ЛИЧНОСТЬ. Четверть века в доспехах

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”

Эдуард ЗАНКОВЕЦ. Родился 27.09.69 в Брестской области. Воспитанник минской СДЮШОР “Юность” (тренеры — В.Смирнов, Г.Бандурин). Нападающий. Заслуженный мастер спорта. Выступал за минские СКИФ-ШВСМ, “Динамо” (“Тивали”), “Авангард” (Омск, Россия), “Ольборг” (Дания), “Вайсвассер” (Германия), ХИФК (Финляндия), СайПа (Финляндия), “Сибирь” (Новосибирск, Россия), “Рокфорд” (UHL, США), “Керамин” (Минск), “Торпедо” (Нижний Новгород, Россия).

Чемпион Спартакиады народов СССР (1986). Чемпион Беларуси (1993-94). Чемпион мира в группе “С” (1995). Серебряный призер чемпионата мира в группе “С” (1994). Чемпион мира в группе “В” (2002). Бронзовый призер чемпионата мира в группе “В” (1996). Лучший хоккеист Беларуси 1993 года. В чемпионатах Беларуси провел 24 матча, набрал 31 (16+15) очко, заработал 25 минут штрафа. Участник двух Олимпиад (Нагано-98, Солт-Лейк-Сити-02). За сборную Беларуси провел 50 матчей, набрал 32 (22+10) очка, заработал 46 минут штрафа.

— Эдуард, не рановато ли оставили площадку? Ведь не только ваши ровесники, но и более старшие по возрасту продолжают активные выступления. Что вас подвигло на такой шаг?

— Все нужно делать вовремя. Всю свою карьеру я стремился к выступлению за сборную, считая это одним из критериев профпригодности. Перед минувшим же сезоном отчетливо осознал: мой потенциал как хоккеиста окончательно исчерпан, роста больше не будет. Мог, конечно, оставаться на льду лишь ради того, чтобы продлить свой игроцкий век и заработать тем самым лишнюю копейку перед уходом на пенсию. Но привык ставить перед собой максимальные цели. Однако на прежнем, лучшем своем уровне держаться уже не способен. А пребывать на вторых и третьих ролях — не в моем характере.

— В последние годы наверняка нередко задумывались о продолжительности своей карьеры. Устанавливали ли для себя какой-то минимальный возрастной рубеж?

— Еще в годы расцвета настраивал себя доиграть до 33 лет. Потом это число увеличил до 35. Но судьба распорядилась так, что пришлось остановиться на первом варианте. После чемпионата мира-2002 в Эйндховене, на котором сборная вернула себе прописку в сильнейшем дивизионе, пытался трудоустроиться. Так как пробиться в клуб российской суперлиги было маловероятно, агент прощупывал почву в Европе и Америке. Но внутренне я уже был готов к тому, что если мои надежды не оправдаются, то повешу коньки на гвоздь.

— Что, так надоел хоккей?

— Да не хоккей, а состояние неопределенности, которое преследовало практически каждую осень на протяжении четырех последних лет. Не имея клуба, вынужден был проходить предсезонку самостоятельно. Что тяжело не только физически, но и морально. Ведь это обстоятельство всякий раз автоматически снижало мои шансы на попадание в сборную, которое для себя неизменно считал главной целью сезона.

— Однако проблемы с попаданием в национальную команду у вас начались еще раньше — после перехода из омского “Авангарда” в датский “Ольборг”. Не считаете опрометчивым тот шаг?

— Возглавивший сборную тренерский штаб Анатолия Варивончика свое решение о невключении Занковца в состав в немалой степени аргументировал невысоким уровнем чемпионата Дании. Хотя такая категоричная оценка хоккейного первенства этой страны весьма спорная. Там выступало достаточно легионеров приличного класса. И они, как показало время, неплохо поднатаскали местных игроков, которые в этом году не только закрепились в сильнейшем дивизионе мирового хоккея, но и произвели настоящий фурор победой над сборной США… Среди творцов этой сенсации немало моих бывших партнеров по “Ольборгу”. Так что с полной ответственностью могу утверждать, что датский легионерский период не сказался отрицательно на уровне моего спортивного мастерства. И об отъезде в Данию ничуть не жалею. Хотя бы уже потому, что довелось пожить с семьей в цивилизованной европейской стране. Да и вообще, оглядываясь на пройденный хоккейный путь, ошибкой могу признать разве что второй год в немецком “Вайсвассере”, который ничего не дал мне в игровом плане. Но ведь после этого я провел удачный сезон в Финляндии…

— Почему не удалось дольше задержаться в Стране Суоми?

— К легионерам там предъявляются суровые требования. Иностранец должен быть значительно сильнее местных игроков. Впрочем, это справедливо. Ибо приезжие, как правило, получают более высокую зарплату, чем среднестатистический финн. Я же оказался в Финляндии благодаря своему бывшему товарищу по “Вайсвассеру” Тимо Бломквисту, который работал одним из тренеров ХИФКа из Хельсинки. Посреди сезона он пригласил меня залатать бреши, возникшие в результате лавины травм, обрушившихся на столичную команду. Через месяц игроки поправились, и остаток чемпионата я доигрывал за более скромный клуб — СайПу из Лаппенранты.

