ТЕМА МЕЖСЕЗОНЬЯ. Быть первым опасно!

4-е место на Олимпиаде в качестве помощника Владимира Крикунова, выход в дивизион сильнейших чемпионата мира на правах главного тренера сборной, наконец, чемпионство в национальном первенстве вылились для наставника “Керамина” в прямое увольнение из клуба и оттеснение от главной команды страны фигурой Владимира Сафонова. [!]Внятно объяснить причины такого исхода по определению не мог никто, а слухи, гулявшие по хоккейной среде о якобы пристрастии опального тренера к алкоголю, лишь усугубляли подозрения трезвых умов в черном заговоре.

В хоккее пьют, как везде, и наш герой в лучших бомбардирах данной номинации никогда не ходил. Достаточно сказать, что следующим ранним утром за выигрышем “Керамином” серии плей-офф главный тренер чемпионов не поправлял голову рассолом, как многие, причастные к победе, а сидел в нашей редакции и давал обстоятельное интервью в номер. Да и на банкет, организованный федерацией хоккея в ресторане “Орбита” по случаю чествования сборных и клуба, он не пошел, за неимением пригласительного скромно уехав после высокого государственного матча домой с супругой — некоторые “доброжелатели” умудрились потом перевернуть и этот факт, мол, перебрал парень под трибунами, звание заслуженного тренера замачивая, вот и не дошел до официального стола. Тому, как наставник “не доходил” до банкетов в других случаях, приходилось быть свидетелем, например, и на чемпионате мира в Эйндховене, когда главный тренер команды проигнорировал буквально все ритуально-символические смачивания — и со стаканом под одеялом тоже замечен не был.

Наши корреспонденты долго и настойчиво “пытали” хоккейное руководство об истинных причинах шоковой терапии самого удачливого тренера минувшего сезона, однако здоровой логики в ответах было мало, точнее, она отсутствовала, за исключением аргумента о неотъемлемом праве любого нанимателя увольнять и принимать на работу. Тумана добавляло и молчание самого гонимого, что лишь стимулировало независимую прессу на собственные, далеко не лишенные логики выводы, одним из которых был и такой: “Владимиру Крикунову по жизни нужен преданный адъютант, а не творческий тренер, способный перерасти в конкурента”…

…Мы давно знаем Валерия ВОРОНИНА не только как грамотного специалиста, но и как порядочного человека. Этим в основном и объяснялось его “странное” молчание — не хотел Валерий Геннадьевич раздувать склоки, сводить счеты. А когда все же решился позавчера на интервью, подчеркнул: “Давайте меньше о мелком, а больше о крупном. И еще — говорим только с вами”.

— Валерий Геннадьевич, не хочется дать сдачи?

— Ох, руки чешутся! Человек не без греха, и ничто человеческое мне не чуждо, но те грязные небылицы, что пришлось о себе услышать в хоккейных кулуарах, думаю, дают мне полное право открыто называть вещи своими именами. Сплетничать мы не будем, также я не хочу никому мстить и говорить то, о чем только догадываюсь, просто выскажу свою точку зрения и приведу факты, которые, надеюсь, помогут здоровому развитию отношений в нашем хоккее.

“Керамин” — тогда еще “Минск” — я возглавил в январе 2001-го, когда клуб имел, мягко говоря, нестабильное финансирование — игрокам постоянно задерживали зарплату, не было даже клюшек. Кроме того, никому дорогу не переходил — прежний тренер Валерий Польшаков попал в больницу с инфарктом. Тем не менее задачу стать вторыми в чемпионате страны и попасть в еврокубки с клуба никто не снимал, и, несмотря на внутренние проблемы, мы с этой задачей справились. Было очень непросто, однако сезон-2000/01 “Минск” завершил достойно.

Затем клуб полностью перешел под опеку предприятия “Керамин”, благодаря чему финансирование и вообще отношения в команде стабилизировались, хотя сказать, что мы стали чемпионами страны по зарплате при всем желании не могу. Условия в “Гомеле” были однозначно получше, особенно с точки зрения премиальной системы, а в остальном, за исключением “Юности”, платят сейчас везде примерно одинаково. В тот же Могилев россияне приехали не за морковку играть. Хотя я со своей стороны никогда не ставил финансовую сторону во главу угла. Главное — это профессиональное отношение к делу, порядочность. Думаю, что моя работа в “Керамине” и дала основания тогдашнему вице-президенту федерации Льву Контаровичу порекомендовать меня Владимиру Крикунову в качестве помощника на Олимпиаде.

