Паралимпиада. Письмо в редакцию. С хромой ноги на здоровую. Битый небитого ведет

В первую очередь зацепила фраза о том, что Паралимпийский комитет “присвоил себе представительские функции”. Давайте разберемся. Наша организация изначально и создана для того, чтобы выполнять эти самые функции — как и НОК. Это прописано в уставе Паралимпийского комитета. Мы работаем над аккредитационными вопросами, заявкой команд на соревнования, а также представляем Беларусь на международной арене по линии инваспорта. Всем этим министерство заниматься не может. Для участия спортсменов в соревновании необходима заявка именно от Паралимпийского комитета. И задачи, имеющиеся в уставе нашей организации, а также в договоре между Минспорта и Паралимпийским комитетом, исправно выполняются — вовремя и качественно.
И это при том, что Минспорта финансируется государством. Там есть бюджет, и не маленький. У нас же — общественная организация. Сейчас в штате Паралимпийского комитета работают четыре человека. Все — на общественных началах. Никакой зарплаты, дивидендов или каких-то других финансовых выгод сотрудники не получают. А все содержание организации, включая аренду помещений, международные телефонные переговоры, растаможка, ведется за счет спонсорских средств, которые мы нашли сами.
Спросите у любого спортсмена, тренера или начальника команды из министерства — никто не скажет, что Паралимпийский комитет не выполнил когда-то своих обязанностей в срок. Наоборот, иногда нам приходится попотеть, чтобы исправить недочеты других. К примеру, для участия во многих соревнованиях нужно сделать заявочный взнос. Проплатить часто необходимо заранее — за полгода, за год. Но у нас обычно как происходит: кто-то в министерстве не подписал вовремя смету, кто-то не донес приказ, не перечислил деньги… И эти вопросы приходится закрывать нам. Отмечу также, что заявки, визы, переводы — вся административная работа была и остается на плечах Паралимпийского комитета. Если гостренеру, старшему тренеру или начальнику команды нужен какой-то перевод, они идут к нам. Хотя в Минспорта есть международный отдел, который для нас ни единого документа не перевел. Но разговоры о том, что мы присвоили чьи-то обязанности, в принципе не имеют ничего общего с реальностью.
Также хотелось бы заострить внимание на выступлении нашей команды на Паралимпийских играх в Пекине. Считаю, что результат вполне удовлетворительный. Из Китая мы привезли 13 наград — это действительно меньше, чем из Афин. Однако не нужно забывать: у нас было еще семь четвертых мест и одиннадцать пятых. И технические результаты, которые мы планировали, по большому счету, и были показаны. Паралимпийский спорт развивается семимильными шагами. Если хотите, это такая же политика, как Игры для людей без ограничений. Но предсказать такой скачок результатов (особенно у китайской сборной) мы были не в силах. Представьте: на Играх было установлено 279 мировых достижений и 339 паралимпийских рекордов!
Спортсмен-колясочник метнул диск на 58 метров! Инвалид преодолел марафонскую дистанцию за два часа десять минут! Таких результатов нет даже у наших здоровых спортсменов. И подобных выдающихся достижений на Паралимпийских играх были десятки!
Потому стоит ли так легко заявлять: дескать, паралимпийцы скатились до уровня 96-го года? По количеству медалей — возможно. Но никак не по спортивным показателям. В Афинах мы заняли 19-е место в общем зачете. В Пекине — 21-е. К слову, если бы вместо одной серебряной медали мы взяли золотую, то оказались бы сразу на 15-м месте. Что стало бы рекордным показателем в истории белорусского инваспорта.
Подчеркну: из 35 членов паралимпийской команды лишь 19 находились на ставках Минспорта. Остальные фактически были любителями, тренировавшимися на общественных началах. 12 человек при этом получали зарплату порядка 400 тысяч — на эти деньги полноценно заниматься нет никакой возможности. Еще семеро — около 1,2 млн. рублей. Из всех тренеров лишь один (!) работает на профессиональной основе. Остальные — общественники. И при такой “отлаженной инфраструктуре” от нас требуют результат и возмущаются, если мы его не показываем. При этом на паралимпийский спорт было потрачено чуть более одного процента от спортивного бюджета страны — согласитесь, не самые большие деньги.
