Семья чемпиона. Александр Богданович: не против, если моя жена будет петь с Шаркуновой

— Ребята, похоже, сама судьба заставляет вас становиться светскими фигурами, что, кстати, будет исключительно полезно для популяризации такого, прямо скажем, не самого массового вида, как гребля на байдарках и каноэ.
Саша: Это правильная, конечно, идея…
Лера: Только такие вещи надо делать грамотно и размеренно, без всяких там сплетен и скандалов.
С. Можно и сплетню какую-нибудь запустить, чем плохо?
Л. Все это потом негативно сказывается на отношениях. Иногда почитаешь, что говорят друг о друге в газетных интервью супруги, и диву даешься: как они после этого могут вместе жить? Я уже не говорю о тех случаях, когда они расстаются — тогда вообще хоть стой, хоть падай…

— Так вы сами можете что-нибудь придумать, а пресса будет эту тему обсасывать. В странах, где пиар звезд выведен совсем на другую высоту, это банальное в общем-то явление…
С. Жена, давай придумаем, что моя любовница, скажем… Шаркунова! Чем плоха? Интересная такая девушка.
Л. Саня, иди ты…

— Лера, что нам надо сделать, чтобы девушки и молодые женщины начали читать “Прессбол” — газету исключительно мужскую, предназначенную для спортивных болельщиков?
Л. Каких-то профессиональных рекомендаций я дать не могу, но помню, как “СБ — Беларусь сегодня” делала большую публикацию о наиболее перспективных белорусских женихах-спортсменах. Мне кажется, такие вещи девчонкам интересны. Наверное, познавательными будут и интервью с парнями не только о спорте, но и о жизни, об их увлечениях, интересах, отдыхе.
С. Ну а почему девчонки смотрят футбол? Они же в нем не разбираются, а оценивают игроков чисто по эстетическому принципу: нравится — не нравится.
Л. Саша прав, так и есть. Но нам и не надо вникать в эти тонкости. Мужчины ведь тоже наблюдают, скажем, фигурное катание или художественную гимнастику не для того, чтобы насладиться какими-то техническими элементами. Они не знают всех деталей, а просто смотрят на красивые женские тела. Это нормально — такова природа человека.
С. Да большинство людей в принципе не следят ни за каким видом спорта, и не надо тешить себя иллюзиями, что у нас страна спортивных знатоков и болельщиков. Зато всем интересно знать, кто с кем встречается и на каких машинах ездит.

— Лера, а почему ты не нашла себе, как это сейчас модно, футболиста, а выбрала гребца?
Л. Когда я знакомилась с Сашей, то вообще не знала, кто он такой и чем занимается.
С. Вот вам еще одно свидетельство того, о чем я сейчас говорил. Страна упорно не желает узнавать своих героев в лицо.
Л. Да ладно… Дело было в Бобруйске. Нас представили друг другу на дискотеке, а через пару дней мы ненароком увиделись в кафе. Даже случайное знакомство располагает к какому-то общению, мимо так просто не пройдешь. “Привет — привет”.

— Любовь у вас была с первого взгляда?
Л. Я бы не сказала. Около полугода мы просто созванивались, общались без всяких, что называется, намеков. Ну а потом как-то все закрутилось…
Саша на самом деле не похож на других парней. Он четко знает, чего хочет в жизни. А такие люди сразу выделяются среди общей инфантильной массы, которая либо мечтает о том, как внезапно и крупно обогатиться, либо надеется, что родители пристроят их в теплое местечко, где можно будет в ус не дуть и комфортно существовать. Лично мне с такими общаться неинтересно.

— Саша, а чего ты всегда хотел в жизни?
С. Стать олимпийским чемпионом. Думаю, это заветная мечта каждого спортсмена. Это что-то нереальное, ради чего можно пахать годами изо дня в день и в любую погоду.

— Когда твой партнер в лодке поменялся и им стал младший брат Андрей, ты почувствовал какую-то особенную ответственность за результат?
С. На афинской Олимпиаде вместе с Сашей Курляндчиком проиграли первому месту 50 сантиметров — 0,584 секунды — и стали только шестыми. Я очень хорошо запомнил этот момент: мы тогда чуть-чуть не доехали, не сделали один-единственный гребочек. Потому в Пекине предупреждал брата, чтобы на финише он выкладывался до конца.
С Андреем мне вообще комфортно тренироваться. У нас техника стала немного другой, но это пошло только на пользу. Все-таки мы братья — обладаем одинаковыми функциональными способностями, да и общие гены помогают как-то подстраиваться, приспосабливаться. Мы хорошо чувствуем друг друга по ходу дистанции и можем прибавить на финише. Практически идеальный дуэт, если не считать, что постоянно ругаемся. Но это все идет от напряжения и желания сделать свою работу лучше.