Вначале мы поговорили со Львом Яковлевичем, а в октябре прошлого года в Минск приехал сам Владимир Васильевич — никаких особых личный отношений с ним не было, разве что сезон вместе играли за минское “Динамо”. Контарович позвонил мне в клуб и попросил приехать в федерацию. На вопрос: “Зачем?” — ответ прозвучал четкий и лаконичный: “Узнаешь на месте”. Понял, зачем меня пригласили, только когда открылась дверь и в кабинет вошел Крикунов. Владимир Васильевич предложил поработать на Олимпиаде, о чемпионате мира тогда речь даже не заходила.

В Солт-Лейк-Сити случился мой первый и, к сожалению, пока последний опыт совместной тренерской работы с Крикуновым. Кроме того, что само присутствие на турнире подобного уровня для любого специалиста — веха в биографии, огромное удовлетворение принесло общение с Владимиром Васильевичем и ребятами. Работать в одной упряжке с такими личностями престижно и чрезвычайно полезно с познавательной точки зрения. Мне всегда нравилось наблюдать за тренировочным процессом, который ведут другие тренеры, вне зависимости от их звания, а уж непосредственное участие в подготовке команды с Крикуновым стало тогда щедрой благодарностью судьбы за все годы, отданные хоккею. И результат Олимпиады и возможность поучиться для меня очень важны в одинаковой степени.

—- У вас с Крикуновым было полное взаимопонимание?

— Я думаю, да.

— После возвращения с Олимпиады встал вопрос о назначении тренера на чемпионат мира. Было желание поработать?

— Сомнений даже не возникло, все поглотило желание доказать, что я что-то могу и умею самостоятельно. Тренер на Эйндховен не назначался до последнего, но я надеялся, несмотря на ходившие сплетни, которые потом развеял сам Крикунов, подтвердив на одном из исполкомов ФХРБ свое намерение доверить команду мне. Я был полон желания ответить требуемым результатом. Единственной проблемой было то, что игроки приезжали на краткосрочный сбор поэтапно, по мере освобождения из своих клубов. Калюжный и Цыплаков, участвовавшие в матчах за первое и третье места чемпионата России, вообще прибыли практически в последний момент — приходилось под это подстраиваться, менять сочетания звеньев. В этом была определенная сложность, но серьезных сомнений в правильности принятого решения она не вызвала.

— Много говорилось о том, что состав, который поехал на чемпионат мира, вам назвал Крикунов…

— Это далеко не так. Еще будучи на Олимпиаде, мы много говорили об омоложении сборной: действительно, многое было упущено, однако искусственно ставить на игру молодого хоккеиста, уступающего ветерану, неправильно. Мы определили круг кандидатов, которых нужно посмотреть перед чемпионатом мира и мне, как тренеру, который будет отвечать за результат, давалось право выбора. Нельзя говорить, что Владимир Васильевич навязывал мне свою точку зрения относительно Сидорова или Петрова.

— Хотите сказать, что отцепить от сборной пятерых олимпийцев было ваше решение?

— Нет, об этом мы с Крикуновым договорились еще в Солт-Лейк-Сити, по итогам Олимпиады, хотя, скажем, Вадика Бекбулатова мне хотелось бы видеть в команде, и, думаю, на чемпионате мира он был бы нам полезен.

— Достаточно странным на чемпионате мира выглядел тренерский триумвират: Воронин — Шумидуб — Кривоносов.

— У меня не было права выбора своих помощников. Тренерский штаб назначался. Поэтому данный вопрос не ко мне, а к главному тренеру сборной Крикунову.

— Понятно, приказы не обсуждаются. Но в принципе в вашей тройке получилось взаимодействие?

