Слово чемпиону. Вячеслав Быков: я не мессия

Громкие победы сборной СССР связаны с Анатолием Тарасовым, некогда одновременно возглавлявшим национальную дружину и ЦСКА. В конце 70-х годов прошлого столетия пришла пора Виктора Тихонова. А не так давно российские функционеры решили использовать проверенный советский опыт и вновь поставили на армейского тренера. И не прогадали. Весной 2008-го Вячеслав Быков привел россиян к победе на мировом первенстве.

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”
Вячеслав БЫКОВ. Родился 24.07.60 в Челябинске. Воспитанник челябинского хоккея. Нападающий. Выступал за “Трактор” (Челябинск) (1979-1982), ЦСКА (Москва) (1982-90), “Фрибур” (Швейцария) (1990-98), “Лозанна” (Швейцария) (1998-2000). Семикратный чемпион СССР (1983-89). Шестикратный чемпион мира (1983, 1986, 1989-90, 1993 — как игрок и 2008 — как тренер), серебряный (1987) и бронзовый (1985, 1991 — как игрок и 2007— как тренер) призер чемпионатов мира. В 1989 году вошел в “All Stars” ЧМ. Двукратный олимпийский чемпион (1988, 1992). Девятикратный обладатель Кубка европейских чемпионов (1982-90). Лучший бомбардир чемпионатов Швейцарии-90/91, -91/92, -92/93. В 1989 году задрафтован клубом НХЛ “Квебек Нордикс” в 9-м раунде под 169-м номером. С 2000-го по 2004-й — тренер “Фрибура” (Швейцария). С апреля 2004 года — главный тренер московского ЦСКА (Россия). В августе 2006 года возглавил национальную сборную России.

— Каково быть человеком, с которым связаны надежды всей России на возвращение в лидеры мирового хоккея?
— Никогда не считал и не считаю себя каким-то мессией. Ни в клубе, ни в сборной. Весной 2004 года принял приглашение ЦСКА лишь потому, что пожелал попробовать свои силы на новом поприще. Хотелось почувствовать, мое ли это занятие — тренировать профессионалов. Возвращался на родину именно с такими мыслями. Втянулся и постепенно ощутил интерес к новой деятельности, работа стала приносить удовольствие, захватывала все больше и больше.

— То есть в структуре швейцарского “Фрибура” вам недоставало свободы творчества, ответственности за результат?
— Когда в 2000 году завершил игровую карьеру, предстояло найти себя в новой жизни. Не хотелось заниматься чем-то лишь потому, что нужно было чем-то заниматься. Хотелось отыскать сферу, занятость в которой вызывала бы во мне положительные эмоции, наполняла бы душу. Рассмотрев несколько вариантов, решил: самым интересным для меня в тот период является работа с детьми в структуре “Фрибура”. Да и сын Андрей уже помышлял о карьере игрока. Постепенно, занимаясь с ребятишками, вошел в тонус, окунулся в атмосферу, что сопутствовала моим первым шагам в хоккее. Та натуральная, не испорченная никакими внешними факторами аура детей вызывала во мне только положительные эмоции. Маленькие человечки естественно реагировали на любую вещь, не пытались обманывать и тому подобное: в голове двенадцатилеток ничего плохого еще нет, все искренне, от сердца.

— Дети учились у тренера или у великого игрока?
— В первую очередь ребятишки доверяли своим глазам. Видели простого человека. Правда, необходимо отметить, что изначально у них присутствовало уважение ко мне как к хоккеисту. Это давало возможность находить контакт. Никогда не скрывал, что люблю детей, и работать с ними было очень интересно — все более открыто и искренне. С другой стороны, важен и воспитательный фактор. Приходилось не только обучать ребятишек, но и контактировать с их родителями. Рос в первую очередь как педагог-психолог.
Через какое-то время получил во “Фрибуре” повышение: занял пост главного тренера молодежной команды и стал помогать наставнику взрослой дружины. Для меня было важно не перепрыгивать через ступеньки, а постепенно подниматься по лестнице. Возиться с резервом также было очень интересно. Но вскоре поступило предложение из ЦСКА.

