Юбилей. Вячеслав Акшаев: слово дороже контракта

Получив на излете минувшего года диплом “Pro”, дающий право тренировать элитные команды любой страны мира, он только усугубил непростую психологическую ситуацию, став высококвалифицированным безработным.
ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”
Вячеслав АКШАЕВ. Родился 6.04.59 в Витебске. Закончил Витебский педагогический институт (1982) и тренерские курсы “Pro” (2008). Работал главным тренером витебских “Двины” (1995-96) и “Локомотива-96” (1996-98), “Гомеля” (1999-2000), бобруйской “Белшины” (2000-2002), “Молодечно” (2003), минского МТЗ-РИПО (2003), новополоцкого “Нафтана” (2004-07), гродненского “Немана” (2008) и минского “Локомотива” (2008). Завоевал золотые медали с “Белшиной” (2001), серебряные — с “Двиной” (1995), бронзовые — с “Гомелем” (1999) и “Локомотивом-96” (1997), выиграл Кубок Беларуси с “Белшиной” (2001) и “Локомотивом-96” (1998). В качестве главного тренера провел в высшей лиге 321 матч (третий показатель).
— С дебютом в роли главного тренера мне, конечно, повезло. Скорее всего, у вас не было бы повода для этого интервью, если бы не та фантастическая “Двина”. В невероятно тяжелых финансовых условиях она едва не стала чемпионом. Мы лидировали на протяжении всего сезона и уступили мощному минскому “Динамо” лишь в заключительной игре. В составе соперников тогда играли футболисты, во многом определявшие на протяжении ряда лет игру сборной страны: Белькевич, Хацкевич, Островский, Штанюк. Положение было настолько сложным, что на решающий матч смогли выехать лишь благодаря финансовой поддержке вашего коллеги Александра Шиловича. Но трудности закаляют. Ту команду вспоминаю с особой теплотой. Идеальный сплав опыта и молодости, местный витебский патриотизм, отличный административный штаб сделали ее невероятно живучей и боеспособной.
Через год путем объединения “Двины” и “Локомотива” создали “Локомотив-96”. Ему никто задач не ставил. Однако впервые в истории города мы заработали путевку в еврокубки. Но тогда же посыпались заявления об уходах. При окладах игроков, эквивалентных двум десяткам долларов, это было неудивительно. Пытался удержать футболистов как мог, прорывался на прием к руководству Белорусской железной дороги, призывал сохранить команду. Заявление подал последним, поняв всю тщетность попыток. Вдогонку же местные чиновники объявили меня врагом витебского футбола.

— И тогда вы неожиданно согласились стать помощником Валерия Яночкина в “Гомеле”…
— Дал согласие директору гомельского клуба Семену Ворончуку, когда убедился, что в Витебске костяк команды уже не удержать. К тому времени привык бороться только за высокие места, поэтому предложение показалось перспективным. Сразу скажу: о том шаге не жалею. Прекрасная футбольная атмосфера, полные трибуны — все это вдохновляло. С шестого тура, после неожиданной для меня отставки Яночкина, работал уже с Игорем Фроловым. Завершили сезон на третьем месте, завоевав первые для “Гомеля” медали. Мы были настроены развить успех. Однако, как говорят в Одессе: “Если вы думаете, что у вас все хорошо, не переживайте — это скоро пройдет”. Вскоре и в Гомеле возникли финансовые проблемы. Длительные задержки зарплат и премиальных взбудоражили команду, которая лидировала. Она отказывалась выезжать на заключительную игру первого круга в Мозырь. Пришлось приложить дипломатическое умение, чтобы потушить конфликт и успокоить ребят. Но отношения с руководителями гомельского спорта, курировавшими клуб, оказались основательно подорваны. Там нужен был только повод, и его нашли после матча Кубка УЕФА в Стокгольме против АИКа. При добротной игре мы уступили сильному сопернику 0:1 и имели все шансы пройти дальше. Но ответную встречу через две недели проводил уже не я.
Уезжал с тяжелым сердцем, со слезами на глазах. Но одно знал точно: никого не подвел, не подставил, и краснеть мне не за что. Поэтому звонок от Олега Гущи, заставший меня по дороге в Витебск, пролился бальзамом на сердце. Утром был уже в Бобруйске…

— Однако и оттуда, несмотря на завоевание в 2001-м с “Белшиной” золота и Кубка, вы снова уходили шумно. Не бередило душу, что за вами закрепилось реноме скандалиста?
— Навесить ярлык просто. Разобраться в ситуации сложнее. Если мы до сих пор сохраняем с Гущей добрые отношения, то, наверное, это о многом говорит. Мы оба осознаем, что провели такой плодотворный период только потому, что понимали друг друга с полуслова, работали в унисон. За год команда, которая к моему приходу замыкала десятку, выиграла в Беларуси все. Жаль, двигаться вперед помешала тяжелейшая экономическая ситуация на шинном комбинате. Не знаю, как поступил бы другой на моем месте. Но я уехал из Бобруйска после игры с “Маккаби”, когда увидел вывешенным на базе приказ об увольнении из команды сразу пятерых ключевых футболистов. Решение приняли без согласования со мной. В тот же день подал заявление сам.

— Вскоре плечо вам подставил Яков Шапиро, пригласив на должность спортивного директора жодинского “Торпедо”…
— Много раз чувствовал поддержку людей, от которых ее не ожидал. Яков — суперпрофессионал, прекрасный тренер и организатор, а главное — Человек с большой буквы. Он подставлял плечо всегда. Мне повезло на такого товарища и друга. Сейчас его очень не хватает. И даже его смерть — образец преданности футболу.