— Идеальным его не назовешь. Но рабочая атмосфера присутствовала. Кривоносова я знаю давно, играли вместе. Думаю, с Иван Санычем мы сработали где-то на “четыре с плюсом” — про минусы скажу только то, что их могло быть гораздо больше. Главное — задача выполнена. Шумидуб отвечал за работу с вратарями, их психологию, определение состояния, кто на сегодня более устойчив и готов к бою. Саша со своей задачей справился на “отлично”.

— Как вы относитесь к высказываниям о том, что группу “В” мог не выиграть только ленивый, мол, класс соперников был явно ниже уровня сборной Беларуси.

— И Казахстан, и Франция ставили перед собой задачу занять первое место. И если Борису Александрову, царство ему небесное, не удалось собрать всех сильнейших, то Франция даже без Бозона была во всеоружии. Как ни крути, а финал, где весы могли качнуться в любую сторону, а Эйндховене имел место, и только безответственные специалисты могут утверждать, что чемпионат мира состоял всего из трех 20-минуток. Мы готовились к французам весь чемпионат и выиграли его. А тому, кто утверждает, что группа “В” легкая, порекомендую обратиться к норвежцам, с которыми накануне выезда в Голландию мы играли в Минске на равных, но задачу выполнила только одна команда.

— Взаимоотношения с ребятами?

— Я прекрасно знаю этих хоккеистов. Практически со всеми довелось поработать еще в минском “Динамо”, до того как большинство из них разъехались на легионерские хлеба. Способствовал сплочению коллектива и успех на Олимпиаде. Уже там ребята сказали, что все, кто сможет, приедут на чемпионат мира, выполнят свой долг перед болельщиками. Микроклимат в команде очень важен, тренеры и игроки должны быть объединены общей целью. Быть может, это даже важнее тактики, техники и физического состояния хоккеистов. У нас взаимопонимание и доверительные отношения присутствовали в полной мере.

— На всем этом фоне решение назначить на должность наместника Крикунова в Беларуси оставшегося без работы в России Сафонова должно было вас больно ужалить…

— Как всякий мужик с нормальными амбициями ощутил шок — просто не понял, что, как и почему произошло. Придя же в себя, позвонил Владимиру Васильевичу и имел с ним откровенный разговор. Он мне объяснил свою позицию, четко обозначил свое право выбирать себе помощника. Одновременно сказал, что из сборной меня не убирает, что я буду привлекаться в национальную команду независимо от того, останусь ли в “Керамине” (слухи же о том, что мне придется уйти из минской команды ходили уже тогда).

Обсуждать вопрос о привлечении Сафонова, считаю, не имею морального права — это прерогатива самого Крикунова. Скажу совершенно откровенно: сегодня никакой обиды на Владимира Михайловича не держу, более того, мы, как и в начале 90-х в минском “Динамо”, работаем рука об руку. Когда же стало известно, что именно он будет готовить сборную к евротурам, никакой зависти и чувств неприязни не испытывал. Поговорили, по-мужски обсудили ситуацию, пришли к взаимопониманию.

Я никогда не заявлю, что Сафонов занял мое место. Мне Крикунов однозначно сказал: “Валера, не обижайся, но это мое право определять человека, который будет в мое отсутствие отвечать за подготовку сборной”. И в этом он совершенно прав, а я могу лишь сказать Владимиру Васильевичу большое спасибо за то, что пригласил меня поработать на Олимпиаде. Ведь на моем месте мог быть и другой специалист.

— Мы упустили момент, когда вы снова стали работать с Сафоновым.

— Это была моя инициатива. Когда потерял работу в “Керамине”, ничего другого не оставалось, как встретиться с президентом федерации Владимиром Наумовым, поговорить с ним о жизни и о хоккее. Он прекрасно меня понял и предложил работать в связке с Сафоновым, за что Наумову я благодарен.

— Значит, ближайший тур “Европейского хоккейного вызова” в Великобритании пройдет при вашем участии?

— Пока не знаю, но к этому старту мы готовим сборную вместе с Сафоновым.

— А вас не задевают публичные разговоры о том, что Крикунов якобы испугался конкуренции в вашем лице — не просто помощника, как, скажем, Иван Кривоносов, а тренера, имеющего собственные амбиции?