— Не боялись возвращаться к российским реалиям? Ведь после разрухи, царившей в 90-х годах, хоккей в бывшем СССР начал возрождаться только лет пять-семь назад.
— Нисколько. Повторюсь, на тот момент самым важным для меня являлось попробовать силы в качестве тренера, почувствовать, подходит эта профессия или нет. Работа из-под палки не всегда доставляет удовольствие.

— Когда поняли, что тренерская карьера — ваша новая жизнь?
— Признаться, не сразу. Первый сезон в ЦСКА ушел на адаптацию. А на второй год уже затянуло по полной программе. Причем, что немаловажно, вновь начал испытывать эмоции, аналогичные тем, которые получал, будучи хоккеистом. Тогда-то и понял, что необходимо пробовать себя в этом деле и дальше. Никогда не стремился подражать кому-либо или походить на кого-то. Старался делать свою работу так, как ее видел именно я.

— На первых порах к Вячеславу Быкову подходили с завышенными требованиями, часто вспоминая ваше великое игроцкое прошлое…
— Согласен. Интерес к моей персоне присутствовал, постоянно проводились различные сравнения, наклеивались всякие штампы и ярлыки. Мол, тренер европейской формации и тому подобное. Много приходилось общаться с прессой, которую в первую очередь интересовало: кто я, в чем вижу свое предназначение, как отношусь к хоккею? Старался быть тогда откровенным с людьми. Придерживаюсь этого и нынче, потому ничего не скрываю. Сразу же признался, что намерен работать по тем правилам, которые считаю верными, опираясь лишь на собственные мысли и взгляды.

— И как же охарактеризуете свое тренерское кредо?
— Раскрывая мое видение игры, необходимо учитывать, в каких условиях я работаю. Стараюсь делать акцент на те качества, которые свойственны только российским хоккеистам.

— А можно ли подробнее?
— Нашим игрокам присущи неординарность, хитрость. Небесталанные парни, которые умеют играть в нетрадиционном стиле. Поэтому важно находить язык с такими необычными людьми. Основное же кредо — отношение к спортсмену как личности.

— Наверняка с этим правилом познакомились в Швейцарии. Каково было покидать Советский Союз?
— Страха не было. Уезжал в Европу с огромным интересом. В первую очередь хотелось узнать другую страну, другой мир, уклад жизни. А во вторую — окунуться в новую хоккейную стихию. Может, это звучит и несколько высокопарно, но мы в ту пору являлись посланниками спорта. По аналогии с послами мира. Это действительно так и было. Когда уезжаешь в чужую страну, обязан представлять родину в лучшем свете. Интерес со стороны швейцарцев зашкаливал. По мне и другим ребятам, приехавшим из СССР, судили о русских в целом. Поэтому выполняли двойную миссию: требовалось показать себя как человека и спортсмена.

— Как освоились во “Фрибуре”?
— Уезжал в Швейцарию не один, а вместе с Андреем Хомутовым. Для нас создали хорошие условия. Люди, с которыми договаривались о переходе, были открыты и делали все, чтобы мы могли показать себя только с лучшей стороны и принести пользу клубу. Руководство “Фрибура” старалось избавить от всяких бытовых проблем, облегчить нашу жизнь на первых порах. Оставалось лишь сконцентрироваться на чисто профессиональной деятельности. Не помню, у какого народа есть пословица: откроешь свое сердце — получишь вдвойне. Швейцарцы приняли нас с распростертыми объятиями, и мы с Андреем постарались вдвойне оплатить тот кредит доверия, ту теплоту, с которыми нас встретили. Подтянули французский, на льду стали давать результат. К тому же за полгода до перехода показали себя тамошней публике. Чемпионат мира проходил в Берне. Болельщики знали, что скоро приедут два русских, поэтому уже на ЧМ встречали нас с Андреем с плакатами. Один из матчей советская сборная проводила во Фрибуре, крупно победила американцев, только не помню с каким счетом (10:1. — “ПБ”.). Когда осенью прилетели в Швейцарию, то нас в аэропорту встречала толпа фанатов.

