ПОРТРЕТ. Андрей Гусов: учиться никогда не поздно

Тем более что из стана “драконов” он перебрался тогда в затеявшее массовую перетряску состава столичное “Динамо”. В декабре же Андрей вслед за бывшим наставником “Керамина” Евгением Лебедевым из Минска проследовал в “Брест”, войдя в тренерский штаб клуба из города над Бугом.

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”

Андрей ГУСОВ. Родился 16.11.69 в Минске. Воспитанник столичной “Юности” (первый тренер — Александр Владыкин). Выступал за команды СКИФ-ШВСМ (Минск) (1987), “Химик” и “Полимир” (Новополоцк) (1989-95), “Тивали” (Минск) (1993), “Подхале” (Новы-Тарг, Польша) (1994-97), “Краковия” (Краков, Польша) (1997), “Хака” (Испания) (1998), СМС-1 (Варшава, Польша) (1998-99), “Крыница” (Крыница-Здруй, Польша) (1999-2000), “Ак Барс” (Казань, Россия) (2000), “Амур” (Хабаровск, Россия) (2001), “Динамо-Энергия” (Екатеринбург, Россия) (2001-02), “Брунико” (Италия) (2002-03), “Керамин” (Минск) (2003-04), “Динамо” (Минск) (2004). В чемпионатах Беларуси провел 135 матчей, набрал 101 (48+53) очко, получил 101 минуту штрафа. Чемпион Беларуси (1996), серебряный (1995, 2004) и бронзовый (1993, 1994) призер. Чемпион ВЕХЛ (2004). Трехкратный чемпион Польши (1995, 1996, 1997), бронзовый призер (2000). Обладатель Кубка короля Испании (1998). Участник ЧМ-94, -95, -96. В составе сборной Беларуси провел 32 игры, набрал 16 (9+7) очков. С декабря 2004 года — в тренерском штабе “Бреста”.

— Что летом 2004 года вынудило покинуть благополучный “Керамин” и перебраться в “Динамо”?

— В один прекрасный день позвонил господин Летецкий, генеральный директор клуба, и сообщил, что в связи с омоложением команды я и Владимир Копать “Керамину” больше не нужны. Таким образом, несмотря на действующие контракты, нас попросили из клуба. Имелись весьма заманчивые и интересные предложения, однако за свою карьеру вдоволь наездился по городам и весям. Потому хотелось играть дома, больше времени проводить рядом с женой и дочкой. В “Динамо” же, помимо меня, пришли опытные Саша Андриевский, Олег Романов. Впрочем, на былые заслуги никто внимания не обращал: необходимо было не только завоевывать место в составе, но и чему-то учить молодых партнеров. Другое дело, что руководство “бело-голубых” начало менять тренеров как перчатки, и хоккеисты не успевали улавливать новые требования, игровые концепции каждого наставника. В декабре позвонил Евгений Иванович Лебедев и предложил перейти на тренерскую работу в “Брест”. Размышления о завершении игровой карьеры были недолгими: давно задумывался, чем займусь потом.

— Обида на руководство “Керамина” после вынужденной смены клуба не распространялась на Лебедева?

— Отношения с Евгением Ивановичем остались прежними. Еще когда его ассистент Владимир Шенько возглавил “Неман”, Лебедев позвал меня на освободившуюся вакансию. Учитывая то, как некрасиво со мной расстались, возвращаться в “Керамин” было глупо. А вот перебраться в Брест согласился с удовольствием.

— До сих пор решение Лебедева принять “Брест”, бывший аутсайдером чемпионата Беларуси, кажется загадочным…

— С этими вопросами обращайтесь к Евгению Ивановичу. Но я не думаю, что просто так можно уйти из стабильного клуба, постоянно претендующего на золото, в одиннадцатую команду чемпионата. Видимо, были свои причины. Я не спрашивал шефа об этом.

— Как быстро освоились в новой роли?