— Я почему-то считал, что ты безусловный авторитет для брата…
Л. Просто Саша видел в жизни больше, чем Андрей, и, как всякий старший брат, старается, чтобы младший не повторял его ошибок.
С. Человек по своей сути устроен так, что собственные эмоции в нем, как правило, берут верх над разумом. И даже если он умом понимает, что ему предлагают верное решение проблемы, то все равно поступит по-своему. И бороться с этим, возможно, даже не стоит, пусть обожжется и научится на своих ошибках. Так всегда доходчивее получается.

— Кто для вас с братом является наибольшим авторитетом?
С. У меня такого человека нет. Я сам себе авторитет.

— И тут все твои тренеры вздохнули с огорчением, они-то думали, что…
С. Если мы говорим о спорте, то там без нашего личного тренера Николая Николаевича Банько ничего не получилось бы, как, впрочем, и без первого — Петра Федоровича Яновского. Федорович нам всегда верные напутствия дает: как скажет, так и получится. Он нам в Пекине золото нагадал…
Есть старая техника, которая не всем подходит, в частности мне. Значит, надо осваивать новую, смотреть, как работают ноги, туловище, руки, как проходить старт, середину, в каком темпе лучше спуртовать. Десять лет назад все старались уходить от больших объемов, а мы их накатывали — до 30 километров за тренировку проходили.

— А сколько, например, немцы проходят?
С. У каждого своя система. Скажем, немцы по сравнению с нами выходят на воду поздно и опять-таки сразу едут туда, где тепло, в ту же Флориду. В феврале и марте там замечательная погода, а мы в это время в десяти спортивных шмотках мерзнем в лучшем случае где-нибудь в Молдове.

— А белорусам в Америку никак нельзя?
С. У нас нет такой практики. Хотя, конечно, когда тепло, тренироваться намного комфортнее.

— По-моему, это настоящий подвиг — садиться зимой в лодку и два раза в день бороться с ледяной водой, морозом и ветром… Во всяком случае, очень легко обзавестись целым букетом хронических заболеваний…
С. Пока молодой, еще ничего особенно не чувствую. Хотя, конечно, с позвоночником у всех гребцов есть проблемы. У байдарочников они одни, у нас, каноистов, — другие. Все зависит от способа гребли, но межпозвонковые хрящи стираются гарантированно.

— Все-таки не жалеешь, что в детстве отправился в такой суровый вид спорта, как гребля, где не только нет хороших гонораров и внимания болельщиков и прессы, но еще и тренироваться приходится в откровенно спартанских условиях?
С. Ничуть. Люди занимаются спортом для того, чтобы побеждать. Когда это получается, моральное удовлетворение разом компенсирует все невзгоды. Те же футболисты проводят предсезонки в южных странах в довольно комфортных условиях, да и играют не на асфальте, а на зеленом газоне на многотысячных стадионах. А толку? Что они выигрывают?
Ну разве что БАТЭ — ребят из этого клуба я уважаю: пробиться в сильнейший европейский кубковый турнир дорогого стоит. Молодцы…

— Как ты проводишь свободное время в том же Тирасполе, откуда недавно вернулся со сборов?
С. На предсезонке, где бы она ни проходила, по идее вообще нечем заниматься, кроме тренировок. Ну поторчишь пару часов вечером в интернете, спишешься, с кем надо, и спать.

— А книги какие-то с собой берете?
Л. Они учебники английского возят, пытаются язык выучить.
С. Это скорее благие пожелания. На самом деле это трудно — прибавлять в иностранном языке, постоянно находясь в родной русскоязычной среде… Так что мы совершенствуемся главным образом в бане.

— Это как?
С. Собираемся всей командой и вместе с тренерами обсуждаем глобальные проблемы, которые происходят в мире. Политика, мировой кризис — да почти все темы затрагиваем.

— Ну, скажи, Саня, за политику в Беларуси.
Л. Муж, помни, что это может быть чревато последствиями…
С. Не волнуйся, ничего революционного я не выскажу. Но то, что мы должны поддерживать отечественного производителя, — это правильно. Инвестиции инвестициями, и все же не надо забывать, что за товаром, произведенным в Беларуси, стоят сотни тысяч людей, которым надо кормить свои семьи. Конечно, эти самые товары могут быть и лучшего качества, но это уже тема другого разговора.

— Какое последнее событие тебя взволновало всерьез?
Л. Вот мы с мужем недавно рассуждали по поводу Арямнова и решили, что наказывать его тренера было лишним. Он-то при чем? Да и вообще, сдается, стоило поискать какие-то дополнительные методы воздействия на Андрея, а не просто взять и сразу все обрубить.
С. Не знаю всех нюансов, но тоже думаю, что можно было поступить как-то гуманнее.