Еще один немаловажный момент. Я никогда не отрицал, что все необходимое в преддверии Игр (экипировку, сборы, фармакологическое обеспечение) спортсмены получили. Но только в течение последнего года цикла. В предшествующие три мы фактически снабжались по остаточному принципу. Хотя логично предположить, что, если к нам предъявляются требования касательно результата, нужно выполнить и наши пожелания. Такая схема действовала раньше. Паралимпийский комитет получал целевые средства, а также определенную планку результата, которую нужно было взять. Мы отвечали за деньги, мы же — за результат.
Сегодня все финансирование — в руках Министерства спорта. Календарный план приносят за два дня до принятия и говорят в том духе, что если не подпишете — вообще ничего не будет. Выездные составы на сборы с нами не согласовываются.
Любопытно, что в Минспорта есть гостренер, старший тренер, начальник команды, которые также должны нести за все ответственность. Ведь они получают за это деньги и награды. Но чем некоторые из них занимаются, откровенно говоря, непонятно. Мы вносили предложение по включению в аппарат министерства своих людей, которые не понаслышке знакомы с инваспортом, знают специфику работы в нем. Увы, к нашему мнению не прислушались.
Приведу простой пример. Некоторые тренеры рассказали мне, что от положенных им премиальных они получили лишь половину. Сильно этому удивился. Все просто. Оказывается, в Минспорта есть инструкция, согласно которой личный тренер спортсмена получает только 50% от премии. Первый тренер — 20%. А остальные деньги идут в карман тренерам из министерства. Если исходить из награды, то треть заслуг спортсмена принадлежит людям, которые просто утверждают сметы!
Когда наставники возмутились, им сказали, что эти деньги делятся между гостренерами, врачами команды и Паралимпийским комитетом. Говорю: “Вы же знаете, комитет никогда ни одной копейки из премиальных себе не забрал”. Позвонили врачу. Тот тоже никаких премиальных в глаза не видел. Выходит, когда результат хороший — все герои, все молодцы. Когда не получается, деньги взяли, “правильно” поделили, и дело в шляпе. А отвечаем за результат только мы. С себя ответственности не снимаю. Но ведь работать на благо спорта должны все — одной большой командой.
Вынужден констатировать: в последние годы атмосфера в паралимпийской команде не самая хорошая. Почему? Началось все с банального момента. По итогам Паралимпиады в Афинах Министерством спорта был составлен список лиц для получения государственных наград. И удивительное дело:
Пунько и Макарову — нашим легендам, завоевавшим в сумме 15 (!) медалей, в этом документе были отведены “падзякi”. А гостренеру, не проработавшему не то что цикла — года, — орден!
Ну захотелось кому-то орден, так дайте вы и себе, и ребятам. Но нет — о парнях вообще никто не вспомнил! Или взять хотя бы Николая Шудейко — шефа миссии на семи Олимпиадах. Он в одиночку выполнял обязанности, которыми в других сборных занимаются команды специалистов. Но первую благодарность за свой труд получил только после Пекина. Разумеется, ребята, видя такое к себе отношение, стали задумываться: есть ли смысл работать, если твой труд не оценивается по заслугам?
Вообще, после Паралимпиады в Минспорта не было никакого рабочего совещания, где были бы подведены итоги выступления, сделан какой-то анализ.
По-моему, мысль о необходимости данного мероприятия ни у кого даже не возникла. При этом министр спорта сказал, что именно его ведомство занимается паралимпийцами. А мы, получается, сидим сложа руки. Это не соответствует действительности. К примеру, за последнее время нам удалось пробить для спортсменов шесть квартир с предоставлением льготного кредитования. Каждый сезон мы — за счет спонсорских денег — награждаем лучших ценными подарками на акции “Итоги года”. В прошлый раз это были телевизоры с плазменными экранами, другая бытовая техника и электроника. У государства мы на это денег не берем. А в итоге о нас говорят едва ли как не о бездельниках.