— Крикунов — не та фигура, которая нуждается в адвокатах. Он очень авторитетный специалист, способный на многое. С другой стороны, каждый человек и журналист видит проблему по-своему. Это частное дело того, кто об этом пишет, а поправлять чужие мысли Господь меня не уполномочивал. Лично я не думаю, что у Крикунова есть основания опасаться Воронина.

— Но проблема откуда-то возникла! Пусть не Крикунов, но кто-то другой наверняка опасается Воронина как удачливого конкурента?

— В этом я как раз и не сомневаюсь. Наушничество сделало свое черное дело, и я лишь могу посочувствовать тем, кто внял наговорам и сплетням. Я сплетнями не занимаюсь, хотя и обидно за то, что с некоторыми спортивными начальниками мы хорошо знакомы много лет, но угодить весомой лжи для них оказалось комфортнее, нежели отстоять голую правду.

— Валерий Геннадьевич, рассматривать вашу проблему с точки зрения исключительно сборной было бы слишком однобоко — мы действительно склонны верить, что фигура Крикунова здесь задействована лишь как рычаг, хотя и ключевой. Да вы и сами признаете, что знакомы с Владимиром Васильевичем слишком мало, и ему, в отличие от тех же высокопоставленных знакомых, поверить в байки о Воронине было гораздо проще — он ведь не местный. Думается, темные силы выступили против вас объединенной командой, по совокупности интересов. Кому-то вы перешли дорогу не только на тренерском поприще…

— Да, мы возвращаемся к тому, с чего начали, — к “Керамину”. Сезон команде явно удался, хотя никто никаких сверхзадач перед нами не ставил. Завод только принял команду, и цель поначалу была совершенно простая: формирование и стабилизация клуба как такового. На тот момент контракты с командой заключили всего 8 человек, всех остальных планировалось подобрать непосредственно к старту чемпионата. Но даже по ходу сезона пришлось латать дыры.

Начали с поражения от “Химволокна”, потом проиграли МГУ, и многие специалисты прямо в лоб стали задавать мне один и тот же вопрос: “Ты кем собрался выигрывать?” Я отвечал: “Тем, кто есть в распоряжении”. Надеялся только на то, что сумеем-таки найти свою игру, ведь при подготовке к сезону нам явно не доставало игровой практики. Во главу угла ставились самоотдача, игровая дисциплина и организация — каждый на площадке должен знать, что ему делать. На это надо было время. И еще очень надеялся, как потом выяснилось оправданно, что прибавят молодые ребята.

Мы участвовали в трех соревнованиях: Континентальный кубок, первенство Беларуси и чемпионат ВЕХЛ. Плотный календарь с сентября по ноябрь, когда играть приходилось через два дня на третий, очень много переездов. Сказалось психологическое напряжение, да и без функциональной ямы не обошлось. Если в первых матчах сезона наши поражения воспринимались с пониманием, то в дальнейшем — ведь аппетит приходит во время еды — и болельщики, и руководители предприятия “Керамин” хотели побед.

Поставили задачу пробиться в полуфинал Континентального кубка. На первом этапе в Софии наши нападающие набили руку в реализации голевых моментов, и после этого мы выдали прекрасную серию, когда с 15 октября по 1 ноября не проиграли ни одного матча. Доказали всем, и себе в том числе, что можем делать результат. И вот тут, как после всякого подъема, наступил естественный спад, пришедшийся на чемпионат страны. Мы проиграли пять матчей подряд, ситуация была не из приятных и практически никто не верил, что попадем в четверку, однако ситуацию удалось исправить и вскочить в последний вагон.

В то же время мы целенаправленно готовились непосредственно к полуфиналу Континентального кубка, ведь соперники там были очень достойные. Итальянские “Милан” и “Азиаго”, швейцарский “Лугано”. Год назад на этой же стадии турнира “Минск” уступал всем с неприличным счетом, и перед нами стояла задача не допустить такого провала. Считаю, что выглядел “Керамин” в Европе достойно, и будь удачливее наши нападающие, могли бы даже прыгнуть выше головы и побороться за выход в финал. Но, подчеркиваю, я намеренно не пошел на усиление команды за счет других белорусских клубов, как это практиковалось раньше. Те ребята, которые завоевали право играть в полуфинале, его в полной мере реализовали, и это, я уверен, сплотило коллектив и помогло ему в дальнейшем взять золото.

