Обручальный Кольцов. Юлия и Константин: строим дом в Минске

— Как вы познакомились?
Костя: Мы приехали с “Питтсбургом” играть в Атланту, вечером пошли ужинать с командой. Ну а Юля работала в том самом ресторане… Узнал, что она русская, разговорились, пригласил ее на игру.
Юля: Я пришла с подружкой и, естественно, ничего не поняла в том, что происходит на площадке. Разве что разобралась, кто в какой форме играет.

— Как ты вообще оказалась в Америке?
Ю: Как и многие — улетела туда из Латвии по образовательной программе, отучилась и осталась. Мне понравилась страна даже не потому, что там можно зарабатывать нормальные деньги. Просто в США комфортно жить. И на тот момент я даже не представляла, что когда-нибудь оттуда вернусь. И тем более с русским мужем.
К: Белорусским.
Ю: Я хотя и прожила почти всю жизнь в Латвии, сама по национальности русская и не думаю, что на ментальном уровне есть какая-то разница между русскими, белорусами и украинцами. Хотя справедливости ради надо заметить: русскоязычных в Атланте старалась сторониться. Их в городе очень много, но не все из них имеют, скажем так, безупречную репутацию.
Костя же показался таким милым и скромным…
К: Золотым. Я умею произвести впечатление на девушку, которая мне понравилась.
Ю: А когда он уехал, мы начали созваниваться каждый день. Затем стали приезжать друг к другу в гости.

— Ну а потом была свадьба…
К: В нашем привычном представлении — с огромным количеством гостей и тамадой, от которого все начинают уставать уже через час, — ее не было.
Ю: Как-то не получилось, потому что в каждой стране — Беларуси, Латвии и Штатах — у нас очень много друзей, и их весьма проблематично собрать.
К: Сейчас расскажу, как все было. У нас уже родился сын Даниил. Мало того, он к тому времени и ходить начал, что было весьма кстати. Я ему дал кольцо и сказал: “Давай отнеси его маме”.
Ю: А потом Костя встал на колени и сделал мне предложение. Затем мы все вместе втроем прыгали на диване.
К: Через пять дней — 25 мая 2006 года Юля сажает меня в машину и мы едем в суд, потому что в Америке браки регистрируют именно там.
Ю: На самом деле нам надо было оформить кое-какие документы, ну и заодно, чтобы два раза не ездить… (Смеется.)
К: Мы, может быть, и не поженились, если бы на входе не обнаружили объявление типа “кто хочет зарегистрировать брак, у вас есть еще 15 минут для заполнения документов”. Деваться было некуда… (Улыбается.)

— С тех времен Костя как-то изменился? Какими красками супруга может дорисовать портрет милого и скромного белоруса?
Ю: Он стал более серьезным. Когда родился Даниил, Костя не был таким — наверное, не до конца осознавал, что значит быть папой. Но после появления Саши, которому сейчас уже год и три месяца, стал практически идеальным отцом.
Костя — самый лучший. Я не специально для интервью говорю, просто это действительно так. Он, возможно, не очень красноречив, но очень добрый и позитивный.
К: Мне жена всегда повторяет перед игрой: “Костя, выходи на лед с позитивным настроением. И сохраняй его вне зависимости от того, какой счет на табло”.
Ю: На самом деле наши мысли материальны. И то, как ты воспринимаешь жизнь, такой она для тебя и будет.
Если Костина команда одержала победу, то в этот вечер рот у него не закрывается, он — балагур и шутник. Если же матч сложился неудачно или он сыграл не так, как хотел, то просто будет молчать. Я его стараюсь вызвать на какой-то разговор, но, как правило, эти попытки бесполезны.
Иногда, конечно, хочется больше внимания к себе, каких-то комплиментов по поводу того, как ты выглядишь. По сути, нормальное женское желание. Но я понимаю, что для Кости хоккей — это очень серьезно, и его внутренние переживания — необходимый атрибут профессии. Особенно сильно он начинает копаться в себе, когда получает травму.

— Костя в питании всеяден?
Ю: Практически да. Хотя мы стараемся питаться правильно. Без жиров, отрицаем тяжелую пищу, ту же свинину, например. Бывают у нас и разгрузочные дни, когда сидим на одной воде и кефире. Но это, как правило, случается в отпуске.
К: Даже мышечная масса, если она лишняя, на пользу не идет, лучше похудеть. Максимально я весил 98 килограммов, а оптимально для меня где-то около 90.