Разумеется, не все так плохо. Светлое пятно на фоне всех безобразий — Президентский спортивный клуб, который многое для нас делает. ПСК — первая организация в стране, не проводящая разграничения между обычными атлетами и спортсменами-паралимпийцами. Клуб помог не только непосредственным участникам Игр, но и тренерам, что было сделано впервые.
У меня в Минспорта много друзей, и знаю наверняка: в лицо мне говорят одно, а за глаза — совсем другое. И выступления паралимпийцев многие оценивают не столько по объективным показателям, сколько по личному ко мне отношению. Я этого принять не могу. Если имеете претензии — вызовите, выскажите все в лицо, по-мужски. В конце концов, я не держусь за свое место — это сложная и ответственная работа. Здесь специфические люди: к каждому особый подход. Если придет человек, который станет работать лучше меня, покажет более высокие результаты, — ради бога. Незаменимых людей нет.
В последнее время чувствую, как изменилось в Минспорта отношение ко мне. Причем случилось это после того, как мы аккредитовали на Игры в Пекине журналиста “Прессбола”, который поехал в Китай не за государственный счет. Хотя никаких указаний мне на этот счет не давали. Считаю, что корреспондент отработал на высоком уровне.
Другой пример. На недавней коллегии Минспорта прозвучала информация, мол, за проведение чемпионата мира по спортивным танцам для инвалидов мы получили грант — 40 тысяч евро. Все действительно было проведено на высоком уровне, а одним из главных финансовых источников выступило государство. Но никаких грантов мы не получали. Потом во всем разобрались, но осадок, как говорится, остался. И подобное отношение проявляется к Паралимпийскому комитету и лично ко мне все чаще.
Еще один случай. Во время перелета в Пекин один спортсмен вместе с гостем немного перебрали в самолете и стали вести себя некрасиво. Мне об этом рассказали. Я встал, подошел к ним и успокоил. Может быть, несколько жестко, зато быстро.
По прилете в Пекин созвал общее собрание и поставил вопрос о немедленной отправке проштрафившегося домой. В конце концов ему сделали последнее предупреждение. А всякое спиртное в команде я запретил. Даже при отмечании медалей. Так что бы вы думали? В министерстве слышал совершенно новую версию этой истории. В которой Шепель чуть ли не способствовал пьянству в команде!
Но обидно вовсе не это. К нам не хотят прислушиваться. Не помогают, даже если никаких денег не просим. Например, мы уже несколько лет боремся за то, чтобы при подведении итогов работы ШВСМ и ЦОРов включать и показатели паралимпийцев. Хотя бы не один к одному, а один к двум. Тогда у тренеров на местах будет прямая заинтересованность в воспитании спортсменов с ограничениями, что поднимет общий уровень подготовки.
На последнем совещании я вновь поднял данный вопрос. Григоров сказал, что документов на этот счет не видел. Хотя мы предложили подобный вариант пять лет назад. Есть ощущение, что воз останется на том же месте. Самое обидное, что в России и на Украине эти наши идеи уже внедрены и приносят пользу. Мы помогаем соседям развивать паралимпийское движение, а сами от них стремительно отстаем.
Сегодня у нас нарушена система, которая действовала и давала результат до того, как в паралимпийский спорт пришли люди из министерства.
Раньше все было просто: нам дают деньги, мы — результат. Сейчас же все думают только о своих меркантильных интересах.
Это уже порядком надоело. Предлагаю вернуть старую модель. И пусть затем госконтроль нас проверяет. За предыдущий цикл Паралимпийский комитет прошел тщательный аудит, и ни одного рубля штрафных санкций не получил.
Скажу просто: сегодня в Минспорта прав тот, кто первый добежит до начальства. Не думаю, что от этого выигрывает спорт. Все погрязли в войнах кланов, разборках между “синими” и “красными”. Бюджет рассматривается исключительно как кормушка.
Так быть не должно! Ведь это организация не только спортивная, но и политическая. Пока там не искоренят зависть и жадность, толку не будет.
Пятикратный чемпион Паралимпийских игр, председатель Национального паралимпийского комитета