Плей-офф ВЕХЛ, к сожалению, для “Керамина” сложился неудачно. Но на то были объективные причины, на команду обрушилась эпидемия травм ведущих игроков. Вытягивали матчи на жилах, а долго это продолжаться не могло, хотя рижанам мы все равно доставили массу хлопот. Перед вторым этапом чемпионата Беларуси стояла задача оздоровить ведущих игроков и во всеоружии подойти к поединкам плей-офф.

— Во время эпидемии травм многие как раз отметили и не менее важное, нежели золотые медали, завоевание “Керамина” — плеяду доморощенных воспитанников. Башко, Мелешко, Сенькевич, Кулаков, чуть постарше — Крутиков, Павел Волчек, Чуприс, далее — Кривомаз, Костюченок, Гришукевич… Столь внушительной “молодой гвардии” не было ни в одном клубе страны! И то, что двое кераминовцев сыграли на чемпионате мира в Эйндховене, тоже весьма символично…

— Наша молодежь не разочаровала. Это однозначно. А в некоторых моментах она даже брала на себя лидерство и делала результат. Я всегда доверяю юным и знаю, что они отдадут борьбе все силы. еДай бог, чтобы ребята росли дальше.

— Из “Керамина” вместе с вами ушли доктор Георгий Затковский и массажист Вадим Бородкин, также работавшие в сборной. В вину им ставятся именно те травмы, которые преследовали игроков в середине прошлого сезона.

— Вот тут уж я скажу. “Дело врачей” в “Керамине” писано теми же чернилами, что и мое. У Радько была трещина, у Рунца — перелом, Варивончик и Рытвинский находились в больнице, Крутиков только недавно лишился гипса. Главным же вопросом провокационного собрания, где прозвучали обвинения в адрес докторов, было то, что, мол, как мы докатились до такой жизни, что некому выходить на лед. Пришлось объяснять, что хоккей — не шахматы, к тому же все прекрасно видели: играли мы в основном за счет самоотверженности, несмотря на травмы и ушибы ребята не уходили с площадки. Они душой болели за дело, целиком отдавались работе. Ну в чем, скажите, виноват доктор, если шайба в одном и том же матче дважды попадает в одно и то же незащищенное место? “Вините” в таком случае уж лучше Рунца, который не прятался от бросков, а продолжал помогать вратарю, даже несмотря на первоначальный перелом. Все обвинения медицинского штаба команды в некомпетентности просто абсурдны и вызваны некомпетентностью обвинителей, в частности директора клуба Александра Летецкого.

Говорят, что он занимался каратэ и был хорошим тренером, но от хоккея Александр Вячеславович весьма далек. В клубе он появился в апреле 2001 года в качестве коммерческого директора, но я что-то слабо верю в бизнесменов, которые имеют один пиджак и брюки на все случаи жизни. Клуб питался исключительно вливаниями завода, собственные заработки сводились к нулю, и в декабре 2001 года встал вопрос о замене к тому времени уже генерального директора Летецкого. Скажу честно, это была не моя идея, но теперь я жалею, что ее не поддержал. Работа Летецкого за весь сезон ограничивается выпуском календарей с фотографией команды и обеспечением болельщиков шарфиками и шапочками — тем, что, не напрягаясь, мог выполнить любой клубный администратор.

Гендиректор — инородное тело в этом клубе, он абсолютно не контактировал с игроками, хотя команда — очень непростой механизм. Это же не бригада грузчиков, которыми можно понукать. А Александр Вячеславович ни разу (!) в сезоне не посетил тренировку, никогда (!) не заходил в раздевалку к людям, которыми руководит, которые оправдывают его, чиновника, должностной оклад.

