Тема на двоих: хоккей по Хэнлону. Заветный вензель G да H

Хоккей в иерархии моих спортивных предпочтений в силу занятости другими темами обидно проходит по остаточному принципу. Обидно — потому что в болельщицкой юности была заложена неплохая база для развития успеха во взрослые журналистские годы. Увы, увлекли за собой другие игровые ветры. Но, полагаю, в дискуссии о комбинационных достоинствах первой тройки моих любимых «Крылышек» Лебедев — Анисин — Бодунов, тактической самобытности воскресенского «Химика» времен Николая Эпштейна или особом предназначении тарасовской «системы» с Евгением Мишаковым во главе и сегодня не спасовал бы перед прессболовскими хоккейными авторитетами. Однако всерьез предлагать свои суждения в качестве весомого дополнения ко вчерашнему концептуальному перепасу Бережков — Федоренков на послешвейцарскую злобу дня… Увольте…
За выступлением на чемпионате мира сборной Беларуси следил не взахлеб. Кое-что пришлось досмотреть вдогонку, уже в записи. Хотя не думаю, что упустил нечто принципиально важное для формирования общего впечатления от ее игры. Восторга вообще-то не испытал. Возможно, потому что был заранее «заряжен» ровно на тот результат, который был достигнут. Если не ошибаюсь, он оказался даже на позицию хуже того седьмого места, которое почему-то определил в качестве цели перед чемпионатом глава ФХРБ.
Патриотический заряд как-то неприметно уступил место пытливому интересу. Хоккей белорусов еще на предварительной стадии спровоцировал ассоциацию с футболом греков на EURO-2004. В обоих случаях команды с явно скромными подборами исполнителей и очевидным креном на тактику разрушения и сдерживания добивались результатов прагматичным выгадыванием счастливых шансов. У белорусских хоккеистов дополнением к этому прагматизму были рачительно-потогонное использование пула немногочисленной группы солистов и сказочная надежность вратаря. И не спешите ловить меня на противоречии: мол, греки прошли тот свой путь до конца, а наши… В том-то и дело, что и они вполне могли двинуть дальше! Четвертьфинальный матч против россиян, безусловно, лучший в белорусском исполнении, где команда отважно вышла из образа «сухаря», такие шансы дарил. И был единственным, который реально вызвал в душе тектонические эмоциональные подвижки.
С удовольствием подхвачу мотив слитности образов команды и ее рулевого. И снова не обойтись без параллели с футболом. Признаться, даже удивительно, что никто прежде не подметил поразительного совпадения в фамильно-именных инициалах Глена Хэнлона и Гууса Хиддинка. Оно особенно символично, что двум этим G.H., возможно, до сих пор даже не знающим друг о друге, адресуют абсолютно схожие характеристики чудотворцев и везунчиков.
На мой же взгляд, феноменальные успехи этих тренеров со сборными из послесоветских стран (у Хиддинка — не только с ними) базируются отнюдь не на мистике. А на факторах, вполне подлежащих осмыслению. Хэнлон и Хиддинк, похоже, отыскали заветные ключи к загадочным славянским душам. Оба, во-первых, подчеркнуто ориентированы лишь на положительные стороны нашей противоречивой ментальности, а во-вторых, взяли на вооружение окуджавский девиз «Давайте говорить друг другу комплименты!»
Возможно, и сгущаю краски, но все же заключу, что живые доселе традиции советского хоккея (и футбола тоже) основаны на жестком подчинении интересам коллектива и тренерской воле, на постоянном осознании себя не более чем винтиком в командном механизме. Не суть важно, сколько в том плюсов и минусов. Просто Хэнлон и Хиддинк мастерски играют на контрасте. Ненадолго заполучив в свое распоряжение игроков-сборников, они входят в образ восхищенных ими соратников, ведут себя со спортсменами как равные с равными. В короткое время они помогают каждому игроку хоть немного повысить самооценку. Это добавляет каждому уверенности, вдохновения и куража. Каждый становится хоть немного сильнее. При перемножении эффекта на два десятка персоналий усиление команды получается колоссальным!
Кстати, последние сезоны хоккейной сборной Беларуси идеально подходят для обоснования никчемности дискуссий о том, какие тренеры лучше: наши доморощенные или приглашенные из-за рубежа? Поостерегся бы, к примеру, искать некие общие черты в образах двух иностранцев: того же Хэнлона и Курта Фрэйзера. Разве что говорят оба по-английски. Во всем остальном сходства, на мой взгляд, минимум. Один два года высокомерно просуществовал со сборной словно в параллельных мирах, так и не найдя созвучия душ, не добившись понимания своих игровых принципов. Другой дважды вписывался в коллектив с лету, безраздельно располагая к себе даже крутых характерами и ершистых энхаэловцев и Алексея Калюжного.
Если уж и искать Хэнлону прототипа в наших спортивных пределах, то это, пожалуй… Эдуард Малофеев. Почему-то именно о нем вспомнилось тотчас, как рассмотрел в одном из телесюжетов «Формулы игры» свод командных заповедей, вывешенных на стене пресловутого клотенского вагончика. Как все знакомо!
Впрочем, в этом созвучии слов и времен еще одной футбольно-хоккейной аналогии заключено и предостережение. Малофеевские методы имели чудодейственный эффект на сравнительно недолгих отрезках времени. Вспомним, как листики на стенах раздевалки линяли, а ученики Эдуарда Васильевича выходили из состояния зачарованности в духе пушкинского «Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад!»
Теперь Хэнлон намерен работать в Минске долго и не наездами. Как получится? В этом — мой скромный интерес, который достанется хоккею уже осенью. Увы, по остаточному принципу.