ПОРТРЕТ. Отцовский инстинкт Александра Рядинского

Поэтому приглашение в тренировочный лагерь нижнекамского “Нефтехимика”, которое еще в мае анонсировалось наставником клуба Владимиром Крикуновым, возглавлявшим тогда также и сборную Беларуси, казалось логичным продолжением послужного списка хоккеиста. Однако, несмотря на обнадеживающие отзывы со стороны главного тренера татарстанского клуба, Александр покинул расположение “Нефтехимика”. Это обстоятельство вынудило “ПБ” выйти на связь с вернувшимся в Минск игроком.

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”

Александр РЯДИНСКИЙ. Родился 1.04.78 в Минске. Воспитанник минской “Юности” (тренер — В.Евдокимов). Защитник. Выступал за “Юность” (Минск), “Анкоридж” (WCHL), “Линкольн Старз” (юниорская лига США), “Арканзас”, “Толедо” (оба — ECHL), “Керамин” (Минск). Чемпион ВЕХЛ (2003). Чемпион Беларуси (2002), серебряный призер (2001, 2003). Обладатель Кубка Беларуси (2002), финалист (2003). Лучший защитник ВЕХЛ (2003). В чемпионатах Беларуси провел 129 матчей, набрал 31 (8+23) очко, получил 223 минуты штрафа. В чемпионатах ВЕХЛ — 212, 49 (22+27), 293. За национальную сборную Беларуси провел 31 матч, набрал 3 (0+3) очка, получил 20 минут штрафа.

— Саша, в чем дело?

— Вместе с группой белорусов, вызванных на просмотр Крикуновым, я провел в Нижнекамске полторы декады, а затем отправился на три недели в Финляндию. По возвращении из Суоми ребят отпустили на выходные по домам. После чего “Нефтехимик” протрубил сбор в подмосковном Одинцово. Туда был приглашен и я с Мишей Грабовским. Но моя побывка в Минске затянулась. Из-за болезни семимесячной дочери вынужден был сдать билеты, чтобы вместе с женой помочь малышке преодолеть недуг. Дни и ночи напролет не отходили от ребенка ни на час, мотались по больницам, клиникам, аптекам… Объяснения по поводу своего отсутствия дал помощнику Владимира Васильевича Ивану Александровичу Кривоносову. Вроде в тренерском штабе нижнекамцев все поняли. Миша Грабовский, смотрины которого еще продолжаются, сказал, что в “Нефтехимике” меня ждут. Сейчас дочурка пошла на поправку, так что уже со следующей недели планирую приступить к тренировкам. Дружина Владимира Крикунова собирается на сбор в Словакию. Если успею оформить документы, присоединюсь к ним.

— Ну и как тебе крикуновская школа? Помнится, Владимир Васильевич по весне, в ответ на упреки о чрезмерных нагрузках накануне мирового первенства в Финляндии, обещал группе игроков белорусского чемпионата показать, что такое настоящая предсезонка…

— Да ничего сверхъестественного. Разве что более интенсивная работа на тренировках. “Функционалке” уделяется больше внимания. Больше, чем в Минске, работы со штангой. Веса отягощений поприличнее. И зарядка в семь утра. Причем весьма динамичная. Организм еще не проснулся как следует, а уже бежать надо. Каждое утро преодолевали одно и то же расстояние. Но с каждым днем на него отводилось все меньше и меньше времени. Вот к этому привыкнуть было непросто. Хотя в “Керамине” у Валерия Воронина мы в восемь утра поднимались. У Лебедева же зарядка проходила в более спокойном режиме. Зато к тренировкам подходили свеженькими. Но, что характерно, в “Нефтехимике” нагрузки хоть и серьезные, дозировались они грамотно, четко: в один день на одну группу мышц, в другой на другую. А не как бог на душу положит.

— Сколько матчей ты отыграл на финском сборе?

— Два. В одном, против “Северстали”, в одной паре с Андреем Башко. В другом, против “Ак Барса”, с находившимся на просмотре россиянином из “Крылышек”. И в том, и в другом случае удалось не пропустить в своих сменах.

— Отказ от услуг Андрея Башко был как-то объяснен?

— По-моему, тренерский штаб уже заранее почти определился, с кем продолжит сотрудничество. Поэтому большинство было приглашено для массовости. Чтобы двусторонки проводить.

— А тебя когда позвали в Нижнекамск?

— Кривоносов предложил испытать свои силы еще в Финляндии, во время чемпионата мира. Обрисовал ситуацию в клубе, ориентировочные финансовые условия. Заинтересовал.

— Чемпионат мира стал для тебя дебютом на таком уровне. Насколько различными показались ощущения от выступления за сборную по сравнению, скажем, с “Евровызовом”?

— Во-первых, совсем другая ответственность. Свой отпечаток накладывало волнение. Плюс разница в мастерстве соперников. Выше скорости, игроки техничнее, хитрее, талантливее, чаще принимают нестандартные решения. Нужно время, чтобы освоиться в такой обстановке, приспособиться к манере действий противника. То есть необходима регулярная практика в сильном чемпионате, там, где есть на кого равняться, за кем тянуться.

— Как прокомментируешь жалобы некоторых игроков сборной на то, что во время подготовки к поездке в Финляндию команде были предложены слишком высокие нагрузки, из-за чего ей не хватало свежести? И как они отразились на твоем состоянии?