Летецкий имел практически в личном распоряжении клубный автомобиль, заправленный опять же “хоккейным” топливом, но администраторы команды сами и за свой счет встречали и провожали судей, перевозили инвентарь. Я на клубной машине проехался всего дважды, один раз (из порядка 35 домашних матчей) за сезон гендиректор прокатил арбитров, а все остальное время служебные колеса крутились в неизвестных направлениях. Однажды на этой машине Летецкий заявился в Гомель — гендиректор держался и передвигался отдельно от команды, — забыв при этом посмотреть в календарь. Приходит на арену за день до начала игры, садится на трибуну и ждет вбрасывания. Когда мне об этом сообщили, я от души хохотал и сказал лишь одно: “Хорошо еще, что он Гомель с Простоквашино не перепутал”. Кстати, Летецкий так и не уразумел, по какой схеме мы играли в плей-офф. В Бресте во время ужина, когда команда уже собиралась домой, наш директор поставил задачу: “Осталось всего одна, третья, победа — и мы в полуфинале”. Ребята чуть не подавились — они-то в этот полуфинал уже вышли. Далее, как известно, плей-офф шел уже до трех побед. Одерживаем третью победу подряд над “Неманом” в тяжелейшем матче в Гродно, садимся в автобус, на всякий случай звоним на мобильный Летецкому: “Вы с нами, или как?” Ответ был достойным: “А что, завтрашнюю игру отменили?”…

А за последний конфуз мне было просто стыдно. По окончании сезона на праздничном вечере, когда игрокам вручали паспорта от телевизоров, начальник перепутал практически все имена подчиненных. Не удосужился взять у секретарши точный список имен хоккеистов и называл Петю Васей, а Васю Игорем.

И еще один вопрос, который я не могу обойти вниманием. Когда вернулся с чемпионата мира и вышел на первую тренировку “Керамина”, только слепой мог не увидеть на борту четырехметровую рекламу, что в определенный день и час в Ледовом дворце на Притыцкого состоятся соревнования по спортивным танцам. Я заострил на этом внимание — мероприятие накладывалось на наш финал, то есть все заранее было известно. А теперь вспомните, какой скандал возник по поводу переноса в пожарном порядке игр с Могилевом в парк Горького?! Когда надо было отстаивать интересы клуба и попытаться не лишить болельщиков “Керамина” зрелища, а команду — преимущества своего поля, никто этим не занимался — господин Летецкий опоздал на соответствующее совещание в Мингорисполкоме “всего” на 40 минут. Он пришел аккурат когда все разъехались. Крайним же в этой истории попытались сделать моего ассистента Александра Владыкина, требовали от него каких-то объяснений, хотя тренер к этому никакого отношения не имел.

В начале сезона у нас была традиция каждый понедельник в 9 утра собираться всем клубом, подводить итоги предыдущей недели и намечать планы на будущую. Так вот, проведя три или четыре такие планерки, я понял, что они бессмысленны. На каждой из них поднимались одни и те же вопросы: компьютер для бухгалтера — зарплата начислялась на счетах, покупка папок, скрепок и прочая канцелярщина. В то же время стратегические вопросы так и остались нетронутыми. Я уже не говорю о “глобальных” проектах Александра Вячеславовича в виде фабрики по производству деревянных поддонов для керамической плитки и сети пивных ларьков по всему Минску. Под коммерческую службу на Крытом катке в парке Горького были выделены даже три комнаты, которые так весь сезон и пропустовали. С другой стороны, был разорван контракт с нашей лучшей хоккейной школой “Юность” — Летецкий не нашел взаимопонимания с ее директором Анатолием Беляевым, и команда осталась без подпитки, а школа — без поддержки. Много велось разговоров и о том, чтобы какая-то часть выручки от проданных билетов уходила на счет клуба для покрытия хотя бы расходов на арбитраж, но и это осталось на бумаге.

Такую высокооплачиваемую работу, где можно создавать видимость кипучей деятельности и практически ни за что не отвечать, Летецкий не найдет больше нигде. И Александр Вячеславович понял, что я об этом тоже хорошо осведомлен и если останусь работать дальше, то первым моим условием будет замена генерального директора клуба. Если сказать проще, то вопрос стоял ребром: или я, или он. Убрать меня чистыми руками, то есть за невыполнение задачи, Александр Вячеславович по определению не мог, и тогда он избрал старый как мир и простой как грабли способ — облить меня грязью, что и делал целенаправленно и планомерно на всех уровнях при помощи “доброжелателей” из тренерского цеха. Свободного времени для этого у гендиректора было, хоть отбавляй.

