Паралимпизм. Мы его теряем. Чемодан, вокзал, Россия. Сергей Пунько: все случилось не вдруг

Серега и сам может поиронизировать над новой страной проживания, но только против факта не попрешь: как боевую медальную единицу мы его все-таки потеряли…
— Знаешь, ни к одному серьезному решению человек не приходит вдруг. Все складывается из каких-то кусочков и деталей. У меня же был вариант уехать в Россию и перед Паралимпиадой. Но тогда я не проявил особенной активности: все-таки переезд и смена гражданства — вопрос нешуточный. Кроме того, надеялся, что нам увеличат премиальные. Во всяком случае, такие разговоры ходили упорно, и мало кто сомневался, что именно так все и будет. Мол, здоровым же подняли, значит, и нас не забудут.
А на Играх я вдруг отчетливо понял, что свои проблемы надо решать самому. В раздевалке пекинского бассейна сидели с одним российским пареньком, разговаривали обо всем, в том числе и о размере премиальных. Так вот когда выяснилось, что он за одну бронзовую получит больше, чем я за золотую и две серебряные, понял: ждать уже ничего не надо. Требуется только сказать россиянам “да”.

— Получается, паспорт меняешь из-за денег?
— Для родной Беларуси я все-таки кое-что сделал. 10 медалей Паралимпиад, из них 3 золотые; 29 медалей чемпионатов мира, из них 20 — за первые места. Просто каждый нормальный человек размышляет о своем будущем. Специфика моей ситуации в том, что я могу потерять зрение. Здесь кто-то будет потом обо мне заботится? Сомневаюсь… Кроме того, надо думать и о близких. У бабушки пенсия — 300 тысяч, и у родителей будет ненамного больше. В России же уровень социального обеспечения куда выше. Чтобы поддерживать зрение на нормальном уровне, в Москве надо проходить ежегодное лечение, которое стоит порядка двух тысяч долларов — это моя трехмесячная зарплата. А став россиянином, смогу лечиться бесплатно.
Плюс у меня уже будет пенсия по инвалидности, а также стипендия спортивного клуба и премиальные за победы на чемпионатах мира и, хотелось бы надеяться, на Паралимпиаде в Лондоне — не только от страны, но и от правительства Москвы. Кроме того, как известно, россияне в отличие от нас назначают чемпионам пожизненную пенсию. И все это в совокупности дает очень хороший стимул для тренировок.

— Кто-то в Беларуси отговаривал тебя от этого шага?
— Да нет, никто. Все же разумные люди и прекрасно понимают, что шанс надо использовать. В том числе и председатель Паралимпийского комитета Олег Шепель. Мы с ним очень хорошо, по-человечески поговорили на прощание. Он сказал: “Сережа, делай, как тебе лучше. Мне очень жаль, что ты уезжаешь, но я не могу тебе дать таких возможностей”.
Вот Олега Александровича буду вспоминать с теплотой. Так же, как и Николая Николаевича Шудейко, нашего генсека. Для меня это вообще человек уникальный. Сколько чиновников ни встречал в жизни, все они были неуловимо похожи друг на друга. Как правило, не слишком большой компетентностью, неповоротливостью и нежеланием брать на себя какую-то инициативу, если она не была связана с возможностью быстрого личного обогащения. У меня всегда было чувство, что они все работают под каким-то давлением, будто кто-то их сильно заставляет, а им просто некуда деться.
А Николаич абсолютно другой. Человек пашет в комитете, считай, на общественных началах и тащит на себе такой воз, с которым не справится полминистерства. Самое поразительное в том, что за все время участия нашей сборной в Паралимпиадах Шудейко, без которого все просто бы встало (думаю, под этим подпишется любой спортсмен из нашей сборной), только в прошлом году объявили всего лишь благодарность…
Кстати, наши с Ромой Макаровым тренеры не дождались и этого — их даже на чествование после Пекина не позвали, когда нам вручали ордена Почета. Ну разве это правильно?