— А ты ему звонил, как чемпион чемпиону?
С. Нет. Мне кажется, в подобной ситуации это было бы не к месту. Мол, Саша, только тебя еще со своими советами не хватало. Не сомневаюсь, что таких, как я, ему позвонила тысяча человек.
Вообще я уверен, что все образуется. Характер у Андрея, конечно, непростой, но у талантливых людей все устроено немного по-другому, чем у обычных.

— Как считаешь, мировой кризис как-то сказался на жизни тех людей, которые вокруг тебя?
— Трудно сказать, когда не знаешь какую-то общую шкалу, по которой можно проводить сравнение. Скажем, в той же Молдове люди живут на порядок хуже, чем в Беларуси. Ты приезжаешь в эту страну, и первое, что бросается в глаза, — это форма гаишников. Она у молдаван похожа на робы, в которых у нас ходят рабочие строительных специальностей. Я бы даже, будучи за рулем, не остановился, если бы увидел на дороге такого работягу с жезлом наперевес…
Да и вообще непонятно, как можно существовать на пенсию в 20 долларов, когда цены такие же, как у нас? Некоторые продукты даже дороже, чем в Беларуси. Мясо, например. Неустроенность какая-то вокруг, грязь… Заходишь в подъезд жилого дома — и такое чувство, что спускаешься в подвал, настолько все вокруг прибито.

— А в какой стране тебе хотелось бы жить?
С. Да ни в какой. Я в этом плане патриот, и Беларусь устраивает меня практически всем.
Может, потому что я по гороскопу Телец? А им свойственно прикипать к одному месту, тяжело его менять. Кто-то изначально стремится уехать на Запад в поисках лучшей доли — я таких не понимаю. Вырваться любой ценой и быть там неизвестно кем? Мне кажется, надо пробовать реализовать себя прежде всего на родине.
Чего у меня здесь нет такого, что есть за границей? За другую страну выступать меня не позовут, потому что знают: не уеду. Продаваться за деньги? По-моему, это как-то совсем уже… Деньги — это не все, должны быть еще и корни: близкие, родственники, друзья… Их с собой за границу не вывезешь.
Л. Саша — своеобразный человек. Мне его мама рассказывала, как когда-то давно решила сделать в комнате братьев ремонт. Поменяла диван, шторы, обои — короче, ребрендинг полный. А когда сыновья приехали со сборов домой, то в один голос заявили: “Мама, ну зачем ты превратила нашу комнату в какой-то гостиничный номер? Пусть там все было старым и полуразваленным, но таким родным и домашним…”
С. Да что вы все обо мне говорите? Давай что-нибудь у жены спросим… Лера, ты, говорят, на днях музыкальное училище заканчиваешь?

— Кстати, да… Какая у тебя будет специальность?
Л. У нас там в основном готовят преподавателей, дирижеров, артистов оркестра и сольных исполнителей.

— Ты, конечно, выберешь последнее…
Л. Ну это как жизнь сложится… Хотя, наверное, это было бы интересно при наличии серьезного предложения.

— А почему бы его не получить? Продюсеры на самом деле ищут интересных девчонок с музыкальным образованием. Мне кажется, наличие звездного мужа только увеличивает шансы. Да и вакансия Ксении Собчак, на всякий случай, в нашей стране тоже свободна. Это я говорю не в обиду, потому что…
Л. …а я и не обижаюсь. Мне, например, Собчак очень нравится. Она говорит то, что думает, а в наше время это умение дорогого стоит. Иногда, конечно, несет полный бред, но довольно часто попадает в точку.
Я вот такой быть не могу, может, мешает наша пресловутая ментальность? Порой хочется оставить мысли при себе.

— Как Саша относится к твоей потенциальной певческой карьере?
Л. Он только “за”.
С. Ну а что? Пусть вон с Шаркуновой поет.
Л. Мы вместе не будем смотреться, она ниже меня ростом. А в группу надо подбирать девчонок, которые похожи друг на друга практически по всем параметрам.

— Давай твою красавицу-свидетельницу со свадьбы возьмем. Нашим читателям, уверен, на фото она очень понравилась. Меня потом футболисты замучают просьбами о телефончике…
Л. Нет, ее нельзя. Тогда на сцене у нас совсем пирамида какая-то получится. А вот насчет интересного знакомства, думаю, она будет совсем не против…

— Вот и хорошо. А какие ребята ей интересны прежде всего?
С. Обеспеченные.
Л. Ну а что, это тоже немаловажный фактор. Вообще ей нравятся высокие спортсмены-блондины.