Напряжение в отношениях я почувствовал сразу после Олимпиады. Дудика в Гомеле встретили, как национального героя, а мне в клубе даже никто руки не пожал — лишь косые взгляды, недоверие да грязные небылицы вокруг. А уже после отпуска я наслушался о себе такого, что волосы дыбом вставали: дескать, чуть ли не весь сезон просидел в милиции — даже оттуда “Керамином” и сборной руководил. Вот вы мне скажите, может ли тренер-пьяница выиграть чемпионат страны, который длится девять месяцев?

— Признаться, сплетни нас интересуют мало, здесь более или менее все ясно. Но ведь команду, по большому счету, курировал не какой-то Летецкий, а тогдашний директор завода, нынешний вице-премьер Анатолий Тютюнов — человек, заслуживающий всяческого уважения…

— Мне приятно было работать с руководителем такого уровня. Анатолий Дмитриевич — человек слова. Кстати, в личной беседе он сказал, что если рассмотреть прошлогодний успех “Керамина”, то в нем 50 процентов его, а 50 — моих. Главный залог нашего результата — стабильность. Мы все получали вовремя. Хоккеисты верили в солидность и порядочность Тютюнова даже при небольших задержках обещанного. И несмотря на то, что я уже не работаю в “Керамине”, хочу поблагодарить Анатолия Дмитриевича хотя бы за то, что мне ни разу на протяжении всего сезона не было отказано в личном прямом общении вне зависимости от того, каковы были результаты.

Сразу после Олимпиады я узнал, что за моей спиной ведутся переговоры с Евгением Лебедевым, у которого заканчивался контракт с “Гомелем”. Это произошло ровно за пять минут до первого матча плей-офф чемпионата ВЕХЛ с “Ригой” — у меня тут же упало настроение.

— Кстати, какова, на ваш взгляд, роль во всей этой истории самого Лебедева?

— У меня нет привычки обсуждать коллег.

Я попросил Тютюнова о встрече и задал ему конкретный вопрос: “Какие ко мне претензии как к главному тренеру?” В ответ услышал: “Работай спокойно до конца сезона, а там посмотрим. Станешь вторым — сотрудничаем дальше”. Поэтому я и не обращал внимания на расползавшиеся слухи и сплетни. В итоге мы стали чемпионами, а проигравший занял мое место. И с тех пор задаю себе вопрос: какое же место нужно было занять мне, чтобы не оказаться без работы?

Я снова встретился с Тютюновым, но Анатолий Дмитриевич к тому времени уже находился в плену своих-чужих убеждений. Причины, по которым меня выставили из “Керамина”, считаю смешными и надуманными. Судите сами: первая причина, по словам Тютюнова, нестабильность выступления команды на протяжении сезона. Но ведь у нас был единственный спад в ноябре, да и невозможно выиграть все 70 с лишним игр, тем более в процессе трех соревнований. Кто придумал вторую причину, у меня вообще в голове не укладывается! Анатолий Дмитриевич сказал, что замену мне подыскали, когда я якобы собирался… покинуть “Керамин” после Олимпиады. Задумал, дескать, Воронин перебраться в несуществующий клуб под названием “Динамо”. Бред какой-то! И комментировать его, равно как и спорить с уважаемым мной руководителем, я не стал — вердикт всему вынесет время.

Пользуясь случаем, хочу через “Прессбол” поблагодарить прежде всего болельщиков “Керамина”, которые радовались и переживали вместе с нами. Думаю, что радости было больше. Хочу также выразить благодарность всем, с кем довелось работать в сезоне — как опытным, так и молодым хоккеистам, и не только за результат, но и за поддержку в непростые для меня минуты. Ребята прекрасно видели, как меня поливали грязью, и тем не менее сумели сплотиться вокруг тренеров и не просто решить поставленную задачу, а даже перевыполнить план. Отдельная признательность медицинскому и обслуживающему персоналу — все они, безусловно, профессионалы. И Анатолию Тютюнову тоже спасибо — за нашу общую победу.

У меня сегодня можно отнять все. Не отнимешь только результат.