ГЕРОЙ МЕСЯЦА. До и после бритья

— Давно побрился?

— Почти сразу после пятого матча серии. Не скажу, что слепо гнался за модой, но с ребятами решили ее поддержать. По сути, брились только те, кто по какой- либо причине не был на том собрании, Галихманов например. Ясно, что, затевая всю эту кампанию, надеялись взяться за бритву в более радостном настроении.

— И что же помешало?

— Что бы там ни говорили, а не хватило нам все-таки “физухи”, солидную часть которой оставили в полуфинале. С командами вроде “Сокола” очень тяжело играть — у них же все на контрах. Хотя у “Юности” такой соперник тоже был — “Химик”. Если честно, мы с облегчением вздохнули, когда таблица развела нас с новополочанами в четвертьфинале, у них же вообще голый откат.

— Но голкиперу ведь проще в игре с такими соперниками — меньше работы.

— Так это как раз не проще, а сложнее. Смотришь через площадку, как твой коллега отражает по тридцать-сорок бросков. Ну, пропустит одну-две шайбы, так никто его и не обвинит — работал-то на совесть, процент сэйвов пристойный. А сам понимаешь, что его партнеры дай бог три раза за матч доедут до твоих ворот, но ты должен отразить сто процентов их бросков. Иначе потом доказывай, что ты нормальный вратарь. Психологически нашему брату в таких поединках очень тяжело.

— Однако звание игрока месяца просто так не дается. Удивлен своим первенством?

— Есть немного, хотя сюрприз в любом случае приятный и очень кстати. Хоть немного компенсирует разочарование финала. Правда, не могу сказать, что март получился каким-то выдающимся. Особенно если учесть, что в моей белорусской карьере пока и было-то всего два полных месяца — март да декабрь. Тогда команда тоже выступила неплохо: в шести матчах один проигрыш, четыре победы и ничья с “Юностью”.

— Уступили, кажется, на выезде “Металургсу”. Причем твой лиепайский коллега и тезка Дмитрий Жаботинский сумел отличиться.

— Точно, выдал голевой пас. Что и говорить, было немного обидно. Тот матч — отличная иллюстрация того, насколько тяжело голкиперу играть, когда соперник уходит в глухую оборону. Мало того что Жаботинский выловил почти все шайбы после добрых сорока бросков, так еще и пас отдал, и “Керамин” уступил 2:3.

— А на твоем счету много таких подарков вратарям других команд?

— С полдесятка наберется. Причем едва ли не все — в сезоне- 2001/02, когда играл в “Воронеже”. Что-то меня тогда прорвало на голевые передачи. Хотя удивляться нечему — я провел в “рамке” практически весь чемпионат, возможностей было хоть отбавляй. А вот забрасывать шайбы не доводилось. Хотя для голкиперов это почти музейная редкость.

— Основные этапы твоей карьеры малоизвестны широкому кругу белорусских болельщиков.

— Она у меня, увы, не столь яркая и богатая, как хотелось бы. Начинал в родном Кирово-Чепецке, где после СДЮШОР с 17 лет защищал цвета нашей “Олимпии”. На родине засиделся: первый переезд состоялся аж через 7 лет, когда позвали в Нижнекамск. То был мой первый и, к сожалению, последний сезон в суперлиге. Да и то большей частью в роли “второго номера” — основным в “Нефтехимике” тогда был Олег Глебов. Возможно, смог бы завоевать право и на большее, но по окончании чемпионата Владимира Андреева, который приглашал меня, сместили с поста главного тренера, и он уехал в “Воронеж”. Вслед за ним вскоре последовали и шестеро игроков, в том числе и я. Дальнейшая судьба каждого из нас сложилась по-разному: кто-то отправился искать счастья в другие клубы, соблазнившись более выгодными условиями, а я решил не дергаться и следующих три сезона провел в Воронеже уже в роли основного вратаря. И лишь в чемпионате-2003/04 на год вернулся домой, в “Олимпию”. Как видишь, карьера не особо содержательная. Иные за этот срок успевают сменить по семь-восемь команд. Я же ограничился тремя.

— Оседлость — черта характера?