— Это тебе клубные врачи в Уфе так советуют?
— Нет, это моя идея. Процент жира, который должен быть в организме, у меня всегда в норме — не более девяти. И этот показатель не зависит от того, когда прохожу обследование — в разгар сезона или в отпуске. Всегда нахожусь в хорошей физической форме. Но все равно я снизил бы эти цифры процентов до шести-семи.
У меня пять операций на колене, и лишняя нагрузка ему совсем не нужна. Тем более при наших тренировках тебя не посадят отдельно от всех крутить велосипед, когда команда бежит кросс. Ладно еще был Михалев, который меня хорошо знал… Он мог дать индивидуальную нагрузку, а теперь к нам пришел новый тренер, и ему будет не совсем понятно, почему Кольцов должен отличаться от других.

— Как будешь скидывать лишние килограммы?
К: Ничего сложного: в отпуске в Америке похудел на три кило исключительно благодаря правильному питанию. Овощи, рыба, курица. Сладкое из рациона исключил, хотя для меня это большая жертва — очень большой сластена. Правда, потом заехали в Латвию к Юлиным родителям, затем вернулись в Минск к моим — и весы снова показали 98. Думаю, не надо объяснять, почему… (Улыбается.)
Но вот увидишь: перед отъездом на предсезонку потяну максимум на 92. Это даже не обсуждается. Если за три недели до Уфы у меня не будет 95, то целыми днями стану пропадать в зале и крутить велосипед.

— Ты уже решил, что в любом случае вернешься в столицу Башкортостана?
К: При чем здесь я? У меня контракт с “Салаватом” еще на год. И 30 июля там надо быть на медобследовании. Дальше все будет зависеть от того, найдут ли общий язык Уфа и Минск.

— В отпуске успел пообщаться с Быковым?
К: Клуб прислал мне программу летней подготовки. Ничего особенного — игровые виды спорта, пробежки, велосипед, плавание. И в конце приписка: “Следи за весом!” Но это предупреждение, думаю, было в каждом письме. У нас есть ребята, которые приходят на первый предсезонный сбор в ужасном состоянии — до пятнадцати лишних килограммов. Это странно, но люди почему-то не задумываются, сколько усилий им придется приложить, чтобы прийти в норму.

— Матч с командой России на чемпионате мира имел для капитана сборной какой-то особый подтекст? Ведь противника возглавлял не кто-нибудь, а его будущий наставник в клубе…
К: Ну, положим, тогда это еще не было известно. В любом случае настраиваться на этот матч каким-то дополнительным образом не требовалось. Ты представляешь, что было бы, если бы мы обыграли Россию?

— А то…
Ю: Да россияне едва отскочили. Так жаль, что наши не смогли победить…
К: Это интересное чувство, когда играешь против тех ребят, с которыми провел сезон в одном клубе, и видишь, как их натурально трясет от сознания того, что неудачу в поединке с нами им не простят. Тем более для них все как-то сразу пошло наперекосяк, очень натужно давалась игра…
Первый матч на чемпионате мы играли против канадцев, и скажу честно: шансов не имели. Было видно, что в любой момент “листья” могут добавить и забить столько, сколько будет нужно для победы. А вот в поединке с россиянами у меня такого чувства не было. Вышел на площадку и понял, что можем спокойно выиграть.
Нам-то терять было нечего. Мы выполнили свою задачу — вышли в плей-офф и играли со свободными головами. Только ловили на себе взгляды соперников, которые бесились от осознания того, что никак не могут оторваться от нас в счете.

— А правду говорят, что хоккеисты-миллионеры из уфимского клуба в раздевалке по телевизору смотрят не что-нибудь, а финансовый канал РБК?
К: На самом деле я один раз попал впросак. Увидел, что по “ящику” читают какие-то нудные сводки с бирж и не долго думая переключил на “музыкалку”. Но, вопреки ожиданиям, поступок не вызвал одобрения у партнеров — все закричали: “Ты что, давай обратно!” Я поначалу решил, что люди держат деньги в акциях и даже успел проникнуться уважением к предпринимательским талантам хоккеистов, которые еще и в бизнесе нормально шурупят. Но все оказалось прозаичнее: зарплату-то нам платили в рублях, а его курс неуклонно падал, и поэтому всех очень даже интересовало, какая валюта является на данный момент самой стабильной. Вот почему выступления финансистов с их возможными прогнозами пользовались в команде повышенной популярностью.

— Вы обсуждаете в команде вопросы, в какое дело сегодня выгоднее всего вкладывать деньги?
К: Думаю, об этих вещах надо говорить на кухне с женой. Что мы и делаем. Хотя сейчас у нас хватает проблем. Мы же дом строим.

— В Америке?
К: Нет, в Минске. Там у нас уже один есть.

