Людмиле Иосифовне довелось какое-то время жить во Франции, и, напитанная воздухом Парижа, тренер являлась образцом для подражания. Взгляды, жесты, манера двигаться, говорить — все это жадно ловилось и перенималось само собой. На паркет девчонки выходили, приведя свой внешний вид в полный порядок. Завитые локоны и отполированные ногти зрители замечали с задних рядов трибун. Единственное, предметом зависти была красивая, эстетичная форма волейболисток. В сравнении с ней штаны до колен, превращающие баскетбольную амуницию в хламиду, смотрелись уродливо. Но уже тогда юные модницы, соблюдая определенные требования к спортивной одежде, старались выглядеть индивидуально. Держали марку и за пределами зала, а поскольку денег на наряды не хватало, пускали в ход спицы и швейные машины. Рассказывая о своем стремлении быть непохожей на других женщин, Таня виновато поправляет воротник серого пальто и разводит руками. Не любит она эту шинельную униформу, но с обновлением гардероба придется повременить. Старший сын Владимир недавно женился, свадьба обошлась в копеечку. Как-то раз замолчал домашний телефон, отключенный за неуплату счетов… О своих наследниках Белошапко говорит с гордостью: “Во-первых, красивые. Во-вторых, душевные. Я уверена, что они никогда не предадут, не обманут. Со мной остался младший, Костя. А Володя живет в Витебске. С ролью свекрови пока не свыклась, но стараюсь понять девочку, которая стала самой главной для моего сына”.

Растить детей — значит смириться с ежедневной круговертью: тяжело первые 25 лет, потом наступает облегчение. Сейчас у Татьяны даже появилось свободное время. На досуге помогает судить баскетбольный чемпионат страны — доверяют обязанности секретаря. Недавно участвовала в работе инициативной группы Клуба белорусских олимпийцев. При обсуждении проекта устава вместе с Александром Романьковым, Владимиром Каминским и другими условились обратиться за опытом к ближайшим соседям, в те же страны Балтии: узнать, как обстоят дела у них, а затем привнести что-нибудь свое. Возможно, с появлением нового общественного объединения в спортивной жизни Беларуси что-то изменится к лучшему, в том числе и для самих олимпийских чемпионов. Потому что порой на нижнем административном уровне бывших героев спорта просто не замечают. Не то чтобы превращают их в изгоев — стригут под одну гребенку со всеми. И нужно снова доказывать, как на спортивной площадке, что ты лучший. А на это попросту не хватает сил. Поскольку, по признанию Татьяны, человек она не публичный, избегающий тусовок, у многих знакомых, кто впервые слышал о ее олимпийском золоте, округлялись глаза.

С неизменным восторгом представление чемпионки встречают в столичной школе-интернате N 3. Учителю баскетбола и большому энтузиасту Игорю Зиновьевичу Смушкевичу отказать невозможно: на таких Дон-Кихотах держится мир. Иногда приходится идти с пустыми руками — дорогостоящий инвентарь полностью в распоряжении федерации. Но дети рады хотя бы тому, что вбрасывание мяча проводит всеобщий кумир.

— Одно время, когда президентом БФБ был Николай Ананьев, я даже входила в состав исполкома. А внеочередную конференцию, где поменялась власть, просто проигнорировала, так как считала этот съезд нелигитимным. Но углубляться в данную тему не будем: со многими людьми предстоит еще жить и работать. Сейчас я стала более дипломатична. Раньше могла прилюдно высказать свое мнение, хотя оно не всем нравилось. Даже если обронишь слово где-то в компании, назавтра оно становится всеобщим достоянием. Мне не раз ставили на вид: “Слишком много говоришь”.

— Спортсмена вашего уровня бросать на подготовку начинающих — неэкономично. Неужели вас не привлекали для работы со сборной?

— Как говорится, ваши слова — да богу в уши. Никогда не была даже тренером-консультантом. Мне просто мило улыбались — и этим все заканчивалось.

— А сами не озвучивали свои инициативы? Ведь спорт научил умению стоять за себя.

— Сражаться за победу в матче — это одно. А предлагать свои услуги на рынке труда — совсем другое. Навязываться считаю неэтичным.

— Возможно, баскетбол за два десятилетия претерпел большие изменения?

— Изменился он мало чем. Стал более скоростным, но менее комбинационным из-за ограничения времени владения мячом… Если раньше женские турниры собирали полные дворцы спорта, то сейчас на турах чемпионата Беларуси, скажем, в РУОРе или БГУ, присутствует от силы человек двадцать, и то специалисты. Очень жаль, что у нас уезжают дети, перспективные баскетболисты, еще не достигшие уровня мастерства. Едут якобы учиться, а на самом деле “клюют” на зарплату в 300 долларов с обеспечением. Неужели дома нельзя создать такие условия? За небольшие в общем-то деньги можно было бы иметь нормальную команду и выступать в западной зоне российского чемпионата. Хотя, пока клубы существуют за счет бюджета, я не вижу перспектив. Впоследствии молодые девчонки пропадают как игроки. Ведь в баскетболе спортсмен раскрывается в 23-24 года. Я сама ушла из большого спорта в 28 лет. Просто появилось ощущение, что всего уже достигла, а быть на вторых ролях — не в моих правилах. Но при прочих равных для баскетбола это не возраст. Сейчас в команде РУОРа — очень интересные девочки 87-го года рождения. Но пройдут год-два — и мы их не увидим. Стоит лишь звездочкам попасть на глаза селекционерам из зарубежных клубов. К тому же есть тренеры, которые их просто предлагают, и компьютерные сайты, где можно почерпнуть информацию о тех, кто хоть раз засветился на первенстве Европы. На уровне детского спорта мы неплохо котируемся, занимаем места в шестерке, а во взрослых отборочных циклах обитаем на задворках. А ведь в Беларуси есть баскетбольные традиции. Только из союзной республики вышли три олимпийские чемпионки: кроме меня, Ира Сумникова, Лена Швайбович. Плюс бронзовый призер — Галя Савицкая. До сих пор помнится Спартакиада народов СССР в 83-м году, где мы обыграли команду Москвы (костяк советской сборной) и сборную РСФСР. Латвия и Санкт-Петербург взяли золото и серебро, а белоруски стали третьими.

— В мире спорта остались друзья? О ком наслышаны больше, чем о других?

— Наши люди уехали и в Германию, и в Болгарию, и в Испанию. Кто работает, а кто и постоянно живет за границей. Поддерживать отношения с ними сложно: годы-расстояния, кусачие цены на авиабилеты. Однако со своими одноклубниками из “Горизонта” раз в год мы непременно собираемся где-нибудь в кафе. На их помощь я всегда могу рассчитывать.

— Какое оружие из арсенала форварда вам пригодилось в жизни?

— Напористость, умение работать в коллективе и… предвидение игры. Считаю, что интуиция “в руках” женщины — страшная сила. Не сказала бы, что она мне принесла какие-то дивиденды. Разве что, наблюдая за чемпионатами мира по футболу, делала ставки и, как правило, угадывала. Игровик игровика всегда поймет. Ты видишь команду и можешь сопоставить чужие мастерство и нацеленность на победу. Лишь последний Кубок мира, на мой взгляд, не подлежал прогнозам, потому что сделали его судьи… А по жизни интуиция охраняет меня от плохих людей. Какое-то внутреннее чувство подсказывает: не мой человек — и все. Думаю, это уже немало.