— Можно сказать и так. Резкие перемены не по мне, по натуре я довольно усидчив. Не знаю, что должно произойти, чтобы отправился за тысячи километров.

— И что же случилось в минувшее межсезонье, когда решил сорваться в Беларусь?

— Всем известные события — локаут в НХЛ, из-за которого в Россию хлынул поток заокеанских профи. Чтобы просчитать последствия не нужно было быть семи пядей во лбу: НХЛовцы вытеснили многих игроков суперлиги в “вышку”, а те, в свою очередь, многих хоккеистов “вышки” еще на ступень ниже.

— Не захотел стать атомом в этой цепной реакции?

— Что-то вроде этого. Конечно, мог остаться в “Олимпии”, где мои позиции были довольно прочными. Но предложение Евгения Лебедева заинтересовало. Хотя на момент его первого телефонного звонка о белорусском чемпионате имел очень смутное представление. А вернее просто знал, что он есть, и все. Но первый же визит в Минск оставил более чем приятные впечатления. Организация здесь на высоте, а уровень игры и вовсе превзошел самые смелые ожидания.

— Не преувеличиваешь?

— Нисколько. В феврале, например, мы ездили на товарищеские матчи с тверским МВД. Думаю, любителям хоккея не надо объяснять, что это за команда: солидный бюджет, обоснованные виды на суперлигу. Итоги двух поединков — ничья и 3:2 в нашу пользу. И это, заметь, без ударной пятерки Крутикова, которая была вызвана в сборную. Статистика — вещь упрямая: хоккей в Беларуси действительно прогрессирует, и мне нравится вносить в это свою скромную лепту.

— Настолько нравится, что решился даже на смену паспорта?

— Осенью с Лебедевым состоялся соответствующий разговор. Как известно, по регламенту чемпионата Беларуси заявлять двух голкиперов-легионеров запрещено. Значит, или мне, или Денису Кузьменко нужно было менять “корочки”. Терять особо было нечего: бизнеса в России нет, ничего на мне не завязано. Что российское гражданство, что белорусское. Тем более, ближе познакомившись со здешним хоккейным хозяйством, уже подумываю об окончательном переезде в Минск. Да и город приглянулся: чистый, спокойный, мне по душе. В общем, согласился без особых колебаний. Правда, процесс получения паспорта затянулся почти до плей-офф, поэтому в январе и пришлось засесть на скамейке.

— При обсуждении твоей натурализации Лебедев случайно не упоминал возможные перспективы в сборной?

— Нет, да и особой необходимости в таких посулах не было. Говорю же, что я и так не видел никаких препятствий тому, чтобы стать “новым белорусом”. А сборная… Заманчиво, конечно. Задачи облачиться в цвета национальной команды перед собой не ставил, но, если тренеры обратят внимание, будет приятно. Постараюсь помочь, или, по крайней мере, создать конкуренцию.

— Как с ней обстоят дела в клубе. С Кузьменко ладите?

— Не то что ладим — просто дружим. Думаешь, случайно наши съемные минские квартиры расположены в соседних домах? Специально подбирали, дружим семьями. Мы же с Денисом почти ровесники, а наши сыновья и вовсе одногодки. Это второй случай в моей карьере, когда я настолько близко контактирую с напарником.

— А первый?

— Первым был Андрюха Малков, который сейчас в “Магнитке” и уже чемпион России в составе ярославского “Локомотива”. Он же тоже чепецкий, дружили еще со СДЮШОРовских времен и по молодости постоянно конкурировали — его 73-й год с моим 74-м. Потом играли вместе в “Олимпии”, пока он не подался в новосибирскую “Сибирь”. У него карьера сложилась удачнее.

— Как-то грустно ты это сказал.

— Смотрю правде в глаза: на родине у моего бывшего напарника получилось лучше, чем у меня.

— Зато твой нынешний в осеннем интервью “ПБ” предположил, что из чемпионата Беларуси сделать второй заход на суперлигу даже несколько проще, чем из российской “вышки”. Не согласен?

— Скорее все-таки нет. В России хоккейный конвейер набирает обороты, там сейчас в каждой команде сразу несколько молодых вратарей, воспитанных собственными школами. Это при том, что в главных командах уже состоявшиеся мастера. Так что у клубных боссов нет особой необходимости искать киперов на стороне.

