Тема на двоих: как заполнить трибуны. Футбол, начавшийся с вешалки

Кажется, старт 19-го футбольного чемпионата страны будет мне четко помниться благодаря Славолюбу Муслину. Явившись на послематчевую пресс-конференцию, главный тренер минского “Динамо” поздоровался с журналистами, обстоятельно осмотрелся и вдруг подошел к вешалке, стоявшей по- одаль от подиума. Затем снял верхнюю одежду, оставшись в элегантном костюме и белоснежной сорочке со стильным галстуком. И только тогда шагнул под софиты.
Признаться, поймал себя на мысли, что даже не знаю, была ли эта самая вешалка в динамовском пресс- центре прежде. Если и была, то скромно оставалась многие лета незамеченной и невостребованной никем и никогда. И вот сербский профи, прошедший школу рейтинговых европейских чемпионатов, кажется, первым всерьез озаботился тем, в каком виде он представит перед объективами и себя лично, и свой теперешний клуб.
И знаете, первым побуждением после такого в принципе совершенно естественного поступка Муслина было желание снять куртку самому: уж больно негармоничной показалась мизансцена с участием двух десятков мужиков, неуместно облаченных в демисезонные гардеробы в четырех вполне уютных стенах.
Из собрания афоризмов незабвенного Эдуарда Васильевича Малофеева припоминается давнее: “Культурки не хватает”. Ироничная малофеевская характеристика была удобоприложима ко многим ситуациям и персонам. Она, если угодно, могла бы служить сквозным убийственным комментарием к череде сезонов, которые худо- бедно пережил наш футбол, прежде чем сравнительно недавно начал осязаемо выбираться из образа кондового закомплексованного провинциала.
У нас все меньше поводов стыдливо отводить глаза от обшарпанных стадионных стен, собираться с духом перед походами в тамошние туалеты или запасливо прихватывать читанные газеты, дабы уложить их на заросшие грязью сиденья. За арены, где играет большинство команд нашей элитной лиги, реально перестало быть стыдно. Ими впору уже гордиться. Футбол приосанился, обрел внешний лоск. В теперешнем виде он все больше смахивает на изящный бокал.
Увы, пустой — по недоразумению, которое кажется странным.
Почти повсеместная катастрофическая пустота трибун на матчах прошлогоднего чемпионата страны выглядит нонсенсом на фоне блистательного лигочемпионского прорыва БАТЭ, евроуспеха “молодежки” и миссионерских стараний Бернда Штанге с национальной командой. Контраст зрительских интереса и забвения куда резче, нежели разница в уровнях игры в турнирах международного и национального рангов. Она, эта разница, и не может быть разительной — хотя бы потому, что исполнители в большинстве случаев одни и те же.
Очевидно, что причина в чем-то другом. Отыскивая версии объяснений, впору бесконечно углубляться в постижение проблем. Однако ответ, как часто бывает, может открыто лежать на поверхности. Что если он — в уникальных особенностях бытия наших клубов? Режим экономического благоприятствования, который обеспечивают высшей лиге известные указы о господдержке, — как та медаль с двумя сторонами. Словесные пассажи о том, будто узаконенный протекционизм — это лишь площадка для разгона, побуждение к созданию куда более совершенных моделей футбольного хозяйствования, в большинстве случаев остаются камуфляжной риторикой. Разгоняться и совершенствоваться (читай: добывать деньги собственными умом и стараниями) оказывается ни к чему. На безбедное существование вполне хватает и бюджетно-спонсорских вспомоществований. Отсюда в числе прочих проявлений паразитических издержек — и забвение по определению главной для любого нормального клуба заботы: о связи со зрителями, о прибыльном заполнении трибун, о коммерческом продвижении бренда.