— После Жодино были выход в высшую лигу с МТЗ-РИПО и смена прописки на новополоцкую. Не считаете время, проведенное в этих клубах, прожитым зря?
— Ни в коем случае. Хотя, конечно, было обидно, когда после выполнения задачи последовал фактически роспуск команды, как это было в МТЗ-РИПО. А что касается “Нафтана”, где провел три года, то приглашение туда получил в дни тяжелой турнирной ситуации. Команда делила последнее место с “Белшиной”, задача была одна — уцелеть. Ее мы решили. К следующему сезону кардинально изменили состав — по сути, создали новую команду. В кои-то веки Новополоцк делегировал своих представителей в различные сборные! Верховцов, Дегтерев, Комаровский, Рудик, Ковалевский, Поли- тевич, Урупин, Волков… Все говорило за то, что команда должна выстрелить. Увы, не хватило времени. Наши взгляды на организацию инфраструктуры клуба с его руководством диаметрально разошлись. Я угодил в больницу. А после выздоровления написал заявление об уходе. “Нафтан” стал твердым середняком и остался очень перспективной командой, чему я рад. Возможно, это и не моя заслуга. Но все-таки считаю себя к этому причастным.

— Что же, по-вашему, явилось причиной таких фатальных невзгод в последние годы?
— В 2007-м возвращался в “Гомель” как раз с удовольствием. Мне приятно было сотрудничать с Анатолием Юревичем. Его глубоко уважаю как человека, специалиста и неординарную личность. Мы поработали плодотворно, взяли серебро. Так что и второй гомельский период считаю удачным. Прошлый же год в творческом плане не сложился. Не хочу снова акцентировать внимание на финансах. Но в “Немане” не было элементарной возможности хоть как-то укомплектоваться. О каком результате могла идти речь? Гродненская история усугубилась в “Локомотиве”. Остался неприятный осадок.

— Но ведь “боль тем и полезна, что заставляет двигаться дальше”, как поет Земфира.
— А я и не собираюсь останавливаться. Не зря ведь поехал на учебу в Киев, где получил диплом “Pro”. Но, к сожалению, это единственное по-настоящему позитивное прошлогоднее событие.

— Главное, чтобы не мешали. Это мечта многих трудоголиков и максималистов. Хоть в каком-то из клубов она воплотилась в жизнь?
— В Витебске и Бобруйске. Хотя и в Гомеле при Ворончуке долго не было проблем. А вообще я ведь раньше о таком и мечтать не мог: пять лет подряд мои команды играли в еврокубках! Потом, когда лишился этой радости, ощущал уже дискомфорт. Это как если бы у ребенка отобрали любимую игрушку. Очень хотелось туда вернуться. С “Нафтаном”, например. Наверное, надо было перетерпеть, найти какие-то дипломатические способы уладить противоречия. Ведь подбор игроков был очень перспективный, и со мной работали единомышленники, которых сам приглашал: Гасюто, Ковалевич, Обухов, Счастный. Не сумел… Наступать на горло собственной песне не могу. Видимо, мой недостаток в том, что излишне доверчив. Зачастую работал так: вот моя рука, она дороже любого контракта.
— Известный остряк и автор знаменитых “гариков” Игорь Губерман утверждает, что “сомненье — лучший антисептик от загнивания ума”.
— Конечно, бывают периоды сомнений. Иногда рылся в себе, пытался найти объяснение своим поступкам.
Всегда старался поступать по совести. Футбольной и человеческой. Возможно, это прозвучит пафосно, но в отношении к футболу я честен.

— Бездействие для человека вашего склада тяжело?
— Невероятно. Даже увлечения не приносят радости. С детства занимался в музыкальной школе. Поэтому лучше всего меня успокаивает музыка. Игре на фортепиано обучался целых четыре года и параллельно занимался футболом. Дома стоял инструмент, а когда я окончательно предпочел футбол, отец, который, наверное, все сбережения отдал, чтобы купить мне фортепиано, начал упражняться на нем сам. И добился успехов. Родители вообще много внимания уделяли моему воспитанию. Папа научил писать и читать еще в пятилетнем возрасте — в ту пору это было редкостью. Он же был моим самым ярым болельщиком, не пропускал ни одной домашней игры. И характер у меня от него. Все коллеги отца замечали, что он никогда не лукавил, говорил в глаза то, что думал. А по поводу бездействия… Если бы мне кто-то полгода назад сказал, что возможен такой простой, ни за что не поверил бы.

— Вячеслав Евгеньевич, признайтесь, если бы можно было повернуть время вспять, что изменили бы в своей жизни?
— Наверное, было бы верхом бахвальства сказать, что ничего. Конечно, совершал ошибки. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Верно? Но в основном, думаю, жил бы так же.

— Вы, наверное, и так много выиграли, чтобы оставаться неисправимым мечтателем?
— Без мечты в футболе делать нечего. Кто верил, что БАТЭ так выступит в Лиге чемпионов? Наверное, никто, кроме самих борисовчан. Мне понравились слова Юрия Семина в интервью “Прессболу” о том, что в футболе все зависит от тренера, что в нем нет паспортного мерила. Можно и в тридцать лет быть инертным и пассивным. А можно и в семьдесят — полным творческих сил. Примеры Арагонеса, Фергюсона, Семина, Липпи — тому подтверждение. Поэтому хочу одного: как можно дольше заниматься любимым делом. И соглашаться со словами моего никогда не унывающего друга, врача национальной сборной и минского “Динамо” Тадеуша Перехода: “Я только жить начинаю!”