— Но вернемся от теории к реалиям. Часто доводится слышать, что у “Керамина” два равноценных вратаря. Считаешь, у тебя с Кузьменко много общего и на площадке?

— Равноценность здесь скорее подразумевает взаимозаменяемость, это более точное слово. Значит мы можем заменить друг друга без каких-либо негативных последствий для результата. Думаю, тренеры нами довольны.

— Смог бы ты, как Кузьменко в одном из матчей с “Химволокном”, вызвать хоккеиста соперников на кулачный поединок?

— Вряд ли, стараюсь абстрагироваться от грубости. Хотя понять напарника могу — полевые игроки частенько стараются задергать чужого вратаря зацепами, а то и откровенным хамством. Взять хотя бы наш последний матч с “Юностью”: когда забрасывалась вторая шайба, бросок уже исполнен, шайба в воротах, но игрок продолжает движение и как бы невзначай с локтя заряжает мне в челюсть.

— Неужели переносишь нападки спокойно?

— При встрече на улице могу, конечно, высказать. И не только высказать. Но на площадке вратарь в этом смысле почти бессилен. Ну не клюшкой же мне его по голове бить, в конце концов. Так и команду недолго подвести. К тому же, затевая разборки, ты теряешь концентрацию. Чего, собственно, и добиваются соперники. Это часть их тактики. Присматривать за грубиянами — дело защитников, а вратарю надо заряжать спокойствием партнеров. Хотя это не аксиома. Тот же Малков в игре очень импульсивен. Когда года два назад состоялась известная драка стенка на стенку “Локомотива” с “Магниткой”, Андрюха принял в ней деятельное участие. Правда, в качестве спарринг-партнера честно избрал вратаря соперников.

— Январский простой в ожидании белорусского паспорта не аукнулся в феврале-марте?

— Думаю, нет. Хотя смотреть матчи с трибуны было непривычно и тяжело. Несуществующей ловушкой воздух, конечно, не ловил, но твердо усвоил, что игроку куда проще участвовать в поединках своей команды, чем наблюдать за ними. Нервы целее.

— Они не подвели, когда накануне пятого матча финала Кузьменко попросил самоотвод?

— Честно говоря, первый раз об этом слышу. Спиридонов сказал на пресс-конференции? Не знаю, мне за сутки до матча было сказано, что выйду на лед. Мы же играли с Денисом строго по очереди, и в прошлую среду был мой выход. Хотя, если бы тренеры отдали предпочтение напарнику, не удивился бы и не обиделся. Все-таки чисто арифметически финал удался ему лучше: пропустил меньше, участвовал в единственной победной игре. Но не скажу, что накануне и в ходе пятого поединка чувствовал какой-то мандраж. Как и партнерам, для более удачного выступления не хватило чуть-чуть физических и психологических сил. Но мы действительно сделали все, что могли.

— Какова была обстановка в вашей раздевалке после финальной сирены пятого матча?

— Истерики никто не устраивал. И тренер, и руководство клуба поздравили нас с окончанием сезона и серебром. Поблагодарили за самоотдачу и передали благодарность от наших болельщиков.

— Они, кстати, приветствовали вас на выходе едва ли не более бурно, чем победителей.

— О, это отдельный разговор. Ты там как-нибудь особо подчеркни, что такую фанатскую любовь и преданность, как у нас, еще нужно поискать. Никогда бы не думал, что в момент вручения чемпионского кубка победителям серии никак не меньше половины арены будет приветствовать побежденных. Да так дружно, что мы, честное слово, в какой-то момент даже забыли о том, что кубок не наш. Незабываемые ощущения.

— Которые хочется испытать вновь?

— Срок моего нынешнего контракта с “Керамином” подходит к концу. Не вижу причин, чтобы отказываться от его продления, если соответствующее предложение поступит от руководства клуба.

— А если не поступит?

— Что ж, тогда вновь буду свободным агентом, начну подыскивать какие-то варианты продолжения карьеры. Но сейчас об этом думать еще рано. Надеюсь, не придется и в отпуске в июне.