— Первые дни смущался, чувствовал себя неловко, появляясь на льду не в игровой форме, а в тренерском обмундировании. Ведь с некоторыми хоккеистами довелось поиграть бок о бок в различных командах. Однако и я, и новые подопечные прекрасно понимают, что каждый выполняет свою работу. За результат в первую очередь спросят с тренеров. Вскоре отношения с ребятами нормализовались, соблюдалась субординация. Разве что несколько резало слух обращение по имени-отчеству. Вообще-то я не сторонник такого официоза. Ведь за границей принято употреблять одно имя. Но главное не это, а чтобы подопечные полностью выполняли то, что от них требуешь. За счет хороших отношений между тренерским штабом и игроками удалось создать в “Бресте” интересную команду. Стараемся вывести работу в клубе на более профессиональный уровень. Никто не устраивает слежку за хоккеистами, не советует, как и что следует делать вне коллектива. Приучаем их к самостоятельности, к ответственности за свои действия.

— Были какие-то познания в тренерском ремесле, или начинали с нуля?

— За долгие годы игровой карьеры накопилась определенная база. Сейчас тщательно анализирую каждую тренировку, стараюсь выделять какие-то нюансы. Да и у Евгения Ивановича солидная теоретическая база, интересное построение тренировочного процесса. На пользу идет и практика в юношеской сборной Беларуси, где помогаю Василию Панкову. Изучаю специализированную литературу, постоянно общаюсь с опытными коллегами, у которых всегда есть что почерпнуть.

— Недавно наставник “Юниора” Александр Руммо вернулся с тренерских курсов в Санкт-Петербурге, где преподавали известные на постсоветском пространстве специалисты…

— В начале лета “Брест” проводил тренировочный сбор, по окончании которого я решил отдохнуть, все-таки сезон выдался очень напряженным. Я с радостью съездил бы на учебу, но, к сожалению, узнал о питерских курсах лишь постфактум — из вашей газеты. Учиться никогда не поздно и всегда полезно. Как для матерого тренера, так и для начинающего. В советские времена, помню, несколько раз в Минске собирались специалисты чуть ли не всего Союза, а мэтр Анатолий Владимирович Тарасов устраивал для детских тренеров мастер-классы. Трижды довелось стать наглядным пособием для приезжих: именно столько раз Тарасов проводил учебно-тренировочные сборы с нашим (1969 года рождения) набором “Юности”. А ведь подобные мероприятия проходили не только в Минске, но и в других городах СССР.

— Работа в юношеской сборной сильно отличается от тренировочного процесса в клубе?

— Недели через две после моего переезда в Брест случилось несчастье с возглавлявшим восемнадцатилеток словаком Петром Богуницким, и сменивший его Василий Панков пригласил меня к себе в ассистенты. Отказываться было глупо. И для спортсмена, и для тренера сборная страны — это святое. Если в “Бресте” трудился со взрослыми, сложившимися исполнителями, то в сборной пришлось не только укреплять в юных спортсменах любовь к хоккею, но и доказывать, насколько почетно защищать честь родного флага. Собрав ребят из разных клубов, за короткий промежуток времени необходимо создать хорошую атмосферу в коллективе. Признаться, был приятно удивлен тем, как они работали, как внимательно прислушивались к нашим советам. Ведь, будучи хоккеистом, слышал, что, дескать, 1987 год — неперспективный и многие парни попадают в состав лишь благодаря “молодежному” пункту в регламенте чемпионата. Но когда столкнулся с ними на тренировках, то сложилось впечатление, что в клубах этим ребятам попросту уделяется недостаточно внимания, с ними мало занимаются индивидуально. За время сборов юноши росли на глазах. Есть в Беларуси толковые, способные пацаны, но их почему-то игнорируют, не воспринимают всерьез. Существует положение, что должны играть три молодых хоккеиста — и во многих командах их вносят в заявку на матч лишь “для галочки”. А на юношу тем временем обрушивается тяжелый психологический пресс: со стороны тренера, со стороны партнеров. Не дай бог ошибешься — можешь лишиться места в составе. Поэтому необходимо менять политику в нашем юношеском хоккее. Растут-то игроки по-разному. Кто-то раскрывается в восемнадцать, а кто-то — только в двадцать три. У нас же почему-то торопятся делать выводы, и уже в пятнадцатилетнем возрасте парень может услышать, что он неперспективный. Сужу об этом по себе: я заиграл во взрослом хоккее в двадцать один год.