— Неужели не мечтали о покорении НХЛ?
— Не поверите — нет. Мне на тот момент исполнилось тридцать лет, воспитывал двух детей. Тогда, даже играя в СССР, семью практически не видел: то сборы, то выезды. В НХЛ ожидало примерно то же самое, ведь календарь Североамериканской лиги куда плотнее. К тому же не хотелось ехать за океан и ломать себя как игрока. Не секрет, что тамошние специалисты стараются изменить психологию под их хоккей. Хотя в течение трех лет настойчиво приглашали в “Квебек Нордикс”.

— Возможно, отправься вы в НХЛ, добавили бы в свою богатую коллекцию еще и пару Кубков Стэнли. Недавно в Минск приезжал Валерий Каменский, с которым вы играли в одном звене в ЦСКА и сборной СССР. Задам вам тот же вопрос, что и ему. Не обидно, что сильное сочетание Каменский — Быков — Хомутов, по большому счету, осталось в тени тройки Макаров — Ларионов — Крутов?
— Нет. Никогда такие мысли даже не посещали. Наоборот, очень рад, что у меня сложилась такая успешная карьера, что посчастливилось выступать в легендарной команде ЦСКА с великими хоккеистами той эпохи. Равно как и в родном челябинском “Тракторе”. Мне везло на партнеров, довелось поучаствовать во многих серьезных турнирах. Не сожалею, что находился в тени других звезд. В любой ситуации старался играть в свой хоккей и доставлять удовольствие болельщикам и близким.

— Когда начинали тренерскую карьеру, может, мечтали, что именно вам доведется вернуть Россию на хоккейный трон?
— Об этом никто не думает. Хотя не исключаю, что есть люди, которые способны бросаться великими идеями. Для меня факт приглашения в ЦСКА был неожиданным, потому не было даже времени загадывать далеко вперед. А когда предложили поработать со сборной России, постарался взглянуть на вещи беспристрастно. Не боялся принимать предложение Владислава Третьяка. Проанализировал ситуацию, определил контуры работы — и согласился.

— Уместно ли сравнивать победные эмоции уже далекого 1993 года и недавнюю радость квебекского триумфа?
— Хотя чувства спортсмена и тренера в принципе одинаковы, но ощущения разнятся, как огонь и вода. Хоккеист — это человек, делающий свое дело, это артист, от которого многое зависит. От наставника также многое зависит, но их работа отличается. Успех сближает, но если у игроков праздник продолжается еще несколько дней, то меня — как тренера — приятные эмоции захлестывают минут на десять-пятнадцать. Потом наступает опустошение, передать которое словами очень сложно. Или практически невозможно.

— После победы в Квебеке как быстро вновь наполнились эмоциями, вернули интерес к игре?
— Пару дней — и опять за работу. Так уж мы устроены с моим помощником Игорем Владимировичем Захаркиным, что вне зависимости от результата стараемся все проанализировать и сделать правильные выводы из ситуации. Только так можно двигаться дальше. Через несколько дней после триумфа уже начали смотреть в будущее, планировать подготовку к новому чемпионату мира.

— Летом времени на отдых у вас, по сути, не было. Как справляетесь с возросшей востребованностью?
— Важно осознавать свою роль в жизни. Тренерская профессия требует общения как с простыми людьми, так и с прессой. Та работа, что мы проделали за последние годы, должна быть правильно оценена. Мы играем для всех, поэтому, если к нам есть интерес, значит, нужно не отказывать, а уважать труд журналистов. Ведь через них в основном и строится наш контакт с простым болельщиком. И возросшая популярность меня не изменила.

— Может, почувствовали, что к вам стали относиться по-другому? Те же государственные чиновники не прочь щегольнуть в компании с тренером-победителем, особенно после осечки на домашнем чемпионате мира.
— Не сказать, что после московского конфуза в полуфинальном матче с финнами к сборной охладели. Нас принял в Кремле Владимир Путин, поблагодарил за игру. Приятно, что человек понял: мы строим именно КОМАНДУ. И руководители страны правильно и положительно оценили наш труд, осознали, что в спорте есть место случаю.

— Не настаивают, чтобы вы не распылялись на клуб и сборную и сконцентрировались только на национальной дружине?
— Нет. Одним из моих условий было совмещение должностей. К тому же не могу оставить ЦСКА. Этот клуб многое дал мне в жизни: возможность получить удовольствие от побед, будучи хоккеистом, стать на ноги как тренеру. Потому необходимо отплатить армейцам той же монетой.