— Нет. В моем понимании современный чиновник — это надменное существо с затравленным взглядом. Такой удивительный симбиоз по идее противоположных качеств наблюдаю я в государевых слугах. С одной стороны, он гордится своим статусом, а с другой — панически боится каких-либо инициатив, к которым неспособен по своей сути. Его дело — выполнять команды, и с этим он справляется в меру возможностей.
— Да беда в том, что и возможности у них тоже не очень чтобы… Все кругом твердят, что в нашей стране на спорт выделяются огромные средства, и те же чиновники не устают повторять, что мы, спортсмены, в большом долгу перед родиной. А мне, например, премиальные за “мир” только спустя девять месяцев выплатили. Да и то, говорят, в министерстве обсуждали: а не много ли мы денег этому Пунько даем?
Если много, так сами прыгните в воду и выиграйте девять золотых медалей. Я ими только восхищаться буду и ни слова не скажу. Знаешь, в чем проблема нашего спорта?

— В чем?
— В том, что в нем чиновник чувствует себя главной фигурой. Ты помнишь, чтобы когда-нибудь кто-нибудь из этой братии добровольно ушел в отставку?

— Ну если только под следствие…
— В том-то и дело. Мне даже кажется, что они и свои обязанности выполняют без энтузиазма потому, что всегда точно знают, сколько зарабатывают спортсмены, на которых по идее должны работать. Но чиновник никогда не смирится с тем, что какой-то молодой пацан или девчонка выигрывают призовые, которые ему и не снились. Потому они и неровно дышат к нам.

— А нельзя ли найти тех, кто дышит ровно?
— Кто же их пустит на хлебное-то место? Ты когда-нибудь видел, чтобы у нас в руководители двигали бывших спортсменов? В той же России это сплошь и рядом, а у нас вроде и звезд спортивных хватает, и авторитет у них в мире есть, а никого нигде не видно. У нас ты герой нации до тех пор, пока выступаешь, а потом никому не нужен. Поэтому все и стараются уехать за рубеж. Железовский, Щербо, Иванков — первые фамилии, которые приходят в голову. А ведь 10-15 лет назад они были лицом нашего спорта.

— Еще могу тебе назвать ряд: Попченко, Щерба, Пунько — почему-то именно пловцы любят менять национальную принадлежность в период расцвета карьеры…
— Если посмотреть иные виды спорта, там будет такая же история. Просто у нас резонанс был больше, чем у других. Хотя, надо сказать откровенно, наше плавание деградирует. В начале века его уровень был выше.

— В чем причина? Нужно завезти хорошего главного тренера, как это сделали в хоккее?
— Я начал бы со своих. У меня есть приятель, который очень хотел стать наставником. Поработал какое-то время — причем с большим энтузиазмом и амбициями — и понял, что на зарплату детского тренера он прокормить семью не сможет. Теперь занимается делом, не связанным со спортом, — и неплохо себя чувствует. Вот и вся история. Сегодня работают только тренеры среднего возраста и пенсионеры — им просто деваться уже некуда, а если у человека есть альтернатива, то, конечно, он выберет благополучие своей семьи.
Я наблюдаю за людьми и понимаю, что после шестидесяти мысли уже не о том, как побольше поработать в выходные. В этом возрасте хочется покоя и расслабления: на даче, с банькой и водочкой. Об этом вслух не говорят, но это ведь так…
Конечно, всегда есть один-два энтузиаста даже среди них, но надо смотреть правде в глаза: не проводя каких-то реформ в системе управления спортом и взращивания спортсменов, мы будем скатываться все ниже и ниже, и никакие денежные вливания не помогут.
Нет ничего плохого в том, чтобы пригласить в страну авторитетного тренера из какой-нибудь ведущей плавательной державы. Или наших спортсменов отправить в зарубежные тренировочные центры. Не надо этого бояться, так делают во всем мире.

— Ну да, мы бадминтонистку Ольгу Конон отправили за рубеж, так теперь она оттуда вернуться не может, попросила польское гражданство…
— Читал об этом в вашей газете и, кстати, разделяю ее точку зрения. Насколько помню, девушка хотела, чтобы в нашу страну пригласили азиатского тренера, что вполне резонно, так как в этом виде спорта моду диктуют отнюдь не европейцы. А наш главный тренер, что тоже вполне естественно, был против. Ну кто же сам себе яму рыть будет? Так что все остались при своих: Оля уехала туда, где будет прогрессировать, а мы снова будем искать такую же девочку еще лет десять-двадцать…

— Это ты хорошо сказал — мы…
— Считаю себя белорусом, и для меня это лучшая страна на свете. Но в жизни всегда надо делать какой-то выбор, и я надеюсь, что о нем не пожалею…