— Почему так поздно?

— Поначалу занимался с мальчишками 1970 года рождения у Александра Николаевича Владыкина, а затем перевели к сверстникам, с которыми трудился Геннадий Иванович Бандурин. Немалый вклад внес и отец, уделявший внимание моей функциональной подготовке. Он ходил на все матчи, а затем устраивал разборы полетов. С семнадцати лет выступал за “Юность” в юношеском чемпионате СССР. А в 1987-м пришла пора служить в армии. Отдав долг Родине, долго без дела не сидел: поступило предложение попробовать силы в Новополоцке, где создавалась команда.

— Армия не отбила желания заниматься хоккеем?

— Служил в ракетных войсках стратегического назначения. И на два года забыл о любимой игре. Сейчас анализирую и понимаю: как это ни парадоксально, но, не окажись в армии, возможно, и завязал бы с хоккеем. По молодости дури хватало. То подумывал о том, чтобы бросить занятия и какой-нибудь бизнес организовать, то с друзьями пускался в загулы. Два года службы остудили горячую голову, и после демобилизации начал еще серьезнее относиться к хоккею.

— Долго вспоминали былые навыки?

— С “физухой” проблем не было: в армии регулярно бегал кроссы, упражнялся со штангой. Месяца три “вкатывался”: приходил на каток и занимался с разными возрастными группами. Потом как-то позвонил Владимир Петрович Катаев и позвал в “Химик”.

— Отчего не последовало дальнейшего восхождения — передислокации в стан тогдашнего флагмана белорусского хоккея “Динамо” и его преемника “Тивали”?

— Когда в 1993 году травмы выкосили в столичном клубе половину состава, Андрей Михайлович Сидоренко пригласил в Минск. Провел за “Тивали” шесть матчей в чемпионате МХЛ. А тремя сезонами ранее под впечатлением от моего выступления в “Полимире” Владимир Крикунов звал с Андреем Примой в минское “Динамо”. Однако тогда посчитал, что еще не готов играть на таком высоком уровне. Из второй союзной лиги — и сразу против грандов советского хоккея: московских “Динамо”, ЦСКА, “Спартака”. Несколько боязно было. Отказался. Впрочем, не жалею.

— Сыграть против этих команд все же удалось, но значительно позже. А в середине 90-х, когда многие белорусы уезжали в Россию, вы предпочли Польшу.

— В 1994-м звали в Череповец, был еще вариант в Венгрии, затем поступило предложение из “Подхале”, где ранее хорошо зарекомендовали себя Саня Алексеев, Витя Карачун и Андрюха Расолько. В Польше меня все устроило: уровень чемпионата был на порядок выше, чем в Беларуси, по деньгам все солидно. Правда, перед поездкой в Новы-Тарг успел подписать контракт с “Северсталью”. Но, посмотрев на особенности череповецкой экологии, бытовые условия, не стал там оставаться. Родилась дочка, и мне хотелось создать семье максимальный комфорт и безопасность. Каждый выбирает свою дорогу сам. И я не жалею, что тогда не остался в России: многие белорусы там не заиграли. Ну а в Польше у меня все складывалось очень удачно. А позже даже попробовал экзотики: Женя Рощин устроил на полсезона в испанскую “Хаку”, с которой выиграл Кубок короля Испании. Кроме этого, трижды становился чемпионом Польши.

— На закате польского этапа карьеры вы частенько меняли клубы.

— Из “Подхале” ушел из-за разногласий с главным тренером латышом Эвалдом Грабовским. Для себя решил, что сменю клуб однозначно, хотя руководство просило остаться, сулило больше денег… Поехал в “Краковию”, потом в Испанию. На Пиренеях предлагали хороший контракт, но позвонил Андрей Прима и рассказал про варшавский СМС-1. Выступая за этот клуб, получил серьезную травму: практически полностью разорвал приводящую мышцу бедра. Четыре месяца не играл…

— Из разговоров с белорусскими футболистами, которые в 90-х годах выступали в Польше, знаю, что руководители клубов частенько обманывали наших соотечественников.