— У меня есть приятель. Высокий, бывший спортсмен, блондин жуткий. Но работает простым заправщиком на бензоколонке.
Л. Такой вариант, боюсь, не подойдет…

— А как же чувства?
Л. Я согласна, у наших родителей были совсем другие ценности, а сейчас большинство девчонок смотрят на то, чем обладает ее потенциальный избранник. Имеет ли квартиру, машину и так далее. Не знаю, может, это зависит от воспитания?
С. Раньше в почете была женская гордость, а сейчас я этого не наблюдаю. Они много требуют от мужчины, а чего такого особенного дают нам взамен?

— Об этом, право, как-то неудобно говорить на страницах газеты…
С. Почему же, давай поговорим. Мне кажется, эта тема будет интересна многим. Я не понимаю ребят, которые бегают за такими вот любительницами больших денег. Чем сногсшибательным они обладают, чтобы можно было польститься? Зачем они нужны, если есть нормальные девчонки с абсолютно нормальной шкалой нравственных ценностей?
Ну а если человеку надо удовлетворить какие-то физиологические потребности, за что его укорить никак нельзя, то что мешает поехать к “Юбилейке” и выбрать там девушку, которая все сделает профессионально. И не заставит при этом жениться на ней.

— А где нормальных-то найти? Может, они все маскируются вначале, а потом проступает совсем иное нутро? Это к тебе, Лера, вопрос…
С. Мы сейчас имеем в виду не характер, а суть.
Л. Вы, мужчины, почему-то считаете, что все женщины одинаковы. Но это не так. Если для женщины в жизни самое главное — любовь, то она пройдет с единственным мужчиной все испытания в жизни. И ей все равно, кто он будет — сын министра или бедный студент. Мне вообще очень нравятся семьи, которые общими усилиями поднялись и достигли какого-то уровня благосостояния. Думаю, нормальный мужчина всегда будет об этом помнить и не бросит жену, двадцать лет строившую с ним семью, вырастившую детей, ради какой-то смазливой девочки, которая видит в нем только кошелек для решения своих проблем.
Я верю в семью в классическом ее понимании: когда супруги живут интересами друг друга, растят детей, а окружающие не могут на них нарадоваться.

— В идеале все так хотят. А ты представь, что действительно с головой окунешься в музыкальную деятельность. Это гастроли, поездки, из которых придется возвращаться далеко за полночь… Какое уж тут воспитание детей…
Л. Знаешь, мы были на передаче с участием той же Шаркуновой, и ей задали похожий вопрос. Аня сказала, что, когда у нее появится муж и ребенок, она сумеет найти время и для концертов. Я в это как-то не верю… Когда у нее все это будет, начнется совсем другая жизнь.
Вообще супружество — это искусство компромиссов. И все наши занятия должны быть подчинены только одному — семье. Она — главное, что есть у человека.

— Саша, а ты хочешь, чтобы Лера кем стала?
С. Я хочу, чтобы она себя реализовала. Занималась делом, которое ей нравилось бы.
Л. Перспектива быть исключительно домохозяйкой меня тоже как-то особенно не прельщает. Я не могу без движения.

— Подумаешь, какие у нас все активные… Есть же интернет, да в конце концов можно включить свой любимый телевизионный канал…
Л. Это все не то…

— ОНТ — не то? Они тебе денег на свадьбу дали, а ты…
Л. Нет, я ничего против этого канала не имею.
С. Очень он нам нравится. Он лучший.
Л. Если честно, то на протяжении конкурса все время ждала какого-то подвоха. Что кого-нибудь подставят или, наоборот, продвинут — как все мы предполагаем, глядя на подобные шоу. Но сейчас могу сказать с полной ответственностью: наше шоу было абсолютно честным.

— На работу ОНТ тебя, часом, не приглашало?
С. Сначала надо бэбика вырастить, а там видно будет.

— Кстати, папа при родах присутствовать будет?
Л. Это чисто женское дело, я сама не хочу, чтобы муж все это видел.

— А вот за рубежом присутствие супруга при рождении ребенка — дело обычное…

С. Да что мы все время на этот Запад смотрим, не все у него надо заимствовать.
Л. Ну да. Тем более что все наши мужчины внутри трусы.
С. Нет… Просто отложится в голове что-нибудь не то, и будешь потом вспоминать…
Л. Ну а что я говорила? (Смеется.) Все-таки будет гораздо приятнее, когда муж встретит меня на пороге роддома.

— Тогда для полного счастья мужу останется только дом построить в любимой стране.
Л. А нам дали недавно.
С. Так это квартиру. А хочется дом.
Л. Я об этом только сейчас узнала…
С. Это далекие планы, сейчас таких денег нет. Просто я думаю, что большой семье лучше всего жить в своем доме. Чистый воздух, лес, водоем… Лера, ну разве я не прав?