— У меня было очень сильное желание пробиться в выездной состав, поэтому пахал на тренировках по полной программе и даже не задумывался об объемах проделываемой работы, практически не замечал их. Другое дело те игроки, которые были спокойны за свое место в обойме. Психологически им было тяжелее переносить нагрузки. Впрочем, ударный цикл, прописанный Крикуновым, на моем состоянии отразился уже во время турнира, когда почувствовал недостаток свежести. Особенно после матча со шведами, в котором на площадке были оставлены все силы. Резерва на игру с Латвией просто не осталось…

— Но к решающему раунду чемпионата Беларуси полностью восстановился?

— Конечно. И хотя напряжение, свойственное плей-офф, присутствовало, уровень мастерства соперников позволял чувствовать себя как рыба в воде.

— Тем не менее в финале “Керамин” был повержен “Гомелем”…

— У них надежнее сыграли вратари. Да и везение сопутствовало. В то время как мы нередко пропускали курьезные шайбы, которые надламывают командный дух. Еще одна причина неудачи — недостаточная концентрация, нехватка настроя. Может быть, в некоторой степени даже пресыщение победами на финише сезона. Мы, конечно, понимали, что золото национального чемпионата важнее, чем уже завоеванное ВЕХЛовское. Но, видимо, на подсознательном уровне этот успех, да и выход в финал (это была задача-минимум) расхолодили команду.

— Отпуск как провел?

— Дома, с семьей. С маленьким ребенком особо не попутешествуешь.

— Появление младенца, небось, добавило хлопот. Это каким-то образом отражается на твоей работе?

— Наверное, да. Мысленно постоянно обращаешься к семье. Волнуешься. Из-за недосыпаний сложнее восстанавливаться после игр и тренировок.

— А кто помогает супруге в твое отсутствие?

— Сама справляется. У бабушек-дедушек особо времени нет — они работают. Так что геройствует в одиночку. Представляю, каково ей придется, если я уеду в “Нефтехимик”…

— В прежние годы у тебя были еще попытки закрепиться в России?

— В двадцатилетнем возрасте ездили с Виктором Костюченком в “Авангард”. Даже контракты какие-то заключили. Но пробыли там всего лишь около недели. В стане “ястребов” резко произошла глобальная смена руководства. Вместе с главным тренером Леонидом Киселевым из команды “попросили” и приглашенных им игроков. Затем была попытка трудоустроиться в “Ладе”. Но как раз в это время ввели лимит на легионеров. Тогда рванул в “Сибирь”, которая вылетела из суперлиги. Виталия Стаина пригласили ее обратно поднимать. Ну он в помощь белорусов позвал: меня, Костюченка, Шаритона, Матюхина. Однако по приезде туда столкнулись с полным бардаком — ни денег, ни экипировки. Даже клюшку из левой на правую самому переделывать пришлось. Потом оттуда уехать не могли, еле денег выпросили на билеты домой. А осенью в составе очередного молодежного десанта “Юности” махнул в США, на Аляску.

— К белым медведям, значит…

— В Анкоридж. Но пробыл я там всего два месяца. После чего оказался на другом побережье, в городе Линкольне. Год выступал в юниорской лиге. Денег практически не платили, зато поселили в местной семье, которая взяла меня на полный пансион. А по окончании сезона ее глава, занимавший высокий пост в строительной компании, еще и на работу меня устроил. Так что приобрел навыки обращения с заморскими стройматериалами.

— А навыки общения на английском языке?

— С этим сложнее. Дело в том, что в городе завел немало русскоязычных приятелей — студенты, эмигранты. Весело проводили время, языкового барьера не существовало. Ну я и не утруждал себя лингвистическими изысканиями.

— Следующим твоим адресом был “Арканзас”…

— Это профессиональная команда из лиги восточного побережья. Денег платили не ахти, по 400 долларов в неделю, что по американским меркам весьма скромно. Но семьи тогда у меня не было, хватало, чтобы себя прокормить. Хозяева все пытались напроситься к кому-нибудь в качестве фарм-клуба. Это решало много финансовых проблем. Да и кадровых — из основной, НХЛовской, команды в резервную ведь постоянно кого-то ссылают. Но никого кандидатура “Арканзаса” не заинтересовала: не хоккейный это город. Зато бытовые условия прекрасные предоставили. Правда, английский я и здесь не усовершенствовал. В команде оказалось несколько русскоязычных игроков, к которым по ходу сезона еще и Юра Кривохижа присоединился. Душевная компания. Жаль было покидать ее, когда за пару месяцев до финиша чемпионата трейданули в “Толедо” — последнее мое заокеанское пристанище. Команда здесь посильнее была — входила в структуру “Детройт Ред Уингз”. И публика горячая, темпераментная. Впрочем, турнирных высот с новой дружиной не достиг — даже в плей-офф не попали…

— В игровом плане заокеанский период оказался полезен? Многие, возвращаясь, жалеют о проведенном там времени…

— Знакомство с разными школами никогда не повредит. Хоккей там азартный, жесткий, быстрый. Зазеваешься — окажешься впечатанным в борт. Научился держать удар. Что касается потерянного времени, то в Беларуси тогда все равно не было ни условий, ни команд, в которых можно было бы совершенствоваться и расти. А так заодно удалось и на мир посмотреть, познакомиться с заморским укладом жизни. Кто знает, когда еще придется за океаном побывать?