— Следующий поворот в вашей карьере был весьма неожиданным. В 31 год вы впервые отправились выступать за океан…

— Я давно хотел поиграть в Северной Америке. Еще в молодости было любопытно познакомиться с тамошним хоккеем да и с укладом жизни. Агент тут же откликнулся на это пожелание и в августе 2000 года отыскал мне приемлемый вариант в Объединенной хоккейной лиге (UHL). Клуб базировался в городе Рокфорд, неподалеку от столицы штата Иллинойс Чикаго. Но уехать туда сразу я не смог, так как долго оформлялись документы. Поэтому, чтобы поддерживать форму, где-то с месяц защищал цвета новосибирской “Сибири”.

— И как вас встретила Америка?

— Несмотря на достаточно высокую для низших лиг зарплату, жить на широкую ногу было проблематично. В США не только высокие доходы, но и расходы. Впрочем, бедствовать тоже не приходилось. Плюс отшлифовал английский. Правда, признанный полиглот у нас в семье — сын Владислав. В первый класс пошел в Германии, во второй — в Финляндии, где пополнял свой лингвистический багаж знакомством с финским. В Штатах, разумеется, очередь дошла и до английского… Правда, пребывание в США ограничилось всего одним сезоном. На следующий год ввели предел на зарплату — до 10 тысяч долларов на всю команду в неделю. Плюс лимитировали количество игроков старше тридцати лет.

В любом случае возвращение в Европу должно было сослужить мне полезную службу. Приближалась Олимпиада в Солт-Лейк-Сити. А так как в сборной страны сменилось руководство, то у меня появилась надежда вернуться в национальную команду. Естественно, что для завоевания места в ее составе надо быть на виду. Поэтому, как показалось, весьма кстати подвернулся вариант с нижегородским “Торпедо”. Несмотря на то что дела в этой команде у меня сразу не заладились, держался за нее до последнего. Считал, что из Нижнего путь на Олимпиаду значительно короче, чем из минского “Керамина”. Отчасти мой расчет оказался верен. Когда на сборную Беларуси обвалилась эпидемия травм, Владимир Крикунов вспомнил обо мне, дозаявив на второй этап. Но сезон в клубе оказался напрочь потерян. Не моя это была команда, и все тут. И не оставался бы в ней дольше двух недель, кабы не Солт-Лейк-Сити. Очень уж хотелось туда попасть. Ради этого пришлось терпеть и смену тренеров, и непривычный игровой стиль, и недостаточное время, отводимое мне на площадке. Не было рядом и семьи, которая сопровождала меня во всех вояжах.

— Как проходит интеграция в другую, послеспортивную жизнь?

— Тяжеловато, признаюсь честно. Все-таки бизнес, хоть и напрямую связанный с хоккеем, — это совсем другая сфера. Фирма “Тимлайн”, в которой я занимаю директорское кресло, является официальным представителем компаний “Easton”, “Jofa”, CCM и других брендов, производящих хоккейную экипировку. Еще мы представляем в Беларуси интересы завода по выпуску ледозаливочных машин “Zamboni”. В ноябре прошлого года, когда не удалось трудоустроиться хоккеистом, переквалифицировался в бизнесмена. В принципе морально был к этому готов. Фирма учреждена действующими хоккеистами, и я был главным кандидатом на директорский пост в том случае, если повешу коньки на гвоздь. В моем подчинении пока три человека. Они имеют к сфере деятельности предприятия непосредственное отношение. Я же перед ними имею преимущество лишь в том, что потенциальным потребителям хорошо известен как хоккеист. В определенной степени эта деталь помогла нам выиграть тендер на поставку хоккейной экипировки в “Витебск”. А во многих других вопросах пока откровенно плаваю. Новой профессией приходится овладевать по ходу дела. А еще учусь в Высшей школе управления бизнесом при Белорусском государственном экономическом университете.

— А попробовать себя на тренерском поприще не было желания?

— Ну почему же? Правда, никого моя кандидатура не заинтересовала.

— Вы хотели возглавить взрослую команду?

—Я согласился бы и на помощника. Впрочем, сейчас это уже не актуально.

— Так, может, и с детишками взялись бы возиться?