— Все русскоязычные хоккеисты жаловались на несоблюдение командами финансовых обязательств. В польском хоккее начался финансовый кризис. Стабильность была лишь в освенцимской “Унии”, которую возглавлял Андрей Сидоренко. А я после пяти польских сезонов переехал на восток. В планах был просмотр в Италии, но позвонил Владимир Васильевич Крикунов и позвал в Казань. Как только прибыл в расположение “Ак Барса”, меня прорвало: в каждом спарринге забрасывал шайбы. Подписал контракт с казанцами до Нового года. Но при одном условии: если из Америки вернется Дима Уппер, то уйду из команды, поскольку стану четвертым легионером. С началом сезона, как назло, фарт отвернулся, и я перестал огорчать голкиперов. В декабре 2000-го мною интересовались новокузнецкий “Металлург” и подольский “Витязь”. Но, посоветовавшись с Крикуновым, выбрал хабаровский “Амур”. Через месяц на Дальний Восток прибыл Леша Ложкин. Однако игра все равно не пошла, и по окончании сезона я написал заявление об уходе. Подался в Екатеринбург. А год спустя в “Динамо-Энергии” начались финансовые проблемы, и клуб отпустил многих хоккеистов, не требуя никакой компенсации за них. В ноябре 2002-го приехал в Минск, тренировался с “Керамином”, а после сыграл за “драконов” несколько матчей в чемпионате ВЕХЛ.

— И подались в Италию…

— Настолько тяжело дался тот сезон на Апеннинах, что, даже имея после окончания чемпионата приглашение в солидный по местным меркам “Больцано”, решил вернуться домой. Психологически очень тяжело одному вдали от семьи, да еще в малознакомой стране, не зная языка. Одноразовые тренировки проходили по вечерам, а остальное время маялся без дела. Профессионалами в клубе были только я и чешский легионер. Местные же ребята были заняты на основной работе. Мне не хватало общения, и, видимо, от одиночества начались постоянные депрессии, проблемы со здоровьем. Хотя в игровом плане грех было жаловаться: много забрасывал и пасовал. Тем не менее, вернувшись в Беларусь, довольно долго приходил в себя. Когда выступал за “Брунико”, мне как-то позвонил Евгений Лебедев: “Если есть возможность, приедь, помоги “Керамину” в чемпионате Беларуси.” Жаль, не мог играть за “драконов” на этапе Континентального кубка, который проходил в Италии: заявка команды подается за три месяца до начала турнира.

— Чем поразили экзотические в хоккейном плане Испания и Италия?

— Заграница как заграница. Хотя искренне удивился, когда узнал, что на ледовой арене в Брунико работают всего два человека — директор и еще один штатный работник, отвечающий за все остальное. Несмотря на немногочисленность персонала, на катке были порядок и чистота. Еще природа очень понравилась. Но когда чувствуешь внутренний дискомфорт, то не до окружающих красот. В Италии забыл о проволочках с выплатой денег, которые часто случались в Польше. Каждый месяц президент “Брунико” приносил чек, благодарил за игру, выпивал со мной бокальчик вина и желал успехов в дальнейшем.

— В 2004 году вы могли пополнить коллекцию золотых медалей. Однако, уверенно пройдя регулярный сезон, в финале “драконы” уступили “Юности”.

— Перед этим мы выиграли чемпионат ВЕХЛ. А в финале белорусского первенства, если откровенно, команда готовилась сразиться с “Гомелем”. Однако фантастический пятый матч полуфинальной серии “рысей” с “Юностью” вывел в решающую стадию подопечных Захарова. Начали ее удачно, но затем команда занервничала. Что произошло, непонятно. Хотя очевиден факт, что “Юность” выиграла тогда благодаря укреплению в лице Костицына-старшего и Калюжного. Эти двое плюс опытнейшие Расолько и Иванников предопределили исход противостояния. В то время как у “Керамина” вдруг возникли проблемы в нападении: три из четырех шайб в финальной серии забросили защитники… Да и устала команда прилично, с учетом ВЕХЛ и Континентального кубка проведя около сотни матчей.