— Теперь понятно, из-за кого разразился мировой экономический кризис…
К: Между прочим, мы как раз из тех заемщиков, которые аккуратно и последовательно погашают все кредиты. Кстати, я не заметил, что кризис как-то сильно сказался на стоимости строительных материалов в Беларуси — по-моему, они только поднялись в цене.
То же могу сказать и о рабочих. Найти нормального плиточника — вообще что-то из области фантастики, они все уже где-то трудоустроены. Так что если кто-то из них сейчас читает “Прессбол”, то у него есть шанс заработать. Фронт работ для творчества у нас достаточный.

— Как все славно складывается… Дом на родине скоро будет построен. Ты приезжаешь в Уфу, а там тебе говорят: “Костя, здесь такое дело… Мы на базе команды строим сборную России, поэтому командируем тебя в четвертое звено” — что вряд ли будет отвечать твоим амбициям. А в это время минское “Динамо” настойчиво зовет домой, разумеется, за меньшую зарплату — все-таки у нас лишнего газа и нефти нет. Мог бы ты в этом случае поступиться деньгами и выбрать столицу Беларуси?
К: Так в Минске мне обещают те же деньги, что и в Уфе. Только переезжай.

— Вот и отлично!
К: Я бы с удовольствием, поскольку смысла торчать в Уфе в четвертом звене не вижу. Думаю, поиграть в “Динамо” было бы интересно, потому что из подписанных легионеров многие выступают за свои национальные сборные, и в этом сезоне команда будет намного лучше, чем в прошлом. Да и наши ребята — те же Чуприс, Мелешко, Михалев — уверен, тоже значительно прибавят.

— Тем не менее отчего-то кажется, что нашему новому 15-тысячному дворцу болельщицкий бум не грозит…
К: Мне говорили, что в первой половине прошлогодней “регулярки” даже трехтысячный Дворец спорта не заполнялся, так что в нынешнем сезоне надо очень хорошо играть, чтобы народ шел на матчи. Ну и цены на билеты следует сделать такими, чтобы они никого не отпугивали.

— Мы знаем, как можно заполнить трибуны. Загоним туда школьников для их же пользы.
К: Если команда начнет регулярно выигрывать, то люди будут ходить сами.
Ю: А по-моему, настоящие болельщики должны ходить на любимую команду вне зависимости от того, как она выступает. Это не очень честно получается: когда команда на коне, обыгрывает всех, то ее поклонники разве что с песнями по городу не маршируют, а стоит проиграть матч, другой, как уже и с трибун начинают уходить до завершения поединка, и разговоры всякие начинаются…
Мне понравилось, как на чемпионате мира после заключительного матча сборной Венгрии, которая вылетела из группы “А”, ее болельщики спели для своих ребят гимн. Так они поблагодарили команду за игру и дали понять, что не бросили ее.
К: В Минске такого ожидать не приходится. Те же 15 тысяч на трибунах можно будет собрать только на матчи плей-офф. Ну или на самые первые игры.

— Мне кажется, что к решению проблемы мы, как всегда, подходим не с того конца. На Западе хоккейный дворец — это великолепное место для проведения досуга всей семьи. А мы в первую очередь озабочены тем, чтобы телекамера не выхватила пустые кресла на трибунах. И потому загоняем на них народ силком. Вместо того чтобы сделать так, чтобы люди сами стремились на праздник хоккея.
К: Согласен, на Западе именно так все и обстоит. Но в России ходить с семьей на хоккей я не советовал бы. Немного другая там ментальность у людей.
Ю: Если отправишься на игру с ребенком, то тебя там легко задавят. Никто не уступит дорогу, и ты услышишь о себе много нового и приятного. В кавычках, конечно. Немало негатива накапливается, и в такой ситуации человек сто раз подумает, идти ли ему туда или нет.
В Америке все-таки другая культура общения, до которой нам еще расти и расти.
К: Впрочем, отдавая должное Минску, здесь народ все же куда более воспитанный.
Ю: Это уже Европа, во всяком случае ее влияние здесь ощущается. Возможно, это незаметно для белорусов, но, приезжая сюда из России, сей факт нельзя не отметить.

— Костя, как в Уфе цементируют команду? Я имею в виду всякие культпоходы и посиделки у костра….
К: В начале сезона по инициативе Михалева мы плавали на корабле по реке. Это самое запоминающееся событие, потому что погода на улице стояла не совсем теплая… А это ты вообще к чему спросил?