— Может, и с детишками. Это, между прочим, не менее ответственный участок работы. Ведь самое главное, что нужно начинающему хоккеисту, — правильно поставить технику, катание. Если мальчишку сразу не обучить азам, то с возрастом устранить огрехи будет все сложнее. Ясно, что наши хоккеисты, поигравшие в России, Европе, вряд ли пойдут работать на ту зарплату, которую платят детским тренерам. Хотя многие из них с удовольствием передали бы свои знания и умения, если бы их труд достойно, хотя бы по белорусским меркам, вознаграждался. Как это можно сделать? Положим, в каждой ДЮСШ обучаются хоккею ребята восьми возрастов. Практически с каждым возрастом работает отдельный тренер. Я считаю, что достаточно было бы двух наставников на всех воспитанников. И каждому из них — по паре помощников. Люди будут работать практически весь день — с утра до вечера. И соответственно будут получать зарплату, сопоставимую с той, которую имеет тренер взрослых команд. За счет чего? За счет освободившихся ставок. Плюс поддержка клуба. И если в месяц долларов 700 набежит — то это уже хорошие деньги. И многие из наших ребят, завершающих карьеру, думаю, согласились бы на такое применение своим способностям. Польза обоюдная и очевидная. Ведь квалифицированных детских тренеров у нас не в избытке. А ими как раз вполне могут стать классные хоккеисты. Бывшие легионеры, прошедшие на своем веку школу специалистов из разных стран — Швеции, Финляндии, Канады, став тренерами, постараются аккумулировать все лучшее в своей методике. И это взаимопроникновение хоккейных культур пойдет только на пользу, обогатит игру. А то мы десятилетиями варимся в собственном соку, в то время как прогрессивные тенденции проходят мимо. Об этом свидетельствует то, что в последнее время, за исключением Владимира Синицына, в Беларуси не появилось новых тренерских имен.

— Раз уж затронули тренерскую тему, то кому вы обязаны своим становлением хоккеиста?

— Конечно же, это мои первые тренеры Владимир Смирнов и Геннадий Бандурин. Львиная доля труда также принадлежит Владимиру Крикунову. Как только попал в “Динамо”, понял: этот человек в хоккее разбирается. Подкупало его глобальное мышление. Причем не только в отношении тренировочного процесса, но и развития хоккея вообще. Произвела впечатление также работа финских специалистов в ХИФКе и СайПе. Причем не только на тренировках и во время матчей, но и вне площадки. Наставники считали своим долгом раскрепостить игроков, чтобы они отвлекались от груза прошедших и предстоящих игр. Поразили также демократичность и доброжелательность в отношениях внутри тренерского штаба. Например, у помощников и мысли не возникало, чтобы подсидеть главного. Трудились одной бригадой, и ответственность за результат несли все. Вместе и в отставку, и на пьедестал. Что-то полезное пытался почерпнуть и от остальных, но какого-то яркого следа в моем восприятии игры никто больше не оставил.

— Насколько известно, вы сторонник достаточно либеральных отношений с наставником вне пределов площадки. Однако Крикунова к таковым не отнесешь…

— В юные годы было не до либеральничанья. Тогда каждый молодой игрок пытался во что бы то ни стало заявить о себе в чемпионате СССР. И взаимоотношения с тренерами отходили на второй план. Это потом, с наступлением демократии, хоккеисты стали задумываться о правах человека и так далее. А до этого Виктор Васильевич Тихонов даже великих Фетисова, Ларионова, Макарова и иже с ними в ежовых рукавицах держал!

— Повязка капитана “Динамо” (“Тивали”) накладывала дополнительную ответственность? И какими особенными качествами нужно было обладать, чтобы удостоиться такого доверия?

— Это, наверное, издержки того времени, но в обязанности капитана вменялось больше функций за пределами площадки: пробить для команды материальные блага либо выбить у руководства обещанные деньги. Хотя в идеале капитан должен быть связующим звеном, посредником между руководством и коллективом. Проводником тренерских идей во время игры, лидером на площадке. За что меня выбрали капитаном? Наверное, за открытость. Я не был конфликтным человеком и всегда охотно шел на контакт. Не стеснялся задавать вопросы.

— Какой из сезонов в вашей карьере наиболее удачный. И в какой команде чувствовали себя наиболее комфортно?

— С теплотой вспоминается 1993 год, когда я был признан лучшим хоккеистом Беларуси, и минское “Динамо” (“Тивали”), с которым связаны первые значимые успехи во взрослой карьере. Хорошее было и время, проведенное в Финляндии, особенно месяц в ХИФКе. Такой прекрасной атмосферы я не встречал ни в одном коллективе за все время своей карьеры. Это тот самый случай, когда работа в радость.

— Если бы не хоккей — то что? Насколько велика была вероятность иного выбора судьбы?

— Когда меня привели на хоккей, я уже занимался футболом и плаванием. И какое-то время продолжал совмещать эти три вида. Первым откололось плавание. Там был такой подход к обучению, что напрочь отбивал интерес к тренировкам. Да так, что плавание я возненавидел. Когда же встал вопрос выбора между футболом и хоккеем, склонился в пользу последнего из-за более затейливой амуниции. Грела одна только мысль о том, что эта большая форма будет лежать у меня дома. Не говоря уже о том, что ее мне посчастливится надевать. Изо дня в день в течение четверти века…