Тот же стартовый матч чемпионата на столичном “Динамо” породил в голове бурю размышлений на смежные темы. Не ставил целью выяснять, в штабе какой из соперничающих сторон (и вообще там ли?) в очередной раз проросла идея заполнения трибунных пустот путем принудительной доставки на футбол минских школьников. Нелепая директива на сей счет, для полноты впечатления выпорхнувшая из канцелярии городского комитета по образованию аккурат 1 апреля, была представлена нами неделю назад и вызвала среди читателей живейший резонанс. Примечательно, что в реакции официальной стороны (а она тоже была) превалировали не попытки хоть как-то объясниться, а лишь желание выведать, как документ попал в газету. Здесь нет секрета: в далеко не единственном числе он сначала добрался к нам в факсовых копиях и по электронной почте от уязвленных принудиловкой педагогов-исполнителей. А затем волной пошло и телефонное возмущение родителей, которые имели полное право считать, что погожим воскресным вечером у их чад может быть куда более интересное времяпрепровождение, нежели культпоход на стадион.
Мы ведь просто опубликовали копию документа. Заметим, не добавили к ней ни единой оценочной формулировки. Вполне допускали, что инициаторы акции руководствовались намерениями исключительно благими. Но если даже кому-то возмечталось подобным способом раз и навсегда влюбить школьников в, несомненно, замечательную игру, то это и делать надо любя. Для начала хотя бы не усаживать детей в наименее удобные для просмотра виражные секторы — почему бы не открыть пустовавшую центральную восточную трибуну? Уж не упоминаю о целевом снабжении памятными программками, простейшей сувенирной атрибутикой и много еще о чем. При воскресном же положении вещей эти самые виражи в перерыве сиротливо опустели более чем наполовину…
Наблюдения еще более печальны на фоне пренебрежения, проявленного организаторами матча к болельщикам, которые отправились на футбол по зову сердца. Таковых оказалось явно больше, чем в прошлом году и чем предполагал (гм-м) стадионный менеджмент. Иначе как объяснить толпы и у захлебнувшихся очередями пары-тройки билетных касс, и у ворот, оснащенных явно недостаточным числом технических средств досмотра? Сотни опоздавших не увидели из-за этого и быстрый динамовский гол, и добрую четверть матча…
К слову, боление по разнарядке — вирус далеко не только футбольный. По симптоматичному совпадению к нему в последнее время охотно прибегали в хоккее и гандболе. В этих видах, между прочим, тоже действуют схожие экономические преференции. Есть подозрение, что они притупляют желание заработать даже там, где это кажется совсем не сложным. Ведь в отличие от футбола этим играм добиваться аншлагов несравненно проще. Да и аппетиты публики к подобным зрелищам выросли в столице за последний год неимоверно. Потому режим свободного входа на тот же мартовский матч гандбольной сборной граничил, на мой взгляд, с прегрешением упущенной выгоды. А лишение истинных болельщиков шанса попасть на трибуны единственно справедливым в условиях сверхспроса способом — через билетную кассу — бессердечным кощунством.
…Замечу, что школьные десанты на трибунах — отнюдь не белорусское ноу-хау. В связи с этим с невольной улыбкой вспоминаю историю тринадцатилетней давности. Перед гандбольным турниром в японском Кумамото его устроители едва ли не силком развезли команды по школам префектуры. Там ответственно готовились к приезду неведомых европейских гулливеров. Детишки представили гостям милое подобие наших утренников, выставки картин и простейших поделок. Помню, как особенно поразила нас точность копирования замысловатого орнамента на репродукциях национального белорусского флага! От этого исконно японского старания мы реально расчувствовались. И никого не пришлось даже упрашивать поучаствовать на прощание в совместных с детьми спортивных эстафетах. А потом весь турнир эта японская школа в полном составе, с учителями во главе, щебетала и визжала на трибунах, истово болея за далекую Беларусь. У соперников, как вы догадались, были не менее голосистые группы поддержки.
Принято считать, что японские дети — воплощение неукоснительной дисциплины и послушания. Ведь их запросто могли привести в игровой дворец строем и обязать от свистка до свистка смотреть на непонятную игру, механистично размахивая флажками…