— На тот случай, если капитан сборной все же окажется в Минске и ему тоже придется брать на себя некую объединяющую роль в команде белорусской мечты.
К: Могу всех в лучший кинотеатр сводить. В “Беларусь”, например.
Ю: Костя, но в кино по душам не поговоришь…
К: Да шучу я! Понятно же, чем крепче коллектив, тем лучше команда играет. Там, где есть группировки, ничего толкового не получится.
Когда дострою дом, то без проблем приглашу ребят на дружескую вечеринку. То есть “поляна” за мной, а вот на роль технического директора и руководителя проекта лучше всего подойдет Олег Антоненко.
Ю: Это уж точно. Я не знаю другого хоккеиста, который умел бы так быстро поднять всем настроение и заставить улыбаться, как Олег.
К: На льду он всегда серьезен и для тех же молодых ребят, считаю, лучший пример для подражания. А за пределами площадки просто находка для любого тренера. Вот представь: напряжение перед ответственным матчем прямо в воздухе висит, все ходят, переживая каждый сам в себе.
И вдруг Олег что-нибудь как отмочит, да такое, что вся команда со смеху покатывается. И словно груз с плеч падает. Он умеет раскрепостить ребят буквально одной фразой. Считаю, это тоже своеобразный талант, и не каждому он дан.
Ю: Помнишь песенку, которую поет Олег?
К: Ола-ла-ла-лл… Короче, ее еще надо уметь спеть… В том-то и весь фокус, что он очень быстро это делает, и получается необычайно забавно.
Ю: Короче, у человека харизма.
К: А мне вообще наша команда — я имею в виду сборную — нравится. Нет напряга, все друг друга могут подначить, посмеяться. Когда надо, соберемся, упремся — все зависит от поставленных задач.
С удовольствием встречаемся в отпуске, вместе ходим на тренировки. Я вон Михалеву обещал позвонить по приезде, да не успел. Знаю, он “Прессбол” читает, так что, пользуясь случаем, хочу передать: “Миха, не волнуйся, я наберу обязательно, только вот с делами маленько разберусь”.

— Кто тебе нравится из нового поколения молодых белорусских хоккеистов?
К: Кирилл Готовец. Пусть не обижаются тренеры, но он обязан был ехать на чемпионат мира.

— Так он же пацан совсем.
К: Да какая разница? У нас там защитники сидели в запасе постоянно. В одной-двух играх его можно было поставить, и я уверен, картины Кирилл не испортил бы. Почему только парня не взяли?..

— А ты у Хэнлона мог об этом спросить?
К: Там ситуация была такая: нам выдали спортивные костюмы, а Кириллу не досталось. Я подошел к Хэнлону, сказал об этом и услышал, что, мол, завтра он отправляется домой. После этого вопросов у меня, естественно, не было — решения тренеров не обсуждаются. Но все же остаюсь при своем мнении…
Меня когда-то тоже — совсем еще зеленого — брали на чемпионат мира, хотя можно было включить в состав любого возрастного игрока, и он выглядел бы лучше. Но тренеры понимали, что в будущее надо заглядывать уже сегодня.

— А канадец вообще из тех, с кем можно спорить?
К: Нет. Хотя он, надо отдать должное, всегда выслушает. И еще мне нравится, что с ним априори не возникает конфликтных ситуаций. Он каждый раз занимает такую позицию, что после разговора довольными остаются обе стороны. Это явление, прямо скажем, для русскоязычного тренера нетипичное.
К Хэнлону в принципе даже и подходить не надо. Он и сам видит, что происходит с игроками. Читает все чувства хоккеистов, которые не играют или переживают по какому-либо поводу. В нужный момент появляется рядом и говорит именно то, что нужно. И человек не раскисает, потому что понимает: тренер следит за ним и надеется на него. А это очень важно.

— Как думаешь, в Ванкувере у нас есть шансы взять реванш у россиян?
К: Даже при том, что на Олимпиаду они приедут в усиленном по сравнению с чемпионатом мира составе, я все равно утверждаю, что ничего невозможного нет. Даже если ты играешь против команды, в которой добрая половина — суперзвезды НХЛ.

— Ты, кстати, честолюбивые мысли о сильнейшей хоккейной лиге мира еще не забросил?
К: Чтобы получить оттуда приглашение, мне надо в следующем году забросить в чемпионате КХЛ шайб 50, наверное. Что само по себе не очень-то реально.

— Думаешь, за океаном следят за тем, что происходит у нас?
К: Можешь в этом не сомневаться. Следят, и очень внимательно. Другое дело, что даже с этими 50 шайбами можно уехать в НХЛ на 500 тысяч долларов в год, а в России тебе предложат 5 миллионов.
Есть, конечно, еще варианты с летними лагерями, но мне же все-таки не 18 лет, когда только задрафтовали и ты поехал в Америку за мечтой.

— Тогда чего ты сейчас больше всего хочешь?
К: Честно? Достроить дом и сделать жене вид на жительство. (Улыбается.) А дальше посмотрим. Хотя, конечно, идея поездок из нового дома на игры в “Минск- Арену” кажется мне весьма и весьма заманчивой…