— В Беларуси возможности каждого хоккеиста хорошо известны его коллегам — как-никак одну СДЮШОР заканчивали…

— Встречаясь с другом-соперником вне ледовой площадки, можно вспомнить былое, пошутить о предстоящих баталиях. Но на льду никакого панибратства. Даже родственники на время забывают о кровных узах. К примеру, мать Виктора и Юрия Перегудовых, известных ныне тренеров, когда работала в Челябинском горкоме комсомола, пыталась запретить встречаться детским командам “Трактора” и “Мечела”: выступавшие в разных дружинах ее сыновья, когда проводилось городское дерби, не жалели друг друга, дрались до крови. Так почему мы не можем потолкаться с товарищами?

— С которыми вместе играли в сборной. Но ваш послужной список в главной команде страны довольно скромный.

— Да, лишь три чемпионата мира в группах “С” и “В”, а также две квалификации к Олимпийским играм 1998 года. Хорошие времена были. Не стоит обращать внимания на то, что играли в низших дивизионах. Ведь в ту пору в элиту пробивались словаки, латыши, украинцы, казахи. Швейцарцы переживали не лучшие времена. Мировые форумы в группе “В” были весьма приличного уровня. А олимпийские квалификации чего стоили! Особенно первый турнир, когда после поражения от Латвии на чемпионате мира мы сумели взять убедительный реванш в Риге и не пустили прибалтов в Нагано! Однако с 1998 года перестал призываться в сборную. Почему? Вопрос не по адресу. Вроде бы и играл постоянно, и физически чувствовал себя отменно. Но в 90-х годах можно было собрать несколько равноценных четвертых квинтетов.

— В период вашего выступления в сборной происходили не только радостные события, но и несколько неприятных эпизодов. Я имею в виду софийский скандал и отстранение от руководства национальной дружиной Андрея Сидоренко.

— Болгарский инцидент обошел меня стороной. Мы с Саней Алексеевым отметили победу и легли спать. Когда утром проснулись, то обнаружили, что дверь в нашем номере открыта нараспашку. Вышли из комнаты, дабы узнать, что случилось. И, спускаясь в холл гостиницы, увидели, как на полу, держа руки за головой, лежат капитан сборной Саша Андриевский и ваш главный редактор Владимир Бережков, который тогда был вице-президентом хоккейной федерации. Стало не по себе, впервые столкнулся с подобным отношением к спортсменам. Команда улетела в Москву, а мы с Алексеевым — в Варшаву, потому сразу подробно узнать о случившемся так и не удалось. Что же касается смещения Сидоренко… Я подписался под коллективным письмом дня через три после его написания. Сейчас, все проанализировав, понял, что не стоило этого делать. Но в 1996 году таким образом одни люди хотели прийти к власти в белорусском хоккее, в то время как другие не желали уходить. Катализатором стал чемпионат мира, где мы уступили латышам и с первой попытки не вышли в группу “А”. Атмосфера в коллективе была — ни то ни се. Кому-то не нравился Сидоренко. Но от него требовали результат, и Андрей Михайлович добивался его своими методами.

— Как сказывались на семье частые смены места жительства?

— Не роптали. Жена с дочкой были со мной в Польше, Испании. Даже в Хабаровск умудрились слетать. Родные видят, что хоккей для меня — любимое дело, и всячески поддерживают. А от Бреста до Минска не так уж и далеко.

— Каждый спортсмен в глубине души мечтает о продолжении династии. У вас же дочка, а сына нет.

— Нужно подумать о наследнике. Спасибо, что напомнил. (Смеется.)

— Может, пока суд да дело, стоит забрать брата Вячеслава в “Брест” и помочь ему в дальнейшем развитии?

— Стараюсь следить за младшим. Вижу, стремится играть как можно лучше. Но придерживаюсь мнения, что родственники не должны работать вместе. При случае советую Славке, какие компоненты необходимо улучшать, указываю на ошибки. Однако, судя по селекционной работе “Динамо”, не уверен, что брату найдется место в составе. Меня, кстати, летом приглашали в “Динамо” на должность ассистента Любомира Поковича, но отказался уезжать из “Бреста”. Хочу поработать с Евгением Лебедевым и Игорем Гуровым. У них мне есть чему учиться.